Библиотека литературы Древней Руси. Том 16 (XVII век)

ПОВЕСТЬ О ЖЕНИТЬБЕ ИВАНА ГРОЗНОГО НА МАРИИ ТЕМРЮКОВНЕ{1}

В лето 7072-го (1564) повелением царя Ивана Васильевича ходил из Свияжска царь Шахалей Касимовской Волгою-рекою на стругах под Астракань,[14] на Кутумовской остров[15], с силою многою. А в те поры Астракань была дерновая[16], вверх 9 сажен. А мурза[17] был в то время черкасов горских в Астракани Теврюг Юньгич[18]. И много Шахалей, царь касимовской, ратовался со астраканцы — и ничего не починил, лишь московские силы и казанские много потерял.

И пишет мурзе черкаскому Шихалей[19]: «Теврюг Юнгичь! Покорися грозному и сильному государю нашему царю Ивану Васильевичу. Он тебя, государь наш, не ведаешь, чем пожалует. Аз и царь, да ему, государю, покорен и слуга его волный». Мурза же глаголет Шихалею: «Царю Шихалей! Отпиши царю своему Ивану Васильевичу: аще единородную мою и прекрасную и любезную дщерь Марию Теврюговну[20] поймет за себя царицею, то с нею и до устья реки Волги, до моря, и вверх по Яику[21] и с черкасы поклонюся ему, государю».

Сия слышав, царь Шихалей Касимовской отряжает посланника своего из Астракани в царствующий град Москву ко царю Ивану Василевичу, дав ему грамоту, сице написанну: «Грозному и страшному, и сильному, и великому государю нашему царю и великому князю Ивану Васильевичу. Холоп твой Шихалей, царь касимовской, пад на землю, премного челом бьет твоему царьскому пресветлому величеству. По твоему великому страшно приказу из Свияжска-города с великою московскою силою и казанскою в Златой Орде на Кутумовском острове под градом Астраканью[22] елико с воинством мужествовав, и Астрахани не взял. А взять ея не мочно, потому что стоит на воде и крепче Казанского царствия. И того града Астарахани мурза черкасов горских Теврюг Юнгич мне, холопу твоему царю Шихалею, написал писмо за своею рукою руским языком: буде-де царь Иван Васильевич поимет за себя дщерь мою любезнейшую в царицу себе, аз-де Астраканью и до уст реки Волги, до моря Хвалынского[23] и по морю улусами[24] черкаскими, и вверх по реке Яику, и с людми, которые во всей моей Золотой Орде черкасы горские живут, поклонюся ему и грамоту дам на всю свою державу до века. И тебе, великому государю Ивану Васильевичу, как Бог известит в размышление твоем, мне, холопу твоему, о всем отпиши. И царствуй вовеки». Сию грамоту отписа царь Шихалей и посла скоро, повелевая в 5 дней к Москве пригнать, а с Москвы в пять дней же. И той же царь Шихалей посла в Казань, повеле запасов и казны прислать скоро.

Приехав же скороходец в Московское государство пред царя Ивана Василиевича всея России в самый господственный день Воскресения Господня, еже есть Велик день Христов[25], в 3 час дни и обрете его, государя, стояща в соборной церкви Успения Пресвятыя Богородицы, слушающа божественную литоргию на царском своемь месте. Круг же его бояре и князи стояху, и дядюшка ево Никита Иванович Романов[26] близ его стоя. Преосвященный Филипп-митрополит[27] со властми служаще божественную литоргию. И причастися царь от руку его святого Тела и Крове Христа, Бога нашего, и паки ста на царском своем месте. Борзоходец же прииде пред царя и паде о церковный помост, а грамоту от царя Шихалея выше главы своея держа. И паки, востав, поклонися второе и третие до земли и отдает грамоту в руце его.

