Белый туман

25

Не ожидая здесь увидеть настоящих людей, и подвывая от жалости к самому себе, он, захлебываясь словами, стал рассказывать…

Здесь он уже давно, несколько лет. Тех, кто хорошо послужил Нави в том мире, забирают в город и бог делает из них Навь. Часть людей становится надсмотрщиками над другими, но таких мало, у большей части стирают память и они превращаются в безмозглых животных, которые только и делают, что жрут, спят и совокупляются, потом их отправляют на корм Нави и в кладки. Всех молодых женщин держат отдельно, их задача рожать каждый год. Детей забирают, это деликатес и они идут в город, к столу бога.

Он раньше был надсмотрщиком, а теперь состарился, т. к. здесь время идет по — другому. Его хотели перевести на ферму для откорма, но он сбежал.

Сколько до города, он не знает, но вот где находятся несколько кладок, рассказать может, т. к. водил туда живой корм. Ещё здесь есть дикие люди и на них Навь охотится, но он их не встречал. Навь живет в пещерах в холмах, а люди змеи на болотах. Это страшные существа, — тело у них как у огромных змей, а голова человеческая с мелкими острыми зубами. И если Навь вначале предпочитает убить, а потом съесть, то эти едят живьем. К счастью болот здесь мало и люди змеи встречаются редко. В последнее время в городе появилась новая мода, свою пищу Навь или жарит или варит в больших чанах. Сейчас идут большие приготовления к вторжению в другой мир, так как Нави становится все больше и больше, а людей мало. В нападении должны сначала участвовать только порождения, а потом и Навь пойдет в тот мир. Основное вторжение будет с севера и с запада, где люди змеи должны будут захватить крепость. Навь об этом говорит в открытую

Сезон дождей уже прошел и скоро самки должны отложить яйца. Дикие иногда сами нападают на кладки, а так же они сами едят Навь. Ежегодно бог устраивает праздник, на котором все пьют свежую человеческую кровь…

От его рассказов кровь стыла в жилах, а руки непроизвольно сжимали мечи. И хотя мне было совсем не жалко отщепенцев, но от одной мысли, что ждет наш мир в случае его захвата, становилось страшно. Самое важное, что мы узнали, что их бог как то обмолвился, что навь жива, пока жив он, а он бессмертен, ибо нет такой силы и такого оружия, что способно причинить ему вред, так как он сам создавал этот мир…

На совете мы долго решали, как нам поступить. Несомненно, что вторжение может начаться очень скоро, и самый лучший способ его если не предотвратить, то хотя бы затормозить, это дать понять Нави, что на неё напали. Мнения разделились. Белые требовали немедленно начать движение к городу, по дороге предавая все мечу и огню. Другое мнение было у жрецов. Они считали, что надо сначала уничтожить кладки и это привлечет к нам большее внимание, чем если мы пойдем к столице Нави, тем более, что мы пока не знаем, где она.

Решать пришлось мне, и я склонился к варианту жрецов. Уничтожаем кладки и самок, благо несколько холмов хранилищ были тут недалеко. Об одном я пожалел, что проявил милосердие и отпустил отщепенца, сохранив ему жизнь. Он предал нас, и на третьей кладке нас ждала засада. А произошло это так…

Ким, с группой спешившихся лучников, расстрелял охрану. Белые во главе со мной внутри кладки расправились с самками. Кладка была очень большая, просто огромная. Яйца лежали в несколько рядов, более тысячи яиц, и только мы преступили к их уничтожению, как раздался шум схватки. Все кто был внутри, бросились к выходу, я несколькими стрелами разрушил и частично обрушил крышу холма, а на верху кипел бой. Пользуясь внезапностью и превосходством в численности, Навь атаковала отряд прикрытия и буквально на наших глазах растерзала одного белого и несколько служек., которые до последнего храбро оборонялись. И они сделали свое дело. Мы успели вскочить на наших лошадей, и используя превосходство в скорости, оторваться от преследования…

Теперь уже мы устроили на них засаду и расстреляли всех из луков, не вступая с ними в ближний бой. Затем так же быстро мы вернулись к месту схватки у кладки и добили тех, кто пировал останками наших воинов. Там же был убит и предатель. Вернее не убит, его просто тоже съели.

