Бог возмездия

Глава 14

Габриэлла

Когда на экране появляются заключительные титры фильмы "Тихая гавань", я улыбаюсь миссис Аккарди.

— Мне нравится этот фильм.

— Я подумала, что мы посмотрим его, пока Аида гуляет с Дамиано. Он не допускает, чтобы рядом с ней происходили какие-либо проявления насилия.

Любопытство берет надо мной верх.

— Могу я спросить почему?

— Отец Дамиано был ублюдком, — говорит она, но прежде чем успевает продолжить, в гостиную входит Карло.

— Ты закончила с фильмом, ма?

— Да. — Она смотрит на сына с любовью. — А что?

— Я хочу провести с тобой немного времени.

Она поднимается с кресла.

— От такого я никогда не откажусь. — Помахав мне рукой, она говорит: — Наслаждайся остатком ночи, cara.

— И вы тоже.

Оставшись в гостиной, я подхожу к полке и беру эротическую книгу, которую миссис Аккарди заставила меня читать вслух на прошлой неделе.

Снова садясь в кресло, я поджимаю ноги под себя и открываю вторую главу.

Мои глаза пробегают по словам, и по мере того, как я читаю страницу за страницей, мое сердцебиение учащается. Когда я дохожу до сцены, где герой хватает главную героиню и крепко целует, я останавливаюсь, чтобы перечитать ее снова и снова.

Меня никогда не целовали, и мне интересно, каким будет мой первый раз.

Если меня заставят выйти замуж по расчету, попытается ли мой будущий муж хотя бы поцеловать меня?

Может, Дамиано решит отпустить меня.

А может, и нет.

Закрыв книгу, я со вздохом поднимаюсь на ноги. Поставив книгу обратно на полку и, чувствуя легкое беспокойство, я выхожу из гостиной.

Я мало исследовала особняк. Поскольку миссис Фалько и миссис Аккарди проводят время со своими сыновьями, я решаю, что сейчас самое подходящее время.

Пройдя через фойе, я сворачиваю направо и обнаруживаю еще одну гостиную, отделанную коричневой кожей и заставленную книгами по строительству и архитектуре.

Чувствуется, что это мужское место, и я быстро ухожу, чтобы продолжить осмотр.

В конце коридора я захожу в куполообразную комнату, и мои губы приоткрываются. Здесь повсюду растения, и лунный свет проникает сквозь стеклянный потолок.

Я не пытаюсь найти выключатель, потому что в комнате не слишком темно.

Между растениями в горшках стоят диваны, и, подойдя к ближайшему из них, я сажусь.

Откинувшись на спинку, я смотрю в потолок, и по моему лицу расплывается улыбка.

Меня окутывает умиротворение, и я удивляюсь, почему миссис Фалько и миссис Аккарди предпочитают читать в гостиной, когда могли бы делать это здесь.

Сбросив каблуки, я поджимаю ноги под себя и наслаждаюсь тишиной.

Тело расслабляется, но тут я слышу шаги, и мирное мгновение рушится.

Как только я вскакиваю с дивана, в комнату заходит Дамиано.

И когда его глаза встречаются со мной, он замирает на месте.

В его голосе звучит раздражение:

— Что ты здесь делаешь?

— Я не знала, что нельзя входить в эту комнату, — говорю я.

Он подходит ближе ко мне и, оказавшись на расстоянии вытянутой руки, смотрит на мои босые ноги.

Я быстро засовываю ногу в туфлю, но когда пытаюсь обуть другую, то на мгновение теряю равновесие.

Моя рука автоматически вытягивается вперед, и ладонь касается пресса Дамиано. Я чувствую, какой он твердый, и из-за этого мой живот напрягается так сильно, что я ахаю.

Dio. Только не снова.

Я засовываю ногу в чертову туфлю и отстраняюсь от него.

— Извини. Это был…

— Несчастный случай. — Слова вырываются из его уст. — Тебе следует подумать о том, чтобы носить другую обувь.

