Держись от него подальше

Глава 22

Ася вот уже несколько дней говорит о квизе, который пройдет в воскресенье, и, кажется, действительно волнуется. Она все время включает в машине странные группы, называя их музыкой из прошлого, неизвестные мне песни популярных исполнителей и саундтреки к фильмам.

Порой кажется, что ее ждет не игра, а экзамен на дружбу. Что-то действительно грандиозное. То, что ей было когда-то нелегко потерять. Остается только гадать, зачем она тогда это вообще теряла.

Ася горит кино и сериалами, потребляет их с жадностью и оказывается в этом вопросе невероятно эрудированной. Не то чтобы я считал ее раньше глупой, но…

– Ты уверена, что тебе все это нужно?

Вообще-то по дороге в офис я всегда предпочитаю работать, но всю пятницу, проходящую в разъездах, Ася заставляет меня ее тестировать.

– Да, нужно. Тренирую память.

– Но, как я понял, не факт, что что-то из этого попадется на игре?

– О, скорее всего, ничего из этого не попадется на игре, но, когда я отвечаю правильно, я себя чувствую значимой. Понимаешь?

Нет. Я ее не понимаю, но я это вижу. Вот такой вот парадокс.

– «Старикам тут не место», – открываю первую карточку в приложении для тестирования.

– Итан и Джоэл Коэны, две тысячи седьмой год.

– «Гарри Поттер и Принц-полукровка»?

– Дэвид Йейтс, две тысячи девятый. Спроси что попроще, – гордо усмехается она. Даже руль как будто увереннее держит, вздернув подбородок и излучая самодовольство.

– «Рок-н-ролльщик»?

– Гай Ричи, восьмой год. Блин, это просто, давай посложнее, – вздыхает она, не понимая, что для меня все эти названия и годы – темный лес.

– «Французский вес…»

– Просто.

– «Рики».

– Франсуа Озон – просто!

– «А в душе я…»

– О господи, легкотня!

– «Самая обаятельная и привлекательная».

– Что?

– Что?

Ася тормозит на красный и медленно поворачивает ко мне голову.

– Что такое?

Она бегает взглядом по моему лицу. Я, кажется, только что ее чем-то оскорбил.

– Настолько просто? – Я искренне не понимаю, что с ней случилось, и, только когда она начинает говорить, становится ясно: Ася Лискина не знает чего-то про кино.

– Я… я не знаю, – испуганно шепчет она, будто из-за этого досадного факта может рухнуть мир.

– Что?

– Черт, я ничего не знаю. Я приду туда и опозорюсь, потому что не знаю этот фильм… Советский… Муравьева… Черт! – Она смешно ворчит, копаясь в тоннах информации под мой смех. – Это не Михалков, это не… Нет. Это… Имя такое крутое, как у кого-то из Симпсонов. Так еще зовут деда из мема с улыбкой, ну же… Гарольд… Нет. Нет! Геральд! Точно! Геральд Бежанов, черт побери. И это восемьдесят пятый год! Абдулов, Муравьева, Васильева. Я великолепна!

Ася так рада своей маленькой победе, что мне все происходящее перестает казаться глупым. Есть в этом что-то, что ее настолько сильно воодушевляет. Она смотрит на меня, ожидая восхищения, и я не могу ей в этом отказать. Ну как минимум для меня самого это невероятно сложно, и я не в состоянии игнорировать тот факт, что Ася на самом деле умная девчонка. Она смогла бы стать кинокритиком, переводчиком фильмов или сценаристом. Все эти знания непременно ей пригодились бы, потому что я вижу, как она чем-то в этой жизни действительно горит.

Мы переходим к музыке, и она расставляет в верном порядке альбомы Ланы Дель Рей, рассказывая попутно все известные миру детали ее биографии. Четверть часа рассуждает о какой-то группе под названием alt-J и готова продолжать дальше, но мы подъезжаем к офису.

– Пойдешь со мной?

Она, разумеется, соглашается.

Ася, кажется, обожает валяться на чужих диванах с книгой и выглядит при этом так, будто сама удивлена собственному занятию. Книга в ее руках не кажется неуместной, но, прочитав очередную главу, Лискина может вскочить на ноги с криками: «Да ладно! Я сейчас словно сама там побывала!»

Однажды она призналась, что книги ей стали нравиться почти так же, как кино.

– А домашку тебе делать не надо? – дразню ее, когда заходим в лифт. Не вижу при Асе ноутбука или сумки с тетрадями, только томик Толстого, который выдал ей библиотекарь в институте.

– Нет, я все сделала сегодня, пока ждала тебя с консультации.

– И долгов нет?

– Если бы я на первом курсе знала, что пара часов в день, потраченная на занятия, – это все, что мне нужно, ты бы увидел меня через год с красным дипломом. Слу-ушай! – Ее глаза горят, а это значит, сейчас будет история про кино. – Я вчера включила сериал на английском.

