BMW: история семьи Квандт, возродившей компанию

Глава 3. «Битва материальных средств»

Начало Первой мировой войны стало переломным моментом в жизни Гюнтера Квандта. Ему было 32 года, когда в 1914 году разразилась европейская катастрофа. Летним воскресным днем Квандт сидел в поезде, который вез его из Виттштока в Берлин; он обратил внимание на необычную суету на вокзалах и торговцев газет, выкриками предлагавших экстренные выпуски. Купив на вокзале Фронау газету, Квандт прочел: «Некий серб застрелил в Сараево австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и его супругу». Повсюду из уст в уста передавалось слово «война». Гостиница, княжеский дом, где обычно останавливался Квандт, бывая в Берлине, располагалась на Потсдамерплатц. Площадь была полна народу, все обсуждали событие на Балканах, грозившее серьезными последствиями. Это было 24 июня 1914 года.

В начале июля Гюнтеру Квандту показалось, что вероятность войны несколько снизилась, и он отправился в давно задуманное путешествие на корабле в Норвегию. Он снова поехал один, так как его супруге Тони предстояла операция по устранению последствий тяжелых родов. Гюнтер собирался посетить фьорды Норвегии на корабле «Schleswig». В Тронд-гейме капитан сообщил пассажирам за пятичасовым чаем, что Германии в ближайшем будущем предстоит мобилизация, и попросил их проголосовать, продолжится ли поездка в создавшихся условиях. Небольшая часть путешественников захотели вернуться домой. Пароход на полной скорости шел всю ночь и утром бросил якорь в Бергене. Дальнейших сообщений не поступало, и путешественники получили возможность погулять в городе до позднего вечера. Гюнтер Квандт и его новые знакомые — молодой человек и, как он вспоминал, «две очаровательные юные дамы» — не были подавлены перспективой войны. Напротив, как многие в Германии, они чувствовали воодушевление: попросили украсить машину гирляндами темно-красных роз и предприняли экскурсионную поездку по городу и его великолепным пригородам.

3 августа пароход «Schleswig» снова приплыл в Бремерхафен. Квандт сел в ночной поезд, шедший через Гамбург, и утром 4 августа прибыл в Притцвалк. На вокзале он успел попрощаться со своим шурином Фрицем Паулем, который, в походном обмундировании, отправлялся на запад. Вернувшись домой, Гюнтер узнал, что его брат Герхард также призван в армию, а Вернеру предстоял медицинский осмотр.

Для фабриканта, занимавшегося изготовлением сукна для мундиров, начало войны должно было означать мощную волну заказов. Гюнтер Квандт сразу взял на себя руководство предприятиями. Пока его брат Вернер оставался в Притцвалке, он занимался фабриками в Виттштоке, так как у отца Фрица Пауля случился нервный срыв, вызванный переживаниями за сына, и Квандты и на этой фирме должны были взять управление в свои руки. Для всех трех фабрик еще несколько лет назад были разработаны планы действий на случай мобилизации. Если до сих пор изготавливали примерно 400 униформ в неделю, то теперь за короткое время производство увеличилось в четыре раза. Фабрики быстро оказались полностью загружены. «Теперь приободрился и Рудольф Пауль», — писал Квандт.

В большинстве отраслей немецкой экономики подготовка к войне явно отставала от темпов мобилизации. Генералы развязывали войну с большой уверенностью в победе, однако к началу войны не было даже запасов зерна. Лишь по предложению промышленника Вальтера Ратенау, который к этому времени возглавлял AEG, а позже стал министром иностранных дел, к ведению прусского военного министра были отнесены определенные виды сырья и производство важнейших товаров. По поручению министерства управление приняли на себя успешные промышленники.

Среди них был и Гюнтер Квандт, который стал одним из главных менеджеров немецкой военной экономики. Сначала он был назначен членом Наблюдательного совета так называемого Kriegswollbedarf-AG (акционерного общества, занимавшегося поставками шерсти для нужд армии), а вскоре и возглавил его. На новом посту частный предприниматель из провинции проявил себя чрезвычайно способным организатором.

Первая мировая война, с исторической точки зрения, была войной нового типа. Чем дольше она длилась, тем больше становилась войной экономик, битвой, которая разворачивалась между предприятиями разных стран. Никогда раньше такие массы людей не сталкивались на поле сражения, но и никогда раньше так мало внимания не уделялось численности воюющих. Решающим в исходе войны было оснащение средствами уничтожения: танками, самолетами, пулеметами и отравляющим газом. Производить все это в массовых количествах было задачей экономики.

