Баллада о Лорелее

Глава 4

— Хочешь сказать, вот это и есть Лорелея?

Жаклин в ответ лишь презрительно промолчала и покрепче стиснула зубы, изо всех сил стараясь не сорваться. Восседавший в кресле бортинженера «коллега» раздражал ее просто неимоверно, и, следует отметить, платил ей полной взаимностью. Их страстная «любовь» возникла, как говорится, с первого взгляда, а если быть более точным, то с того самого момента, как они впервые ступили на борт незабвенного раздобанного корыта под названием «Айова».

«Коллега», мать его…

Жаклин криво усмехнулась.

Да какой к черту коллега! Самоуверенный невежественный ублюдок с непомерно развитыми амбициями. Мнит себя главным в команде, позволяя делать резкие выпады не только в отношении нее, но и самого Каттнера, к мнению которого, надо сказать, прислушиваются даже таинственные наниматели.

«Коллега»…

Жаклин с досады едва не сплюнула прямо на пульт. Лишь врожденная аккуратность да полученное в детстве хорошее воспитание удержали ее от столь вызывающего действия. А еще уважение к кораблю, пилотом которого она имела честь состоять. Пусть даже совершенно незаконно.

Да-а, видно, совсем докатилась ты, Жаклин Уильямс, до самого дна, раз приходится общаться с подобными… хм… «коллегами».

Ненавистное слово намертво засело в мозгу, и от него почему-то никак не удавалось избавиться.

А если не «коллега», то кто тогда?.. Ага, кажется, придумала. «Соучастник», вот кто. Или как там трактует наши взаимоотношения международное право, если память мне, конечно, не изменяет: «член организованной преступной группы». Н-да… Все они здесь «члены», а если без политесов, то попросту бандиты, налетчики… хм… возможно, даже террористы.

Хотя нет, на террористов, пожалуй, наше преступное сообщество пока еще не тянет. Есть более верное слово — пираты. И уж наверняка изгои, как ни назови. Спецслужбы без сомнения очень быстро вычислят настоящие имена коварных похитителей «Ириды», так что теперь всю оставшуюся жизнь придется скрываться, если, конечно, не рассматривать заключение под стражу в качестве приемлемого варианта. И тут уже совершенно не важно, террористы мы или пираты… или кто-то еще.

Что там по закону полагается за пиратство? Хм… в общем-то, ничего хорошего. Во времена Моргана нас, не долго думая, повесили бы на рее. Сейчас времена погуманнее, так что до реи, скорее всего, дело не дойдет. Но срок явно светит немаленький, вплоть до пожизненного… Правда, это совсем уж крайность, вряд ли реально стоит опасаться столь экстремального наказания, ведь мы пока еще даже никого не убили… Хм… Хорошее слово «пока»…

Жаклин покосилась на самоуверенного «коллегу».

Да-а… соблазн велик.

Стоп… о чем это я? Какие к дьяволу сроки? Думаю, никакой суд нам вообще не светит. Даже не сомневаюсь, что наши неведомые заказчики об этом наверняка позаботятся, если, конечно, я понимаю ситуацию в достаточной степени адекватно, а это именно так и есть. Во-от… и это для нас, пожалуй, самое главное. До суда мы почти наверняка не доживем… И нам очень сильно повезет, если вообще сумеем уцелеть в этой передряге. Поскольку лишние свидетели, как правило, никому не нужны, от них положено избавляться. Причем, чем быстрее, тем выше уверенность в том, что никто ничего не разболтает. Как говорится, в лучших традициях жанра.

И какого черта я вообще влезла в это смертоубийственное предприятие? Где шансов на выживание — ноль целых, хрен десятых… Наверное, просто от безысходности.

Странно, если вдуматься, прошел-то всего лишь один несчастный год, а кажется, целая вечность. Я только-только получила назначение на пассажирскую «Ириду» и всерьез полагала, что уж теперь-то жизнь точно наладилась, мое положение и карьера находятся исключительно в моих собственных руках, а что касается профессиональных качеств, то я в них никогда и не сомневалась. Так же как и мои наставники. Будущее рисовалось исключительно в розовых тонах, а служба на звездолете представлялась сплошным праздником. Н-да… Красивая белоснежная форма и уважительное звание шеф-пилота одного из самых прекрасных звездных кораблей…

Думала ли я тогда, в кровь разбивая морду этому козлу-капитану, что дело кончится моей собственной отставкой и позорным изгнанием из рядов космофлота? Скорее всего, нет, вообще ни о чем не думала, просто в тот момент явно было не до того.

