Беспризорник Кешка и его друзья

1

Закусив, беглецы благополучно переехали железнодорожное полотно. Спешились. Кое-как, с остановками, взобрались на Хенину сопку. Здесь они привязали поводья к лестнице водонапорной башни, что стояла на самой вершине.

Во всей своей красе перед ребятами раскинулась зеленая всхолмленная Суйфунская долина. Справа виднелся город Никольск-Уссурийск с домиками, крытыми гофрированным железом, и куполами церквей, увенчанных позолоченными крестами. Слева, внизу, сверкал широкий голубой Суйфун, покрытый рябью, походившей на змеиную чешую. С ним сливалась узенькая ленточка речки Раковки; через нее надо переправляться, чтобы попасть в город.

— Глянь-ка на мост. Кажется, японский разъезд? — Кешка приложил руку ко лбу. — Их там много — и у моста и около царской арки. Наверно, опять обыскивают прохожих. Как бы япошки нас не заграбастали, верно, Леньча?

— Да-а, верно. Давай переберемся через Раковку вон там, у Суйфуна. Через мост не надо ехать: сцапают, — ответил Лу.

— Правильно. Переплывем через Раковку, и все. Можно и через Суйфун попробовать, а там на пароме в город.

Китайчонок задумчиво смотрел на извивающуюся внизу реку. Вдруг он неожиданно пригнулся, таща за рукав товарища.

— Смотри, японцы к реке кого-то ведут.

Кешка взялся за упругую рогатину, из-за куста глянул на берег и увидел кавалеристов. Два китайца, связанные за косы, и один русский тащились за лошадьми. Руки у всех были скручены, веревки, продернутые через поясные ремни, прикреплены к седлам. Мальчики затаили дыхание и ждали, что будет дальше.

Вскоре конники остановились, поставили пленников на край обрыва, выстроились, вскинули винтовки и по команде офицера дали залп. Русский успел что-то крикнуть и одновременно с китайцами полетел в воду.

Японцы сели на коней и на рысях помчались в город. Ребята долго не могли прийти в себя от увиденного.

— Сволочи! Наверно, партизан расстреляли. Ну, погодите! — погрозил Лу смуглым кулаком.

— Давай подождем, пока эти гады уедут, и посмотрим то место? Может какой из партизан у берега остался и нужна подмога.

— Давай, — охотно согласился Лу.

Беглецы переждали, пока японцы скрылись, и подъехали к месту казни.

Быстрым течением трупы уже унесло. Только помятая трава да пустые гильзы свидетельствовали о том, что здесь произошло. Потрясенные ребята еще долго стояли на краю обрыва.

— Тпррр! Успеешь попить! — сдерживал Кешка коня, тянувшегося к воде.

2

Наступил вечер. Солнце собиралось уже скрыться за горизонтом. Потянуло прохладой. Пора было переправляться.

Лошадь осторожно зашла в реку. Быстрая вода журчала. Ребята бултыхали ногами. Лу захотел напиться, не слезая с лошади. Он повернулся на крупе, нагнулся и погрузил руку в Раковку. Конь очень медленно переступал по дну. Раздосадованный Кешка ударил его поводом по шее. Вулкан сделал рывок и неожиданно провалился в яму. На поверхности осталась только его голова.

— Спасай, Кеш!.. — послышался позади Кешки отчаянный крик товарища.

Кешка быстро оглянулся и увидел испуганное лицо Лу, которого течение тащило из Раковки в Суйфун.

— Лу, к берегу!.. К берегу плыви! — не своим голосом закричал Кешка. — Я сейчас!

Он повернул Вулкана, выбрался на отмель и поскакал вдоль Суйфуна, чтобы заехать вперед и перехватить Лу.

— Греби под себя, под себя больше! — кричал он то исчезавшему под водой, то снова появлявшемуся товарищу.

У небольшой косы Кешка круто повернул Вулкана к реке, но напуганная лошадь в воду не шла.

— Вулканчик, спасай Лу! — понукал Кешка и стал колотить поводом по крупу и шее коня.

Вулкан нагнул голову, закусил удила и продолжал пятиться.

— Вперед, черт! — привстав на стременах, выходил из себя Кешка.

Вулкан топтался, мотал головой, но в реку не шел.

Кешка нагнулся и выломал ветку.

— На! На тебе! Еще на! — с ожесточением стал он хлестать лошадь.

