BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Глава 10. «Никто так хорошо не подходит, как Вы»

Если правда то, что написал Гюнтер Квандт о своем восхождении в фирме Berlin-Karlsruher Industriewerke (Индустриальные заводы Берлин-Карлсруэ), то сам он не прилагал к этому никаких усилий. Напротив, другие крупные акционеры были заинтересованы в том, чтобы видеть его во главе фирмы. Однако правдивость этой версии вызывает сомнения, так как у Квандта после войны были причины выставлять упомянутую фирму в не самом выгодном свете.

Настоящее название Berlin-Karlsruher Industriewerke предприятие получило лишь в 1922 году. 26 предшествующих лет оно называлось Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken (DWM; Немецкие заводы по производству оружия и боеприпасов) и было одним из крупнейших немецких концернов, производящих вооружение. Его история начиналась во времена франко-германской войны.

По рассказам Квандта, в 1928 году его посетил банкир Пауль Хамель из банка Sponholz, состоявший с 1923 года членом Наблюдательного совета аккумуляторного завода. Они были дружны с того времени, когда заполучили фирму AFA. Теперь банкир хотел узнать у Квандта, есть ли у него акции Berlin-Karlsruher Industriewerke. Гюнтер Квандт владел несколькими долями, но этого было слишком мало, чтобы оказывать какое-либо влияние. Хамель спросил об этом потому, что опять хотел настроить определенный круг акционеров против руководства фирмы, однако в данном случае он намеревался блокировать не увеличение капитала, а его уменьшение. Генеральный директор фирмы Пауль фон Гонтард планировал сократить основной капитал в два раза, вследствие чего акционеры должны были получать меньше дивидендов. Хамель же считал, что у фирмы достаточно резервов, поэтому сокращение капитала не было необходимостью. Кроме того, он поместил объявления в соответствующих газетах, чтобы найти акционеров, которые согласились бы голосовать на общем собрании против руководства фирмы. Гюнтер Квандт также выразил желание передать банкиру права голосования по своим акциям.

У Хамеля были далеко идущие планы. Если бы удалось мобилизовать большинство против истеблишмента фирмы по вопросу капиталовложений, отсюда было бы недалеко до перехвата власти на фирме. Он сам стремился войти в ее Наблюдательный совет, надеясь, что в ходе переговоров можно заполучить еще одно место в контрольном органе. Поэтому он спросил Квандта: «Приняли бы Вы вместе со мной участие в работе Наблюдательного совета?» Тот ответил: «Несомненно».

На общее собрание Berlin-Karlsruher Industriewerke акционеры собрались в одну из суббот в июле 1928 года. Квандт был дома, когда ему позвонил Хамель. Банкир возбужденно сообщил, что собрание проходило неожиданным образом: ведомая Хамелем оппозиция собрала такое огромное большинство, что Наблюдательный совет сложил свои полномочия. После этого собрание было приостановлено, так как нужно было выбирать новый состав Наблюдательного совета. Хамель хотел узнать у Квандта, нет ли у него внушающих доверие кандидатур, которые можно было бы делегировать в контрольный орган. Квандт предложил своего двоюродного брата и советника Курта Шнейдера.

Примерно в два часа у Квандта опять зазвонил телефон: это снова был Хамель. Он сказал, что новый Наблюдательный совет избран и проводит сейчас свое первое заседание. «Не могли бы Вы прямо сейчас сесть в машину и приехать?» Гюнтер Квандт отправился на Доротеенштрассе, где располагалась фирма Berlin-Karlsruher Industriewerke. Как только он открыл дверь в зал, навстречу ему устремились заседавшие: «Поздравляем Вас, господин Квандт». — «Но с чем же?» — «Мы только что избрали Вас председателем Наблюдательного совета».

В своих воспоминаниях Квандт утверждает, что руководящий пост на фирме Berlin-Karlsruher Industriewerke свалился на него с неба. «Итак, выбор был сделан, и я с акциями на 50 000 марок, не обремененный знанием дел, стал председателем Наблюдательного совета 30-миллионной фирмы», — писал он о произошедшем событии. В это трудно поверить, но, с другой стороны, не исключено, что так оно в действительности и было. К тому времени Гюнтер Квандт имел в экономических кругах славу успешного менеджера, который умел создавать в целых отраслях, например в калиевой промышленности, новые структуры и с удивительной легкостью переходил с одного поля деятельности на другое.

