Cовсем немного дождя

14

Она пришла, как и обещала, первого марта, в розовой опушке предстоящего солнечного дня, в разудалых трелях певчих птиц, с тонким ароматом свежей листвы, тихим шорохом сонного моря. Прокралась в предрассветные сны, шепнула: «Мечтай», легким сквознячком щекотно лизнула голую пятку, разбросала по полу цветную мозаику солнечных зайчиков. Ясным небом, ласковым дуновением, разбуженным ожиданием выманила во дворы и на улицы беззащитные человеческие существа. Своим приходом весна отодвинула на несколько мгновений дурную весть, посланную всеми источниками по всем каналам.

Остров поражен «вирусом сна».

Спасайтесь все, кто может.

Когда весь мир содрогался от ужаса перед наступившим злом, островитяне тоже содрогнулись. Прожили долгий приступ панического страха. Облегченно вздохнули, избежав общей участи. И окончательно выдохнули, услышав о спаде заболеваемости, случаях излечения и появлении вакцины. Перелистнули страницу летописи с описанием очередного мора, расслабились в предвкушении времен «как раньше» и, тепленькие, размякшие, оказались посреди истории персонального кошмара.

Вот и не до весны.

Стефания приехала в институт и с радостью окунулась в атмосферу интеллектуальной активности. Оповещения на ее телефоне были настроены таким образом, что на экране отражались только сообщения и звонки от родных и близких. Информационная и прочая событийная лента была скрыта сном устройства. «Мы погуляли. Всё хорошо», – коротко моргнула весть от Марты. Стефания, не отвлекаясь от лекции, скользнула глазами по экрану, вернулась к аудитории и заметила оживление среди студентов – все они самым бессовестным образом включили телефоны и пролистывали сообщения.

– Так, что происходит? – спросила Стефания у дерзкого сообщества.

– Эпидемия!

– Вирус!

– Посмотрите новости!..

Кто-то без спроса вскакивал и выбегал в коридор; кто-то прямо с места начинал звонить. Поднялся гвалт, грозящий перейти в хаос и панику.

– Стоп! – почти прокричала Стефания.

Поскольку она никогда не повышала голос, ее выкрик возымел желаемый эффект – все лица повернулись к ней. Как дочь известного вирусолога (назовем его так), она может дать компетентные рекомендации о том, каким образом пройти этот сложный период с наименьшими потерями. Есть желающие ее выслушать? Остальные – на выход!

Все остались и жадно ловили каждое слово. Посреди ее импровизированной речи дверь в аудиторию распахнулась, и секретарь деканата с глазами, перекрывшими половину лица, выкрикнула:

– Все по домам! Учеба будет продолжена в дистанционном режиме – ищите информацию на сайте факультета! – И умчалась дальше по длинному коридору.

– Вот так, ребята. Всё, что с вами и вашими близкими произойдет в ближайшем будущем, полностью зависит от того, как вы организуете свою жизнь. Правительство занимается вопросом приобретения вакцины. Все сразу ее получить не смогут. Будет установлен некоторый порядок очередности. В числе первых вакцинировать будут волонтеров – тех, кто готов заботиться о людях в изоляции. Нужен координатор, который получит все разъяснения и займется записью добровольцев. Подумайте, кто может стать таким человеком.

– А у меня родители – антипрививочники!

– А вы поставите вакцину?

– А вы пойдете волонтером?

Почти успокоенные ее четким, размеренным инструктажем, студенты вновь входили в стадию перевозбуждения.

– Всем, кто сомневается, вакцинироваться ему или нет, я посоветую просмотреть последние статистические отчеты по заболеваемости и сделать свои выводы. Я сама привьюсь, привью дочь и по возможности буду помогать нуждающимся. Занятие окончено. Берегите себя и близких. Увидимся онлайн.

На подоконнике дома, стоящего напротив учебного корпуса, в лучах солнечного света ослепительно сверкала резными гранями ваза кобальтового стекла. Кристиан! Сигнал появился с полчаса тому, и Стефания старалась не упускать его из вида, будто исчезни ваза – и она побежит на перехват. Но студенты обступили со всех сторон и засыпали глупыми вопросами напуганного темного обывателя. Ей редко приходилось спорить о настоящем, подвергать сомнению реальность. Ее область – глубокое прошлое. В нем есть все ответы – всё уже когда-то было в том или ином виде, рассказано в версиях, число которых кратно списку заинтересованных сторон и презентовано правдами бесчисленных рассказчиков. Нет ни правды, ни лжи, и все мы – часть бесконечной истории.

