Балаган дьявола

Глава VII

– Дьявол побери этого чертова охотника. – ругался капитан городской гвардии Мариенгофа Эрик фон Биенгофф. На площади Артистов наступило настоящее столпотворение. Казалось, весь город собрался, чтобы поглядеть на их очередное дурацкое представление.

Капитан Эрик трясся в седле на вороном коне и подняв до ушей высокий воротник своего плаща, злобно сверкал глазами на проходящих людей, каждую минуту замахиваясь на кого–нибудь плёткой.

Облачённый в черную кирасу и высокие сапоги, с палашом на поясе и парой пистолей, капитан выглядел весьма внушительно.

Прохожие, словно сговорившись, постоянно кидались под его лошадь. Капитан пребывал в состоянии неоскудевающей ярости. И самое неприятное заключалось в том, что это было задание ведьмознатца. А значит, его нужно выполнить любой ценой. Хочешь этого, или нет.

За Эриком ехала пара гвардейцев, закованных в кирасы, как и он.

Капитан Эрик направил своего коня прямо в центр площади. Там, под огромным шатром, уже началось представление. Шуты, в своих разноцветных трико прыгали и кувыркались, как обезьяны. Шпагоглотатели соревновались друг с другом в своём искусстве. Фокусники и кудесники показывали свои нехитрые трюки. Этим, впрочем, было сложнее всего. Ведь необразованная толпа всерьёз могла принять их за тёмное колдовство, и тогда незадачливому циркачу становилось весьма дурно.

Факиры глотали и выдували огонь. А под самым куполом, по тончайшему канату, ходил молоденький мулат, с тонким, длинной в три своих роста шестом. Он был худощав, но атлетичен. Под трико ясно обрисовывались мускулы. Его лицо было сосредоточенным. Один неверный шаг, и его представление закончиться навсегда.

Но это всё не интересовало капитана Эрика. Он получил от охотника на ведьм мастера Грегора Дюка довольно размытое задание – он должен был разыскать любую информацию о так называемом «Балагане Дьявола», что ворует детей.

Но тут были десятки, если не сотни балаганов. Бенефециаром какого из них были тёмные силы? Оставалось только гадать.

Люди отшатывались от капитана. Связываться с городскими гвардейцами никто не хотел.

«С чего начать?» – подумал про себя капитан Эрик. «Нужно найти гвардейцев, что дежурят на площади,» – решил он. «Тогда я с ними поговорю, и они передадут мне всю оперативную информацию».

***

Инга долго бесцельно бродила по Кварталу Артистов с одной целью – достать денег. Но у кого? Все, кто ходил на представления, были дьявольски бедны и сами. Не у коллег–артистов же воровать!

Воровать.

Старый Август приучал её, что следует жить честно. Но честным трудом она заработала себе только мозоли. Впрочем, воровством можно было заработать себе виселицу.

Но делать было нечего. Кушать–то хотелось!

Инга заметила трёх гвардейцев верхом на лошадях, когда приближалась к Главному шапито. Сегодня владельцы пяти самых известных балаганов давали большое, совместное представление. На него собралось много зевак. В основном работяги и ремесленники. Знать на такие представления не ходила.

А в толпе легче всего обчистить кому–нибудь карманы.

Живя в Квартале Артистов ещё и не такому научишься. Август даже не представлял, что его воспитанница на такое способна. Но Инга твёрдо решила, что не отступит сегодня. Девиз многих артистов был таким: «На сцене или на задворках», что можно было интерпретировать, фразой: «Бери быка за рога» или «Куй железо пока горячо».

Инга это и собиралась сделать.

Её стройное, но мускулистое, от непрерывных тренировок тело, извивалось в толпе. Она лавировала между потоками людей как рыба.

Трио всадников привлекали её внимание всё больше и больше. Она, вдруг, решила проследить за ними.

Особенно привлёк её внимание мужчина в центре. Высокий брюнет, с длинными волосами и бородкой. Его кираса была украшена золотом. Значит важная птица.

У Инги возникла крамольная мысль. Но Инга её тут же отбросила. Обокрасть гвардейцев – значит обречь себя на большее, нежели простая виселица.

Всадники вели себя дерзко. Они грубо расталкивали людей, а тот, что сидел в центре ещё и бил их плетью. Они не стеснялись демонстрировать свою власть и использовать грубую силу. Даже тогда, когда в этом не было необходимости.

Толпа нарастала. Толстяк разукрашенный, как продажная девка вышел на грубо сколоченную, из неотёсанных досок сцену и завопил фальшиво– высоким голосом.

