Cовсем немного дождя

29

Когда пассажиры самолета замечают на посадке родителей с маленькими детьми, им хочется поскорее убедиться, что их кресла будут в другом салоне. Они не умиляются румяным щечкам, легким локонам, детскому лепету – предвкушение непрерывного ора на протяжении многочасового перелета омрачает их разум. Ханна не оправдала ожиданий этих неприятных людей. По настоянию практичной Марты перед взлетом и посадкой малышке закапали в носик сосудосуживающий препарат, и она не испытала того болезненного дискомфорта, который так мучает маленьких путешественников. Заснула еще во время взлета на широкой груди Кристиана, безошибочно вычислив самого спокойного и уравновешенного члена своей свиты. Его сердце билось ровно, он был переполнен ответственностью, очарован новизной впечатлений. Стефания то и дело вздыхала, терла ладошки, перепроверяла содержимое сумки, пыталась читать, спать, шептаться с Мартой через проход – всё безуспешно. Марта была сосредоточена на своих мыслях, отвечала междометиями и кивками, засыпала или притворялась спящей большую часть полета.

Осло встретил их ясным, окрашенным в оранжевое сияние заходящего солнца небом. Воздух – влажный и прохладный – заставил всех зябко поежиться. Час пик миновал, до апарт-отеля, который для них забронировала Марта, добрались быстро. Здание выглядело современно и бездушно.

– Почему здесь? – удивилась Стефания.

– Рядом набережная, ботанический сад, аптеки, магазины, рестораны, есть, где погулять с ребенком, да и всё необходимое под рукой.

– Мы же не гулять приехали!

– Родительский дом в шаговой доступности. Я заказала прогулочную коляску – она должна ждать нас в номере. Правильно? – обратилась Марта к портье и выложила паспорта на стойку ресепшен.

Тот сверился со своими данными и подтвердил заказ.

Кристиан изучал карту местности и тихо восклицал: и крепость, и ратуша, и музей Мунка, и Национальный музей! У Стефании уже не было сил на возмущение поведением спутников, и она лишь сердито хмыкала, следуя за любознательной дочерью.

Апартаменты с двумя спальнями, ванными комнатами, кухонькой и зоной столовой полностью соответствовали их потребностям. Кристиан сразу вышел на небольшой балкончик, в просветах между зданиями плескали темные воды залива.

– Море рядом – и не пахнет! Удивительно!

– Здесь всё совсем иначе. – Марта хлопала дверцами кухонных шкафчиков. – Закажем ужин в номер. Завтра с утра купим все необходимое.

– Мы с Ханной утром едем к маме!

Стефания занималась распаковкой чемоданов, и Ханна с визгом обнаруживала свои любимые игрушки.

– Я предупредила Франка, что мы подъедем к обеду.

– Ты с ним связалась и ничего мне не сказала?!

– Я ему написала. То, что он не отвечает, не означает, что он не читает писем. Не надо думать, что все в сговоре против тебя. Успокойся. Поедим и выспимся как следует – всем нам нужен качественный отдых.

– Что я могу сделать полезного? Может, почитаю меню вслух? – напомнил о себе Кристиан.

Молодые спали долго, разделив с младенцем и большую кровать, и тихие часы. Марта встала рано, обежала квартал, приготовила завтрак – еда в отеле была отвратительной, – накрыла на стол и, быстро накормив девочку, вышла с ней на прогулку в парк.

В родительский дом решили идти пешком. Стефания казалась спокойной. Была молчалива и напряжена. За дочь не цеплялась – легко отдала ее на попечение тетки и Кристиана. Все ее душевные силы были собраны в кулак в преддверии важного момента. Марта лишь спросила, не следует ли ей в разведывательных, так сказать, целях первой нанести визит. Стефания отклонила это предложение. Слишком долго она ждала встречи с мамой.

По дороге Кристиан заметил цветочную лавку и купил шикарный букет нежно-розовых пионов. Всё же знакомство с матерью невесты! Стефания нахмурилась и выразила сомнение в уместности присутствия Кристиана вообще. Марта улыбнулась молодому человеку и ободряюще похлопала по плечу: как пойдет, ребята, как пойдет.

Узкая улочка привела их к небольшому многоквартирному дому. Коляску оставили под лестницей. Стефания с Ханной на руках первой поднялась на второй этаж и сразу позвонила в дверной звонок. Марта с Кристианом смиренно пристроились за ее спиной. Дверь открыла грузная пожилая женщина в фартуке, без заминок предложила войти – ждали. Представилась: Хельга – и оставила их ждать в прихожей.

– Фрекен Оливия! Гости! – послышалось из комнат.

Стефания оглянулась на Марту, та лишь со вздохом пожала плечами.