Наконец конь осторожно и нерешительно шагнул в воду, попятился, опять шагнул и, к неописуемой радости седока, плавно поплыл на середину Суйфуна.

Вначале Лу несло прямо к Кешке, но вдруг течение резко повернуло, и его потащило к противоположному, правому берегу.

«Как крутит, а!» — подумал Кешка. Он не растерялся, с силой потянул за повод и начал колотить ногами по бокам мерина, чтобы плыть по течению рядом с товарищем и улучить момент для его спасения.

Вулкан поворачивался неуклюже и медленно. Чтобы подобрать товарища, Кешка приподнялся на стременах.

— Леньча, сейчас!.. Малость потерпи! Под себя, под себя греби! Больше ногами бултыхай!

Смертельно перепуганный Лу беспорядочно барахтался, все чаще скрываясь под водой. Наконец Кешка оказался подле товарища. Рискуя свалиться с седла, он схватил Лу за жесткие волосы и потащил из воды…

Течение несло лошадь и седока к правому берегу. «Ну и хорошо, — думал Кешка, — переедем в город на пароме. С той стороны нас никак не могут ожидать».

Вулкан почувствовал под ногами дно, вздохнул и стал отфыркиваться. Пока было глубоко, Кешка легко держал Лу за волосы. Теперь пришлось бросить повод, схватить друга за шиворот и так тащить до самого берега. На песчаной отмели Кешка осторожно опустил его и быстро соскочил с седла.

— Ты уже на земле, Лу. Вставай! — стал он теребить друга.

Тот лежал неподвижно, не подавая признаков жизни.

Кешка оттащил Лу от приплеска и приложил ухо к его груди. «Не дышит!» — показалось ему. Мальчику приходилось видеть, как рыбаки приводили в чувство тонувших людей. Он принялся колотить друга по лопаткам, перевертывал его на спину, хватал за руки и беспорядочно ими махал.

Неизвестно, помог ли Кешка, но к его великой радости изо рта Лу полилась вода.

— Леньча, возьми пальцы в рот, пусть стошнит, — советовал он, и, видя, что Лу не понимает, сам засунул ему пальцы в рот.

Кешка тотчас же поплатился за эту смелость. Задыхающийся Лу так схватил его зубами, что Кешка с криком вскочил:

— Пальцы, черт!.. Пальцы! Чего кусаешься?! Я ж тебя спасаю, а ты?!

Наконец Лу открыл глаза и начал отплевываться.

— Ожил! — обрадовался Кешка.

3

— Ну, что, Леньча, подадимся дальше? — спросил Кешка, когда Лу отдышался. — Смотри, где теперь Хенина сопка. На той стороне осталась.

Лу безразлично посмотрел и ничего не ответил.

Откуда-то появилась сорока. Она села на лозу и пронзительно застрекотала, словно подбадривая ребят.

— Надо дотемна переправиться через реку. А то солнце уже зашло. Паромщик может сказать: «Переплавляйтесь вплавь, вы ж без телеги», — торопил Кешка товарища, дергая его за мокрую рубаху.

Лу нехотя встал. Опять пришлось отыскивать пень, чтобы китайчонок смог забраться на Вулкана.

Проселочная дорога проходила по живописной местности. Справа виднелась береговая полоса реки Суйфун. Слева цвел мак, посеянный здесь китайцами. Тут были бутоны розовые и малиновые, темно-красные и ярко-красные, синеватые и бледно-розовые, сиреневые и чисто белые.

За деревьями показалась переправа. Мальчики хотя и не ожидали с этой стороны погони или засады, но все же со страхом въехали на паром.

— Что это вы, хлопчики, мокрые, да и конь тоже? — спросил паромщик, глядя на влажные рубашки мальчиков.

Дети украдкой переглянулись.

— Да так, малость выкупались, — нашелся Кешка.

Дед посмотрел на побывавшее в воде седло, на влажную гриву лошади, на встревоженные лица мальчуганов и укоризненно покачал головой, но больше вопросов не задавал.

Когда паром причалил к берегу, был уже поздний вечер. На улице-односторонке, у засиженного воробьями забора, ребята распрощались с Вулканом. Кешка быстро разнуздал коня, обнял за шею, а Лу погладил белое пятно на его лбу.

Вулкан против обыкновения не топтался. Почувствовав ласку, он стоял смирно, наклонив красивую голову, и только изредка поводил ушами, словно прислушивался.