– Дорогие зрители! Мы, владельцы пяти самых крупных балаганов города Мариенгофа, да будет благословлен он Всемилостивым и Всеблагим Господом нашим, и да будет благословлено правление нашей благодетельствующей Олигархии и милостивого обер– бургомистра Вольфганга ван Хутера, и его Высокопреосвященства монсеньора Стефана.

«Не обосрись от натуги, ублюдок! Грязный подхалим! Тупая свинья! В жопу твоего бурмистра...»

Такими выкриками встретила толпа толстяка. По его лицу текла белая краска.

– Милостивые государи! Дорогие и любимые зрители! Это представление оплачено правительством Мариенгофа! Мы – владельцы балаганов, Марнус, Тобельхейм, Твартен, Ван Сорт и Умерхаммер, готовы представить вам наше грандиозное представление! Да начнётся оно! Гип–гип: ура! Гип–гип…

«Заглохни!» – Крикнул кто–то и швырнул в толстого балаганщика кусок непропечённого хлеба. «Попробуй пожри такой хлеб! Свинья!» – продолжал гневный голос и добавил. «Сраный бурмистр, наверное, жрет белые булки, белые как титьки дорогой шлюхи, а мы должны давиться этим жидким дерьмом! Этот жирный ублюдок Ван Дейм печёт дерьмо для народа и дерет в три шкуры. Лучше они бы хлеб...»

«Тихо! Гвардейцы!» голоса недовольных моментально стихли. Гвардейцы проехали аллюром. Главный из них ястребиным взглядом рыскал в толпе, в поисках крамолы.

Инга натянула капюшон на лицо и отвернулась. Всадники проехали мимо. Её обдало жаром от лошадиных тел и запахом горячей кожи.

Под звон сбруи тройка исчезла за поворотом.

Толстяк на сцене, истекающий гримом испуганно проводил их взглядом. Он, получивший золото от обер–бургомистра, за то, чтобы развлекать толпу, дать ей зрелища, вместо хлеба, был бы намного более уверен, если бы тройка гвардейцев осталась.

Но у них было иные заботы, нежели охранять покой толстяков.

«Это командующий городской стражей – капитан Эрик фон Биенгофф.» – пораженно сказал кто–то, рядом с Ингой, она решила задержаться и послушать.

«Чего капитану городской гвардии тут делать?» – задал вопрос его собеседник.

«Говорят, дочь главного булочника Ван Дейма пропала.»

«И они ищут её.»

«Она пропала здесь, в Квартале Артистов.»

«Это всё он Балаган Дьявола...»

«Всё это чушь… Эти россказни про Балаган Дьявола.»

«Чушь или нет – мне неведомо. Но то, что мне действительно ведомо, так это то, что Охотник на ведьм, рыцарь Святого Престола здесь в Мариенгофе. И он ищет. Ищет тьму. Ведьм.»

«Да будь я проклят. Этот поганый город кишит дерьмом. Сжечь его как Содом и Гоморру!»

«Тише ты дурень! Или хочешь в застенки охотника на ведьм. Оттуда никто не возвращается. А выходят только на костёр...»

Голоса стихли и утонули в пёстром гаме толпы, и Инге ничего больше не удалось узнать про зловещий Балаган Дьявола. Как и про охотника на ведьм.

– Да начнётся наше представление! – завопил гримированный толстяк резким фальцетом.

«Да начинай ты уже! Хватит кота за...»

Грохот больших барабанов заглушил вопли толпы и представление началось.

***

Кабак «Три пьяницы» полностью оправдывал своё название. Маленькое заведеньице, расположенное в Квартале Артистов, неподалёку от Главного шапито, с пивной кружкой, вместо вывески. Он был центром притяжения всех забулдыг, что когда бы то ни было посещали Квартал Артистов.

К тому же неподалеку располагалась Улица Красных фонарей. Сборище жриц любви со всего Мариенгофа. И далеко не все из них были дороги. Тут можно было найти любовь по любому карману и вкусу.

Но сейчас, у владельца «Трёх пьяниц» было не лучшее настроение. Потому– что в его кабак ещё с утра ввалились десять гвардейцев, в чёрных, наполированных кирасах и потребовали девок и выпивки. За счет заведения, разумеется.

Они сидели здесь и сейчас. Пили, ели в три горла. И несмотря на то, что выдули уже добрую бочку браги, и сожрали недельный запас продуктов, уходить никто не собирался.

А ведь их прислали сюда дабы поддерживать порядок на площади во время представления. По личному указанию капитана городской гвардии Эрика фон Биенгоффа, сюда был направлена целая рота отборных гвардейцев. Но эти, вместо бессмысленного шатания в потной и вонючей толпе, решили скоротать время прохлаждаясь и промачивая горло.