Царь же прием грамоту и узре печать Шихалея, царя касимовского, радостен бысть. И отслушав божественную службу, пойде в полату свою. И взяв его дядюшка Никита Иванович Романов под руку его, и прочии вельможи во царские полаты с ним же идяху. И сяде он на своем царском престоле, распечатав грамоту, и учал ея смотрить. И, посмотря, велел грамоту писать царю Шихалею, имуще писание сицево: «Великии во царех и силный в силных и страшный в страшных всея великия Росии и Славенския земли и Казанския обдержатель, царь и великий князь Иван Васильевич, самодержец Северныя страны[28] верному моему слуге Шихалею, царю касимовскому и казанскому, радоватися. Приях писание твое и прочтох пред велможами моими и похвалихом тщание твое, еже к моему пресветлому величеству, и неизменную твою службу, еже о моей державе страждеши. Пишу к тебе скоростию: еже еси в грамоте своей ко мне писал, буди по глаголу твоему; только образ[29] ея написав, пришли со устроением[30] лепоты[31] лица ея в златом одеянии. И видь удобь[32] доброту[33] ея и очима светлость. И не опишися во всей доброте ея и лепоте. И не подменный образ: вместо ея иной не напиши! И не поругайся моему царскому пресветлому величеству, и не восприими нужныя[34] себе и горчайшия смерти!».

Сия написав царь Иван Васильевич и подпечатав перстнем своим любезнейшим, на немже сам написан[35], и даде сия борзоходцем, повеле скоро ехать к Шихалею в Златую Орду, еже Астракань именуется. Вскоре послании с писанием царевым прибегоша во Астракань и отдаша Шихалею. Царь же прием писание от царя Ивана Васильевича, роспечатав и прочет, радостен бысть. И пойде к мурзе Теврюгу Юнгичу и прочет пред ним вся, елика одписа к нему царь. Теврюг же радостен бысть и светел, рече Шихалею: «На три дни дай сроку — образ написан будет любезнейшия моея дщери Марии[36], не подобает бо никому же прежде царя на цареву дщерь и царицу зрети. А и образ ея написан будет, никому же не показан будет, разве тебе единого, царя Шихалея». И повеле царь Шихалей воинству своему тверду и опасну, и оруженну быти.

Минувшим же трием днем, звание прииде царю Шихалею в полаты Теврюговы. И пойде царь и с ним 100 человек от воинства его храбрых людей. И прииде в полату, идеже образ написан Марии Теврюговны. Царь же, пад пред образом ея, сице рече: «Господине Теврюге! Аще сицевая доброта дщери твоея, а нашия великия государыни Марии Теврюговны, то государю нашему царю и великому князю Ивану Васильевичу любима будет, а нас он, государь, за сие великое дело жаловать станет, а сия дщерь твоя с ним, государем, царствовать в велицей славе станет». Теврюг же рече Шихалею: «Иди и зри на дщерь мою». Царь же рече: «Невозможно никому от слуг царевых на царицу прежде царева видения зрети[37], но уверения ради да увижду». И поведоша царя Шихалея в полату, идеже она седяше на престоле высоце.

Царь же поклонися ей и возре на нея, и удивися. И на мног час размышляя о лепоте лица ея и о доброте возраста ея. И рече: «Достойна сия красота государю нашему, царю Ивану Васильевичу, с ним царствовать в пресветлом его величестве и государстве». И паки Шихалей паде на землю и пойде из полаты. И приемлет образ, написанный и посылает его к царю Ивану Васильевичу в радости велицей. И даде борзоходцем, повеле скоро отвести.

Царевна же Мария Теврюговна за своею печатью посла с ними же, борзоходцы, ларец злат, а в нем ширинка[38] златотканная с камением драгим и жемчугом великим. Царь же Шихалей образ лица ея и лепоты в той же ларец положи и устрой его утвердо, и запечатав златым своим гербом, и вскоре повеле гнати к царю к Москве. И грамоту посла с теми же борзоходцы, сице написано: «Грозному и силному царю Ивану Васильевичу. Слуга твой Шихалей-царь рабское поклонение творит твоему пресветлому царскому величеству до лица земнаго. По твоей государеве грамоте все повеление твое исполних и о чем ты, великий государь, повелел еси, прислал к тебе, и вся наказанная тобою твердо снабдех[39] и испытах со опасением, и послах в руце твои. Царствуй, государь, вовеки и навеки».