Там мы потеряли первого белого и четырех служек, ещё четверо были ранены. Встал вопрос о захоронении погибших. Жрец предложил: — в этом мире их не хоронить, а павших в бою сжечь на огне всеблагого, а прах сохранить в небольших сосудах. Прах потом вывезти в Явь и там торжественно предать земле. С этим согласились все белые. Никому не хотелось оставаться в чужой земле. Так мы и поступили. Собрали кости храбрецов и сожгли их на священном огне всеблагого…

Тогда же мы узнали, что не обязательно протыкать мечом каждое яйцо, а достаточно просто разрушить крышу кладки, что бы изменился температурный режим и все погибло. Осмотр разрушенного холма показал, что большая часть яиц потрескалась, а те, что ещё не развалились, стали трескаться на наших глазах. В последствии это позволило нам разрушать кладки с помощью моего лука, но вот уничтожать самок приходилось по прежнему в ближнем бою.

Когда мы разорили последнюю кладку о которой знали, нас осталось всего 55 человек. Было принято решение отряду разделиться на две примерно равные группы. Одна группа, наиболее сильная по качеству, во главе со мной, продолжает движение в сторону предполагаемой столицы, вторая осуществляет поиск и уничтожение гнезд, в последствии по нашим следам или догоняет нас, или продолжает начатое нами, если мы все погибнем.

В мой отряд вошли: я, Ким, пять белых, семнадцать служек и один жрец. Всего 25 человек. Во втором отряде было тридцать человек, из них пять белых и один жрец, остальные служки. Тепло попрощавшись и не надеясь на встречу, мы разошлись в разные стороны, что бы с честью исполнить свой долг.

Ещё долгих 14 дней и ночей пробивался наш отряд к ставке забытого бога. В боях мы обретали навыки уничтожения Нави и её порождений. Было странным видеть, как порождения Нави в своем мире оказывались значительно слабее и уязвимее, чем в нашем. Чаще всего хватало одной стрелы в голову чудища, что бы оно или сгорело, если стрела была огненной, или сдохла, если простой.

Вьючных и заводных лошадей мы давно уже всех потеряли, в наших тулах оставалось не больше чем по десятку стрел. Сколько было убито Нави и её порождений, мы уже не считали, так же как давно потеряли счет уничтоженным кладкам. И вот наконец мы достигли своей цели. Уставшие, голодные, грязные и оборванные мы остановились на небольшом холме. А внизу перед нами колыхалось целое море Нави, её порождений и даже змеелюдей. А впереди мрачно возвышалась гора, из макушки которой валили густые клубы черного дыма. К подножью горы вела хорошо накатанная дорога, которая вбегала в её чрево и там пропадала.

— Вот мы и добрались до змеиного гнезда, — проговорил Ким, доставая и проверяя свое оружие. — Что делать то будем, Свен? — Как что, атаковать естественно. — А не маловато ли их для нас? Может подождем пару дней, пока остальные соберутся, а пока отъедимся, отоспимся… Ким не растерял за это все время своего оптимизма и веселья. Слушая его слова, заулыбались и другие служки и белые. Вернее уже не служки, а воины. Я их всех произвел в это звание. — Нет, Ким, мы ждать не будем. Видишь, увидели нас и как зашебуршились, задергались. Знать боятся или уважают. Значит план такой, в схватку не вступаем, силы не распыляем, пробиваемся по этой дороге до горы. Отставших и раненых не ждем и не подбираем, вы уж извините заранее ребята. В горе делимся на два отряда, первый с Кимом спускается вниз и ищет кладку, все рушит там и бьет самок, это самая главная задача. Ким с тобой пойдут все белые и десяток воинов. Жрец и оставшиеся пойдут со мной наверх, если всеблагой позволит, то схлестнемся с самим забытым богом. Главное побольше разрушений и огонь, не забывайте про огонь всеблагого, все что можно сжечь. А теперь братья помолимся, чтоб всеблагой даровал нам победу, а если смерть, то легкую.