– Чтоб их дьявол забрал. – плаксиво пробормотал владелец кабака, заходя на кухню, где с самого утра его жена и дочка, одна страшнее другой, в поте лица крутились как белки, чтобы наготовить на прорву гвардейцев. – Ведут себя словно бандиты с большой дороги. Жрут как свиньи…

– Тише ты, старый недоумок! – обругала его супруга. – Или хочешь снова получить?

Старик почесал ухо. Он уже было осмелился и заикнулся что–то про оплату и получил в ухо. Больше неправильных вопросов у него не возникало.

– Ну где ты там! Старая кошелка! Где жратва? – завыл кто–то из «почтенных гостей», под одобрительное улюлюканье своих товарищей.

– Сейчас, сейчас, всё уже готовиться! – подобострастно–елейным, преувеличенно тонким голоском пропищал старик. А затем, чтобы его не услышали в зале, вполголоса прибавил. – Чтобы вы подавились, гадёнки!

Гвардейцы веселились во всю. Они курили табак и тискали полуголых девок из Улицы Красных фонарей. Шлюхи, с грязными телами, и зубами, изъеденными цингой, тоже пили и ели не зевая, да ещё и хохотали над солдафонскими и сальными шутками хозяев жизни. Ведь за свой «труд», они сегодня, как и хозяин кабака, не получать не гроша. Так хоть наедятся и напьются на неделю.

Неожиданно, дверь в кабак распахнулась от удара ногой. И в её проёме показалась высокая фигура в черной кирасе изукрашенной золотом.

– Ещё один, – простонал хозяин «Трёх пьяниц», – Господи, оборони!

– Что здесь происходит?! – громовым голосом проревел пришелец.

– А ты кто такой? Ик. – пьяным голосом пробормотал один из гвардейцев. – Что, в холодную* захотел? … Ик...

Человек в кирасе сделал шаг, и наглец рухнул на пол корчась и хватаясь за лицо. Рука у командующего городской гвардией была очень тяжелая.

Одна из шлюх, что сидела на коленях у несчастливчика, завизжала.

– Встать!!! – проревел капитан Эрик фон Биенгофф. – Смирно! Я вас спрашиваю, сукины дети, что здесь происходит!

– К–ка–капит ан Эрик–к ик, – пролепетал один из гвардейцев, – Вы как здесь… ик..

– Когда. Обращаешься. Ко мне. Нужно. Говорить. Мессир. Капитан.– процедил фон Биенгофф, сопровождая каждое слово ударом плетью. Несчастный сержант с мученическим выражением лица испуганно таращился на командующего, лишь молча вздрагивая, под ударами.

– Вы должны были стоять в карауле. Все отправитесь на гауптвахту. Я из вас дурь плетьми выбью. Взыскание до конца года. И десять… нет двадцать… нет… тридцать ударов плетью. Каждому.

Затем капитан повернулся к сбившимся в углу кокотками и процедил всего одно слово.

– Вон! – тех словно ветром сдуло.

– Мессир капитан. – нерешительно выступил вперед старик хозяин кабака. – А можно ли мне возместить ущерб, понесённый…

– Взять этого хрыча и бросить в холодную. За допущение разврата. – Гаркнул капитан Эрик.

– Мессир. Но, мессир… – залепетал старик, когда его потащили из кабака.

– Чёрт! – выругался капитан, оглядывая своих подчинённых. Пребывавших в непотребном виде. – От них не будет проку. Я ни черта не успею собрать сведений для этого поганого охотника на ведьм.

Капитан уже собрался уходить. Но тут его кто– то схватил за рукав. Фон Биенгофф обернулся и увидел старуху, жену хозяина кабака.

– Прошу прощения, мессир.

– Что тебе нужно? Тоже в холодную захотела?

– Нет, мессир. Но у меня есть сведения! Для охотника на ведьм!

– Вот как? – изогнул бровь фон Биенгофф.

– Да. Но в обмен на них, я нижайше прошу освободить моего недалёкого муженька. Он и сам не понимает, что говорит. – вкрадчиво говорила старуха, подобострастно заглядывая в глаза капитана. – Я уверена, что он не имел мысли оскорбить вас, мессир капитан. Но он глуп. По сути, он очень глуп. И пьяница. Мессир.

– Отлично. – живо отозвался капитан Эрик фон Биенгофф. – Я думаю, мессир охотник, с радостью выслушает тебя лично.