Прибегоша же послании в царствующии град Москву от царя Шихалея и приидоша в полату пред царя Ивана Васильевича. И, падше, поклонишася ему и поставиша пред него златый ларец. Царь же роспечатав ларец и отверзе его и пойде с ним в ложницу[40] свою з дядею своим Никитой Ивановичем Романовым. И изем образ писанный, его же Шихалей-царь прислав из Златые Орды, царевны Марии Теврюговны. И удивися доброте ея и лепоте лица ея. И рече дяде своему Никите Ивановичу: «Видиши ли лепоту и доброту сию пресветлую? В выборе у меня велможских детей — благообразных дев больше 100 было, а ни одна не судит[41] половиною сицевыя красоты и доброты, никоторая из них не судит!»

Посем разогнув ширинку и виде в ней вещи зело мудры и дивны. И удивися зело сицевому премудрому делу царь и, на многия часы розмышляя, в недоумении велицем бе камению драгому и жемчугу крупному. И повеле изнести из сокровищ своих драгия своя вещи и камения многоценныя и повеле с ними сложити — и не обретеся не един противу присланных, еже царь Шихалей присла из Астракани[42].

И посем царю Ивану Васильевичу в похотение приде, еже пояти за себе великую государыню Марию Теврюговну. И посла по митрополита Филиппа всея Росии, да приидет к нему в полату. Митрополит же Филипп скоро прииде к нему. И советовав с ним царь много, и поведа хотение свое, рече: «Благослови мя, честный отче». Митрополит же повеле по воле его быти и благослови его честный крестом маия в 7 день в 3 час дни[43]. Царь же митрополиту великии духовный праздник сотвори и угости, и дары великия даде, и с честию его проводи в патриархию его.

И скоро повеле воеводам своим и князем пред собою стати. И избра от них 12 и воинства 24 тысящи московских стрельцов[44] и девиц благообразных 24, и жен велможских 30, и княгинь, и вдов избра 50. Воеводам же даде одеяние злато и девицам, и вдовам, и женам летники[45] златыя, и всему воинству одеяние цветное, и просто реши — всех наряди в золоте. И посла их к Шихалею, царю касимовскому, в Астракань в самый день аггела своего мая в 8 день на память святаго апостола Иоанна Феолога[46]. И твердо им заповеда, да в 6 недель от Москвы станут в Астракани. На Коломне же стругов взять повеле 120, уготованы бо быша повелением царевым.

И тако пойде сила от Коломны Окою-рекою и день, и нощь беспрестанно. И ехаша до Казани пять на десять дней. И тамо с луками казанских татар взяша 2000 человек, оружия в Свияжске взяли двести пушек, казны пороховые взяли шестьсот пуд. И тако пойде московская сила в Астракань Волгою-рекою повелением царя Ивана Васильевича. И ехаша 4 недели.

И приехаша в Астракань в 5 час нощи — тако царю повелевшу. И не доехав до Астракани 3 версты, весть послаша к царю Шихалею, яко «Сила идет московского царя, а с нею 12 воевод, силы же с ними 26 000 и жен, и дев сто четыре, по царицу Марию Теврюговну». Царь же Шихалей радостен зело бе о таковом велицем деле и повеле из оружия стреляти на мног час. Приехаша же в Астрахань послани от царя Ивана Василевича июня в 30 день на память святых апостолов 12. Наутрия же в 1 день июля воеводы с царем Шихалеем, девицы, вдовы и жены, вси в златом одеянии, с силою многою, болши 40 000, внидоша ва град Астарахань.