Пустив Вулкана, чтобы он сам дошел до городского дома Хватова, взволнованные ребята отправились домой.

Вот и знакомый телеграфный столб с перекладиной наверху. Он покосился и походил на подгнивший кладбищенский крест. «Сейчас мамку увижу. Наверно, все хворает. Сам расскажу ей и про Хватова, и про партизана Налетова, и про коня. Скажу, что без коня не добрались бы: и лес, и звери, и далеко!» — с такими мыслями Кешка подбежал к воротам небольшой мазанки, которая стояла около дороги. И вдруг из-за ограды послышался бешеный лай незнакомой цепной собаки. От неожиданности Кешка отпрянул назад. Лу тоже остановился и проговорил:

— Кешка, какого пса твоя мать взяла. Смотри не подходи, а то без штанов останешься.

Собака не находила себе места. Она хрипло рычала, становилась на задние лапы, кидалась в сторону ребят. К удивлению мальчиков, из ворот вышла незнакомая девочка.

— Что тебе нужно? — стараясь перекричать собачий лай, произнесла она.

— Как что? Я домой пришел. К мамке… Это чья собака? Убери ее!

— Тут теперь мы живем, и собака наша.

— А где моя мамка? — тише спросил Кешка.

— Так это ты тут жил с матерью?

Кешка кивнул.

— Твоей мамки уже нет. Померла. Ее похоронили там, — и девочка показала рукой в сторону кладбища.

Кешке показалось, что и дом, где он жил с матерью, и небо — все покачнулось. Он ухватился за тонкий тополь, который сам посадил перед окном, нагнул голову и безутешно зарыдал.

— Ты не плачь. Давай пойдем к нам. Там узнаем, моя мамка все расскажет. Может, врет эта девчонка! Пойдем, Кеша, — успокаивал Лу.

— Сам ты врешь! — бойко возразила девочка. — Спроси кого хочешь. Все знают. И чего мне языком-то молоть? Грешно!

Убитый горем Кешка не двигался с места. Ему бы нужно подробно расспросить о смерти матери, но рыданья не давали говорить. Постояв несколько минут, он, заботливо поддерживаемый товарищем, пошел на дорогу.

Пройдя несколько шагов, Кешка остановился.

— Не пойду я к тебе, Леньча.

— Почему? А ночевать где будешь?

— Не пойду. Когда я разбил стекло, твоя мать меня за уши отодрала. А я обозвал ее обезьяной. Она сказала, чтоб я не показывался на глаза.

— Да что ты, Кешка! Она уж давно позабыла про стекло. Пойдем! — Лу пытался заглянуть в заплаканные глаза товарища. — У меня на огороде балаган есть, в нем и переночуешь. Я там японский тесак запрятал, завтра покажу тебе.

Больше идти было некуда, и Кешка согласился.

— А ты мамке не скажешь, что я буду спать в балагане?

— Ладно. Раз не хочешь — не скажу, — пробормотал Ленька, и мальчики задворками стали пробираться в огород Лу.

Осиротевший Кешка, устроившись в незатейливом балагане, долго плакал и все не мог заснуть. Только под утро он забылся. И ему приснилось, будто мать стояла перед ним живая, а он собирался отколотить девочку за обман.

Когда лучи солнца заглянули в балаган, сделанный из стеблей кукурузы и подсолнуха, Кешка уже не спал. Тревожные мысли одолевали мальчика. «Как теперь жить буду? Где работу найду? Если б Вулкана не увели, так вернулся бы к Хватову».

Нерадостные размышления друга прервал Лу. Он принес Кешке горячую лепешку и сообщил новость:

— Мамка уже говорила с попечительницей. Тебя определят в приют. Знаешь, для беженцев? Она там что-то наврала. Ты сегодня после обеда пойдешь с ней в приют.

— Я с твоей мамкой не пойду! — решительно заявил Кешка и отвернулся.

— Да говорю ж тебе, она забыла про стекло и про то, как ты ее назвал.

— Я сам схожу к попечительнице. Я знаю, где она живет… — не соглашался Кешка.

— Но мамка знает, как сказать. Она ей там наговорила, наговорила… А ты что скажешь?

Долго ребята спорили, доказывали друг другу, как лучше сделать, и все же Кешка настоял на своем. Он не хотел показываться на глаза матери Лу.