– Но… но… но… – запричитала старуха. – Я пожалуй…

– А муж твой, посидит пока в холодной. Взять эту старую дуру и отвести к охотнику на ведьм. – Скомандовал капитан. – А если она налгала нам, я думаю охотник её сам и повесит.

– Мессир. Мессир. – завопила старуха. Но её уже волокли в лошади.

– Будь моя воля. Я бы сжег этот поганый квартал. – глухо произнёс капитан Эрик фон Биенгофф.

***

Представление было в самом разгаре. На авансцену вышел здоровенный силач в трико. Его мускулы ходили, под жёлтой кожей, как мельничные жернова.

На талии он носил черный, кожаный пояс, с медной бляхой, с изображением львиной морды. Он выпячивал грудь, чтобы не был так заметен его выступающий живот. Силач обвёл толпу взглядом, в котором явно читался вызов и схватив огромную гирю, весом в пару стоунов** поднял её, словно пушинку. Его лицо покраснело.

– Алле–оп! – выдавил он и бросил гирю на доски. Гул от удара, словно пушечный выстрел прокатился по всей площади. В воздух взлетело облако пыли.

Затем он взял толстый металлический прут. И делая искусственно натужное лицо, с преувеличенным усилием согнул его в бублик.

На самом деле гиря была полой внутри. А чтобы эффект был полный, силач бросал её с явным усилием. Но делал это так ловко, что большинство зевак этого не замечало. Прут был подпилен в центре. Согнуть его было не такой уж и непосильной задачей.

Следом за силачом на сцену вышла тонкая, как, камыш девушка.

Она стала извиваться, закручиваясь в самые невообразимые позы. Женщина– змея, так назывался этот номер.

Девушка легла на живот и загнула ноги так, что коснулась ступнями поясницы.

«Ого, вот это да!» – Раздались возгласы в толпе. – «Я бы ей...»

Затем на сцену вышел высокий мужчина в остроконечной шляпе и плаще, расшитом звездами.

Он сделал серьёзное лицо и с самым невозмутимым видом стал доставать из шляпы, с двойным дном, белого кролика.

«Пошёл вон! Тупой колдун! Охотник на ведьм тебя на костёр отправит!» – Завопили в толпе. Фокусник смутился и не докончив номера исчез за кулисой.

За незадачливым фокусником выбежали три девушки, загримированные под восточных гейш, с одним только отличием, что на них были только набедренные повязки, а соски прикрывали наклеенные на рыбий клей цветки лотоса. И стали размахивать огромными красными веерами, изображая, нечто, похожее на танец японских красавиц.

Они покрутились на сцене минут с пять, нарочно затягивая время своего нелепого номера и под возбуждённые вопли и улюлюканье толпы, преимущественно мужской её части, скрылись за сине– красной кулисой.

Далее на сцену вышел шпагоглотатель. Впрочем, его номер, когда он засовывал себе в пищевод затупленную тонкую саблю не вызвал особых оваций, более того, его в грубой форме попросили убраться со сцены. А когда он стал медлить, ещё и закидали гнилыми помидорами.

Наконец появились клоуны. Одетые в белые и желто– красные костюмы из мальдеполама и китайского шёлка. С вымазанными белым гримом лицами, они стали показывать свою миниатюру.

Один из них, белый клоун, с страдальческим выражением загримированного лица, взяв в руки скрипку, стал водить по ней смычком, извлекая фальшивые ноты и приговаривать.

– Я, глупый рабочий, хочу мало работать, да всё время требую с благородного начальства денег. Я вынужден работать по шестнадцать часов в день и получаю всего три дуката в неделю. Мне нечем кормить семью.

В толпе раздался возмущённый ропот.

Вперёд вышел толстый рыжий клоун и басом запел.

– Я, богатый торговец, я много работаю и хорошо зарабатываю, а кто не работает – тот лентяй.

«Лентяй! Лентяй! Лентяй!» – подхватили клоуны и стали весело кувыркаться и кривляться.

Впрочем, рабочие и мастеровые, которые в большинстве своё и составляли почтенный публикум подобного шаржа явно не оценили.

В клоунов полетели куски плохо пропечённого хлеба, тухлые помидоры, а кто–то умудрился наковырять камней из мостовой.

Белый клоун со скрипкой, изображавший «глупого рабочего», рухнул, с разбитой головой. Кровь, смешавшись с гримом, стала серой.

Клоуны с визгами скрылись за кулисой, затащив за ноги своего пострадавшего собрата.

Толпа утихомирилась ещё не скоро.

Впрочем, в городе, в этот момент, происходили события, куда более интересные.

________________

* Жаргонное название камеры в городской тюрьме.

** Мера веса, составляющая 6,4 кг.