Им навстречу выбежало воздушное создание в розовом платье, с собранными в высокий хвост длинными светлыми волосами:

– Ах, как вас много! Дядя Франк ничего не говорил о молодом человеке!

– Мама! – воскликнула Стефания.

Но фрекен потянулась к букету и почти вырвала его из рук Кристиана, сразу клюнув носом полураскрытые бутоны:

– Ах! Это мои любимые! Как вы догадались? Проходите! Здесь так тесно – будем знакомиться в зале! Хельга, проводи дорогих гостей! Я должна поставить цветы в вазу!

Хельга вернулась. Марта схватила ее за руку:

– Что происходит?

– Вас не предупредили? – приподняла брови женщина. – Ей семнадцать. Вы – дальние родственники Франка, проездом.

– Франк будет? – перебила ее Марта.

– Нет. Он не может – занят. Приносит извинения. Не пытайтесь ей ничего доказывать. Не давите, иначе возможен приступ.

– А вы, извините, кто? – Марта не ослабляет хватки.

– Сиделка, компаньонка, домоправительница. Как вам будет угодно. Идемте. – Хельга стряхивает с себя руку Марты. – Если девочке надо что-то особенное, скажите.

Помощница провожает их в гостиную, где накрыт обеденный стол. Стефания обходит комнату по периметру, трогает до боли знакомые вещицы – ничто не изменилось в родительском доме. Все ждут, когда она займет свое место за столом, и Стефания, ни на секунду не задумавшись, садится на свое привычное законное место.

В дверях появляется Оливия с тяжелой хрустальной вазой:

– Вы заняли мой стул! Но ничего-ничего! Посижу сегодня на месте хозяина! Дядя Франк не смог освободиться. Но он всегда такой занятой! Ученый! – Оливия водружает букет в середину стола и любуется. – Ах! Как же я люблю цветы! Присаживайтесь все и будем знакомиться!

Хельга выносит большую супницу и замирает в растерянности – место в центре стола занято вазой. Кристиан передвигает букет, но это не решает вопроса. Он спрашивает разрешения переставить вазу на каминную полку.

– Чудесное решение, Кристиан! У вас прекрасный художественный вкус! – Оливия хлопает ладошками, сложенными под подбородком. – Это ваша дочь? – спрашивает она у него.

– Н-нет, – с заминкой отвечает Кристиан и смотрит на бледную Стефанию.

– Чудесно! Чудесная, прекрасная девочка! Она будет красавицей – сероглазая блондинка!

Оливия проглаживает свои волосы ладонью и укладывает их на груди. Дневной свет, падающий из окна, безжалостно высвечивает седину, густо вмешанную в полотно белокурых прядей, подчеркивает мелкие, частые морщинки на тонкой коже, глубокие носогубные складки, вялые мешочки век. Она тянется к Ханне и касается пальцем пухлой щечки – сразу бросаются в глаза пигментные пятнышки на сухой коже рук. Бабушка и внучка. Ханна откидывается назад и хмурит бровки: неть!

– Ты хочешь взять ее на руки? – с надеждой спрашивает Стефания.

– Нет, что ты, нет! Я совсем не умею обращаться с детьми! Да мне и думать об этом рано! Я поступаю в консерваторию! Пока готовлюсь, живу у дяди. Ах, у него совершенно волшебный инструмент! Я так благодарна ему за приют! Мы живем такими затворниками – нигде не бываем. Я лишь в девять утра совершаю пробежку вдоль набережной – музыкант должен быть вынослив и здоров! Впереди многочасовые концерты! Расскажите, где вы были, что видели? – Она смотрит на Кристиана с самой обворожительной улыбкой.

Кристиану есть что рассказать, и он с готовностью ведет застольную беседу, окружая присутствующих атмосферой свидетеля чудес света. Увы, здесь некому оценить его увлекательный опыт – кто-то слишком потрясен, кто-то всецело занят своей персоной.

– Я в вас не ошиблась! – восклицает Оливия. – Вы невероятно одухотворенный человек! Решено, я вам сыграю! Сейчас!

Она садится к инструменту, начинает сюиту, сбивается.

Оборачивается к столу:

– Ах, я совсем отвыкла играть на публику!

Встряхивает кистями, поправляет волосы, делает глубокий вдох, наклоняется вперед и… та-да-да-дамс!

Ханна пугается и пускается в рев. Музыка звучит всё громче и громче. Малышка не унимается, и Стефания выбегает с ней в свою детскую комнату. Только это больше не ее комната, это горница ее матери, вся захламленная и обезображенная розовым тряпьем. Ее душат слезы, и она садится на пол, не выпуская из рук рыдающей дочери.

В гостиной раздается истерический крик Оливии:

– Хельга! Это невозможно! Она кричит! У меня сейчас случится мигрень!

