Беспризорник Кешка и его друзья

1

Простившись с машинистом, Кешка и Ванька обошли стороной двух уссурийских казаков, которые, оглядываясь, рубили шашкой на рельсе слиток золота, и пробрались между вагонами на вокзал.

Ребята поняли, что о партизанах нельзя говорить с кем попало, и решили, что в другой раз будут осторожней, но все же попытаются узнать, где находится партизанский отряд.

— Ты слышал, как он тебя курносым назвал? — Кешка засмеялся и подмигнул.

Ворон покраснел, вспыхнул и перевел разговор на другое.

— Давай стащим подсолнечного жмыха? Вкусный, знаешь. В нем много семечек.

— Поймают, — предостерегающе заметил Кешка.

— Ничего, улизнем. Сейчас обед, — подбодрил Ванька друга и свернул в сторону товарного двора, где были сложены мешки с зерном, ящики, а в углу высился штабель жмыха. — Видишь? — кивнул головой Ванька.

— Ладно, пойдем, — согласился Кешка.

Озираясь по сторонам, они стали подбираться к штабелю.

— Дошлый, ты давай ползи и поглядывай на меня. Я буду вон там за американским полувагоном. Как только кто покажется, сразу махну рукой или кепкой.

— Лучше ты полезай, а я буду на стреме, — возразил Кешка.

— Эх ты, сдрейфил? А еще в партизаны собираешься, — стыдил товарища Ванька. — Я бы пошел, да колено болит, — солгал он, виновато улыбаясь и показывая на ногу.

Задетый за живое обвинением в трусости, Кешка согласился:

— Ладно. Только хорошо смотри, не прозевай.

— Что ты! Не прозеваю! — уверенно ответил Ванька.

Кешка осмотрелся и пополз к штабелю. Без привычки двигаться на коленях было трудно, да еще нужно было оглядываться и следить за сигнализацией товарища.

На полпути Кешка сел и с завистью посмотрел на друга, выглядывавшего из-за вагона. В это время Ванька подал знак, означавший: «Притаись и жди нового сигнала». Кешка вытянулся на земле и не сводил глаз с товарища.

Через несколько минут Ванька замахал шапкой: «Ползи дальше!»

Кешка добрался до первого жмыха, валявшегося в стороне, хотел переломить его на две части, но не смог. В стороне он увидел разломленный жмых и направился к нему. Когда он схватил жмых и оглянулся, Ваньки не было видно. Кешка откусил кусочек жмыха. Спрессованные семечки со скорлупой показались ему вкусными. Мальчик обрадовался и хотел ползти обратно. Вдруг рядом послышался топот, и Кешка увидел человека. Он бежал пригнувшись и придерживал рукой полу куртки. Лицо человека показалось Кешке знакомым.

Бегущий оглянулся и, убедившись, что поблизости никого нет, отодвинул в штабеле пару кругов жмыха, положил туда какую-то сумочку, привалил ее этими же кругами и метнулся в сторону. В этот момент раздался полицейский свисток, потом второй, немного позже — третий. И вот уже с разных сторон к неизвестному двинулись два колчаковских полицейских и какой-то штатский. «Сыщик, наверное», — подумал Кешка. По спине его поползли мурашки.

Увидев, что его окружают, человек выпрямился и пошел размеренными шагами, не сворачивая и не обращая внимания на сыщика.

— Стой, руки вверх! — скомандовал тот, вынув пистолет.

Человек продолжал идти напрямик.

— Кому говорят — стой?! — закричал сыщик, поднимая пистолет.

— Ты брось-ка этим заниматься. Убери! — твердо проговорил человек, кивнув на оружие.

Полицейские шагнули было к нему, но парень, расставив ноги, приготовился к схватке.

Некоторое время он молча смотрел на своих преследователей, потом сердито спросил:

— Что вам от меня нужно?

— Пойдем с нами! — мотнул головой сыщик.

— Никуда я не пойду. Можете убираться ко всем чертям!

Сыщик кивнул полицейским:

— Взять живьем!

Полицейские неуверенно топтались на месте, с опаской поглядывая на плотного, крепкого парня. Видя их замешательство, сыщик рассвирепел:

— Что стоите?! Сказано — взять!

Рыжий полицейский, ближе других стоявший к парню, первым бросился на него, но парень со всего размаху ударил полицейского по глазам, тот взвизгнул и отскочил назад. Не успел молодой человек поправить сбившуюся кепку, как на него накинулись второй полицейский и сыщик. Завязалась борьба. Двое старались скрутить руки третьему, а он ожесточенно отбивался, подминая под себя то одного, то другого. Рубашка на нем была разорвана, глаза горели. Снова напал на парня и полицейский с подбитым глазом, но, получив сильный удар в живот, присел, корчась от боли. Нападающие замешкались.