И по башням, и по воротам повеле царь Шихалей московской силе стати со всеоружеством своим, сами же поидоша в полаты царевы. Исходит мурза Теврюг Юнгич и спрашивает о цареве здравии. Воеводы же поведаша, яко «Здрав есть государь наш, грозный и силный царь Иван Васильевич, и царствует в радости велицей». И принесоша ему порфиру от царя и венец, и возложиша на главу ему, и поклонишася ему. Он же противу им поклонися, рече: «Многа лета государю царю Ивану Васильевичу и з градом сим, и со всею Златою Ордою. И аз после любезнейшия своея дщери Марии Теврюговны выду из града сего вон, за реку за Яик, и тамо себе жилище починю[47] до смерти своея, и улус починю на оной стране реки Яика».

Внидоша же послании в полаты Теврюговы и узреша дщерь его, великую государыню Марию Теврюговну, седящу на престоле превознесенне злате, и сама златотканными одеждами оболчена, и от драгих камени светится вся полата, от красоты ея. И, падше, поклонишася ей вси послании от царя Иоанна Васильевича и даша ей венец и перстень царев злат. Она же, восстав со престола своего и облобызав венец и перстень, и паки сяде на престоле своем. Брат же ея Мастрюк стоя подле ея на правой стране, мати же ея подле ея седяше, на ином престоле. И рекоша послании: «Госпоже царице! Время сотворити повеленное нам». Она же повеле им пребыти до заутрия и угостити любезно, и всех их выслать ис полаты своея.

И призва к себе Шихалея, повеле ему устроити три корабля. И вся сокровища драгия в ковчегах[48] и ларцах, и сундуках повеле в них ис полат своих износити. И наполниша два корабля златом и сребром, и камением драгим, и ризами многоценными, и одеянии драгими, и завесами заморскими, третий же корабль — всяких питей заморских и запасов, и рыб всяких, и икор, и хлеба, и мяс, и просто рещи — всего на путное шествие настави. Воинству же московскому — всякому человеку на себя запасу повеле брати, елико сила может.

И призва к себе воевод московских, отдаст им град весь Астракань и з жителми его. Отцу же своему рече: «Батюшко мой Теврюг Юнгич! После меня и часу не живи во граде сем, поедь аможе хочеши. Мене же, любезнейшую свою дщерь, прости». И охапися[49] с ним, и плакася на мног час, таже с материю своею, последнее целование восприем, плака же ся. И поклонися им до земли. Посем прислании от царя Ивана Васильевича девицы подхватиша ю на руках своих и несоша во уготованный ей корабль, иже взят в Казани повелением московского царя, в немже казанский царь на реке Волге шествие и утешение, и веселие приимаше. Подобен орлову летанию чердак у корабля, весь стеклян вылит, верх же златом устроен[50]. И брата ея присного[51] Мастрюка с нею в корабли остави[52], и лехких людей[53] гребцов 12 человек в корабли ея устрой, и девиц 15 лепых — пред нею стояти повеле, сам же Шихалей-царь с воинством московским и воеводами по обе страны корабля пловяху, гребуще день и нощь. И тако пустишася от Астракани месяца июля в 2 день.

Посла же из Астракани Шихалей к великому государю царю Ивану Васильевичу посланника своего, скороходца, з грамотою: «Великий и грозный над цари царь Иван Васильевич, многолетствуй в радости и царствуй вовеки! Для твоея царския светлости и утехи пустилися с царевною из Астракани июля в 2 день во втором часу дни. И оставил я в Астракани шесть воевод, а с ними силы 500 000 стрелцов. А мурза и царь черкасов горских Теврюг Юнгич выступил с черкасы, и 2000 с ним с женами и детьми поехали за реку Яик, к морю Хвалынскому, а городом Астраканью поклонился тебе, великому государю царю Ивану Васильевичу, и дщерию своею, великою государынею царевною Марьею Теврюговною, и всею Золотою Ордою. И ныне мы, государь, твоим пресветлым величеством идем Волгою-рекою по милости великаго Бога здравы, в радости. А силы со мною, холопом твоим, двадцать тысяч, а пушек с нами 66, а пороху сто пуд, а лушников, гораздых стрелцов с луками ис Казани татар, 2000 человек. И идут они по обе стороны реки Волги в великом управлении опасны».