Хельга уже держит наготове стакан с успокоительным, машет гостям рукой: уходите, уходите скорее! Марта находит Стефанию, подхватывает под грудью, рывком ставит на ноги: уходим, всё потом.

На улице Стефания отдает дочь тетке и прячет лицо в куртке Кристиана. Он обнимает ее за подрагивающие плечи, гладит по спине. Ханна успокаивается намного быстрее – ее совершенно утешает галетное печеньице, с которым она находит единение в раковине коляски. Марта оглядывается на окна родительского дома – из-за занавесок первого этажа ей машут рукой старенькие соседи. Над ними светлым пятном нависает Оливия, замечает обращенный на нее взгляд и резко задергивает штору.

– Так, мои хорошие. Нечего здесь стоять. Двигаемся в сторону отеля. Я предлагаю следующий вариант: мы с Ханной идем в номер, едим и спим. Вы отправляетесь на набережную, гуляете, разговариваете. Стефания успокаивается, отдыхаете и перекусываете в чудесном кафе с видом на залив. Возвращаетесь часа через три. Я поеду в институт – проще всего устроить разборки с братцем в пустом здании. Думаю, он меня ждет. Возражения не принимаются.

– Я как бы тоже хочу многое у него спросить! – Стефания показывает решительность, увенчанную распухшим носом.

– Тебе, зайка, на сегодня достаточно впечатлений. Приди в себя. А то смотри, Оливия на твоего парня глаз положила – повадки зрелой обольстительницы, упакованные в розовые рюши. Господибожетымой.

– Марта! – У Стефании дрожит подбородок, слезы обрушиваются новой волной.

– Я хочу, чтоб ты знала, твоя мама никогда, никогда не была такой. Это – болезнь. Нам надо очень хорошо подумать, как выстроить с ней общение. Но сначала я поговорю с братом. Посмотри на меня. – Марта приподнимает заплаканное лицо племянницы за подбородок. – Мы не сдаемся. Поняла?

Марта знала институт брата как свои пять пальцев, все потайные дверцы, лабиринты подземных ходов под корпусами были ей ведомы. Ему никогда не удавалось от нее сбежать. Если твой брат существует на грани аутистического расстройства, тебе приходится научиться играть в его игры ради… Ради сохранения собственной цельности.

Франк не пытался избежать встречи – Марта нашла его в лабораторном крыле, в обществе любимых белых мышек.

– Ну и вонища!

– Здесь не пахнет.

– Пахнет, пахнет. Идем к тебе в кабинет – разговор есть.

Вот так, без приветствий, объятий и лишних вопросов, встретились люди, связанные ментальным взаимопониманием сильнее уз крови.

– Давай, братец. Всё про Оливию, по порядку.

Марта повернулась спиной к брату и разглядывала отражение комнаты в стекле окна. Франк сидел за своим рабочим столом, поправлял ровные стопки бумаг. Достиг совершенства и положил перед собой чистый листок из папки, наточил карандаш, проверил острие пальцем. Говорить и чертить узоры он начал одновременно. Речь его была четкой, логически связанной, максимально свободной от терминологии – он отдавал себе отчет, кто перед ним находится. Тем не менее объяснения для Марты оставались малопонятны. Общее впечатление сложилось тягостное: для Оливии сейчас самое главное – безоблачное, спокойное существование. И тогда, даст Бог, в ее мозгу замкнувшееся разомкнется. Никаких стрессов.

– Ну а наше появление – не стресс? Можно же было как-то всё заранее обговорить, Франк.

– С ней Хельга. Она всё знает. – Брат продырявил карандашом бумагу, педантично изорвал листок в тонкие полоски и аккуратно опустил обрывки в корзину для мусора. Взял новый лист, еще раз заточил карандаш. – Я обо всем позаботился.

– Как долго будет работать легенда с консерваторией?

– Она не поступит и будет готовиться к следующей приемной комиссии.

– Ясно. Что делать Стефании?

– Пусть попробует стать Оливии подружкой, если она хочет общаться с мамой. Любые попытки навязать ей воспоминания вызовут еще более глубокий откат. Я не вижу пока других вариантов. Просто быть рядом.

– Допустим. Ты приезжай на внучку посмотреть. Она восхитительная. На Оливию очень похожа. Что молчишь? Я обещаю, Стефания не будет плакать, трясти за грудки и заглядывать в глаза в поисках ответов. Погуляете по парку. Что посчитаешь нужным ей сказать, то и скажешь. Даже можешь Тимура не упоминать. Твоя дочь счастлива в новых отношениях.

Не бывает плохих или хороших людей. Полезных или бесполезных. Бывает случай. Случай требовал понимания человеческой природы и толики воображения. Лия! – озвучила свои соображения по этому конкретному поводу Марта. Кристиан с ней целиком и полностью согласился.