Cовсем немного дождя

11

Макар с Ханной встретили Стефанию вдвоём. У дочери через грудь и под ручками было пропущено какое-то полотно, и она гарцевала в самодельных помочах, как юный пони. Ребёнок был доволен. Макар пребывал в смятенном состоянии духа – наверное, не мог смириться со своей ролью водителя девочки.

Лариса плакала посреди кухни, сидя на стуле, закрыв ладонями лицо. К ее коленям жались несчастные Ян с Лилой: ну, не плачь, а то и мы тоже!

В гостиной Прокопий яростно орудовал кочергой в камине. Лопатки деда двигались вдоль костистой спины в суровом ритме несогласия. На диване горбился собранный рюкзак и жалко плющился разобранный обеденный стульчик Ханны.

Стефания подхватила обрадованную ее приходом дочь, повертела головой в раздумье и отправилась к Прокопию:

– Дед, ты что, решил сбежать?

Старик повернул к ней хмурое лицо, горестно взмахнул бровями:

– Собирайся, дочка. Вернёмся в дом. Справимся сами, никто нам не нужен.

– Я там только что была – сыро и очень сильно пахнет плесенью. Ни Ханне, ни тебе с твоим кашлем туда нельзя. Дом и за две недели не просушить. Ты не волнуйся, я уже попросила Марту прислать за нами машину – она нас забирает.

– Не по-людски всё это…

– Дед, всё нормально, всё правильно. Ты же сам говорил, не теряй связь со своими родными… Ну?

– Стеша! Мы ничего такого не имели в виду! Тебя никто не выгоняет! Это Прокопий психанул из-за Машки! – Макар стоит посреди ковра и беспомощно разводит своими небольшими аккуратными руками.

Стефания улыбается ему одними губами, гладит Прокопия по спине, шепчет на ухо: «Ты был лучшим на свете дедом для меня» – и проходит на второй этаж. В их с Ханной комнате обычный лёгкий беспорядок из игрушек и детских вещичек, пахнет ребенком и свежей стиркой. За стеной чувствуется такое напряжение, что опускаются руки, которым и так не понять, за что взяться в первую очередь. Ханна вырывается и просится на пол. Стефания направляет ее к спальне Маши.

Молодая женщина занята проживанием своего праведного, как ей кажется, гнева. Она мечется в небольшом помещении из угла в угол. Не ожидавшая появления Стефании с малышкой, Маша застигнута врасплох, и сразу набрасывается на подругу с обвинениями:

– Ты живешь, как хочешь, как тебе удобно, а Маша теперь плохая! Конечно, кто ж ещё? Ты ведь у нас звезда и умница, а Маша просто рабочий кухни! Ах, Стефа столько знает! Ах, ей передали курс самого заслуженного профессора! Ах, она устала! Ах, она ничего не ела весь день! Она то, она сё! Ну и что, что она принесёт вирус – у нее же студенты, обязательства! Как же она бросит институт – без неё же там всё остановится просто! И пусть из-за этого погибнут Лариса с Прокопием! Подумаешь, какая ерунда!..

Стефания отпустила Ханну, и та сразу уселась перед железной дорогой Яна. Только бы ничего на сломала – ещё один, хоть и маленький, враг им ни к чему. Маша продолжала кружить по комнате и выкрикивать свои накопленные обиды. Когда она зашла на третий круг, Стефания шагнула к ней и заключила в крепкие объятия. Не размыкала кольца рук, пока сопротивление не утихло.

– Ты права, Маш. Ты очень-очень права. Я бы хотела иметь такую сестру, как ты, искреннюю, честную, открытую. Ты ничем не хуже меня – ты лучше, ты сильнее и надежнее.

– Отпусти.

– Нет.

– Отпусти, говорю.

– Перестань злиться – и отпущу!

– Я не злюсь.

– Повода больше нет. Мы уезжаем к тетке.

– Прямо сейчас?

– Скоро за нами приедут. Ты можешь помочь мне собраться? – Очень вовремя закончилась активная стадия противостояния двух молодых женщин – малышка Ханна как раз решила проверить на зуб крепость вагона. – И если у тебя найдётся сумка или чемодан взаймы, буду очень благодарна.

Маша переводит дыхание, продолжает сердито сопеть. Она ещё не готова сдаться, а именно на отступление похожа эта победа, полученная без боя. Резко поворачивается к шкафу, распахивает дверцы и начинает подпрыгивать к верхней полке, пытаясь ухватить большой чемодан за ручку.

Рослая Стефания, сдерживая смех, протягивает руку и легко его снимает:

– Я верну, Маш. Столько барахла накопилось, а хочется одним разом обернуться.

– Тебя никто не торопит… И никто не выгоняет! Между прочим, ты же могла просто уволиться.

– Маш, все нормально. Тётка будет счастлива. Я привыкну, может, ещё и понравится. Большой дом с видом на море, бассейн… Красота!

– Опять у тебя всё лучше всех, да? – Машка делает вид, что шутит, но глаза выдают ее досаду.

– Да ладно тебе. Марта на вилле – прислуга. Будем с Ханной пользоваться чёрным входом и разговаривать шепотом, чтоб никого не побеспокоить. Главное, там все привиты, и я не буду чувствовать себя потенциальной убийцей.

Скрипят ступени, раздаётся расстроенный голос Ларисы:

– Девочки мои, где вы все? Ужин на столе, идемте!

Успокоить Ларису было не так уж просто – увозили ее сладкую булочку, увозили на край света, увозили до скончания времён…

– Лар, я даже не знаю, кто бы ещё, кроме меня, конечно, так любил Ханну…

– Я! – выкрикнул Ян.

