BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Глава 29. «Мамочка умерла»

Вскоре после продажи акций Daimler в 1974 году Инге Квандт и Райнер Гюнцлер пригласили к себе в Бад-Хомбург сотруднику журнала «Stern» Марию-Луизу Шерер. Это был один из редчайших моментов в истории семьи, когда пресса была желанна.

Визит был организован Гюнцлером, который стремился улучшить свою репутацию. Он хотел, чтобы его воспринимали как серьезного коммерсанта, поскольку большую часть его нежурналистских доходов составляли средства, которые ему перевела фирма Daimler-Benz. Прежде всего, Гюнцлер не желал, чтобы его и дальше изображали как человека, который в корыстных целях пристроился к вдове промышленника или, хуже того, называли ее корыстным «сожителем». Инге Квандт помогла своему спутнику жизни в достижении желаемого положения в обществе. В беседе с журналисткой она процитировала своего умершего мужа: «Папочка всегда говорил: „Если со мной что-нибудь случится, держись Райнера"».

Журналистка спросила, почему она продала акции Daimler-Benz. «Потому что у меня нет сыновей, а сама я не хочу заниматься предпринимательством», — ответила Инге Квандт. Воспользовавшись возможностью, она попыталась отмежеваться от верхушки промышленного и финансового мира, для которой Бад-Хомбург стал фешенебельным местом уединения. По словам Инге, в этой обстановке особенно хорошо она чувствовала себя в джинсах. «Здесь я общаюсь только с моим домашним врачом и врачом-гинекологом, который помогал мне рожать», — сказала она.

К тому времени, когда состоялось это интервью, Катарина, старшая из пяти дочерей Гаральда, 23 лет, была замужем за гамбургским фотографом Петером Геллером, и у нее было уже двое детей. 22-летняя Габриела Квандт изучала в Берлине социологию и довольствовалась при этом, по словам ее матери, 600 марками в месяц. «Габи сделала бы двойное сальто-мортале, если бы она лишилась фамилии Квандт», утверждала мать, которая в это время, вероятно, чувствовала примерно то же самое.

О 19-летней Анетт Квандт читатели «Stern» узнали, что она завершала свою практику в доме престарелых. Будучи ребенком, Анетта тоже страдала от своей фамилии. Как-то учитель в школе спросил, почему она сама чистит свою авторучку, когда дома, наверняка, есть люди для такой работы. «Положение обязывает», — огрызался Гюнцлер, когда ему делали замечание в некоторых кругах, что у него машина «Lamborghini». Гюнцлер сумел завоевать симпатию дочерей. Он не претендовал на то, чтобы взять на себя роль отца, но всегда был рядом. Он был Райнером, а не «папочкой».

Когда Буби Шольц познакомился в конце 1950-х годов с семьей Квандт, ему представили Инге Квандт — «жизнерадостную, общительную блондинку». Она, действительно, была стройной, одевалась шикарно, с легким оттенком небрежности. Ее диалект дополнял очаровательное впечатление естественности. Инге везде оказывалась в центре внимания, не прилагая к этому никаких усилий. Ее любили и женщины и мужчины, она много курила и играла в скат. Но у нее всегда была внутренняя неуверенность и боязливость, а после смерти мужа в 1967 году она вообще потеряла покой. «Она просто не справлялась с собой», — поясняет Петер Бениш.

Райнер Гюнцлер был опорой для Инге Квандт. Но он не захотел взять на себя роль Гаральда Квандта, который своей заботой освободил свою жену от необходимости принимать даже пустячные решения; если возникал какой-либо вопрос, следовала стандартная фраза: «Это я должна спросить у Гаральда».

Картина отношений между Инге Квандт и Райнером Гюнцлером, которую рисовали иллюстрированные журналы, не соответствовала действительности. Спортивный репортер никогда не стремился стать господином Квандтом. Когда Гюнцлера подозревали в том, что он делает все, чтобы богатая, красивая Инге Квандт вышла за него замуж, в действительности все обстояло наоборот. «Моя мать с удовольствием вышла бы за него замуж», — подтверждает сегодня Габриела Квандт-Лангеншайдт. Петер Бениш придерживался того же мнения. Гюнцлер не был человеком, созданным для брака. Вдобавок он не был готов ради Инге отказаться от отношений с другими женщинами, как она того требовала.