Дождавшись окончания молитвы и мысленно простившись со всеми в том, нашем мире, мы не торопливо стали спускаться с холма. Я достал свой лук и начал стрелять в разные стороны с максимальным оттягом тетивы. Мои стрелы пели песню смерти, выворачивая наизнанку целые пласты земли вперемешку с кусками Нави. Гром гремел над равниной, её заволокло пылью, а мои стрелы все также несли смерть… Шум стоял страшный, рев, хрипы, визг… И это мы еще не сблизились с Навью. Потом я начал чистить дорогу. Мои воины начали расстреливать последние остатки стрел, понимая, что в ближнем бою от них толку не буде, а не ближнего боя не предвидится. Жрец громко читал очищающую и очистительную молитву, размахивая в разные стороны светильником с огнем всеблагого. В разных местах, коротко но яростно, с ревом, вспыхивал огонь. Вот и все, стрелы кончились, мы пришпорили коней и стали пробиваться к горе. Только мой лук продолжал посылать смерть всем тем, кто стоял у нас на пути…

— Ну, что волки, пришла и ваша очередь спеть свою песню смерти. Обратного пути для нас нет, — и подчиняясь моему мысленному приказу кхоры стали пробивать нам дорогу вперед. Началась бешенная скачка. Навь не сразу поняла, что мы задумали, а когда поняла, то было уже поздно… Я по — прежнему скакал во главе клина, периодически стреляя во все стороны. Судя по крикам и лязгу мечей, за мной кто то ещё держался. Атака конечно была сумасшедшей, как и все мы, кто проник в Навь были сумасшедшими. Наконец пришлось убрать лук и мне и взяться за меч… Я даже не заметил, как оказался в чреве горы, просто внезапно шум почти что стих. Я огляделся, — Ким, и ещё несколько воинов тяжело дышали вокруг меня. Все в слизи, навьей крови, у многих доспехи погнуты и разодраны, даже жрец был в каком — то отрепье. И как он уцелел? Без оружия, только с погасшим светильником, которым он по — прежнему размахивал в разные стороны и продолжал бормотать молитвы.

— Все, не стоим, Ким бери всех оставшихся и ищи кладку! Жрец ты со мной!

А с наружи несколько воинов отбивали яростные атаки Нави, которая рвалась к входу, жертвуя своими жизнями ради того, что бы мы выполнили свои задачи. Уже поднимаясь по пандусу, как у крепостной стены, я услышал радостный звериный рев. Но даже через этот рев я продолжал слышать звон мечей. Значит кто то ещё жив, кто то сражается. Клянусь, если кто- то после этой мясорубки останется в живых, все станут лордами…

Сколько мы поднимались так, я не знаю. Шум схватки давно затих где то там внизу, а пандус по — прежнему вел нас на верх. Наконец то мы пришли. Перед нами открылись большие ворота со странными рисунками на створках, и мы вошли в ярко освещенный зал. С трона поднялся дряхлого вида старик, который тут же превратился в юношу. Негромко хлопая в ладоши, он мягко проговорил: — Браво, браво, Свен неистовый. Не думал, что вы так далеко зайдете. Хорошего воина подобрал себе мой брат. Да только к чему все это? — его вопрос повис в воздухе, — Все эти смерти, разрушения? Бессмысленно. Он опять опустился на трон. — Но хоть какое то развлечение, а то тысячелетия одно и тоже… Скучно. Какой смертью желаешь умереть? Наверное как воин, с оружием в руках? Жаль, что только никто не узнает, как ты тут храбро бился с богом. Жрец не в счет, я его сделаю Навью. И он довольный собой рассмеялся.

