Cовсем немного дождя

15

Море совершенно по-летнему пахнет арбузом, только что распавшимся на две алые прохладные половины под острием ножа. Бурлит вдоль донных отмелей прозрачной, лазурной – в вечернюю синеву – водой. Воздух отменно дозирован теплом, влагой, соленой пылью. Солнце, яркое, круглое, садится в разбросанные по голубому фоновому занавесу стада курчавых овечек и благородно подсвечивает живительным розовым цветом бледные тела вышедших на берег жителей острова. Они любуются закатом, собирают ракушки, с радостным смехом убегают от холодных еще языков волн, гоняют чаек от своих корзин и сумок с провиантом. Птицы вальяжно прогуливаются между расстеленных покрывал, хозяйским глазом присматривая будущую добычу. Покров берега расписан крестиками, время неумолимо заполняет ямки в песке синеватыми вечерними тенями.

В окнах домов с видом на море таким же розовым отсвечивают лица людей, которые с завистью, сомнением и страхом наблюдают из своих укрытий за смельчаками, что, оставляя глубокие следы во влажной после недавнего шторма песчаной мякоти пляжа, продолжают непрерывную запись своего пути. На широкоформатном экране показывают кино про жизнь под солнцем, в один миг ставшее ностальгическим. В комнатах, всё еще залитых патокой вечернего света, из-под диванов, из дальних укромных уголков выползают длинные вязкие сумеречные тени. Голубым моргают экраны телевизоров, холодным светят экраны гаджетов, заливают в души мрак, страх, смерть: прячься, замри, не дыши, выжидай. Досадуя на чужую безрассудную отвагу, восклицая: «Они что, возомнили себя бессмертными?», добровольные затворники отворачиваются от окон и моментально покрываются серым цементом застывшего времени.

Что с твоим персональным стаканом – пуст он или полон?

Пессимист ты или оптимист?

Нет-нет. Это словечки для добрых времен. Островитяне же разделились на тех, кто очень хочет жить и принимает ответственность за себя и своих близких, и тех, кто просто хочет или чего-то там не хочет. Последние называли себя фаталистами и являли собой потенциальную причину грядущих проблем. И чем отчаяннее мы им завидуем и чем яростнее ненавидим, тем острее их наслаждение. В любом случае происходит общий разогрев.

Пока население острова греется, избранное сообщество привитых, тихо млея от собственной удачи, обустраивает себе максимально комфортный переход к светлому беспроблемному грядущему. Вакцина тонким, неспособным напоить всех страждущих, незаметным для постороннего глаза ручейком вливается на остров.

– Кристиан, ты где?

– А что?

– Ладно, не важно. Срочно приезжай к моему дому!

– Можно уточнить, к какому из домов, папа, и зачем?

– К сожалению, не располагаю временем выслушивать твои колкости, а то бы с удовольствием. У меня есть доза вакцины для тебя. Ты должен приехать в течение часа. Да, лифтом не пользуйся, передвигайся на личном транспорте. Если рядом есть люди, респиратор не снимай…

– А мать?

– Одна доза. Для тебя.

– Тогда я отказываюсь.

– Какой же ты невыносимый романтичный идиот! Весь в свою мать! Подумай хоть раз головой: если ты привьешься, то не только избежишь заражения, но и сможешь быть полезен. Своей матери в первую очередь! У нее, кроме тебя, здесь никого нет.

– …

– Я обеспечу ее местом в больнице, если понадобится, не вопрос. Короче, ты понял.

В любых кризисных ситуациях держитесь поближе к прагматикам. Романтики хороши, когда требуется жертвоприношение, – в этом на них всегда можно положиться.

Государство заботилось о своих гражданах, начиная с самых ценных кадров: аппарата управления, приближенных к нему, обслуживающих его. В условиях дефицита ресурса выбор неизбежен. Если вы попали в турбулентность, пригнитесь и закройте голову руками. «Голова» острова торопилась поскорее оказаться в «каске». С государственными учреждениями всегда так – дождутся, когда жареный петух клюнет, и несутся сломя голову проблемы решать. Нет чтоб как олигархат – тихо, спокойно заранее обо всем позаботиться… Но, кажется, здесь всё упирается в деньги и всякие обывательские рассуждения о камнях, летящих в пустоту: траектория наблюдается, цель ясна, а толку – ноль.

Одна ампула вакцины от «вируса сна» содержит пять доз препарата. Отец Кристиана в список «ближнего круга» включил свою молодую жену, двоих малолетних детей и сына от первого брака. Это было и правильно, и справедливо. Будь у него возможность, он бы конечно же позаботился обо всей родне, да даже обо всем населении острова, Земли… Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Есть для вас ампула, брать будете? Он взял.

Все ожидали, что с приходом весны «хомячковые фермы» прекратят свое существование, но к делу подключились борцы за экологию, и проект, вместе с политическими амбициями Джины, получил новое развитие. Волонтерское движение под фанатичным предводительством Агнии набирало обороты. По мере опустошения городских складов средств индивидуальной защиты на передний план выходили предусмотрительные дельцы со своими запасами. Джина, как многорукий Шива, успевала везде и пребывала в эйфории.