– И?

Вообще-то можно не спрашивать, она все равно расскажет. Когда-то сопротивляться ей было легче, но с каждым днем задача становится все сложнее. И это при том, что мы с ней больше не целовались. Мне кажется, она показала, что уважает мою просьбу, дала себе чуть больше времени, а нам чуть больше пространства. Мне нравится влюбляться в нее, наблюдая со стороны. Не любить, а именно влюбляться. Познавать без участия гормонов. Ждать, когда напряжение из невыносимого превратится в осознанное, основанное на искренности.

– Прям без перевода! Я даже не сразу поняла, я просто подумала: ну а что? Почему нет? Аудирование – это же, наверное, не прям вот так сложно, я же три года этим занимаюсь уже, тем более там были субтитры. Почему я этого раньше не делала? Конечно, я не все понимаю, но… Блин, такой сериал, сейчас расскажу!

И она без остановки тараторит про какой-то полицейский участок, какого-то мужика из рекламы «Олд Спайс» и смешного актера. Я ничего не понимаю, но смотрю на этот искренний восторг от полученных знаний.

– Ты молодец, – перебиваю ее на полуслове.

Ася медленно поднимает на меня взгляд и несмело улыбается, будто не верит своим ушам и хочет, чтобы я повторил.

Я говорил ей это столько раз за последние дни, и в каждом отдельном случае она так же на меня смотрела. Когда она вдруг решила сама приготовить ужин. Когда за вечер, пока пересматривала все фильмы Тарантино, от нечего делать покрасила дверцы шкафчика в черный. Когда принесла мне два дня назад футболку. Я решил, что она ее купила. Оказалось, что сшила. Как и обещала. Когда дочитала «Двух капитанов» и прожужжала мне все уши – было уже два часа ночи. Ася специально для этого позвонила. А потом посмотрела экранизацию и визжала, что Саня Григорьев оттуда – это ее краш.

Лифт останавливается, мы выходим. Ася тут же без спросу тащится к нашему с Димасом офису, снятому фирмой, на которую мы сейчас работаем. В небольшом кабинете есть два стола, стоящих напротив друг друга, за которыми мы почти никогда не сидим одновременно, диван и кулер. Крутой вид из окна, и Лискиной нравится тут валяться.

– Ну все, не мешай, я занята, – привычно бормочет Ася, падая на диван и вытягивая ноги. Ее лицо практически полностью скрыто за книгой, пальцы крепко сжимают обложку, и виден облупившийся из-за ремонта лак.

– Кофе? – зачем-то спрашиваю, так и не сдвинувшись с места. Меня очаровывает не красота Лискиной, не флирт, не красивые слова, а обыденность, с которой она обосновалась в моем мире.

Ася медленно убирает книгу и смотрит мне в глаза. Необычное наблюдение, но в этот момент, в полумраке кабинета и тишине, Лискина кажется слишком привлекательной, и взгляд сам опускается к фитнес-браслету. Я хотел бы взять ее за руку. Но, кажется, не стоит. Я пришел работать; это не пары, пропуск которых мне уже ничем не повредит.

– Впрочем, нет, сделай-ка лучше сама.

Она очень медленно кивает в ответ. Ее глаза сверкают в темноте, и я верю, что это снова пираньи прогрызли солнечное сплетение, или что там с ней происходит от переизбытка чувств.

– Если сейчас не уйдешь, я заставлю тебя меня поцеловать. – Она говорит это и сглатывает слюну.

Я делаю то же самое. Потом ухожу за свой стол и пару минут пялюсь в пустой экран.

Она не переходит границы, как мы и договаривались, а я не провоцирую, но делать это все сложнее. Я просто надеюсь, что, если все происходящее между нами не более чем ее желание заменить Колчина кем-то другим, от пары недель воздержания пыл остынет и пройдет. Если нет – мы оба будем спокойны.

Хочу увидеть, что Ася ожила. Что разобралась со всем, что ее пугает. Полюбила и приняла себя. Она торчит вечерами в гараже. Она постоянно что-то шьет. Она запоями смотрит фильмы. Захотела выучить испанский. Подтянула английский настолько, что может посоревноваться с отличниками. Но я не вижу, чтобы победила хоть один свой страх. Чтобы помирилась со своей подругой, села на Старушку. Чтобы выбросила адресник, висящий на шее гипсового кота. Чтобы закрывала шторы каждый вечер, уходя спать. И спокойно ходила по коридорам вуза.

Я работаю почти до полуночи, и это жестоко – держать при себе Лискину так долго, но она, кажется, не очень-то от этого страдает. Читает «Анну Каренину», часа два спит, потом бродит по офису в поисках чего-нибудь пожевать.

Не встречал, пожалуй, более увлеченной натуры. И как она держалась два года без всего этого? Если я верно понял из обрывочных сведений, в ее жизни было не так уж много хобби за время жизни с Колчиным. Сейчас она превратила в увлечение даже ремонт.