Когда эта сволочь пригласила меня в свою каюту, дабы обсудить какую-то неточность в программе возвращения, я ничего такого даже не заподозрила. Наивная дурочка! Я-то ведь действительно думала, что капитан обнаружил в расчетах некий неведомый мне косяк… Ну да, всего лишь косяк, подумаешь, чего такого… с кем не бывает. А уж когда он заблокировал дверь и накинулся на меня, хватая своими потными лапами за всякие места, я и подавно потеряла последнюю способность к здравым рассуждениям. Помнится, даже не пыталась взывать к его здравому смыслу, не старалась образумить уговорами… не отбивалась и не сопротивлялась, а просто схватила со стола что-то тяжелое и со всей силы врезала ему по физиономии. Кажется, это была стеклянная ваза…

Козел… Перетрахал на борту всех стюардесс, а потом, видимо, решил добраться и до пилота. Так ему и надо! Жаль, вообще не убила…

Вот только комиссия по расследованию инцидента почему-то долго разбираться не стала. Припаяли нападение на капитана и моментально вышибли из космофлота. Ясное дело, кому скорее поверят? Заслуженному капитану или молоденькой вертихвостке, которая к тому же имеет несчастье обладать весьма и весьма привлекательной внешностью? Вопрос, разумеется, риторический. Сама, мол, виновата. Хорошо, что вообще не посадили.

И подруги-стюардессы тоже хороши. Как только поняли, каким именно местом поворачивается ко мне это дело, мгновенно притихли и дружно, в один голос заявили: ничего, мол, не знаем, никто нас не домогался, а она, мол, сама на капитана кидалась, это все знают…

Вот вам и так называемая женская солидарность… Про дружбу я уже даже и не заикаюсь. В результате капитан у нас получился белый и пушистый, одна я кругом в дерьме.

Ну и черт с ними! Пусть этот козел и дальше имеет их всех по полной, если им так нравится!

А потом потянулись бесконечные дни, наполненные одиночеством и полнейшей беспросветностью. Безуспешные попытки устроиться пилотом на какую-нибудь частную посудину… и стандартные отговорки потенциальных работодателей: «Мы вам перезвоним…» Н-да, с моим-то послужным списком… ни одного сумасшедшего так и не нашлось. И долгие-долгие вечера напару с бутылкой скотча…

Поэтому, когда Каттнер предложил работу, пусть даже весьма сомнительного свойства, я не раздумывала ни единой секунды. А уж когда выяснилось, что за нее еще и хорошо платят…

Да провались пропадом все вокруг! Этот мир оказался ко мне не слишком-то добр, так почему я должна заботиться о его благополучии?

Жаклин вдруг обнаружила, что изо всех сил сжимает ладонями подлокотники кресла. Так, что побелели костяшки пальцев. Тогда она медленно выдохнула, разжала руки и расслабленно откинулась на спинку, прикрыв глаза.

Голос настырного «коллеги» вернул ее к действительности.

— Ну так что, Жак? Так и будешь в молчанку играть? Давай, объясняй, мать твою, куда же ты нас привезла? Если вот этот ледяной шар, по-твоему, похож на Лорелею, тогда я беременный кролик.

— Действительно? — Жаклин смерила «коллегу» взглядом, полным презрения. — Да, пожалуй, похож… Заметь, не я это сказала. И потом, заруби себе на носу: никогда не называй меня «Жак»…

— А как тогда? Может быть, мисс Уильямс? Или миссис Уильямс? Развей мои сомнения: ты у нас девушка или уже зрелая замужняя женщина?.. К сожалению, совершенно не в курсе интимных подробностей твоей биографии… И не стоит есть меня глазами, не страшно. Так чем же тебе не нравится «Жак», а? Скажи, Жак, поделись с друзьями, Жак. Чтобы мы были в курсе, Жак…

Жаклин в ярости поджала губы. Прозвище «Жак» стало для нее ненавистным именно потому, что так называл ее тот самый урод, по вине которого она в конце концов докатилась до преступления.

— Кэп, — сквозь зубы процедила она, уставившись в экран оцепеневшим взглядом. — Разрешите, я его пристрелю. Одной мразью на белом свете станет меньше.

— Разрешаю.

— Но-но, полегче! — подобной реакции капитана разговорчивый «коллега» все-таки не ожидал. — А то, знаете… Только от меня зависит, получите вы свои денежки или нет.