Я наконец то восстановил дыхание и немного перевел дух. Увидев движение моей руки за луком, он этак ласково сказал: — Бесполезно, на меня это не действует и твои зверушки тоже бесполезны. Эти миры создал я и все, что создано в этих двух мирах подчиняется мне. А ваш всеблагой, украл у меня половину моего мира. Ну ничего, скоро я опять стану единоличным властителем. А всех этих никчемных людишек, что забыли меня, превращу в своих слуг. Ты готов умереть, Свен? А может быть передумаешь геройствовать? Поступишь на службу ко мне? Мне верные и сильные воины нужны. Я собираюсь покорить ещё не один мир, говорят аппетит приходит во время еды, так вот я голоден…

Вдох, выдох, вдох, выдох. Меч уже не дрожал в моей руке, а я почувствовал себя отдохнувшим. Не произнося ни слова, я направился к трону. — Значит все — таки хочешь умереть. Жаль, ты меня немного повеселил. С этими словами он оказался с ног до головы закованным в доспехи странного синеватого цвета. В его руке заблестел такой же меч. В два прыжка он слетел с помоста и с криком, — Так умри же тварь дрожащая, — напал на меня. Ну во — первых я не тварь, а уж тем более не дрожащая, во вторых и не таким гонор обламывали, а в третьих я уже не тот Свен чистильщик, что начинал борьбу с Навью, сам ведь назвал меня неистовым…

Зазвенели мечи, искры сыпались в разные стороны, мне удалось провести атаку, и мой меч со скрежетом пробороздил черту на его груди. Однако его странные доспехи тут же затянулись и опять блестели как новенькие. А вот у меня на плечах несколько пластин погнулось. Потом он подловил меня на ложном замахе, и когда я провалился, нанес рубящий удар по голове. К его удивлению я после этого удара выжил. Спасибо моей, когда то белой шапке с металлической пластиной на макушке, выручила в очередной раз.

— А ты крепче оказался чем я думал, — легко проговорил он, отражая мою очередную атаку. Я сделал вид, что опять проваливаюсь вслед за его финтом, но вместо того, чтобы подставить снова свою голову под его удар, я отпрыгнул в сторону и нанес неожиданный колющий удар ему в живот. Его странные доспехи выдержали удар, но прогнулись так, что даже я увидел на его бесстрастном лице гримасу боли. — А вот за это ты умрешь мучительной смертью, ещё никто не заставлял меня испытывать чувство боли и страдания. С этими словами он легко перерубил мой меч у основания, и я понял, что все это время он играл со мной, как кошка играет с мышкой, прежде чем её придушить окончательно. Мой кинжал, что я метнул ему в глаз, был легко перехвачен и неуловимым движением послан в меня. Меня спасло то, что мой налокотник на левой руке, которой я инстинктивно прикрылся, отрикошетил его в сторону.

— Ну, вот и все, Свен. Сначала я отрублю тебе твои поганые руки, которыми ты нанес мне несколько болезненных ударов, потом отрублю твои поганые ноги, которыми ты топтал мою землю, а потом живьем скормлю своим зверушкам. Есть они тебя будут медленно, растягивая удовольствие…

Я судорожно ощупывал свой пояс в надежде найти второй свой кинжал, — все какое — никакое оружие, да хотя бы и против меча. Неожиданно моя рука наткнулась на рукоятку отцовского меча, которая без ножен висела у меня на поясе. Так, игрушка, как думали многие. Да и сам я им никогда не пользовался, так как непривычен, слишком легок и лезвие странное, вызывающее опасение самому порезаться. Как утопающий хватается за соломинку, так и я схватился за этот меч. Палец непроизвольно нажал на кнопку, в тот же миг раздалось гудение и я нанес удар на уровне пояса. Мой меч легко прошел через доспехи, и я чуть было не упал, когда он вышел с другой стороны. На лице забытого бога появилось удивление, потом гримаса боли и недоумения… Вторым ударом я отрубил ему голову.