Deutsche Waffen- und Munitionsfabriken в конце 1920-х годов переживали спад. Казалось, что славные годы прошли. В XIX веке завод по производству боеприпасов продавал свою продукцию в Германию, Австро-Венгрию, Англию, Италию. В кооперации с производителями пушек на фирме Krupp в Карлсруэ разрабатывали и изготовляли стволы орудий. В 1897 году фирме удалось вступить во владение предприятием Mauser-Werke в Оберндорфе. С 1899 года DWM выпускала в Берлине парабеллумы.

Во время Первой мировой войны предприятие существовало на пределе своих возможностей. На заводах Карлсруэ и Гретцингена работа шла день и ночь. Кайзеровской армии поставлялись сотни миллионов снарядов для пехоты, патронных гильз и капсюлей. «Расход материалов на фронтах превосходил все прежние представления», — записано в одном из документов фирмы.

Директора фирмы надеялись, что после войны они смогут пополнить армейские запасы, но вышло по-другому. Страны-победительницы запретили изготовление новой военной продукции, определив Германии в Версале широкомасштабное разоружение. Разрешены были только сухопутные войска на 100 000 человек и флот на 15000. Их вооружение было сокращено до уровня гражданской армии. Немецкое оборудование для производства оружия и боеприпасов нужно было уничтожить или сдать. Большей частью оно шло в Англию и Францию. Фирма DWM пыталась спасти производство, перестраиваясь на изготовление такой гражданской продукции, как зубчатые колеса, винты, сверла. Часть оборудования тайно передавалась в металлолом, откуда позже его предполагалось выкупить.

Как и другим фирмам, производившим вооружение, DWM после войны было чрезвычайно тяжело проникнуть в новые отрасли. В металлургии действовало много специализированных фирм, которые ожесточенно защищали свои рынки. Оружейные мастера пытались выпускать походные фляги, кухонную утварь и металлические шланги. Заказ от рейхсвера и охранной полиции на 40 000 автоматических пистолетов к началу 1920-х годов и производство охотничьих и спортивных винтовок на фирме DWM были единственной прежней продукцией.

Возглавив в 1928 году Наблюдательный совет, Квандт быстро составил себе представление о фирме и ее продукции. Его вывод был таков: «Степень занятости очень низкая, в некоторых областях — почти нулевая. Изготавливались швейные машины, посеребренные столовые приборы (как на фирме WMF в Гейслинге), прядильные катушки и центрифуги для искусственного шелка, ткацкие станки, шарикоподшипники — в больших количествах, но на устаревших машинах».

Он сформировал экономический комитет, куда вошли он сам, Роде и Хамель. Генерального директора Пауля фон Гонтарда быстро сместили. Вскоре Гюнтер Квандт стал бесспорным владыкой также и этой фирмы. «Новый дух и новая воля окрыляли фирму», — такими словами описывались перемены на DWM. Квандт отделял устаревшие части предприятия и сдавал в аренду не использовавшиеся больше заводы. Один такой завод достался фирме General Motors. Концерн начал под его руководством выпускать на фирме Mauser-Werke в Оберндорфе машины для упаковок массового спроса и вычислительную технику. Огромных прибылей, как было когда-то при производстве вооружений, это не приносило.

Квандт и другие тайно надеялись, что смогут продолжить традицию и снова производить оружие. «Хотя в тактических вопросах они и отличались от Гонтарда, но Роде и Квандт также относились к фракции представителей военных промышленников, которые без колебаний разгромили Веймарскую республику и делали все, чтобы преодолеть ограничения на вооружения, которые были наложены Версальским договором», — писал историк из Гамбурга Карл Хайнц Рот.

В юбилейном адресе, датированном 1939 годом, сказано о трудных годах фирмы DWM: «Рентабельность оставшихся предприятий удалось стабилизировать. И если даже должно было пройти еще много лет, прежде чем можно было выплачивать дивиденды, отныне владельцы долей были защищены от потерь. За все еще крупным, восстановленным и обновленным производством заботливо ухаживали с твердой уверенностью, что не за горами возрождение нации, которое разорвет оковы Версаля».