Беспризорник Кешка и его друзья

1

— Корешок, чего ты улепетываешь? — сделав круг и встретив Корешка, сказал Лу. — Дошлого нужно спасать, а ты без оглядки драла даешь!

— Я драла не даю, это ты драла даешь. Дошлый чо сказал? Чтоб в разные стороны улепетывали, — ответил Корешок, готовый сию же минуту бежать дальше.

— А как же Дошлый? Ты разве не слышал свисток? Это же Дошлого ловят. Надо туда бежать и следить, может, какая подмога нужна. Как же он один? Побежали!

Корешок не успел ответить, как оба услышали новый захлебывающийся полицейский свисток, раздавшийся за скобяной лавкой. Ребята испуганно переглянулись и без лишних слов пустились бежать. Ленька несся первым, за ним пыхтел Корешок. Они обогнули скобяную лавку, но за ней ни Кешки, ни сыщика не было.

— Стой, Лу! Куда мы мчимся? — крикнул отставший Корешок, замедляя бег и радуясь, что сможет немного передохнуть.

— Закудыкал! Там видно будет. Бежим в продуктовый ряд.

Мальчики с ходу влетели в широкие двери, и тут в проходе Лу схватила за шиворот торговка, у которой Кешка опрокинул молоко.

— Стой, хлопче, пиймався! Потим будэш бигаты, колы заплатыш мэни за тэ, — женщина показала на лужу разлитого и уже затоптанного молока.

— Что тебе надо?! — стал вырываться Лу, но не тут-то было: хозяйка бидона крепко держала его за ворот.

— Як цэ чого? Ногою турнув тай чого? Платы за тэ, шо пролыв, тай годи, — настаивала на своем женщина.

— Что пролил?! Откуда ты свалилась?! Мы тут в первый раз бежим! Чего пристала! Кто пролил, у того и требуй! — оправдывался Лу. Он догадался, что его с кем-то спутали, но доказать свою правоту не мог.

Стал собираться народ.

— Цэ ты, як скажэнный, нисся тай турнув цю посудыну з молоком. Дэ твий батько? Хай вин заплатыть.

— Да иди ты от меня с твоим батькой! Чего тебе нужно?! Никакого у меня батька нету. Молоко твое я не разливал. Спроси вон у Корешка! — кипятился Лу, тщетно пытаясь вырваться из цепких рук.

— Та нэ брэши! Якый ты брэхун! Я тоди городового поклычу. Хай вин найдэ твого батька, — женщина смотрела по сторонам, пытаясь найти полицейского. — Дэ цэ городовый?

Крестьянку начали поддерживать другие торговки:

— Тащи его в полицию!..

— На ярмарке найди околоточного!..

— Протокол надо составить!.. Протокол!

— Вэды його до батька, хай заплатить!

— Разобраться надо, разобраться, братцы!

— Что разбираться? За уши его!

Корешок видел, что его друг оказался в затруднительном положении: прибежит полицейский, Леньку схватят и будут спрашивать про листовки, про Кешку. Это заставило Корешка перебрать в уме испытанные уловки, начиная от заигрывания и до самой яростной атаки, на какую он был способен. Он заметался, подбегая к торговке то с одной стороны, то с другой и не зная, что предпринять, чтобы выручить товарища. Кое-как он протиснулся сквозь толпу, схватил друга за руку и стал тащить, надеясь вырвать его из рук женщины. Но та цепко держала Лу за ворот тужурки, и от помощи Корешка не было толку. Тогда он вытер ладошкой снизу вверх нос, подтянул штаны и с отважным видом, как маленький петух, стал наступать на крестьянку, задрав голову вверх и уставившись на нее отчаянным взглядом:

— Чо ты, землячка? Ослобони парня. Чо цепляешься? Не тронь его! Землячка, это не он.

Сильная деревенская женщина пренебрежительно поглядела на Корешка сверху вниз, ничего не ответила и продолжала высматривать полицейского. Но когда Корешок еще раз дернул Леньку за руку, она, сверкнув глазами, топнула ногой:

— А тоби чого? А ну гэть! Бачь, якый знайшовся земляк. Видкиля цэ ты такый?

Видя, что Корешок старается помочь ему, Лу усилил сопротивление. Он пытался укусить крестьянку за руку, приседал на землю, но все было напрасно.

Тогда Корешок подбоченился и перешел в смелую атаку:

— Чо ты, как рак, уцепилась? Чо тебе надо? Ослобони, а то я сейчас твою сметану трахну! — он схватил крынку, стоявшую на прилавке, и поднял ее над головой.

— Отпусти его, а то!..

Женщина, увидев сметану в руках у беспризорника, пришла в ужас. А Корешок уже бросил под ноги крынку и крикнул:

— На́ тебе!