Капитан Эдвард Каттнер оторвал взгляд от экрана, на котором высвечивались параметры орбиты «Ириды» и, нахмурившись, произнес:

— Заткнись, наконец, Гюнтер. А не то я сам тебя пристрелю. Или позволю сделать это Жаклин.

— Но послушай, Эд…

— Я тебе не Эд. Обращайся, как положено.

Гюнтер удивленно задрал брови и сказал, переводя взгляд с Каттнера на Жаклин и обратно:

— Что вы… сговорились что ли. Подумаешь, не так сказал… Лучше сами посмотрите… э-э… капитан, куда эта красотка нас завела. Разве вот этот бледный гладкий шар похож на Лорелею?

— Похож, — ответил Каттнер. — Тем более, что это она и есть.

Гюнтер, шумно сопя, уставился в экран.

— Не-ет, вы, наверное, шутите, — сказал он. — Где вы видите Лорелею? Думаете, я не представляю себе, что такое Лорелея? О-о-о, — он мечтательно закатил глаза к потолку. — Если вы не в курсе, тогда послушайте знающего человека… Лорелея — это грезы наяву, сбывшиеся надежды и целое море разнообразных удовольствий… мягкий тропический климат, бесконечные песчаные пляжи, ласковый теплый прибой… стильные казино и ночные клубы… молоденькие девушки топлесс разносят ледяное шампанское в высоких запотевших бокалах… м-м-м… одним словом, беззаботная красивая жизнь, райский сад, в конце-то концов… А здесь у нас что? Ледяной ад какой-то, а не рай.

Жаклин смотрела на него, очень обидно усмехаясь самым неприкрытым образом.

Вот спасибо, просветил нас, грешных. И откуда ты такой только взялся со своим девственно чистым мозгом, явно нетронутым искрой интеллекта? Неужели ты в самом деле полагаешь, что без твоего высокоученого мнения двое бывших сотрудников космофлота так никогда и не догадались бы, как именно должна выглядеть цель их путешествия? Тогда ты еще глупее, чем я думала.

— Ты вообще слышал что-нибудь о Лорелее? — спросила Жаклин. — Читал хоть что-то помимо рекламных проспектов для туристов?

Гюнтер молчал, с угрюмым видом разглядывая покрытую льдом и снегом планету.

— Та-ак… понятно.

Жаклин не скрывала своего презрения.

И на кой черт, спрашивается, нам в команде вообще сдался этот Гюнтер? Прекрасно обошлись бы и без его участия. Хм… Мне в самом деле кажется или так оно и есть, что мнение капитана на его счет полностью совпадает с моим собственным? А может, я все-таки ошибаюсь?

Да нет… Насколько я знаю капитана Каттнера, такого кретина, как этот Гюнтер, он ни за что в свою команду не взял бы. Никогда и ни под каким видом. Конечно, с небольшой оговоркой — добровольно. Дилетант, невежа… Такое впечатление, что никогда в своей жизни не улетал дальше орбиты Цереры, да и то на приснопамятной «Айове»… Из всех достоинств — огромные кулаки и бычья шея. А вот содержимое черепной коробки — совершенно точно не повод для гордости.

Но тогда напрашивается очень простой вывод: эту скотину навязали Каттнеру наши глубокоуважаемые заказчики. В качестве контролера, соглядатая, стукача… Чего эта сволочь, в общем-то, почти не скрывает… Н-да. Пристрелить бы его, в самом деле… или устроить несчастный случай… Жаль, нельзя. Судя по всему, без его доклада мы действительно рискуем никогда не увидеть наших денег. А значит, придется терпеть его общество еще пару дней, как минимум… А потом все-таки пристрелить… Ведь вполне может статься, что эта мразь в конце концов может стать нашим собственным палачом… Будем надеяться, Каттнер учитывает подобную возможность… Э-эх, что за жизнь… Ну, так никто и не обещал, что будет просто. За обычную работу столько не платят…

— Внимание! — произнес капитан Каттнер. — Прекратить разговоры! Начинаем то, зачем сюда прибыли. Итак… Жаклин, примерно через полчаса начинаешь торможение. Гасишь параболическую скорость и выводишь корабль на круговую орбиту, параметры я тебе переслал… После чего начинаем внимательно изучать поверхность. Надеюсь, никому объяснять не нужно, почему старые карты для нас практически бесполезны?

— Мне не нужно, — отозвалась Жаклин.

Гюнтер угрюмо промолчал.