Жрец, который до этого тихо сидел на полу и ждал, молясь, окончания схватки, быстро вскочил на ноги, схватил голову, подбежал к стене, где горел большой светильник, сорвал его и вылил горящее масло на голову забытого бога, при этом не забывая скороговоркой читать очистительную молитву. Гора затряслась, как только загорелась голова, оглушительный рев раздался снаружи, а потом наступила полная тишина…

— Как тебе удалось убить забытого бога? Что это за странное оружие у тебя в руках? Пришлось придумывать на ходу. — Этот меч мне дала моя жена, Элизабет, она дочь всеблагого и живет в его небесных чертогах. — У всеблагого есть дочь? — Есть, но сие есть тайна страшная и если ты проболтаешься хоть кому об этом, то всеблагой может тебя покарать страшной смертью… А может и не покарать…

Я сидел на троне забытого бога и наслаждался покоем. В зал вошел Ким, на его доспехах не было ни одного целого места. — Свен, там все сдохли, и Навь и порождения, все, все. Пойдем посмотрим, да и помощь твоя нужна, у меня все ранены. И павших надо собрать. Не ужели мы победили?…

На входе в гору в разных позах сидело несколько уцелевших воинов. Жрец сразу же поспешил к ним, уже на ходу начиная молиться всеблагому об исцелении раненых. Посчитав, что на поле и так полно огня, я стал читать очистительную молитву. Пламя, радостно взревев, устремилось к небесам и там погасло. Легкий ветерок подхватил тучи пепла и понес из разносить по округе. Все, больше мира Нави не существовало.

В небе стала разрастаться яркая точка, которая потом превратилась в странное круглое сооружение, что зависло над землей, а потом подняв немного пыли плавно село на поле. Превозмогая себя, держа в одной руке меч отца с его светящимся лезвием, а в другой меч погибшего бога, я встал, и, пошатываясь, закрыл своих раненых, готовый продолжить бой с кем бы то ни было. Из этого сооружения выскочила фигура в серебристом комбинезоне, которая на ходу стала срывать с себя круглую прозрачную шапку, что закрывала лицо. — Лиза, — выдохнул я и заковылял ей на встречу. Мы обнялись. — Все в порядке Свен, мы немного опоздали, но вы справились и без нас. С вашим вторым отрядом все в порядке, все живы, здоровы, мы даже оживили всех ваших погибших, но одного из них, они сразу же убили снова, — это какой то предатель. Давайте в клинику своих раненых и убитых, мы всех реанимируем…

— Лиза, а где твой живот, ведь мы расстались всего пару месяцев назад? — Свен, нам о многом надо будет поговорить, главное, нашему сыну скоро будет уже пять лет. Просто в этом мире время течет несколько по иному… Я ничего не понял, но был счастлив от того, что моя любимая снова со мной рядом.

— Это дочь всеблагого, — наставительно объяснял Киму и воинам жрец, — именно она дала Свену тот волшебный меч, которым он поразил забытого бога. А сама она живет в небесных чертогах, и, наверное, теперь и Свена заберет туда…

Зигфрид.

У вас есть старший брат? А если их два, и один готовится занять трон после отца, а второй срочно подыскивает себе невесту и чтоб непременно принцесса или в крайнем случае дочь — наследница герцога? И к тому же за пределами нашего королевства? Тогда вы представляете, каково это быть младшим принцем в семье, где мне уготована роль, — на выбор: или верховного предстоятеля церкви всеблагого, или главы тайного совета, (тайной канцелярии).