Крынка разлетелась вдребезги. Сметана брызнула во все стороны.

— Хай вам бис! — всплеснула руками торговка, невольно выпустив Лу.

Этого только и нужно было ребятам. Воспользовавшись замешательством женщины, Лу выскочил из толпы и пустился бежать.

Уже на улице, когда они были далеко от злополучного места, Ленька признался:

— Смотрю, ты замахнулся, а у меня аж сердце екнуло: жалко сметану!

— Я хотел напужать бабу, а она такая вредная, как заноза. Ну, я и трахнул!

2

«Куда он мог деться? Не мог же он за это время удрать в центр города. Нет, он где-то здесь», — рассуждал контрразведчик, стоя недалеко от ванны, под которой находился Кешка. Он потоптался еще немного и пошел дальше.

Кешка лежал и трепетал, как сухой дубовый лист. Несколько минут, пока Прешиперский стоял рядом, показались ему бесконечными. Он начал мерзнуть. Услышав, что сыщик отошел, Кешка хотел осторожно повернуться на другой бок, ванна сдвинулась, и мальчик замер в неудобной позе. «Сейчас сыщик заорет: «Вылезай, дурак! Вздумал убегать!»

Только Кешка подумал об этом, как услышал скрип шагов, и в следующий миг край ванны приподнялся. Перед глазами на снегу стояли две ноги, обутые в соломенные боты. Кешка вздрогнул и услышал недоумевающий голос китайца:

— Чиво твоя тута делай?

Кешка, догадавшись, что это хозяин лавки, залепетал, сам не зная что:

— Моя мала-мала… так мала-мала…

Китаец понял, что именно про этого мальчугана его спрашивал русский «капитан». Он немного поколебался, потом опустил ванну и проговорил:

— Ладна, сиди!

Вдруг откуда-то появился взвод китайских солдат консульской охраны. Они ловили соотечественников и силой обрезали у них косы. Китайцы и маньчжуры загалдели на своем гортанном языке, лавки стали закрываться, заскрипели шарниры, захлопали ставни, залязгали засовы. Лотошники, схватившись за бамбуковые коромысла, бежали прочь с жестяного ряда.

Воспользовавшись этой суматохой, Кешка вылез из-под ванны и побежал, собираясь спрятаться в доме машиниста. Но не успел он добраться до ворот базара, как увидел бегущего за ним сыщика. Тогда Кешка выскочил из жестяного квартала и помчался по улице к центру города, надеясь спрятаться где-нибудь во дворе. Позади раздавался топот ног и свистки Удавки. Забежать в чей-нибудь двор сейчас уже было нельзя.

«А что если махнуть на вокзал? Там можно затеряться в толпе!» — Кешка хотел свернуть, но поскользнулся и упал, а когда оглянулся, то увидел, что расстояние между ним и сыщиком значительно сократилось: «Нет, до вокзала не добежать». Кешка опять свернул на базар, надеясь скрыться в толкучке.

Он уже пробежал несколько крайних магазинов, оглянулся и увидел торжествующее лицо Прешиперского и опять услышал: «Тррю!.. Рюю-рю!..»

Кешка заметался, сердце его готово было выскочить из груди. От встречного ветра глаза застилали слезы. На какое-то мгновение перед ним всплыло сразу два образа одного и того же человека: матрос Налетов в разорванной на груди тельняшке, отбивавшийся от врагов на товарном дворе, и он же с бесшабашным видом верхом на коне. Любимый образ быстро исчез. Близко-близко, все явственнее и явственнее слышался топот мужских ног. Кешка напряг остаток сил: «Вот-вот схватят! Вот-вот схватят!» Он считал себя уже почти пойманным. Но на его пути растянулся конный обоз. Кешка на ходу заскочил в сани, проехал немного, потом спрыгнул на другую сторону и побежал к центру толкучки.

Это несколько задержало преследователей. До слуха Кешки донесся голос Прешиперского:

— Держите-е!..

Не оглядываясь, мальчик добежал до первого попавшегося магазина и, как зверек, загнанный стаей борзых, в нерешительности остановился у двери: «Вбежать в магазин? Есть ли там вторая дверь?»

Еще один миг, еще какая-то доля секунды, и Кешка открыл двери, сбив с ног какого-то барчука, и устремился ко второму выходу. И вдруг он увидел бойскаута с расставленными циркулем ногами.

Кешка хотел вернуться, но, снова поскользнувшись, упал. Он проворно вскочил, но перед ним вырос Удавка и схватил его за руки.

«Бить будут!» — пронеслось в голове беспризорника. Он из последних сил стал вырываться.