Гюнтер Квандт с энтузиазмом принял участие в том, что Ратенау назвал с гордостью «битвой материальных средств». Его нынешнее поле деятельности было шире, чем все, что он знал до сих пор. Стоявшая перед ним задача была весьма сложна. Большинство промышленников старались оградить себя от вмешательства государства, и Гюнтер Квандт должен был научиться убирать эти преграды с пути — в масштабах государства.

Квандт был патриотом, но его деловитость проявлялась сильнее, чем любовь к отечеству. Радость от сопричастности к становлению военной экономики возникала не из примитивного ура-патриотизма, как это было у многих соотечественников, а скорее из чувства долга. Но прежде всего предприниматель из провинции чувствовал возможность установить, наладить благодаря работе в Берлине связи с властями предержащими. Они могли бы ему помочь расширить свое влияние за пределы текстильной отрасли. Изготовление сукна принесло Квандту существенное благосостояние, но он был достаточно умен, чтобы понять: эта отрасль не относится к тем, где ожидается бурный рост.

Голо Манн сказал: «Давно известно, что война делает сильных еще сильнее, а слабых, находящихся на спаде, еще слабее». Это относилось и к Гюнтеру Квандту. Предприниматель из Бранденбурга принадлежал, несомненно, к тем, кто выиграл от войны. Как и другие немецкие фабриканты, Квандт работал в военные годы с огромным напряжением. Государственные органы были не в состоянии контролировать цены производителей оружия и поставщиков сухопутных войск. В принципе им это даже и не было нужно. Военные хотели одержать победу с помощью промышленности, им не нужно было задумываться об экономии налогов. Кроме того, они рассчитывали взвалить все расходы на побежденного врага.

На западных полях сражений, куда поставлялись все новые и новые партии живой силы и техники, особенно преуспевали — в невиданных до сих пор масштабах — представители машиностроительной отрасли. Акционеры этих фирм получали громадные дивиденды. Daimler, завод дизельных моторов в Мангейме, находившийся к тому времени в руках слабого управляющего, тем не менее выплатил своим акционерам в 1916 году дивиденды в размере 24 процентов. В Германии появилось богатство, имевшее новые корни, основанное на военных прибылях и удивлявшее тем самым старую элиту кайзеровской империи. «Все вращается вокруг золотого тельца, — жаловался кронпринц Баварии. — Как пожирающий все яд, алчность из Берлина распространялась, оказывая ужасное разлагающее влияние на менталитет нации. Говорили только о сделках и развлечениях (по крайней мере, в Берлине). Сполна используя нужду военного времени, берлинские коммерсанты научились брать под контроль и подчинять своей власти всю экономическую жизнь — через созданные в Берлине центральные учреждения».

Лишь упрочив свои позиции как предприниматель, он смог создать семью: Гюнтер Квандт и Антония Эвальд во время обручения в 1905 году.

К тем, кого война вынесла наверх, относился и Гюнтер Квандт. Массовая гибель людей в окопах никак не сказалась на его положении ни в Притцвалке, ни в Берлине. Для всех невоюющих немцев война была далеким, почти нереальным событием. Ведь воздушных налетов на немецкие города еще не было, и оставшиеся в тылу узнавали о военных действиях преимущественно из газетных сообщений. Но, в отличие от огромного большинства немцев, Квандту не пришлось разделять судьбу тех сограждан, которые голодали в 1917 и 1918 годах. У него все было в порядке.

В августе 1918 года, после поражения под Амьеном, фабриканту Квандту стало ясно, что война проиграна. Поставщик сухопутных войск кайзеровской армии следил за событиями с большим вниманием. В конце войны он, как и все, вынужден был признать, что старый мир рушится. 5 октября 1918 года Гюнтер сидел в рейхстаге и слушал, как новый, назначенный еще кайзером, рейхсканцлер Макс фон Баден зачитывал предложение о перемирии. «Все, что я помню, — писал он позже, — это ощущение несчастья». 9 ноября 1918 года Вильгельм II отрекся от престола, и подвластная ему империя перестала существовать. Старая элита дискредитировала себя, у руля государства встали социал-демократы. Их главная цель была скромной: они хотели реформировать государство и общество, чтобы избежать революции по русскому образцу. Фридрих Эберт видел свою патриотическую задачу в том, чтобы уберечь немцев от «гражданской войны и голода». Поэтому, став президентом Германии в 1919 году, он оставил на своих постах имперских служащих и подавил попытки бунта старой армии — тяжелое начало для новой республики.

Намного сильнее, чем война, Гюнтера Квандта беспокоила революция, которую спровоцировал военный крах. Берлин сотрясали демонстрации и уличные бои, забастовки и попытки путчей — для Квандта, как для человека порядка, это было ужасно: «Наше отечество стояло на пороге хаоса». Тот факт, что социал-демократы привнесли «немного порядка в государственность», фабрикант воспринял со смешанными чувствами.