— Лорелея теперь засыпана снегом и льдом, — тем не менее, пустился в объяснения капитан. Видимо, специально для непонятливых. — Отчего ландшафт изменился самым непредсказуемым образом. К сожалению, невероятно трудно разобрать, где у нас холмы, а где равнины… где именно находится материк, а где море, поскольку все укрыто сплошным снежным покровом. Поэтому… прошу предельного внимания, от этого зависит успех всего предприятия. Гюнтер! К тебе это относится в первую очередь. Ищем город…

Гюнтер резко повернулся с явным намерением ответить чем-нибудь неприятным по поводу сомнений капитана в способностях его, Гюнтера, выполнять ответственную работу, однако, встретив тяжелый взгляд Каттнера, сразу сник и не стал развивать эту тему.

— К маневру готова, — сказала Жаклин, чуть помолчала и добавила: — Могу начать торможение прямо сейчас.

— Отставить, — капитан Каттнер встал со своего места и подошел к пульту управления, расположившись прямо за спиной пилота. — Начнешь в назначенное время. А сейчас у нас есть еще одно важное дело. Необходимо очистить грузовой отсек от ненужного груза, а сделать это в открытом пространстве гораздо проще, чем там, внизу, на планете.

Жаклин согласно кивнула.

— Освободите крепления, — сказала она, — и тогда я выброшу оттуда все лишнее простым ударом гравитационного поля. Когда будете готовы, дайте команду.

— Пойдем, Гюнтер, — сказал капитан. — Работа как раз для тебя.

Тот молча выбрался из кресла и направился к выходу из рубки. Каттнер последовал за ним.

Хороший человек наш капитан, подумала Жаклин. Несмотря на то, что возглавляет «преступное сообщество», повинное как минимум в пиратском налете на мирный корабль.

Ну так мало ли какие бывают обстоятельства! Можно придумать миллион причин, побудивших его поступить именно так, а не иначе. Я и сама вовсе не мечтала с самого детства стать нарушителем законности и правопорядка. Однако, жизнь, к сожалению, сложная штука и иногда настойчиво подталкивает к тому, чтобы ступить на скользкую тропу противостояния с обществом. Скорее всего, Каттнер просто не сумел найти иного выхода. Так же как и я.

Жаклин провела ладонью над пультом, вызывая из небытия призрачный голографический экран, а затем новым взмахом руки вывела на него изображение с камер, установленных в грузовом отсеке корабля. Рядом с контейнерами легко можно было заметить две деловито копошившиеся маленькие фигурки в черных скафандрах.

Интересно, сколько Каттнеру лет? На вид можно дать пятьдесят с небольшим, хотя не исключаю, что на самом деле он существенно старше.

Н-да… весьма и весьма примечательная на космофлоте личность. Герой, а также пример для подражания для очень и очень многих, особенно в среде молоденьких восторженных курсантов… Организатор знаменитой спасательной операции на Горгоне, один из легендарной четверки, вырвавшей из самого сердца нежданно разыгравшегося песчаного шторма пятерых десантников и экипаж потерпевшего аварию шаттла… и одновременно злостный нарушитель субординации и устава космофлота по версии руководства. Отправленный в позорную отставку еще в те времена, когда меня и на свете-то не было. И тем не менее, я абсолютно убеждена в том, что среди рядовых сотрудников космофлота нет такого человека, который не почел бы за честь пожать Каттнеру руку.

— Жаклин, мы готовы, — раздался голос капитана. — Действуй.

— Освободите отсек. Мне нужно закрыть внутреннюю переборку.

— Да, все в порядке. Мы уже уходим.

Жаклин бросила взгляд на пульт, убедилась, что никого живого в отсеке больше нет, и запустила откачку воздуха. После того, как датчики выдали на экран сплошные нули, она последовательной серией команд раскрыла внешние створки грузового отсека, опустила пандус и на полную мощность врубила генераторы гравитационных полей.

По отсеку пронесся невидимый ураган. Освобожденные от креплений контейнеры, подхваченные мощным вихрем, моментально вынесло в открытый космос, и они, кувыркаясь и сталкиваясь друг с другом, помчались прочь от корабля, словно гонимые ветром осенние листья.

После очередного столкновения один из контейнеров лопнул, словно орех, и из него посыпались какие-то пакеты, свертки, целые гроздья небольших по размеру цилиндрических предметов, в которых Жаклин безошибочно опознала баллоны с кислородом…

Неожиданно ее накрыл приступ запоздалого раскаяния.