– И я! – Прокопий для усиления эффекта своих слов выпучил глаза.

– Слишком жесткая конкуренция, но и я рискнул бы претендовать! – Макар радуется неожиданно наступившей разрядке.

– Ну-у… да у Ханны целый фан-клуб! – Стефания обводит глазами собравшихся за столом. Придётся ли им ещё так сидеть? – Лар, давай заведем какую-нибудь традицию… например, собираться у вас и всем вместе встречать Новый год?

– Ой, до следующего Нового года еще так далеко… – Лариса утирает слезы, придерживая другой рукой Ханну у себя на коленях.

– Это же не значит, что мы не будем видеться! Будем, как только все наладится или вы получите вакцину… Пока сложно отрешиться от реальности и строить близкие планы. – Стефании очень не хочется расставаться на такой трагической ноте. – Ты будешь придумывать и шить Ханне новогодние наряды…

– С радостью! – Лариса моментально переключается. – Из Ханны получится самая очаровательная снежинка! Это надо такую беленькую, пушистую юбочку, как у маленькой балеринки…

– Ой, ну всё, очередная идея фикс. – Машка ни на кого не смотрит, разговаривает с графином на столе.

Стефания наклоняется к ней и шепчет тихо-тихо:

– Я тебя люблю.

Маша поворачивает к ней лицо и задумчиво смотрит на губы, породившие этот странный звук.

– Ты издеваешься? – спрашивает наконец.

– О чем вы там шепчетесь? – любопытствует Макар.

– Больше двух – говори вслух! – выкрикивает Ян и заливается смехом.

Стефания встаёт, поднимает свой стакан с компотом – много новых приобретений подарила ей эта семья – и произносит:

– Прокопий, Лариса, Макар, Маша… Вы не представляете, как много вы все сделали для меня. Вы подарили мне чувство семьи, теперь я знаю, что значит жить среди любящих, заботливых людей…

– Девочка, у тебя есть Марта, и она… – Прокопий расстроен, растроган и ищет укрытия в справедливости.

– Да, Марта. У нас с ней не самые простые отношения, но я уверена, что всё будет хорошо. И мы же будем потом все вместе общаться, да? Вы же нас не забудете?

– Дурочка! – всхлипнула Лариса.

– От же ж, – хлопнул дед ладонью по столу.

Макар просто покрутил у виска. Ян повторил его жест. А малышка Ханна, которая весь ужин толклась на коленях у Ларисы, произнесла: «Лала!»

Лила тут же подпрыгнула и сунула свой курносый нос в гущу событий.

– Ну вот, уже два слова у нас в активе: Лила да Лала! – рассмеялась Стефа.

– Это она меня назвала, да? Меня? – Эмоциональные качели забрасывают Ларису на очередной пик. – И именно тогда, когда вы уезжаете от нас! – Нет, это не пик, это слалом.

Марта самолично приехала их забирать на двух огромных внедорожниках. А как же, приданого-то тьма! Одна кроватка весь багажник займёт! Про кроватку никто и не подумал, она сиротливо стояла в разоренной комнате.

Так, не разбирая, ее и загрузили в машину. Вынос кроватки придал переезду окончательную необратимость.

На месте они были уже к ночи. Быстро выгрузили вещи, бросили их в холодной пустой комнате и, толком не умывшись, улеглись спать, как пришлось, в маленькой спальне тетки. Ханну женщины положили между собой – в большом доме проблема отопления стояла остро, и Марта не отважилась заблаговременно прогреть свою комнату, за что наутро получила разнос от хозяев.

Утро началось рано. Стефания хоть и перенесла первые пары на другой день, поднялась вместе с Мартой – хотелось осмотреться на новом месте, пока малышка ещё спит. Флигель, отданный персоналу, был просторный, с несколькими пустующими жилыми помещениями, небольшой кухней и роскошными ванными комнатами. Всё было устроено самым чудесным образом, только холодно, намного холоднее, чем в уютном, маленьком доме Макара, который обогреть можно было силами бесконечной стряпни Ларисы.

Марта в срочном порядке решала хозяйственные вопросы – ей надо было освободить вторую половину дня и отпустить племянницу в институт. Стефания ломала голову над тем, как ей принять душ: и спящего ребенка одного оставить страшно, и взять с собой в довольно холодное помещение с ледяным полом неприемлемо… М-да.

И тогда случилась обыкновенная магия, которая неизбежно сопровождает младенцев.

Сначала пришла повар Инга и принесла с собой сбивающий с ног аромат свежей выпечки. Она с умилением воззрилась на розовое ангельское личико малышки, всплеснула пухлыми руками: чудо! Это же чудо!

Вслед за ней явились восхититься горничные, все до одной. А садовника Тимофея, присланного Ингой с горячим завтраком на подносе, уже встречала заспанная, но очень жизнерадостная кукла.

За каких-то полчаса в большом доме случилось много любви и нашлось множество рук, готовых принять на себя заботу о крошечной девочке.

Предстояло ещё встретиться с хозяевами. Если про Людовика Марта высказалась без малейшего колебания: будет искренне рад помочь и оказать всяческую поддержку, – то в Милане (ну, ты понимаешь, о ком я) тётка не была так уверена. Стефания, сказала она, тебе надо будет постараться понравиться, произвести впечатление если не приятного, то хотя бы такого человека, который не станет проблемой, понимаешь?

А разве она, Стефания, была когда-нибудь проблемой?