– Ребята, я спешу. Включите меня в свой чат, и вечером я на всё отвечу. Чао!

Тревожные сирены терзали сердца перепуганных жителей, а город молчал. Тишина повисла в воздухе улиц. Казалось, даже трамваи сбавили скорость и проходят повороты на цыпочках. Ритмичная речь дикторов, зачитывающих новости, едва угадывалась из-за плотно закрытых дверей.

– Скажи что-нибудь хорошее.

– Хорошо, что ты пришла.

– Угу. Я надеялась, ты сидишь дома и ждешь вакцину.

– Тогда я бы тебя не увидел. С вакциной пока непонятно. То ли отец не так крут, как всегда нам пел, то ли еще какие-то причины. На самом деле зараженных еще очень мало. Мне кажется, вообще зря панику подняли… Остров специализируется на организации карантинных мер – не справятся, что ли, с изоляцией нескольких больных?

– Видимо, уже не справились, Кристиан. Ты бы лучше не бегал по городу. В любом случае избегай скопления людей. Я сейчас студентам предложила подумать о волонтерстве – добровольцев вакцинируют первыми, и они получат разрешение свободно передвигаться по острову.

– Зачем?

– Будут одиноким людям помогать.

– Понятно. Я вчера профессора Герхардта проведал. Убеждал прекратить прием студентов на дому, лекарства ему закупил, продукты…

– Вы так близки?

– Он мне вместо деда был.

– А родной куда делся?

– Исчез в пучине вод в буквальном смысле.

– Утонул? Когда?

– Деда я своего не помню, он пропал в одной из экспедиций, мне еще и года не было. Дед был ученым, работал в нашем институте на кафедре океанологии – изучал тайны морских течений. Бабушка его сопровождала в качестве ассистента с самого начала, вместе они почти весь мир обошли. Когда родился мой отец, она засела дома, вот в этой квартире – это служебное жилье, между прочим, – и продолжила сотрудничество и с дедом, и с институтом как редактор.

– Наверное, очень интересный был человек. Жаль, что вы не успели познакомиться как следует.

– Он был классный: веселый, шумный, затейливый, огромный – рост только под два метра.

– Так вот в кого ты пошел. И отец высокий?

– Нет. Папа бабушкиной породы – кругленький и юркий. Они с дедом на фотографиях, как Арнольд Шварценеггер и Дэнни Де Вито.

– Рассмешил! Покажи!

– Э-э-э… нет. Ты потом икать будешь полдня.

– Покажи!

– Давай потом – вставать неохота.

– Ну ладно. А потом бабушка вышла замуж за Герхардта?

– Замуж она больше не выходила. Профессор ее давний поклонник и друг – всегда был рядом. Я очень многим ему обязан. Наверное, рядом со своим дедом я вырос бы другим человеком.

– Ты не преуменьшаешь роль родителей в своей жизни?

– Спорный момент. Отец делал карьеру. Мать его во всем поддерживала и всячески оберегала от земных забот. Это похоже на семейную модель, не находишь?

– У меня мама тоже по этой схеме свою жизнь построила. Это ошибка.

– Да уж. Потом между родителями что-то пошло не так.

– Развелись?

– Политики избегают разводов. Короче, у него вторая семья. Мама нашла себя в писательстве.

– Всё интереснее и интереснее. Она известна?

– М-м-м… в узких, очень узких кругах. И при этом увлечение писательством имеет у нее крайние проявления. Я бы назвал это зависимостью, наравне с наркотической. Запойный писатель. Она абсолютно забывает о реальности, когда уходит в свои тексты. Какой там ребенок… Бабушка посмотрела на это некоторое время – и забрала меня к себе. Так что родители, безусловно, повлияли на мое становление – я точно знаю, как не надо.

– В этом мы с тобой совпадаем.

– Только в этом?

– Отстань. А у тебя есть мамины книги?

– Что ты? Бабушка строго-настрого запретила осквернять ее жилище любой беллетристикой! Ее можно понять – человек всю жизнь читал одни только результаты исследований, диссертации, докторские и научные статьи, а тут женские романы. Как можно тратить время на бестолковое, бессмысленное переплетение слов?

