Дневник на итальянском

Глава 23

Love is Gone — SlanderMathew

Эрика

Что это было? Я поддалась его чарам или своим желаниям? Могу ли я сказать, что это был лучший поцелуй в моей жизни? Или дело было в том, что он был первым и единственным…

Я чувствую, что теряю себя. Я позволяю Джеймсу брать надо мной власть, получать желаемое, и…я сдалась! Впервые в жизни, уступила принципам и собственным чувствам. А может быть, впервые в жизни, отказалась думать головой, и отдалась сердцу?

Все эти вопросы ломают мне голову. Я чувствую, как все предубеждения ломаются, летят снежным комом с горы вниз, снося на пути все здравые рассудки. Мои эскизы стали в разы лучше. Я рисую больше, и то, что я создаю, начинает нравится мне ещё больше. Я перестала винить обстоятельства, которые занесли меня в этот дом и семью, а чувство к Джеймсу, которое я приняла за ненависть, отходит теперь на дальний план. Теперь я винила себя в податливости и доступности. Он в который раз доказал, что получает всё желаемое. Доказал, что диктует правила, а не подчиняется им. И самое страшное открытие, что я не сопротивляюсь…

Мне срочно надо избавиться от того, что зарождается во мне. Я загружу себя работой, подготовкой к экзаменам и к поступлению, буду уходить рано, а возвращаться поздно, не пересекаться со сводным… А сработает ли это? Я уверена, что да. Мне лишь надо доказать это самой себе. Доказать, что ничто и никто не удержит меня в этом городе.

Если бы не Эбигейл, позвонившая мне, когда я была в пижаме на пути в душ, моя ранимая душонка продолжила бы терзать себя вопросами и укорами, сидя в теплой постели под очередной Диснеевский фильм. Наверное, именно в этот вечер стала зарождаться наша дружба с этой девушкой, которая стала одной из причин, которые в последствии я не хотела оставлять в этом городе.

— Золушка, одевай свои самые лучшие хрустальные туфельки, садись в карету и езжай по адресу, который я вышлю сообщением.

— Эбигейл? — проверила я номер телефона, услышав голос.

— Ну а кто же еще?! — рассмеялась спешно она. — Крошка, приводи себя в порядок, надевай лучшее платье, и через сорок минут я жду тебя возле клуба «Пантера». Ты ведь в городе недавно? Будем вводить тебя в курс дела. К тому же, я должна тебе за ситуацию с моим недо-кузеном и поддержку в парке.

— Но…

— Никаких но! Отказов не принимается. Я действительно жду тебя. И кстати, там фейсконтроль.

Вставить ни одного протеста Эбигейл мне не позволила, но какая-то часть меня жутко хотела выбраться из рутины и один единственный раз расслабиться в хорошей компании. А компания Эбби была мне приятна. Меня не пугала ни мысль о чужом городе, ни о малознакомом человеке, ни о том, что я собираюсь в ночной клуб. Наверное, моя интуиция впервые не подвела меня, потому что глубоко внутри, сама того не осознавая, я чувствовала безопасность рядом с Эбигейл. А доверяться людям сроду было для меня проблемой. Особенно, после ухода близких, когда я замкнулась в себе от всего мира.

Этот город выработал во мне уверенность, которой прежде я не обладала. Странную уверенность в людях, в следующем дне и в себе. И если недавно, я пыталась избавиться от людей, которые стараются меня окружать и заботиться, то после утреннего произошедшего на кухне, во мне буквально что-то переменилось.

