Белый туман

4

Я шел, а голове пульсировала мысль, — пятьдесят слишком много, пускай даже кхор десятка полтора с первого раза выбьет, но остальные то спустить тетиву успеют. Может быть не геройствовать, а рывком сблизиться с ними? Додумать я не успел. Кхор начал свою работу и от неожиданности Навь начала стрелять не залпом, как я боялся, а в разнобой. На стрелы от лука я внимания не обращал, а вот арбалетные болты замечал в самый последний момент и старался не отбивать, а сбрасывать. И это мне почти удалось. В рядах Нави царила растерянность, вместо того, чтобы упасть весь утыканный, как еж болтами и стрелами, я неторопливо шел и помахивал мечом. Идти было больно, так как именно ногам досталось больше всего. Навь не выдержала напряжения, разорвала строй и бросилась на меня. Вот теперь кхор развернется. Я отбивал удары и наносил удары. Хорошо, что шапка усилена железом, а то по голове мне уже пару раз досталось. Быстро двигаться я не мог, мешали раны на ногах, но и Нави доставалось. Я практически перестал защищаться и только наносил разящие удары. А тут и служки, молодца, догадались начать пускать стрелы. Помогли здорово тем, что чуть разрядили толпу вокруг меня. Кхору то же пришлось нелегко. Доспехи, у некоторых шея была прикрыта кольчужной сеткой. Да и не мудрено, это был самый настоящий воинский отряд Нави. И командир наверное у него имеется, вот бы познакомиться поближе…

Наверное всеблагой услышал мои слова. Прямо предо мной возникла фигура в странных доспехах, но рассматривать их мне было некогда. Я встретил достойного противника. Это я так вначале посчитал, а потом убедился, что мой враг сильнее меня, а главное более умелый. Все, что бы я не делал, какой бы прием или финт не использовал, он, гад, уже знал его. Если я увеличивал скорость атаки, он так же шутя увеличивал скорость защиты. От моих ударов на его доспехах даже царапин не было, а у меня уже несколько пластин были сбиты, а на плечах появились глубокие зарубки. Складывалось впечатление, что мой противник играет со мной и в любой момент может меня прикончить. Я разорвал дистанцию: — Ты кто, Навь? Мне надо было отдышаться. Он не ответил, но я уже и сам догадался, — белая Навь. И дело не только в выбивающихся из под его шишака бело-седых волосах, а в самой манере ведения боя. — Чем она тебя купила? Он опять не ответил, но и не приблизился ко мне, как бы давая мне возможность отдохнуть. В моих сапогах уже хлюпало. Пользуясь передышкой я стал читать заживляющие раны молитвы. Видимо поняв это, Навь двинулась на меня. Я был готов к этому. Мы остались вдвоем. Даже мои служки встали из за туш убитых коней и внимательно следили за поединком. А могли бы и помочь. Хотя нет, не могли. Навь бы их быстро уложила.

Что за доспехи, ни единой щелочки, ни одной царапины, это что, получается только в лицо? Я стал наносить быстрые и беспорядочные удары, главное отвлечь Навь от того, что я собирался сделать. А собирался я метнуть нож. Для этого я должен был переложить меч в левую руку, а правой вырвать нож из ножен и одним движением попасть ему в лицо. Я переложил меч в левую руку. Спасибо Николу, что заставлял меня работать двумя мечами. Навь если удивилась, то виду не подала. А я опять стал наносить удар за ударом, целясь в разные части его тела, словно искал слабые места и в защите и в доспехах. Он даже гад усмехаться начал, с легкостью отражая мои удары. Хоть бы слово сказал, сволочь. Один из моих размашистых ударов наконец то заставил его раскрыться. Я, если честно говорить, даже и подумать ни о чем не успел. Рука сама вырвала нож и метнула его в лицо. Это был неожиданный прием с моей стороны, но даже не смотря на это, белая Навь на него среагировала, хотя и с опозданием. Нож вошел в глаз но не по самую рукоятку, а чуть чуть, на пару пальцев. Но и этого мне хватило, что бы нанести рубящий удар по шее, а пока Навь пыталась выдернуть нож, я ещё и ударил острием под подбородок и отскочил назад.