– Я все, – объявляю и встаю с места.

Ася опять лежит с книгой.

– Ага, щас…

– Собирайся давай, ты же засыпаешь.

– Не-а… Погоди…

Сажусь на корточки перед диваном, напротив ее лица, и убираю локон с ее щеки, обнажая шею и крошечную родинку на белой коже.

Ася не косится на меня, но улыбается.

Если рабочий день уже закончен, могу ли я дать слабину, раз уж очень хочется? Касаюсь кончиком пальца ее приоткрытых губ, она в ответ тянется за моей рукой, чтобы не убирал.

Наши взгляды на пару секунд пересекаются, тело немеет, теряя управление, в голове гудит. Ася переворачивается на бок, засунув под голову ладони и убрав книгу.

– Можешь поцеловать меня в щеку? – шепчет она.

– Только в щеку?

– Да. Маленький шаг на пути к большой цели.

Пока я приближаюсь к Лискиной, чувствуя тепло ее дыхания, пульс сходит с ума больше, чем во время всех наших поцелуев. Она прикрывает глаза, я провожу губами по ее щеке. Касаюсь носом локона волос. Целую мягкую кожу и чуть выше, скулу, а потом кончик носа.

Ася открывает глаза:

– Я просила только щеку.

– Прости. Ты против?

Наши вибрирующие голоса в темноте касаются губ друг друга, превращая диалог в поцелуй. Мы просто смотрим глаза в глаза, даже не прикасаясь, а мир вокруг освещают разноцветные лампочки.

– Кажется, у меня тоже в животе пираньи.

– А я говорила. Они там.

От желания поцеловать Лискину сводит скулы.

– Я борюсь, – шепчет она. – Я себе обещала. Мне нужно тебя заслужить.

И раньше чем я успеваю возмутиться, она встает с дивана и идет к выходу, потом в лифт – меня не ждет.

Закрываю кабинет, спускаюсь вслед за ней.

В салоне машины уже звучит воинственный саундтрек из какого-то блокбастера.

– «Звездные войны», – улыбается Лискина и постукивает в такт по рулю.

Я никогда не пойму ее страсти к кино, музыке и квизам, но, кажется, мне до безумия нравится, что она любит что-то так же сильно, как люблю ее я.

* * *

В воскресенье вечером Лискина заваливается ко мне на порог без предупреждения, что не соответствует ни одному из наших правил фиктивной дружбы. Ее щеки усыпаны блестками, глаза подведены и кажутся огромными, волосы уложены, а одежда вся новая, которую она купила неделю назад. Видимо, для этого мероприятия.

– Я боюсь. Пошли со мной.

– Что?

– Что слышал, Костров. Пожалуйста, ты же мой провожатый! Проводи на игру, а? Ну что тебе стоит?

Она не умоляет, скорее пребывает в отчаянии. Выглядит смешной и потерянной, а я даже не могу сопротивляться. Плохой знак.

– Эм… Ладно.

– Точно? Ты прям свободен?

– Ну не совсем, но если нужно…

– Так, наряжайся. У тебя пять минут, и выходим.

Кажется, уже через секунду я, подгоняемый Лискиной, оказываюсь в собственной машине. Ася гонит по городу, нервно косясь на часы. Не просит ее экзаменовать, даже говорить с ней, как будто не нужно.

– Ты в норме?

– Да! – резко отвечает она, а потом чуть спокойнее: – Да.

– Боишься, что они тебя не примут?

– Ну…

– Что они стали за это время другими?

– Да, – сипло говорит она.

– Ну, значит, нам придется создать свою команду. Ты будешь все отгадывать, а я сидеть рядом и гордиться тобой, м-м?

Ася улыбается мне, резко сворачивает к бару, где, видимо, проходят игры, и только после того, как отстегивает ремень безопасности, говорит:

– Я любила игры не только потому, что чувствовала себя там умной. – Голос у Аси нетипично серьезный. – Мне нравилось быть частью команды, а еще рядом были друзья. Мы не просто знали друг друга как облупленные, а горели одним делом. И там была Аня. Моя лучшая подруга. Это все было ради нее. А она ходила туда ради меня.

– Но ты ушла.

Следующее, что Ася говорит, вводит меня в состояние, подобное трансу: вокруг затихает мир. Остается только жужжащий белый шум и ноющее ощущение где-то в солнечном сплетении. И это уже не пираньи.

– Потому что Колчина я любила больше, чем гореть с кем-то одним делом, – сдавленно шепчет Ася и, видимо осознав, что только что сказала, вылетает из машины.

За пару неполных дней меня бросало от уверенности, что Лискина – это очень плохая идея, до уверенности, что это единственная хорошая идея за всю жизнь, примерно двадцать восемь раз. Только что был двадцать девятый. Лискина – плохая идея.