Говорят, запретный плод сладок. Но я этого никогда не познавала, потому что мне всегда было всё дозволено, мама доверяла, а я этим не злоупотребляла. Только в случае с Джеймсом, я сама себе запретила. И теперь соблазн был слишком велик…

В конце концов, жизнь идёт, и почему я должна лишать себя возможности быть счастливой? Пускай, мне всё ещё тоскливо вдали от дома, воспоминаний и дорогих людей, но барьер, который я настроена была держать до последнего, медленно ослабляет свои позиции. Мне хочется вновь улыбаться и смеяться по вечерам, сидя в гостиной с мамой…и пусть теперь она не одна, я хочу чувствовать вокруг себя семью. Мне хочется прогуливать уроки с друзьями и опаздывать на пары, потому что в кофейне у школы была очередь. Хочется ходить после уроков в торговые центры и кинотеатры, сплетничая про знакомых и обсуждая новые девичьи симпатии. Ко мне вернулось желание откровенничать с подружкой и по выходным оставаться на ночевки. Просиживать в социальных сетях, переписываясь и созваниваясь. Чувствовать себя своей, в своём месте и среди своего оркужения. Доверять. Улыбаться. Смеяться. Любить жить снова и не ждать определенного момента, чтобы быть счастливой.

Всего этого я хочу сейчас. Пускай лучше этот город после моего отъезда, запечатлеется в памяти яркими и теплыми воспоминаниями, чем тоской, которую хочется забыть.

Папа учил всегда улыбаться. Проблемам, бедам, разочарованиям, предательству. И даже тому, что казалось бы, исправить нельзя. Ведь не мы пешки в игре, под названием жизнь. Жизнь — это шахматная доска, на которой мы просчитываем ходы самостоятельно. И только от нас зависит, доберемся мы до короля первыми, или сбежим с поля боя, будучи чей-то пешкой. Если играть, то ради победы, а не ради участия. За участие призов не дают.

Мне все же пришлось дойти до ванной, чтобы принят душ, сделать укладку и нанести неприлично плотный слой макияжа. Он был не вызывающим, не кричащим, но четко подчеркивающим цвет глаз, темные ресницы, контур лица и губ. Я вспомнила все видео уроки, которые просматривала летом на каникулах, сидя перед зеркалом с палеткой теней и маминой кисточкой.

Покрутившись у зеркала, я все ещё была одета в пижаму и домашние тапочки, которые никак не гармонировали с лицом, которое теперь казалось гораздо старше. Недолго думая, я натянула светлые джинсы исерый топ с длинными рукавами. В тот момент, когда сидя на кровати, я зашнуровывала кроссовки, в комнату вошла мама, укутавшись в домашний халатик. Она держала две кружки какао, и стоило ей увидеть мой образ, как на лице мелькнула загадочная улыбка. Мама закрыла за собой дверь и, облокотившись на стену, приподняла брови, в ожидании моего рассказала.

— Я собираюсь в клуб «Пантера». Можно?

— Нет, — все ещё странно улыбаясь, покачала мама головой.

— Нет?! — подскочила я. — Как это нет? Почему!

— Ты не выйдешь из дома в таком виде.

Мама окинула меня взглядом, проходя, и садясь на край кровати.

— Что не так с моим видом?

— А что с ним так?

Не поведя и бровью, родительница поставила какао на тумбочку, пройдя в мою гардеробную, совершенно не реагируя на сотню моих вопросов и восклицаний.

— Если ты собиралась прийти в «Пантеру» в этом, — мама обвела мой образ указательным пальцем и поморщилась. — Не вздумай нигде упомянуть, что я твоя мама.

— Мама! — пискнула я, и как в детстве, топнула ногой. — Что не так с моими джинсами?

— В том-то и дело, что с ними всё не так, милая…

Мама потрепала меня по голове, и развернулась, принявшись рыться с моих вещах, развешанных на вешалки. Через пару минут она вышла с маленьким куском черной ткани, который был преобразован в короткое платье с открытыми плечами.

— Нет. — категорично заметила я.

— Да.

— Нет, и это не обсуждается.

— Да, и я ничего не хочу слышать.

То, что я сдалась маме, не стало для меня удивлением. Она была мастером ломать чужие «нет», не прикладывая к этому усилий. Я бы не удивилась, если бы у алтаря Кристиан ответил «нет», но психологические способности мамы заставили его передумать. Конечно, все это шутки, но когда через десять минут я стояла у порога на черных каблуках в слишком откровенном для меня платье, с аксессуарами из маминой коллекции, хотелось провалиться сквозь землю.