– Поэзия тоже под запретом?

– Смотря какая. Поэзия сродни точным наукам. Наукам, понимаешь? Это главное слово.

– Жестко у вас тут. Мне кажется, интересно знать, во что погружен близкий тебе человек, какие мысли у него в голове…

– Не настолько всё запущено. Мама присылает мне свои труды, конечно, как без того. Сейчас она заканчивает историю коварного обмана и оглушительного разочарования в декорациях Вечного Рима. Я должен буду перевести повесть на итальянский язык для ее друзей, с семьи которых списаны персонажи.

– Ничего себе. А ты сам не пишешь?

– Не-не-не-не! Ни за что! Последний год жизни бабушки я тайком перепроверял ее корректуры – она уже многое пропускала. Мамины работы тоже кладезь всевозможных ошибок. Я слишком критичен и себя просто закопаю в правках.

– Бабушка работала по необходимости или из любви?

– Ей необходимо было чувствовать себя значимой. Это я сейчас понимаю, а раньше думал, что она боится квартиру потерять.

– Но квартиру так и не забрали?

– Да. Когда я представлял себе деда, воображение мне всегда рисовало героический образ корсара. Но главным пиратом нашей семьи оказалась бабуля – она передала неопубликованные дедовы исследования институту в обмен на продление безвозмездной аренды жилья до окончания моей учебы.

– А-а… так вот почему ты тянешь с дипломом. Тебе же есть где жить? Или планируешь стать «вечным студентом»?

– У тебя есть чувство дома? У меня оно здесь.

– Извини.

– Я уже передал дипломную работу на кафедру. Через полгода всё закончится. Кажется, я тебе всё о себе рассказал, что в обмен?

– Поцелуй принцессы?

– Маловато будет. Номер телефона – не меньше.

– Идет! Вообще, если бы ты сегодня сам не появился, я бы пошла к Кармелле и попросила ее связаться с тобой.

– Ты настолько по мне соскучилась?

Стефания так резко высвободилась из объятий, с такой силой толкнула кулачками пригревшую ее грудь, под прикрытием которой она беззаботно копалась в чужой жизни, что светлые волосы вырвались из тугого жгута и шелковым плащом опали вдоль обнаженной гибкой спины.

– Ты просто хам!

– А ты красивая. Я же пошутил.

– Шутки, достойные внука корсара.

– Теперь ты знаешь, с кем связалась.

– Короче, мне нужна помощь. Надо найти координатора между студентами и представителем городского совета по поводу волонтерского движения. Больше всего подойдет этакий принципиальный, бесстрашный альтруист.

– У нас есть такой – Агния. Эта неприятная девушка из группы Герхардта. Типичная коммунистка.

– Она мрачная и злобная.

– Это она тебя невзлюбила.

– За что?

– Ревнует.

– Что-о-о?

– Она не переносит красивых девушек. Я с ней поговорю.

– Спасибо.

– Кстати, профессор передавал тебе большой привет.

Откинувшись на подушки, заведя руки за голову, Кристиан с усмешкой наблюдал, как эмоции накрывают Стефанию, расцветая ярким румянцем на щеках, покрывая розовыми пятнами алебастр плеч и груди. Она отстранилась еще больше, сделала попытку встать, но была перехвачена и утоплена в перинах.

– Вот о чем ты подумала?

– Я подумала о том, что мужчины так себя не ведут, – выплевывая собственные волосы, яростно просипела стреноженная Стефания.

– Согласен, ни один нормальный мужик не будет подсматривать в окно за стареньким профессором, интересуясь, всё ли у того в порядке. Поэтому и не заметит, что на смену профессору придет шикарная золотоволосая красотка. А я заметил, и Герхардт не мог этого не знать.

– Так ты не говорил ему о нас? Просто развел меня?!

Фурия, мегера, истребительница Кристианов или просто взбивательница подушек затмила и блистательные интеллектуальные успехи, и манеры, тщательно культивируемые семьей. Был бой и было жарко.

Локальные события всегда проживаются участниками ярче и сильнее. В битве полов не бывает победителей, а вот острову еще только предстояло развязать свое сражение с вирусом и победить. Человечество до сих пор побеждало. Почему бы этому не случиться еще раз?