Сия слышав, царь возрадовася зело, что Бог без крови Астараханское царство под Московскую державу поручил и покорил. И абие совет творит самодержец со святителем Филиппом, митрополитом всея Росии, да повелит преосвященному митрополиту Гурию Казанскому и Свияжскому просветити святым крещением царевну Марию Теврюговну[54]. Митрополит же повеле по воли его быти, рек: «Царю великодержавный! Воля Господня да будет и твоя! Якоже хощеши, твори».

И повеле царь скоро ехать велможе своему во град Казань, а с ним сто человек стрелцов, легких людей. Написа же и грамоту к Гурию, первосвятителю казанскому, имеюще писание сицево: «От царя и великаго князя Ивана Васильевича, московского и новогородского, и казанского, и астраханского, и всеа великия Росии, и северныя страны самодержца, во град Казань преосвященному Гурию, архиепископу казанскому, радоватися и молити за ны общаго нашего Владыку и Бога за спасение наше. Пишу я к твоей кротости и с советом великаго архиерея преосвященного Филиппа, митрополита всеа России, да просветиши святым крещением, якоже лепо по правилом святых апостол и святых отец, астараханскую царевну, великую княгиню Марию, и с великою честию отпустиши ея ко мне, дав свое благословение. Лепоты же и доброты ея телесныя да не даси в видение многим! Ты же, архиерею великий, и восприемник ей буди. Старейшую же от вдов, иже с нею, избери в восприемницы ей, иже тебе Бог известит. Купель же избери пространну или повели зделати вскоре древоделцем[55]. А крести ея за подсолнешником[56] со всем освященным собором. И всем воеводам казанским повели изыти на стретение ей с великими похвалами, а даров, что в Казани оставлено от нашего величества в ларцах камок[57] и бархатов и отласов, и участков[58] золотых в казне моей царской, все ей в дары отдайте. Царю же Шихалею повели твердо и опасно о ней имети попечение и до самого нашего великого царствующаго града Москвы. А на месте, на брегу Волги-реки, вели построить началным града часовню в 5 часов и украси ея чудными иконами, и в ней крести любезнейшую мою царицу Марию. И ни единому от велмож и князей доброты ея не покажи, толко ты, святителю Гурие, и восприемница будте! В корабль же и ис корабля вели изводить со страхом, чтобы порухи[59] и злохитрия никакова не было. А кто, невежа, неискуство какое починит, вели царю Шихалею смерти предать. Пожалуй, великий и честный архиерею Гурие, сотвори наше повеление и спасайся о Господе».

Приидоша же послании в Казань и архиепископу послание царево ведавше и благословение от него приемше. Он же вопроси их о цареве здравии. И прочет писание и, якоже лепо, порадовася. И посла по началных града. И приидоша. Прочет пред ними послание царево. Они же, слышавше, падоша на землю, отздравствоваша царю и архиепископу. И во всем по повелению цареву исполняху.

Повелеша древоделцем часовню строить, иконописцем же подписывать под шатром на часовне лета и день, и месяц, и повеление царево, и коего ради дела часовня состроена бысть — тако архиепископ Гурий повеле сотворити во удивление преждебудущим родом. Посем иконами украси и подписа в ней стенным писмом. И тако состроиша часовню июля в 20 день на память святаго пророка Илии. Во осмое лето царства государя царя и великого князя Ивана Васильевича, в 4-е лето по взятии Казани и по усмирении татар, в 20 лето возраста его состроена часовня о́на[60], в нейже крещена великая государыня, царя Ивана Васильевича сожителница, царица Мария Теврюговна, астраханского черкаского царя Теврюга дщи.