– Джина, а ты привита? – спросила Милана у своей активной подруги и бессменного партнера на очередной встрече.

– А? – переспросила Джина, сбитая прозаикой вопроса.

– Ты носишься по всему острову целыми днями, ты уже успела привиться?

– А где я возьму вакцину? Ты что?! Сейчас столько фальсификата появится на черном рынке – тут доверия никому нет. Я лучше подожду.

Милана замолчала и задумалась. В ее новой, прекрасной, бриллиантовой пылью припорошенной жизни никаких трудностей не предполагалось.

– Людо, – сказала она названому мужу, – не все люди счастливы и в безопасности. Исправь.

– Зайка, – ответил он ей, – это не в моей власти.

Милана задумалась еще больше. Впрочем, дурочкой она не была, но попытаться стоило.

А правительство манипулировало дефицитной вакциной и тоже пребывало в задумчивости: как бы так сделать, чтоб все им были довольны и по возможности живы? И тогда практичный Кристианов отец предложил гениальный в своей простоте план: а давайте «купим» вакцинированных на материке!

Как у людей появляются идеи? Лень и страх, помноженные на воображение, двигают прогресс. Алекс представил: вот привил он своих. Хорошо. Еще привитых – процентов пять-шесть населения острова. Все остальные – ладно, не все, допустим, каждый третий – заболеют. И ведь не умрут, нет, а превратятся в тела, требующие круглосуточного ухода. Кто же будет обеспечивать функционирование острова и уход за больными? Ответ до очевидности прост – все привитые в первую очередь. Это значит, что красавица жена не будет ждать его вечером дома со вкусным ужином и танцем страсти? Он сам будет водить машину? Гулять с детьми? Мыть посуду?! Ужас-ужас и кошмар! Нельзя подвергать себя таким чудовищным лишениям. Необходимо найти выход.

Выход, если его хорошо поискать, всегда находится. Часто он там же, где и вход.

Вирус на материке пошел на спад. Число «проснувшихся» растет с каждым днем. Это означает, что появляются «свободные руки» среди привитых и людей с иммунитетом. Вот их и следует привлечь к обеспечению жизнедеятельности острова. Ну не гениально ли?

– Слава едет! Макар, Слава едет! Маша, Слава едет! – Лариса носилась по дому, как воздушный шарик с развязавшейся веревочкой. – Мой сыночек, мой дорогой мальчик…

Шарик сдулся, обмяк безвольной тряпочкой и тихонечко заплакал, выливая месяцы напряжения и переживаний. Одним словом, мать.

– Ну, тогда я домой, – сказал Прокопий.

– Чего это? – удивился Макар.

– Зиму пережили, пора и честь знать. Тесно нам будет.

– Стой, дед, не спеши. Что тесно, тут ты прав. Но дело-то не в этом! Почему никто не думает о Ларисе?! И о Прокопии тоже?!

Машка, раздираемая противоречивыми мыслями, готова была вот-вот разрыдаться. Она не может понять своих чувств: возвращается муж, которого она не видела почти год, о встрече с которым думала каждый день, а в ней ни радости, ни восторга – только испуг и растерянность.

– Так что же, ему теперь не возвращаться домой? – вскидывается Лариса.

– Девочки, девочки, у нас же праздник! А ну-ка метнитесь на кухню, сообразите вкусненького чего-нибудь, а мы с дедом думу думать будем.

Лариса подозрительно посматривает на смятенную Машку. Машка изо всех сил выдавливает из себя подобающее случаю воодушевление, избрав для этого беспроигрышную тактику – привлечение сына:

– Янчик, к нам папа скоро приедет!

– Папа? Папа?! Папа! Ура-а-а! – Ян сначала удивился, затем изумился, а следом выдал фонтан радости.

Его немедленно поддержала Лила, устроив заячьи бега по всему первому этажу, связав воедино своими счастливыми прыжками всех участников переживаемого события.

– Мы, Маша, вас отселим в дом Прокопия, – сообщил Макар, когда все сели за праздничный стол.

– А со мной ты не хочешь посоветоваться? А у Маши поинтересоваться? – Лариса досадливо морщится, разминая вилкой еду в своей тарелке в неаппетитную кашу.

– Не нервничай. – Макар опускает свою ладонь на предплечье жены. – Мы и советуемся. Если у кого-то есть варианты получше – пожалуйста. А пока мы с Прокопием прикинули и решили, что молодым лучше всего будет пожить отдельно. Так, Маша?

– Наверное, да.

Маша косится на свекровь, и ее опасения имеют под собой веские основания – у матери пытаются отобрать ее право на обладание сыном.

– Славе придется контактировать с зараженными, и мне кажется логичным изолировать от него наших непривитых членов семьи. Ведь именно под этим предлогом мы отселили Стефанию с Ханной? Да? – Макар переглядывается с Прокопием, и они вместе смотрят на Ларису.

– Так-то оно так… Хорошо! – Лариса потирает ладони, окидывает собрание взглядом самодержца. – Завтра займемся домом Прокопия. Его после зимы в порядок за один день не приведешь.