— Укусить хочешь? Нет, дудки! Брось шалить! Твоя песенка спета, — торжествовал Прешиперский, и в его голосе слышалась неописуемая радость.

— Отпусти! Что руки ломаешь?! Что тебе нужно?! — кричал Кешка.

— Ты не ори! — прикрикнул Жорж.

Стал собираться народ. Сердобольные женщины говорили:

— Какие дюжие к мальцу привязались. Отпустите его! Что он вам плохого сделал? На мозоль, что ль, наступил?

— Вам-то какое дело? — бросил Прешиперский.

— И действительно, какое ваше дело? Что столпились? Идите своей дорогой. Если он ваш, так и вас арестуем, а если родня через девятый плетень, так живо проваливайте отсюда. Заступники нашлись! — затараторил скаут.

— Жорж, подержи-ка его, а я обыщу.

Удавка начал шарить в карманах, полез Кешке за пазуху.

— Там ничего нету, чего ты холодными руками за пазуху. Чего нужно? Отстань! — плачущим голосом протестовал Кешка.

— Молчи, лучше будет. Сегодня ты меня не проведешь, медногрошник. — Улыбка самодовольства не сходила с лица поручика.

Кешку вывели из магазина.

— Жорж, у тебя есть перочинный нож? — спросил Прешиперский. — Давай обрежь пуговицы на его штанах и забери ремень.

Удавка держал Кешку за руки, а Градобоев, сняв с мальчика ремень, стал срезать брючные крючки и пуговицы.

Кешка запротестовал:

— Зачем отрезаешь пуговицы? Штаны спадут!

— Говоришь, штаны спадут? Это хорошо. За этим-то у преступников пуговицы и обрезают, чтобы они не смогли убежать. Теперь портки руками поддерживай, — скалил зубы Прешиперский, одним глазом наблюдая за работой скаута, а другим — за обступившей публикой.

Без ремня и пуговиц штаны съехали на снег, обнажив красные, как у гуся, ноги. Беспризорник от холода дрожал и стучал зубами.

Толпа стала возмущаться:

— Перестаньте глумиться над дитем!

— Мальчишка замерз, ноги пупырками покрылись, а они держат его на холоду.

Бойскаут поднял штаны, Удавка опустил руки, взяв Кешку за ворот пиджака.

— Теперь можешь держать штаны руками, — сказал сыщик, огляделся и крикнул извозчику: — Эй, подавай!

Извозчик, как бы не слыша, поехал дальше.

— Кому говорят?! Валяй сюда! — закричал Прешиперский. Он вытащил револьвер и потряс им в воздухе. — Видишь?

Извозчик остановился.

— Я же занят, еду с биржи по вызову.

— Я тебе покажу — занят! — пригрозил револьвером Удавка. — Как только полиция вызывает, так вы всегда заняты. А так торчите целыми днями на бирже!

Втащив мальчика в кошевку и усадив на сиденье, поручик приказал кучеру:

— Трогай в крепость. Или стой, стой! Жорж, садись-ка сам на козлы. Да ударь хорошенько по коням! А то он будет тащиться.

Скаут сел на облучок, дернул вожжами. Лошади тронули с места и понеслись, швыряя подковами в передок кошевки комья утрамбованного снега.

3

Лу и Корешок были недалеко и хорошо видели, как их товарищ выскочил из ворот жестяного ряда, как пустился бежать, преследуемый сыщиком. Но они не знали, как помочь другу, оказавшемуся в беде, как задержать наседавшего врага.

Рискуя попасть в лапы контрразведчика, они на небольшом расстоянии бежали следом, не выпуская из виду полицейского. Лу бежал по левой стороне улицы, Корешок — по правой. Ребята встретились в тот момент, когда Удавка уже держал Кешку за руки в магазине.

Мальчики расхрабрились, подошли ближе, спрятались за угол, все видели и слышали почти каждое слово.

Корешок не мог спокойно смотреть на эту сцену. Видя, как Прешиперский крутил Кешке руки, он сжал кулаки и шагнул вперед, намереваясь вступиться за друга, но Ленька вовремя схватил его за полу, рывком оттащил опять за угол и стал уговаривать: не поможешь, а только сам влипнешь! Корешок понимал, что помочь сейчас невозможно, но отступил неохотно и все порывался выскочить из-за укрытия.

«Чо он, косой заяц, штаны снимает? Заморозить хочет?» — Корешок хотел найти камень и швырнуть в контрразведчика, но ничего подходящего не отыскал…

Когда Кешку увозили на извозчике, Корешок отвернулся от Лу, рассердившись, что тот и сам не принял участия в спасении друга и ему помешал. Нагнув голову, он всхлипывал, размазывая грязь по мокрым щекам и шмыгая носом.