Да. Высокие каблуки могут погубить меня рядом с этим мужчиной.

Но потом я понимаю, что он не потерял самообладания.

Пока.

— Эм… — Я запрокидываю голову, посмотрев ему в глаза. — А… спокойной ночи.

Как только я делаю шаг, его рука обхватывает мой бицепс. Мгновенно по моей коже пробегают мурашки, а губы приоткрываются.

— Вход в эту комнату не запрещен, — говорит он. — Ты можешь остаться.

Ох.

Он отпускает меня, и я смотрю, как он расстегивает пуговицы на пиджаке и садится на диван. Откинув голову назад, он смотрит на меня.

Я не могу разобрать выражение его лица, а атмосфера в комнате, залитой лунным светом, кажется гораздо более напряженной, чем обычно.

— Сядь, Габриэлла, — приказывает он и кивает на свободное место рядом с собой.

Странная смесь дурного предчувствия и предвкушения скручивается у меня в животе, когда я сажусь.

Моя спина прямая, а тело находится в состоянии повышенной готовности. Я бросаю взгляд на комнатные растения, затем поворачиваю голову и встречаюсь с напряженным взглядом Дамиано.

Его глаза блестят, словно темные озера, и я, чувствуя волнение, не могу долго смотреть ему в глаза.

Чтобы прервать молчание, я спрашиваю:

— Тебе понравился ужин с мамой?

Он расслабляется и, подняв руку, кладет ее на спинку дивана.

Затем отвечает обманчиво мягким голосом:

— Да.

Между нами повисает тяжелое молчание, и я изо всех сил стараюсь не ерзать.

— Расслабься, Габриэлла, — бормочет он.

Ага, ни за что.

Я откидываюсь на спинку дивана и заставляю свои мышцы расслабиться.

Взглянув на Дамиано, я вижу, что он наблюдает за мной, и мне интересно, может ли он понять выражение моего лица.

— Ты не хочешь возвращаться к родителям.

Это заявление застает меня врасплох.

Я облизываю губы, затем говорю:

— Нет, не хочу.

— Расскажи мне о своем детстве, — требует он.

Я пожимаю плечами и, не в силах выдержать его напряженный взгляд, бросаю взгляд на дверь.

— Рассказывать особо нечего.

— Сомневаюсь, — бормочет он. — Они всегда жестоко обращались с тобой?

Его вопрос заставляет меня снова взглянуть на него.

Я не знаю, почему он задает эти вопросы, и, не желая давать ему ничего, что он может использовать против меня, молчу.

Он смотрит на меня какое-то время, потом кивает.

— Должно быть, все было плохо, если ты не хочешь об этом говорить.

Я обхватываю себя руками, а затем говорю:

— Не было ничего такого, чего я не смогла бы пережить.

Он наклоняет голову, и мне кажется, что он пытается выведать у меня мои самые темные секреты.

— Ты не боишься смерти.

Я хмурюсь.

— Прошлой ночью ты больше беспокоилась о том, что тебя отправят обратно к родителям, чем о том, что я могу тебя убить.

Это потому, что от рук родителей я буду страдать хуже, чем от смерти.

Вспомнив о своих опасениях, что меня заставят выйти замуж за Стефано, я спрашиваю:

— Если ты отправишь меня обратно на Сицилию, дашь ли ты Стефано свое благословение жениться на мне?

— Нет. — Качает он головой. — Я никогда не меняю своего решения.

Меня охватывает огромное облегчение, и я шепчу:

— Grazie a Dio.

— Ты должна благодарить меня, а не небеса.

Мой взгляд устремляется на Дамиано.

— Спасибо.

Он вздыхает.

— Ты не хочешь возвращаться на Сицилию, и я не позволю тебе покинуть мафию. — Его тон становится низким, а от его тембра у меня по коже пробегают мурашки. — Что же мне с тобой делать?

Вместо того чтобы опасаться за свое будущее, в голове всплывает пикантная книга, которую я читала.

Сейчас не время думать об эротических сценах.