— Ну, еще кто! — угрожающе проговорил парень, сжав кулаки.

2

Сидевший неподалеку Кешка забыл и про свой жмых, и про то, что ему самому надо бежать. Он ненавидел колчаковских полицейских, и ему хотелось чем-то помочь этому храброму парню. Кешка уже собрался было позвать на помощь Ваньку и предложить ему забросать камнями полицейских и сыщика, но вдруг ему пришла в голову другая мысль: «А как же сумочка? Раз он ее спрятал, значит, там что-то важное, ее нельзя показывать полиции. А вдруг сыщик найдет и спросит: зачем прятал? А если там бомба или пистолет? Тогда парня засадят в тюрьму!»

Кешка заерзал на земле, поглядывая то на полицейских, то на место, где была спрятана сумочка. «Кому бы сказать? Кого позвать? — с тревогой размышлял он. — Неужто полицейский видел, где спрятана сумка? Сидеть нельзя, будет поздно… Возьму сумочку и дам деру!» Он уже хотел привести в исполнение свой смелый замысел, как вдруг услышал знакомую поговорку:

— Ну, полицейские олухи, кто еще? Ни в солдаты, ни в матросы!.. — парень немного пригнулся, напружинил ноги. Из-под разорванной рубашки виднелась загорелая грудь.

«Да ведь это ж Налетов! — вихрем пронеслось в голове беспризорника, и, пренебрегая опасностью, он высунулся из-за штабеля. В его памяти мгновенно всплыла заимка, первая встреча с партизаном. — Он, партизан Налетов!» — убедился Кешка.

«Надо поскорей сумочку выкрасть, — снова подумал Кешка, — а то полицейские заберут ее, и тогда пропал Налетов. Он же от них ее и прятал…»

Звать исчезнувшего куда-то Ваньку было некогда, и Кешка незаметно миновал мешки с зерном, обогнул ящики и на четвереньках подполз к штабелю, куда Налетов положил сумку.

Озираясь по сторонам, вытирая выступивший на лбу пот, Кешка проворно отодвинул круг и засунул в щель руку, но ничего там не обнаружил. Он хотел было залезть на штабель и заглянуть внутрь отверстия, но тут ему показалось, что один из полицейских разгадал его намерения. «Пропал! Сейчас засвистит, и меня тоже схватят. Надо отползать!» — подумал он и дрожащими руками торопливо сдвинул круг на прежнее место.

Но тревога оказалась напрасной — полицейским некогда было отвлекаться.

«Неужто ошибся? Ведь он сюда ее клал, — ломал голову мальчуган. — А что если разобрать один столбец кругов до земли? Она, наверно, вниз провалилась!» Окрыленный этим предположением, Кешка начал стаскивать тяжелые жмыхи. Наконец сумочка нашлась, он схватил ее, не разглядывая, сунул за пазуху и, пригнувшись, не дожидаясь конца схватки между матросом и полицейскими, заспешил прочь.

Позади остались мешки с зерном, ящики с иностранными надписями. Среди людской толпы Кешка немного успокоился, но все же продолжал бежать, постоянно оглядываясь, а в его вихрастой голове проносилась одна мысль: «Не гонятся ли?»

Около северного выхода в город Кешка увидел полицейского, разговаривавшего с чешским солдатом. Мальчика опять обдало холодом: «Влип! Неужели меня караулит?» Он юркнул за спины солдат, стоявших между ним и полицейским, и кинулся к воротам с надписью: «Выход в город». Но этим проходом воспользоваться не удалось: японские солдаты выгружали здесь ящики со снарядами и никого из гражданских не подпускали близко. «А что если махнуть прямо через забор?» Но он тотчас же отказался от такого намерения: «Нет. Могут подумать, что я в карман залез, и поймают, как воришку. Тогда и полицейского позовут эти япошки», — он покосился на японцев, переговаривавшихся около поставленных в козлы винтовок, и отошел. «А если через ресторан попробовать?» — подумал Кешка и решительно зашагал к двери. У входа он снял картуз и, бормоча себе под нос: «Подайте кусочек хлеба. Подайте копеечку», — миновал американских офицеров, стоявших в коридоре. Выход из ресторана никем не охранялся. Кешка небрежно надел свою фуражку, выскочил на улицу и, обежав привокзальный сквер, направился прямо в город. «Там посмотрим, что в этой сумочке!» — рассуждал он.