Что же мы сделали? Для чего? Ведь очень может статься, что вот эти баллоны и пакеты означают чью-то жизнь или смерть там, на Горгоне… Господи, прости меня, грешную! Не хотела я такого, видит бог, не хотела…

И почти сразу же из темных глубин сознания всплыл другой голос, холодный и рассчетливый, мгновенно пресекший зарождавшееся покаяние в самом зародыше.

Ничего, выкарабкаются как-нибудь. Обо мне год назад почему-то никто не подумал, когда принимал решение, фактически лишившее подающего надежды пилота любимой профессии, а также средств к существованию. Никому до меня не было никакого дела, так почему сейчас я должна заботиться о ком-то, кого даже никогда не видела и кого никогда не знала? Пусть теперь деятели из космофлота ломают головы, если они у них, конечно, есть, насчет чего у меня почему-то возникают сильные сомнения. А вот я с недавних пор только за себя.

Вернувшиеся в рубку капитан Каттнер и Гюнтер некоторое время наблюдали на экране захватывающую картину вращающихся и сталкивающихся контейнеров, прямо на глазах превращавшихся в груду бесформенных обломков, после чего капитан негромко произнес:

— По местам. Начинаем торможение.

Несколькими точными импульсами двигателей ориентации Жаклин развернула корабль кормой вперед. При этом осуществила маневр кувырком вокруг хвоста, специально, чтобы «порадовать» коллегу Гюнтера. С каким-то неведомым прежде злорадством она наблюдала, как тот судорожно вцепился в подлокотники и сильно побледнел, когда кресло под ним неожиданно взмыло круто вверх, а Лорелея вдруг провалилась под нижнюю кромку экрана, и вслед за ней туда же посыпались многочисленные звезды, включая тусклую ленту Млечного пути. Откуда-то из-за спины неторопливо выплыл неяркий красновато-оранжевый шарик местного светила, замедлил движение, а затем и вовсе остановился, прочно утвердившись в центральной части экрана.

Жаклин покосилась на присмиревшего «коллегу», ухмыльнулась и произнесла:

— Начинаю обратный отсчет. Пять, четыре, три, два, один… Зажигание!

Если сравнивать «Ириду» с мчащейся во весь опор лошадью, то теперь она, похоже, уперлась в дорогу всеми четырьмя копытами, словно увидев перед собой нежданно возникшее препятствие. Перегрузка немедленно вдавила Жаклин в спинку кресла, а Гюнтер побледнел еще больше и выглядел как привидение, хотя, казалось, бледнеть сильнее уже просто некуда.

Как там капитан, подумала Жаклин. Все-таки возраст. Правда, Каттнер у нас десантник, хоть и бывший, поэтому подобные перегрузки и кульбиты для него так, тьфу… мелочь. И все же… не будем забывать, что десантником он был лет тридцать назад. А чем занимался долгие годы после отставки мне, к сожалению, неведомо. Тем не менее старт с Цереры он перенес вполне героически.

Ничего, всего лишь минута с небольшим, и веселье закончится. Правда, потом нас ожидает еще один кувырок через хвост. Очень хочется напоследок снова «порадовать» коллегу Гюнтера, так хочется, что удержаться нет ну совершенно никакой возможности. Надеюсь, капитан, вы простите мне эту маленькую слабость…

Так, отсечка двигателей… все в норме… а теперь на радость Гюнтеру наш любимый кувырок. Поехали…

Сильно увеличившаяся в размерах Лорелея плавно вплыла обратно на положенное ей место.

— Маневр закончен, — доложила Жаклин. — Мы на круговой орбите с апогеем триста сорок километров. Перигей — двести двадцать три километра, наклонение — тридцать шесть с половиной градусов…

— Отлично, — ответил капитан Каттнер. — Только эти твои перевороты… Можно было бы и полегче. Тебя этому учили?

— Да, — скромно ответила Жаклин. — Прошу прощения, если что…

Гюнтер, наконец, отдышался, лицо его приобрело нормальный человеческий оттенок, он, ворча под нос нечто невразумительное, выпутался из ремней безопасности и раздраженно произнес:

— Твою ж мать… Если ты и всех своих пассажиров кувыркала подобным образом, тогда я понимаю, почему тебя выперли из космофлота.

Жаклин ничего не ответила. Удовлетворение от ее маленькой мести было столь велико, что в настоящий момент никакие обидные замечания не могли испортить ей настроения.