Велможа, иже от царя прислан ко святителю Гурию с писанием, повеле воеводам дати воинства ему 1000 стрелцов ехать на стретение великия государыни к Шихалею, царю касимовскому, с писанием от царя, имеющо послание сицево: «Превысочайшей моей и любезнейшей, и величайшей царице и государыне всея великия Росии Марии радоватися, а о путном великом, животу прискорбном пути горести не имети: в веселии безмерном царствия моего радоватися со мною имаши во славе велицей. А и аз, великий во царех, о твоей пресветлой доброте и лепоте возраста твоего в велицей скорби и в тузе-печали есмь: не вем, како дождатися и насладитися доброты твоея. Того ради, любезнейшая моя, велико тщание и скорость велех творити о тебе. Еще же и писание послах о тебе в Казань первосвятителю Гурию, еже просветити тебе святым крещением и всяко промышление о тебе творити. Ты же во всем его, яко отца, послушай. У святаго же крещения ни единому от человек не вели стояти. Часовня же устроена на крещение твое, вели ея затворити. Святителя же Гурия ни в чем не срамляйся яко отца своего. От воевод же дары приими против величества своего, вели им со страхом предстоять. Неискусных и невежей вели царю Шихалею смерти предать. Сама же в великую печаль не вдавайся, но радуйся паче, яко от царствия в царствие идеши. И по том мир ти, любезнейшая моя». Еще вписа царь Шихалею: «Блюди мужественно и снабди крепко, и опасение чини твердо. Аще твоим небрежением что неискусно учинится над любезнейшею моею, глава твоя отсечена да будет!»

Прием же велможа у казанских князей 1000 воинов, елико могии скоро во стретение царице поеде и обрете их на устье реки Камы. И приехав, веле пристати, не доезжая поприща единого, и пойде пеш и с воинством до царицына корабля, ему же недалече от брега гребущу. И пад пред ним, поклонися трижды велможа же в златом одеянии и отдает послание Шихалею-царю. Он же, прием его, поклонися. И присташа ко брегу. Воинство же все на брегу круг сташа вооружени. И нача царь Шихалей прочитати писание от царя Ивана Васильевича, еже выше написано, единой царице. Она же, слышавши сие, возрадовашеся радостию великою, еже сподобитися ей святаго крещения.

И тако поехаша во град Казань. И, не доезжая три поприща, повеле воинству всему изо оружия всякого стреляти, яко и солнца в дыму не видети, и гласа не слышать. Воинства же с царем Шихалеем от Астракани шестьдесят тысяч. Князи же казанстии, слышавше царицыно пришествие, идоша противу ея во сретение в златых одеяниих, 12 князей, — тако бо поведено от самодержца держати град Казань. И паки падше пред кораблей и лежаху на мног час. Царица же от великия радости испущаше слезы и радовашеся душею, видяше повелением сожителника своего царя Ивана Васильевича честь ей воздаему противу достоинства ея величества. И приехаша до часовни, и присташа ко брегу. И устроиша исходы ис корабля, и город поставиша выбойчатой[61], еже сама царица из Астракани с собою везе, и окружиша часовню в него, и никому не повеле в него входити, разве архиепископа Гурия.

Архиепископ же по чину церковному нача глаголати молитвы оглашенныя[62] и благослови ея, и поклонися. Царица же святителю поклонися до земли и глаголет ему: «Сотвори мя, честный отче, христиану, яко желает душа моя». Святитель же поведа ей вся, елика царь сотвори в Казани. И како Казань взя, и вся ей о цари поведа: и обычай его, и нрав — вся ей сказа. Она же радовашеся о всем, якоже святитель сказа. И посем святитель Гурий повеле уготовати купель и воды налити ея. И нача действовати над водою, якоже повелевает молитвослов. Царицу же повеле ввести в часовню и открыта ея низу, и во единой ризе стояти, всех же предстоящих ей извести ис часовни, токмо восприемницу ея остави. И сам святитель действоваше един — тако бо царю повелевшу. И просвети ея святым крещением. И проводи ея в корабль ея.