Перспектива целибата меня как то не прельщает, а сидеть и с умным видом заседать в совете, точно зная, что он ничего не решает и все будет так, как решит король, — мне как то тоже не очень приятна. Но что делать, как говорит мой отец, — положение обязывает.

Я, принц Гарольд, мне 17 лет. И я уже неплохо владею мечом, копьем, а также топором — секирой. Я уже знаю вкус хорошего вина и женские прелести. Мой старший брат, принц Эдвард, — двадцати одного года, не вылезает с заседаний королевского совета (не путать с тайным советом), где обучается премудростям управления государством, под руководством отца, — короля Франка. Мой тоже старший, но все таки младший брат, Зигфрид, готовится отправится в путешествие "для налаживания добрососедских отношений с соседними королевствами", а попросту говоря будет искать себе трон и жену.

По роду предстоящей своей службы (только не церковника), я обязан изучить кучу фолиантов, в которых описываются законы нашего королевства, расписаны все королевские указы за последние несколько столетий, а так же куча других, якобы нужных сведений, которые могут мне пригодиться, когда я формально возглавлю тайный совет. Вот почему, вместо того, что бы заниматься мужскими делами, — ну там махать мечами или ломать копья на ристалище, или, в самом крайнем случае, волочиться за фройленами матери, я торчу в королевской библиотеке, вдыхаю столетнюю пыль с книг и слушаю ворчание старого Патрика.

Впрочем Патрику я прощаю все, — и его надоедливые нотации о непутевой молодежи, и его вечное ворчание по поводу моей одежды, и ежедневные придирки. Ну, скажите мне, зачем класть книгу на место на четвертый ярус, если я завтра опять буду её доставать. Не лучше ли оставить её на столе…?

Патрик, — это не только королевский библиотекарь, это королевский сказочник. Все свое детство я помню, как он приходил к нам в комнату перед сном и рассказывал удивительные истории из жизни мифических королей, богатырей, прекрасных принцесс, злых колдунов и огнедышащих драконах. Даже отец откладывал все свои дела, когда к нему приходил Патрик, и внимательно его слушал. И ни разу на моей памяти не было случая, что бы гордый король Франк хоть в самой малости отказал простому библиотекарю.

В этот раз мне понадобились документы, касающиеся выдачи разрешений на провоз через земли королевства магических вещей и артефактов, которые будут использоваться за пределами королевства. На ввоз подобных вещей существовал специальный раздел в библиотеке, к изучению которого я ещё не приступал. По скрипучей и шаткой лестнице я поднялся на пятый ярус, и, рискуя свернуть себе шею в случае падения, попытался извлечь нужную мне папку, которая оказалась придавленная каким — то уж очень большим фолиантом, обтянутым кожей. Из опасения, что все может рухнуть на пол и мне, потом придется несколько дней заниматься только тем, что все заново раскладывать и разбирать, под руководством разумеется Патрика, я осторожно снял и эту злосчастную папку, и эту толстенную книгу.

Чисто из любопытства, уже на своем рабочем столе, я заглянул в неё. Заголовок меня заинтриговал. Красивым каллиграфическим почерком, с завитушками, что несомненно выдавало принадлежность писца к женскому полу, было написано: " Жизнь и удивительные приключения легендарного короля Невса третьего, сына небесного короля Свена второго, рассказанные им самим своей приемной внучке принцессе Азалии и записанные с её слов мной, принцессой Дианой в назидание потомкам". Если мне не изменяет память, то королева Диана наша какая то там пра, пра,… прабабушка,…

После скучного, но обязательного ритуала семейного обеда, я поторопился в библиотеку, чем вызвал немалое удивление не только своего отца, но и матери. — Документы по провозу магических артефактов через наши земли требуют тщательного изучения, — и под этим благовидным предлогом я исчез из обеденного зала. Усевшись за свой рабочий стол, я с некоторым трепетом перевернул первую страницу жизнеописаний и погрузился в увлекательное чтение…