— Внимание! — сказал капитан Каттнер. — Настраиваем все камеры, всю доступную оптику на сканирование поверхности. А также радары, металлоискатели, лезерные дальномеры… короче, все из имеющегося в наличии арсенала. Ищем любые характерные особенности рельефа, к которым можно привязать наши карты. Для справки — город находится на двадцать девятой параллели. Исходя из параметров орбиты, мы войдем в нужный сектор обзора через семнадцать минут.

— Принято, — ответила Жаклин.

— Принято, — эхом отозвался Гюнтер.

Над подковообразным пультом почти одновременно вспыхнули два голографических экрана, на каждом из которых отображался сильно увеличенный участок поверхности Лорелеи. Правда, смотреть там было решительно не на что. Сплошное ровное снежное поле, чью белизну лишь изредка нарушали весьма редкие темные вкрапления: то ли скалы, то ли озера из жидкого газа, вероятнее всего азота. Определить визуально, над каким именно районом планеты находится в данный момент «Ирида», не представлялось никакой возможности. Да этого, в общем-то, и не требовалось. Для подобной работы существует корабельный компьютер, которому вполне по силам сравнить поступающее с разнообразных датчиков и телескопов многослойное изображение с хранящимися в памяти контурными картами и выдать сообщение оператору в случае, если будет обнаружено соответствие.

Гюнтер несколько минут безнадежно всматривался в экран, затем явно заскучал и повернулся к Жаклин.

— Э-э… слушай, Жак… пардон, мисс Уильямс. Мне вот интересно, а что ты собираешься делать с деньгами, полученными за эту работенку? Нет, если не хочешь, не отвечай… дело, конечно, только твое. Но все-таки… а? Любопытно же…

Поначалу Жаклин вообще не собиралась реагировать на реплику Гюнтера. Мол, не его это собачье дело, куда она потратит заработанные нелегким трудом деньги. А потом, неожиданно для себя, вдруг сказала:

— Туристический бизнес. Куплю какую-нибудь более-менее подходящую посудину, и буду возить всех желающих полюбоваться на красоты солнечной системы. А может, и не только солнечной, если средств хватит. Например, Латона тоже подходит, учитывая, что конкуренции со стороны Лорелеи в ближайшем будущем не предвидится. Даже Горгона, специально для экстремалов… Вот, как-то так.

Если, конечно, раньше нас не сцапают спецслужбы, вдруг подумала она. Правда, заказчики обещали кардинальное изменение внешности и безупречные документы. А также полную легализацию полученных сумм. Однако, кто ж его знает, как все повернется на самом деле…

— Что ж, неплохо, неплохо… Вполне достойное занятие. Не уверен, что на этом можно разбогатеть, однако, попробовать стоит.

— А на чем же, по-твоему, можно сделать хорошие деньги? Во что вложишь их ты?

— Я?.. Хм, раскрою тебе маленький секрет, детка…

Жаклин поморщилась, но стерпела.

— В этом мире хороший доход приносят лишь шоу-бизнес, насилие, в широком понимании этого слова, и секс. Наркотики мы рассматривать не будем, потому что по возвращении я собираюсь стать примерным законопослушным налогоплательщиком. Да-да, не удивляйся! Никакие проблемы с законом мне не нужны. Поэтому, будучи человеком практичным, не обремененным старомодными предрассудками и общественной моралью, на заработанные здесь деньги я открою самый шикарный бордель в солнечной системе. Возможно, на той же самой Церере. А если дело пойдет, то и не только в солнечной системе, и не только на Церере… Ну, как тебе такая мысль, а? Пойдешь ко мне работать? Обещаю, спрос на тебя будет просто феноменальный. Формы у тебя что надо, да и мордашка тоже. Уверяю, клиенты будут в восторге.

Жаклин стрельнула на него глазами.

— Дурак ты, Гюнтер, — сказала она с жалостью. — Какой еще бордель, когда у меня к тому времени уже будет свое дело? Да и не пошла бы я к тебе никогда…

— А к кому бы пошла?

— Ни к кому. Лучше сдохнуть…

— Не скажи, не скажи… Вдруг твой туристический бизнес возьмет, и лопнет. Как воздушный шарик. Бах, и нет его… А бордель — дело верное, надежное, как гранитная скала… лопнуть не может просто по определению, такова уж человеческая натура. Так что милости просим, если вдруг возникнут проблемы… Можно ведь и просто танцевать стриптиз… и клиентов при этом обслуживать вовсе не обязательно. Разве что иногда и только в особых случаях.