Но любопытство было сильнее Кешки. Он остановился и стал обдумывать, куда бы ему спрятаться, чтобы развязать сумочку и взглянуть на содержимое. Свернув влево, в сторону привокзальных домов, Кешка зашел за угол и осмотрелся: никого не было. Тогда он осторожно потрогал сумочку. «Что сюда положил партизан? Деньги? Важные документы? А может, тут приказ по партизанским войскам? Разве можно прямо на улице раскрывать?» Эти мысли заставили Кешку повременить. Оглядевшись еще раз по сторонам, он застегнул ворот рубашки, чего раньше никогда не делал, и помчался на Бородинскую дамбу — главную магистраль, ведущую в центр города.

3

Вначале Ванька добросовестно исполнял обязанности наблюдателя. Его продолговатая голова проворно поворачивалась, а шустрые глаза внимательно наблюдали за товарным двором. Когда послышались свистки, а затем завязалась борьба между парнем и полицейскими. Ванька усердно замахал руками, засвистел, чтобы Кешка возвращался. Затем, увлеченный борьбой, он потерял из виду своего приятеля.

«Раз этот человек против полиции, значит он должен быть за наших», — рассуждал Ворон, сидя на буфере разбитого американского полувагона. Он внимательно следил за схваткой, и каждая неудача незнакомого парня больно отзывалась в его детской душе; меткий удар по противнику быстро менял настроение Ваньки: мысленно он подзадоривал парня: «Так, так! Стукни ему в живот!»

В критическую минуту Ворон не выдержал и закричал:

— Души подлюку! Души его!

Забыв об осторожности, Ванька захлопал в ладоши и тут же свалился с буфера на рельс, больно ударив ногу. Его кожаная фуражка покатилась под вагон. Он опять залез на буфер и продолжал наблюдать.

Сыщик, улучив момент, ударил партизана по голове пистолетом. Тот, разжав руки, ничком упал на лежавшего полицейского; теперь воспрянувшие духом колчаковцы беспрепятственно скрутили ему руки и связали шнуром.

Вздох облегчения вырвался у сыщика при виде связанного противника, лежавшего на земле и не подававшего признаков жизни.

— Какой здоровяк, а? — нарушил общее молчание рыжий, отыскивая оторванный погон и пуговицу с гимнастерки.

— Эх вы, деревня! Вам бы на колымагах ездить, а не в полиции служить. Если бы не я, вы бы еще возились, — возмущался сыщик.

Полицейские виновато переглянулись. Они и сами чувствовали себя неловко — двое, а не могли справиться с одним.

— Слава богу, что одолели, — с облегчением заметил рыжий и обратился к сыщику с вопросом: — Что прикажете делать?

— Обыскать карманы! Потом за ноги и на извозчика. Да живее поворачивайтесь! Деревня!

Полицейские бросились обыскивать партизана.

— А жив ли он? — поинтересовался второй полицейский. — Вы его так стукнули, что он, может, уже душу дьяволу отдал.

— Жив или нет — не твое дело, ты лучше повнимательней производи обыск.

Видя, что полицейские не особенно тщательно обыскивают партизана, сыщик отстранил их, стащил с лежащего человека сапоги, развернул портянки, выворотил наизнанку кепку, отодрал у нее подкладку. Видно было, что не впервые занимается он подобным делом. После бесплодного осмотра он процедил сквозь зубы:

— Ничего нет. Удивительно…

Подбежал рыжий и доложил:

— Вашбродь, извозчик стоит за складами. Разрешите тащить в экипаж?

В это время избитый человек начал проявлять признаки жизни. Он попытался приподняться, но вновь бессильно опустился на землю.

Сыщик пнул его и сказал полицейскому:

— Ты боялся, что он издохнет? Видишь, шевелится? Его и черт не возьмет. Дубиной не добьешь. — После некоторого раздумья он махнул в сторону дороги: — Волоките в экипаж. Разберемся в контрразведке. Он там язык развяжет.

Полицейские схватили парня и потащили к извозчику.

При виде полицейских кучер поморщился, но не проронил ни слова. Полицейские положили партизана поперек экипажа, рыжий и сыщик сели на сиденье.

— Трогай да поживей! — распорядился агент охранки, ткнув кучеру в спину.

— Куда ехать-то? — спросил извозчик с заметной неприязнью в голосе.

— Валяй по Бородинской!

Экипаж покатил в город, вздрагивая на ухабах. Голова партизана безжизненно свисла на ступеньку, а ноги бились о мостовую. Кучер, доехав до Николаевской улицы, натянул вожжи и, обернувшись к седокам, спросил опять:

— Куда ехать-то?

— В контрразведку!

Извозчик кивнул головой, дернул вожжами, и гнедые кони крупной рысью понеслись в сторону крепостного вала.

Ванька, все это время из-за любопытства бежавший за извозчиком, отстал и побрел разыскивать своих приятелей.