Воеводы же принесоша дары, якоже повеле им царь. И, приемши у них, повеле им от питей своих покой дать великий[63]. Святителю же Гурию даде много злата и сребра на соделание честным сосудом, камок же и бархатов даде на священныя ризы. И, прием благословение от него, рече: «Отче великий архиерею Гурии! Моли за мя Бога, грешную». Святитель же отпусти с нею чудотворныя образы, устроены златом и с камением светлым. И повеле вести ея к Москве, царю же Шихалею повеле твердо и опасно имети о ней попечение, якоже царь повеле.

Шихалей повеле воинству остатися в Казани 20 000, в Свияжске 20 000 же, с собою же повеле итти до Касимова 20 000. И тако, Богу им поспешествующу, вскоре приидоша во царствующий град Москву месяца августа в 15 день на праздник Пресвятыя Богородицы, честнаго ея Успения. Крещена бысть великая государыня в Казани Гурием-архиепископом месяца июля в 22 день на память святыя Марии Магдалыни в 19 лето возраста своего.

Вестники же к царю Ивану Васильевичу приидоша и поведаша ему пришествие великия царицы Марии. Он же радостен бысть зело и повеле всем бояром своим и князем, и воинству своему изыти во сретение ея, и корету свою царскую извести и привести ея скоро.

Привезоша же послании без всякого медления великую царицу и введоша ю во светлую полату. И держаху ея жены велможския под руце ея. Царь же седя на престоле своем. Царица же повеле подсолнешник сняти с себе и поклонися пред образом всех Бога трижды, и паки паде пред царем и поклонися ему дважды. Царь же зря на нея и во изумлении велицем бе, дивяся красоте лица ея и доброте тела ея. И рече: «Блаженна сия красота, яко в велицей радости веселитися имаши». Ем ю за руку ея и посади на престоле своем подле себя. И любезно облобызася. И всем велможам повеле поклонитися ей. Они же падоша на землю пред нею. Посем повеле царь нянькам своим вести в светлицу ея и нарядити в порфиру и венец, сам же нарядися во одеяние светло и венец возложи на главу свою.

И посла по митрополита Филиппа. И вскоре митрополит прииде. И рече ему царь: «Отче честный! Совокупи мене законным браком с любезнейшею моею»[64]. И повеле извести пред митрополита. Изведоша же ея, она же поклонися ему. Митрополит же благослови ея честным крестом, рече царю Иоанну: «Радуйся, царю великодержавный и честный самодержче, яко обрел еси сожителницу себе подобну величеству твоему, обрел еси сокровище себе, полно камений драгих и чудных! Величайся с сею красотою во многолетном здравии вовеки». И поклонися царю и царице до земли, и повеле итти царю с царицею в соборную церковь Пресвятыя Богородицы честнаго ея Успения.

Митрополит же повеле всему собору облещися во священнический чин, сам же во всю священную одежду облечеся. И нача священная по чину действовать, якоже правила повелевают: сотвори прежде обручание, потом венчание и повеле начати священником божественную литоргию. И прияша царь и царица святое причащение от руку его. И по отпусте проводи их митрополит с чудотворными иконы в царские его полаты и, молебная совершив, возвратися в митрополию свою. Царь же многи дары митрополита одари и весь священный собор.

И нача с царицею своею царь и великий князь Иван Васильевич, с великою княгинею Мариею Теврюговною, царствовать любезно; сокровища же ея, их же из Астракани привезе, повеле с великим утвержением и снабдением пред себя поставить. И тако град Астракань покорена бысть сим делом, якоже о ней зде писано есть. Царя же Шихалея многими одарив дарми: даде ему град Казань в снабдение его и в веселие и Астраканью ему же повеле, Шихалею, владети и попечение о нем творити.

И тако поживе царь Иван Васильевич с царицею своею Марьею год и месяц 6[65]. И окормлена бысть от изменников отравою[66], от столника Василья Хомутова[67] с товарищи, их же царь Иван Васильевич злой смерти предаде: в котле свари[68]. А род их весь перевешал, и з женами и детми.