— Ну, хватит, — Жаклин уже начали раздражать дурацкие планы Гюнтера на ее собственное будущее. — Ишь, размечтался. Слюни-то подбери… Неужели ты в самом деле полагаешь, что мне могут показаться соблазнительными подобные предложения?

Она презрительно фыркнула.

— Я всего лишь надеюсь на это, — скромно ответил Гюнтер.

Жаклин отвернулась и уставилась в экран, на котором так до сих пор и не появилось ничего, достойного какого-то особого внимания. Все то же белоснежное покрывало, те же оспины черных скал и редкие кляксы азотных озер.

Пусто, черт бы его побрал. И как здесь можно вообще найти хоть что-нибудь? А вдруг этот город попросту занесен снегом по самую макушку? Ведь может же такое случиться? Н-да… это стало бы фатальным невезением. В этом случае мы можем летать над ним хоть целую вечность, и не обнаружить при этом никогда. Остается надеяться лишь на то, что по крайней мере самые высокие здания все-таки сохранились и хотя бы частично выпирают из-под гладкого белого савана…

Рубку накрыла тишина. Все были заняты делом, даже Гюнтер приумолк и застыл в своем кресле, не отрывая взгляда от заснеженного пейзажа на экране.

А потом, неожиданно для себя, Жаклин вдруг повернулась, взглянула в упор на Каттнера и спросила:

— А вы, капитан? На что потратите деньги вы?

Каттнер долго молчал, задумчиво глядя куда-то в сторону, а потом глухо произнес:

— Раздам долги.

Вот те раз, подумала Жаклин. Так у нашего капитана, выходит, долги? Хотя, с другой стороны, почему бы и нет, всякое случается. Скажем, проигрался в рулетку… или взял непосильный кредит в банке… Впрочем, все это бессмысленные домыслы, не имеющие абсолютно никакого отношения к реальности. Подобный ответ вообще может оказаться лишь отговоркой, а на самом-то деле Каттнер просто не хочет озвучивать свои планы на будущее. Что ж, его право…

Экран перед ней неожиданно мигнул, и поверх снежной равнины с кучкой черных скал и большой разляпистой кляксой азотного озера неожиданно возникла яркая сетка контурной карты с четко различимой береговой линией, кучкой мелких островков и крупным горным массивом. Несколько мгновений карта поворачивалась под разными углами, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, а затем прочно утвердилась на белоснежной поверхности.

— Есть! — выдохнула Жаклин. — Есть привязка к карте. Компьютер идентифицировал район под нами как Долину Тысячи радуг.

— Отлично! — Каттнер стукнул ладонью по подлокотнику кресла. — Город находится всего лишь на расстоянии двухсот километров от Долины. Направление — восток-юго-восток… Всем приготовиться к посадке! Жаклин, начинаем немедленно! Только давай на этот раз обойдемся без акробатики…

— Принято, поехали… — Жаклин аккуратно развернула корабль в горизонтальной плоскости и легким нажатием клавиш выдала короткий тормозной импульс.

«Ирида» дернулась, а затем круто пошла на снижение, переходящее в простое падение. Еще один разворот, и на экране переднего обзора снова возникла заснеженная поверхность планеты. Даже невооруженным глазом стало заметно, как она все быстрее и быстрее побежала навстречу идущему на посадку кораблю. Выгнутый дугой край ледяного шара прямо на глазах неторопливо распрямился, в одно неуловимо краткое мгновение превратился в горизонт и медленно уплыл куда-то вверх. Теперь перед глазами маячила сплошная белая муть, оживляемая лишь ярко светящимися росчерками компьютерной карты.

По мере снижения эти ломаные линии со все возрастающей скоростью перемещались вверх по экрану, теряясь где-то высоко над головами, и вот настал тот самый, ожидаемый всем экипажем «Ириды», момент, когда они, наконец-то, замедлили свой бег, остановились и неторопливо двинулись в обратном направлении, а в поле зрения плавно вплыли контуры зданий. Город… вожделенная цель безумной преступной авантюры.

Различить что-либо невооруженным взглядом по-прежнему не представлялось возможным, и Жаклин мысленно возблагодарила компьютер корабля, в труднейших условиях все же сумевший дать им точную привязку к местности. Без его помощи вся затея несомненно была обречена на провал. Только теперь ей стало окончательно ясно, как же сильно им все-таки повезло, на какой тонкой ниточке висела судьба задуманного предприятия. Сложись ситуация по-другому — даже компьютер оказался бы не в состоянии выручить их маленькое криминальное сообщество.