Постояв, словно раздумывая, падать ему или не падать, белый рухнул навзничь. Ковыляя и, по моему, подвывая от боли, я подошел к нему. Глаза его были открыты. Он видел меня. — Почему, — задал я вопрос, — чем она тебя купила? Он усмехнулся одними уголками рта. — Оружие и доспехи возьми себе, — его голос булькал и он превозмогал боль, — они от первых. Кольцо тоже сними, ты достоин,…- договорить он не успел, дернулся и затих. Потом внезапно открыл глаза и очень внятно произнес:- Будь ты проклята Навь. Вот так и отошел в мир иной с открытыми глазами. Ко мне подбежали служки. — Меня не трогайте, я сам себя подлечу. Лучше посмотрите, нет ли по близости коней, не пешком же они пришли. Да поосторожнее там, вдруг охрану оставили… Когда я остался один, наконец то смог заняться своими ранами.

Молитвы всеблагому делали свое дело. Ноги стали заживать. А тут оказалось, что и на левом боку у меня глубокий порез, и на плече… В горячке схватки это не замечалось. И в друг до меня дошла простая истина, что лежала на поверхности. Ведь это же очевидно: — белый- Навь не хотел убивать меня, он ждал, когда я убью его. Его мастерство было выше моего, мечом он владел лучше, на нем непробиваемый доспех. Думая по горячим следам о перипетиях боя, я ясно видел, что он мог по крайней мере раз пять-семь лишить меня жизни. Однако этого не сделал, а позволил убить себя. Я заплакал от такой несправедливости. Лучший воин, которого я когда — либо встречал, — и тот Навь. Благо моих слез никто не видел. Успокоившись и дождавшись, когда боль станет терпимой я встал. Тело Белого я решил не сжигать, как остальную Навь, а предать земле, как это делали в моих краях с погибшими воинами и служками. Осторожно, словно со спящего я снял с него доспехи, подержал в руках его меч. В рукоятке пламенели три красных камня. Почти как у меня. С указательного пальца правой руки снял кольцо с такими же камнями и надел себе на правую руку. Ведь на левой у меня уже было кольцо отца. Затем вновь поднял его меч. Полыхнула молния, а меня прилично тряхнуло. В голове прояснилось, раны стали заживляться быстрее, а боль совсем исчезла. Я поспешно сбросил с себя посеченные доспехи и облачился в доспехи Нави. Что то здесь было не так. Усталость как рукой сняло, от ран и порезов не осталось даже следов. Я чувствовал себя бодрым и полным сил. Неужели все дело в доспехах и оружии. Что он там говорил о них, они от первых? Неужели это от первых белых, которых создал сам всеблагой и который их вооружил? Если это так, то это по истине достойный подарок, подарок достойный великого воина, которым я себя не считал.

Появился кхор, виновато ткнулся мне носом в руку. Я погладил его и потрепал за холку:- Дружище, где же ты был, когда меня тут чуть ли не резали на куски? Он опять ткнулся в руку. — Все в порядке, мы победили, а ты молодец, сколько Нави завалил и не просто Нави, а служивых. Молодец, Волк… Вскоре подошли служки. — Там полно коней, мы отобрали самых лучших, а ещё там около десятка служек с разорванным горлом. Теперь понятно, почему кхор задержался. — Вот, что ребята. Оружие и доспехи пропадать не должны. Ягды они пригодятся для дружины. По — этому один из вас пусть скачет за телегами и подмогой в усадьбу, а второй собирает трофеи и сносит Навь в одну кучу. Я потом их сожгу. А этого воина, — я показал на белого, — я похороню сам.