Я никогда не любила выделаться из толпы. Но стоя в шикарном наряде, который плотно облегал каждую часть тела, я так и чувствовала неуютные взгляды, с которыми буду встречаться.

— Я отвезу тебя. Подожди меня пару минут. — уже у входа кинула мама и взбежала вверх по лестнице.

До клуба мы доехали быстро и без пробок. Мама всегда любила слушать в машине громкую музыку, а мне оставалось подпевать ей, и порой, снимать на камеру, как весело она ведёт машину. К месту подъехать не удалось, так как еще за поворотом толпилась колея иномарок, которые непременно собирались подъехать к клубу. Пожелав мне напутственных, я вышла у высокого здания, которое светилось ярче новогодней елки на центральной площади.

Завернув к нужному зданию, ко входу которого вела красная дорожка с ограждением, словно для голливудских звезд, я была уверена, что поверну назад, извинюсь перед Эбби, и надев дома самую уютную пижаму, закажу много вредной еды. Но стоило мне сделать шаг, как проклятые каблуки подвернулись, и я угодила прямо на стоящую недалеко девушку, которая активно пыталась кому-то дозвониться, схватив её за руку.

— Эй!

Не успела она выругаться, как расплылась в улыбке. Не улыбнись она мне, я бы ни за что не узнала в незнакомке Эбби. Эффектная русоволосая девушка с затянутым высоким хвостом, в облегающих кожаных брюках и топом на одно плечо. Она выглядела так шикарно, что я действительно засмотрелась, забыв о приветствии.

— Ты шикарно выглядишь! — сказала она то, что должна была я. — Боже, Эрика, ты и правда невероятна…

— Да перестань, это ты очень красива! — смущенно улыбнулась я, пытаясь удержать равновесие на каблуках.

— Где ты была раньше? — усмехнулась она и, не дождавшись моего ответа, потянула сквозь толпу, распихивая всех по пути. В след нам доносились возмущенные голоса и ругательства, но Эбби им не уступала, все ещё идя напролом. На входе ей удалось сказать всего пару слов, чтобы охранники пропустили нас без очереди. — Ты готова? Здесь очень громко, много пьяных идиотов, да и трезвых тоже, но в этом месте лучшие диджеи и безалкогольные коктейли! Бывала раньше в клубах?

Я неуверенно кивнула, понимая, что в такого уровня места просто так, за красивые глазки, не попасть. Пока я, словно ребенок в магазине со сладостями, глазела по сторонам и долго разглядывала каждую деталь, Эбигейл неоднократно повторила, как рада, что я пришла, и такое же количество раз заверила, что эту ночь я запомню надолго. И она не ошиблась. Я действительно её запомнила.

— Ты бывала здесь раньше? — не отводя взгляда от интересующих меня предметов, крикнула я, чтобы Эбби услышала.

— Да…однажды, — словно вспомнив какой-то не приятный случай, задумчиво улыбнулась она. — Но тут, правда, круто! А нам вдвоем, будет ещё лучше.

— А как ты договорилась с охраной на входе?

— Я приходила сюда с Рэном. — словно нехотя, заговорила она, и улыбка сошла с лица. — Ну, с кузеном, ты его помнишь. — усмехнулась Эбби.

— Они часто здесь бывают? — на автомате задала я вопрос, который сам собой составился в моей голове. — Он. Он часто здесь бывает?

Но девушка уже поняла, о ком шла речь, и не смело улыбнувшись, словно понимая меня, — а я почему-то была уверенна с первой минуты нашей встречи, что она понимает меня, — кивнула головой.

Часто. Оставалось надеяться, что мы не встретимся сегодня. Хотя мои тайные желания, которым я не позволяла выйти наружу, уже искали глазами знакомые ямочки на щеках и самодовольную ухмылку.

Господи, что я творю?!

— У этих качков сейчас глаза из орбит вывалятся, — взяла меня под руку Эбби, указывая взглядом на компанию парней у бара. Мне было некомфортно чувствовать их взгляды на себе, которые, казалось, раздевали нас глазами. Их ухмылки был полной противоположностью Джеймса. Скорее мерзкие, чем чертовски привлекательными и сексуальными.