Плакали тогда наши денежки, подумала Жаклин, выравнивая корабль. А по возвращении нам светила бы всего лишь одна прямая дорога — за решетку. Или еще дальше, на усмотрение наших нанимателей. Поскольку согласно договору оплата и защита предоставляются заказчиками лишь по конечному результату. А нет результата — крутись сама как знаешь… если сможешь, конечно, и если тебе вообще предоставят такую возможность.

Горизонт медленно вплыл на положенное ему место в центре экрана. «Ирида» перешла в горизонтальный полет.

Жаклин считала показания приборов и произнесла, обращаясь к капитану:

— Промахнемся. Километров на двести как минимум.

— Нечего было устраивать эту гонку, — буркнул Гюнтер. — Сели бы на следующем витке.

Нет, ну вы посмотрите на этого умника! Он еще и капитану с пилотом будет советы давать. А если на следующем витке компьютер не распознал бы вообще никаких деталей рельефа? Или потерял уже найденное? Что тогда прикажешь делать? Крутиться вокруг этого бильярдного шара до второго пришествия? Ну уж нет! Лучше промахнуться пусть даже на полтысячи километров.

— Не страшно, — ответил Каттнер. — Погасишь скорость, а там можно будет вернуться. Запас хода у нас достаточно велик для подобных маневров, сама знаешь.

Жаклин согласно кивнула.

Контуры города медленно уплыли за пределы экрана. Если верить карте, то теперь под кораблем простиралась обширная равнина, ограниченная с юго-востока длинной грядой невысоких холмов.

Хм… Возможно, так оно и есть, однако, чисто визуально новый ландшафт ничем не отличается от предыдущего. Все то же порядком осточертевшее ровное белое поле. Что ж, доверимся компьютеру, ему виднее…

Жаклин немного поиграла рулевыми двигателями, заставив «Ириду» прекратить снижение и значительно уменьшить скорость, а затем начала медленный разворот. Описав широкую дугу над заснеженной равниной, корабль лег на возвратный курс.

Город на экране переднего обзора возник неожиданно, несмотря на то, что корабельный компьютер с высокой точностью предсказал его появление именно в этот момент. Темные, без единого огонька в пустых безжизненных окнах, высокие башни внезапно проявились на фоне черного звездного неба слева по курсу и неторопливо поплыли назад, за пределы видимости экрана. Экипаж «Ириды» молча наблюдал далеко не радостную картину покинутого, отданного во власть снега и льда некогда могучего, казавшегося абсолютно несокрушимым, форпоста земной цивилизации на самом лучшем из миров во всей обитаемой части вселенной.

Вот тебе и воплощенный рай, подумала Жаклин, бросая быстрый взгляд на притихшего Гюнтера. «Коллега» уставился на останки города тяжелым угрюмым взглядом.

Н-да, девушек топлесс и бокалов с шампанским тебе здесь, пожалуй, все-таки не дождаться. Сочувствую…

Она еще больше снизила скорость полета, а затем задействовала гравитационную подушку, удерживающую корабль на высоте всего лишь нескольких десятков метров над поверхностью. Темноту прямо по курсу разорвало яркое световое пятно от носовых посадочных прожекторов.

Снег, один лишь снег… ничего, кроме снега… Как же все это грустно.

— Где будем садиться, капитан? — спросила Жаклин.

— Давай поближе к городу. Правее, на посадочное поле бывшего космодрома, — ответил Каттнер. — Думаю, вероятность неприятных сюрпризов там минимальна.

— Принято.

Жаклин еще раз развернула «Ириду» и направила ее прямиком к занесенным снегом руинам.

Когда увенчанные огромными белыми шапками небоскребы заняли большую часть экрана, она остановила корабль, заставив его на несколько неуловимо кратких мгновений зависнуть в полной неподвижности, а затем начала медленное снижение строго по вертикали. Гравитационная подушка, удерживающая «Ириду» от неминуемого падения, тут же принялась во все стороны выдувать снег из-под корабля, подняв вокруг места посадки огромную белоснежную тучу. Видимость упала до нуля. Наконец, опоры коснулись твердой поверхности, звездолет качнулся раз, другой, и все замерло. Мутная пелена на экране быстро рассеивалась.

— Есть посадка, — сказала Жаклин, расслабленно откидываясь на спинку кресла. — Добро пожаловать на Лорелею.

Капитан Каттнер встал, подошел к пульту управления, некоторое время молча разглядывал мертвые руины пристальным неподвижным взглядом, а затем произнес:

— Всем отдыхать. Выход в город через два часа.