Капать могилу, пусть даже и не глубокую, мечом очень не удобно, но я терпел. Белый был достоин уважения и я ему это уважение оказывал. Уже прискакала подмога, пригнали телеги, а я все капал и копал. Наконец все было готово. Взяв его на руки я осторожно спустился в вырытую могилу и положил его на свою накидку. — Это самое малое, что я могу для тебя сейчас сделать, белый. Сложил ему руки на груди и накрыл полой. Мех белого волка, что шел по окантовке накидки, засиял ярким светом. Вокруг стояли служки и те, что были со мной и те, что только что приехали. Я вылез из могилы и отсалютовал ему мечом. — Это был великий воин, я бы даже сказал величайший, пусть всеблагой простит ему все его ошибки и заблуждения и он упокоиться с миром. Засыпайте.

Вскоре все трофеи были собраны, телеги погружены, а Навь сложена в одну кучу. Я сделал небольшой костерок и прочитал очистительную молитву. Многие служки в первый раз присутствовали при ритуале очищения земли и мира от скверны, и ревущий столб огня произвел на них огромное впечатление, как в прочем и то, что небольшую горстку пела тут же подхватил порыв ветра и разнес по округе.

Мои служки купались в лучах славы. Их расспрашивали наперебой. Вот уже лучников и арбалетчиков Нави стало около сотни и не менее пятидесяти они расстреляли из своих луков. — Видите, как мало стрел осталось, а ведь брали, чуть ли не по три комплекта… Я ехал в одиночестве на шикарном белом жеребце. Конь мне нравился своей статью, плавностью шага. Он словно стелился по земле…

В усадьбе нас ждал Ягды. Придержав за уздечку моего белого коня, он внимательно осмотрел меня: — Как все прошло? — Нормально, там нас ждала засада, трофеи везут. Он кивнул головой. — Иди, а то сейчас с ревом сама выскочит. Тут служка таких страстей порассказал… Ярина ждала меня прямо за дверью. Закусив губу, что бы не разрыдаться, она схватила меня за руку и буквально силой потащила в свою спальню. Просто она была ближе, чем моя. Не смотря на мои увещевания о том, что мне надо ополоснуться, переодеться и привести себя в порядок, доспехи и одежда буквально были сорваны с меня, а свое платье она просто напросто распорола ножом. После того, как первый порыв страсти прошел, она наконец то расплакалась. Сквозь слезы говорила:- Уезжай, скорее уезжай насовсем. Это невыносимо. Каждый раз, когда ты куда то уезжаешь, льется кровь, ты рискуешь своей жизнью. А ждать невыносимо. Уезжай насовсем, поскорее. Так по крайней мере я буду знать, что ты где то путешествуешь…

Из её спальни мы вышли не скоро и то только для того, что бы пройти в купальню. Там я взмолился:- Ярина, у меня на ночь не останется сил, прекрати… Она внезапно схватила меня за "достоинство" и резко дернула вниз. Я чуть было не заорал. — Как подумаю, что ты с какой то другой этим занимался и говорил ей такие же ласковые слова, так готова тебя разорвать на куски. Я задумался, а ведь действительно. Образ Лоры как то потускнел, а вернее он слился с образом Лораг, и я теперь их воспринимал как одно целое. Может быть это не правильно?

— Ярина, не говори чепухи, конечно ты самая красивая, самая лучшая и вообще, — самая, самая. — То тоже, ладно, набирайся сил, а завтра чтоб духу твоего тут не было. Потом опять расплакалась, — Навещать то хоть будешь? — Конечно, буду, — и я не врал, как не обманывал и Лораг, обещая обязательно вернуться в "Последнюю заставу". Только когда это произойдет и произойдет ли, знал только всеблагой.