— Думаю, нам стоит помочь им избежать этого. Исчезнем с поля их зрения?

— С удовольствием, а то чувствую, что заставлю их наблюдать за неприятным зрелищем, когда меня выворачивает наизнанку! — скривилась девушка, изобразив рвотный рефлекс, и мы обе рассмеялись.

В груди что-то странно защемило. Я стала чувствовать себя скованно, будто вязана с кем-то невидимым канатом. Помещение стало теснее, свет будто тусклее, а музыка замедлилась, притихая. Я чувствовала на себе пристальный взгляд, чувствовала тревожность и непонятное предчувствие…

Чувствовала до того момента, пока не встретилась с парой медовых глаз, пронзивших, казалось, все мое тело насквозь. Воздуха стало мало, а в груди тесно щемили легкие. Ноги вросли в пол и стали такими тяжелыми, что я с трудом пошевелилась, когда проходящие мимо люди задели меня плечом.

Я все таки встретила его. Мы стояли в паре метрах друг от друга, а казалось, что сделай каждый из нас шаг навстречу, окажемся в бездне, из которой уже не выбраться. Мы были не только на разных концах клуба, мы были слишком далеки друг от друга. Я почувствовала желание коснуться его легкой щетины, вновь ощутить тот утренний поцелуй, который вскружил мне голову, прижаться к широкой груди и закрыть глаза, сходя с ума от его парфюма. Мне казалось, я стала одержимой. Что-то слишком быстро влияло на мое сознание и отношение к сводному. Я слишком быстро позволила ему проникнуть через мой выстроенный барьер.

Вся жизнь во мне остановилась, стоило ему так пронзительно посмотреть на меня. Я не ожидала встречи с Джеймсом этим вечером, в ночном клубе…в компании его девушки. Внимание парня полностью было приковано ко мне, и я не могла разобрать, что написано на его лице. Смесь презрения и ненависти, отвращения и неприятной встречи или…другого варианта быть не могло. Он четко дал понять, что до меня ему дела нет, а утренние происшествие — его игра. Джеймс Тёрнер привык играть людьми и их жизнями, привык диктовать свои правила и наказывать тех, кто им не подчинялся, он слишком многое позволял себе по отношению к другим, и позволил это со мной. Воспользовался, доказал, что получает всё, чего захочет, поселил чертову надежду, а потом вновь напомнил о своей сущности.

Во мне всё замерло, стоило ему сильнее прижать к себе брюнетку, и оборвалось, когда их губы жадно слились в поцелуе. Я стояла, как вкопанная, посреди чертового клуба, где было куча парней, прожигающих меня взглядом и применявших попытки познакомиться, но, как дура, жадно и безотрывно наблюдала, как он целовал другую. Точно так же, как недавно меня. Овладел, использовал, а на утро скажет, что ничего между ними не было. Ничего, кроме того, что у него происходит с каждой, которая попадет в поле его зрения.

Мне хотелось расплакаться от разочарования в собственных пустых надеждах, развернуться и убежать, закрыться в своей комнате от всех, и просто лёжа позволять слезам омывать лицо. Но другая моя часть демонически требовала расплаты. Твердила, что не на помойки себя нашла, и может добиться кого угодно, стоит только ей захотеть.

В голове пронеслись отголоски утреннего поцелуя, сцены на кухне, его улыбка и ямочки на щеках…Взгляды в клубе, его напряженные челюсти и девушка рядом, позволяющая себе касаться его. Мстительный поцелуй, которым он ещё раз доказал, как легко играет людьми и их чувствами. Во мне горела злость, ненависть, вспыхнувшая с новой силой, и чувство обиды и разочарования, которого раньше я не испытывала. Я разочаровалась в собственных надеждах и зарождающих чувствах. Но была благодарна Джеймсу лишь за одно — он вовремя напомнил мне о своей сущности, и я больше не совершу одной ошибки дважды.