Герберт Квандт с удовлетворением заметил, что отношения между его невесткой и журналистом через несколько лет охладели. Уже вскоре после продажи пакета Daimler-Benz государству Кувейт Гюнцлер отказался от поста управляющего в фирме наследников. Главным советником Инге Квандт стал теперь банкир Ганс-Хильман фон Халем.

Инге Квандт и ее дочери (1977).

После разрыва журналист съехал с виллы в Бад-Хомбург, приобрел квартиру в Берлине и арендовал роскошные апартаменты на втором этаже с выходом на веранду во Франкфурте. В декабре 1977 года Райнер Гюнцлер умер от рака почек. Инге Квандт стояла у его гроба, по мнению наблюдавших, как вдова, при том, что к этому времени она уже полтора года была замужем за Гансом-Хильманом фон Халемом. Летом 1976 года в Гамбурге вдова Квандт и управляющий ее имуществом, который был младше ее на четыре года, решили пожениться. Этот брак был для многих неожиданным, так как до этого момента даже ближайшие к семье сотрудники не замечали их отношений.

Фон Халем происходил из обеспеченной семьи. Его отец был при Гитлере дипломатом, мать принадлежала к семье банкира Вальдтхаузена из Дюссельдорфа. В качестве генерального уполномоченного Инге Квандт он уже участвовал в продаже акций Daimler-Benz. Вскоре после свадьбы Инге позвонила бывшей к тому времени уже на пенсии Фриде Смирек и в разговоре сказала: «Я так счастлива». — «Потом на заднем плане я услышала голос ее нового мужа, который добавил: ,,Еще“», — вспоминает Фрида.

Инге Квандт не нашла внутреннего покоя и в новом браке. Она страдала от резких перепадов настроения, к этому добавились и другие осложнения. В октябре 1978 года полиция сообщила, что ей удалось предотвратить похищение одной из ее дочерей. По наводке одного из преступников были арестованы трое его подельников, которые тщательно подготовили преступление. У них были найдены оружие, наркотики и кандалы. В Геттингене они арендовали квартиру, где предполагалось держать жертву до получения выкупа.

Среди привычек, которые подрывали здоровье Инге Квандт, не последнюю роль играло беспрерывное курение черных сигарет без фильтра. Под конец она выкуривала их до 100 штук в день. Женщина страдала от депрессии, и употребление таблеток приобретало характер токсикомании. Она почти ничего не ела и чувствовала себя плохо. Супруг не мог ничем помочь и страдал вместе с ней.

Около четырех часов утра в рождественский сочельник 1978 года фон Халем обнаружил, что его лежащая в постели жена мертва. Прибывший врач констатировал сердечную недостаточность. По тому, что вторые суставы ее указательного и среднего пальцев были опалены, криминалисты сделали вывод, что Инге Квандт умерла с сигаретой в руке. Ей было 50 лет.

Фон Халем оповестил старших дочерей Квандт, которые сразу прибыли в Бад-Хомбург. Тело выставили для прощания на втором этаже дома. Молодые женщины, в свою очередь, проинформировали друзей семьи. Катарина Квандт, самая старшая, которую все называли кошечкой, в сочельник позвонила Буби Шольцу в Берлин. «Мамочка умерла», — сказала она. 16-летняя Колин-Беттина проводила каникулы вместе с друзьями, она каталась на лыжах, когда пришло сообщение о смерти ее матери. Девушка не ощущала большого горя: слишком чужой стала для нее мать.

Фон Халем встретил Рождество с детьми своей умершей жены. Он не смог вынести всех этих событий. В ночь на второй день Рождества он написал прощальное письмо, в котором дал некоторые распоряжения, затем лег рядом со своей мертвой женой и около четырех часов утра выстрелил себе в рот из револьвера. Никто на огромной вилле не слышал выстрела. Лишь утром, когда фон Халем не появился к завтраку, Габриела Квандт пошла за своим отчимом.