Обед мы пропустили, а по этому на ужине я ел за двоих. Куски мяса и птицы буквально исчезали с моего блюда. Я даже попросил принести похлебки, что и было сделано расторопными слугами. — Да, вижу досталось тебе в этот раз, — усмехаясь сказал Ягды. — Да, досталось, — Только я не понял, к чему относились его слова, то ли к схватке с Навью, то ли к моему пребыванию в спальне его дочери. — Едешь завтра? — Да, с утра, распорядись, чтобы седельные сумки наполнили провизией. — Много не бери, по любому через два дня будешь у башни, а там встретят и накормят. — Ягды, а ты когда нибудь слышал о белой Нави? О белых воинах, что перешли на сторону Нави? — Ни когда. — Я сегодня встретился с двумя, и один из них чуть было не отправил меня к всеблагому. У них знак Нави не подмышкой, а на шее, у основания затылка. — На холке что ли. — Вот именно, на холке.

— Что твориться в этом мире, даже белые воины стали принимать сторону Нави, куда мы катимся? — Мне тоже это странно. А ещё больше меня удивило, что первая белая Навь, которую я убил в овраге, имела полтора десятка или более жен или наложниц. И судя по всему, он всеми ими пользовался. Получается, что Навь тоже хочет получить детей от своих белых? — Вряд ли у неё что получится, ведь надо, что бы было предназначение. — Может и получиться, если будет перебирать девок десятками и сотнями. Какая нибудь может и оказаться предназначенной. — А ты что ему завидуешь? — и Ярина больно толкнула меня локтем в бок. И почему я не одел доспехи на ужин? — Что будешь делать со своей добычей? — поинтересовался Ягды. — Раздели на три части. Часть пойдет Ярине, когда настанет время ей рожать и она отправится к восточному стражу, часть пойдет тебе, что бы ты мог её прокормить, когда я уеду, а часть пойдет на дружину и обеспечение её безопасности. Только пусть она сначала там немного покопается, — там есть красивые женские украшения.

— Я не буду в них копаться, наверняка это все награбленное. Не хочу. Я пожал плечами, а Ягды кивнул головой. — Думаю, что тебе надо взять ещё и заводную лошадь, к тому белому жеребцу. А не понадобиться, — продашь или обменяешь. Сейчас в конюшне есть неплохие кобылицы. — Лишний конь, лишние проблемы. Да и привык я одноконным путешествовать. Вещей у меня почти нет, вот разве только седло поменять, только камешки от туда надо в новое переложить. — Я распоряжусь, все сделают и сам за этим прослежу.

После ужина мы сразу же пошли в мою спальню. — Светильники не туши, — стала распоряжаться Ярина, — когда я тебя ещё увижу, одному всеблагому известно. А я хочу тебя запомнить всего. Так что давай раздевайся, все с себя снимай, все все. — Ну, тогда и ты раздевайся. — Нет, я сразу раздеваться не буду. Я женщина и мне положено стесняться. — Ну тогда давай сделаем так, — я разденусь и потом мы затушим один светильник и ты разденешься тоже. Ведь будет уже темнее… Эта ночь действительно запомнится мне на долго. Во первых мне поспать не пришлось, во вторых я и представить себе не мог, сколько разнообразия можно внести в любовные игры, и в третьих Ярина была ненасытной, а мне не хотелось выглядеть слабым в её глазах, так что я старался и, честно говоря, восход солнца я встретил с некоторым нетерпением, — ну наконец то.

Одевался я неторопливо и очень тщательно. Все свои вещи аккуратно уложил в седельные сумки. Последней была уложена моя безрукавка, в которую я закутывал Ярину, когда вез её домой. — Я, сначала, не хотела тебе её отдавать, хотела оставить себе на память, а потом подумала, что всякий раз, кода ты будешь её надевать, ты будешь вспоминать меня, так что забирай, пока я не передумала. Провожать я тебя не пойду, боюсь разревусь, а вот сейчас прямо лягу спать и буду спать долго, пока ты не уедешь далеко. Ты только меня не забывай, — её голос дрогнул, — и возвращайся, мы будем тебя ждать, все время будем ждать. А теперь уходи, а то я заплачу.

Я вышел из комнаты и тихо прикрыл за собой дверь. Я слышал, как Ярина уткнулась в подушку и стала реветь. Ну не люблю я проводы, вот не люблю и все тут.