Воздух становится еще более напряженным, и начинает казаться, что я в опасности.

Из-за чего, я не знаю.

Когда Дамиано убирает руку с дивана и его пальцы обхватывают меня сзади за шею, мои глаза расширяются.

Сердцебиение мгновенно учащается, и я сжимаю руки в кулаки на коленях.

Он притягивает меня ближе к себе, и мне приходится выставить руку между нами, чтобы не упасть на него.

Он наклоняет голову, его темный взгляд пристально осматривает мое лицо. Когда он говорит, от его голоса по моему телу пробегает очередная волна мурашек.

— Тебе нравится жить в моем особняке?

Я с трудом сглатываю, но выдерживаю его взгляд.

— Да.

— Тебе нравится общество моей матери?

— Очень.

Он наклоняется чуть ближе, и когда я чувствую, как его дыхание согревает губы, мое сердце бьется еще быстрее.

— Ты можешь иметь детей?

Черт. Кажется, я знаю, к чему ведет этот разговор.

Я смотрю на Дамиано не как на Capo dei Capi, а как на мужчину, за которого я могла бы выйти замуж. Он опасно красив, так что с влечением проблем не будет.

По крайней мере, не с моей стороны.

Я чувствую, как горят мои щеки, когда отвечаю:

— Мой отец попросил врача осмотреть меня. Он сказал, что со мной все в порядке и я смогу иметь детей.

— Хорошо, — бормочет он, и это слово почти звучит как рычание.

Мой живот сжимается так сильно, что я хлопаю по нему рукой.

Дамиано опускает взгляд, а затем снова смотрит мне в глаза.

Он наклоняется чуть ближе, затем замирает. Черты его лица напрягаются, и он становится похож на хищника, отчего я судорожно вдыхаю.

Прежде чем я успеваю выдохнуть, он сокращает расстояние между нами, и его рот прижимается к моему.

Я моргаю один раз, а затем мои глаза закрываются; в моей груди взрываются непреодолимо сильные эмоции.

Я не успеваю насладиться его губами на своих, как он отстраняется.

Я открываю глаза, и когда вижу мрачное выражение его лица, по моему телу пробегает дрожь.

Его пальцы сжимаются на моей шее, а затем он двигается быстрее. Когда его губы впиваются в мои, я инстинктивно прижимаю свободную руку к его груди. То ли для того, чтобы оттолкнуть его, то ли притянуть ближе, я не знаю.

Я слишком неопытна и не знаю, как вести себя в такой ситуации. Но когда его язык проникает в мой рот, весь здравый смысл улетучивается из моей головы.

Меньше всего я ожидала, что мой первый поцелуй будет с таким мужчиной, как Дамиано. Все это слишком ошеломляет, поэтому у меня не получается хоть что-то осмыслить.

Его язык массирует мой так, что мурашки охватывают все мое тело.

Его губы впиваются в мои, отчего у меня перехватывает дыхание.

Он отстраняется от меня так же быстро, как и начал поцелуй.

В голове у меня полный сумбур, а сердце колотится о ребра.

Когда я открываю глаза, то вижу, как Дамиано поднимается на ноги. Поправляя пиджак, он спрашивает:

— Ты умеешь обращаться с оружием?

А?

Я качаю головой, совершенно сбитая с толку.

— С этой проблемой нужно будет разобраться.

Не понимая в чем дело, я хриплым голосом спрашиваю:

— Почему это проблема?

— Скоро узнаешь, — бормочет он и выходит из комнаты.

Что?

Все еще находясь в оцепенении от пережитого первого поцелуя, я моргаю, глядя на дверной проем.

Что только что произошло?

Дамиано просто поцеловал тебя и ушел, словно это ничего для него не значило. Вот что произошло.

Я медленно поднимаю руку, и мои пальцы касаются покалывающих губ.

Может, он проверял, испытывает ли ко мне какое-нибудь влечение?

Что, если он ничего не почувствовал и решит отправить меня обратно к родителям?

Нет. Все, что угодно, только не это.