Дневник на итальянском

Глава 26

The Best Part — Gardenstate, Bien

Джеймс

Сестренка вылетела из класса, как ужаленная, предварительно снова врезавшись в меня из-за своей предсказуемой неуклюжести. Весь класс уставился на нас, в то время, как я пытался узнать ответ во взгляде Эбигейл. Но и она широко распахнутыми глазами обеспокоенно провожала силуэт Эрики, исчезающей в коридоре.

— Да что происходит в этом классе?! — уставилась недовольно на меня учительница зарубежной литературы, намекая на наше с Рэном опоздание и спонтанное поведение моей сводной сестры. Преподша была в ярости. — Тёрнер! Форд!

— Извините, пробки на дорогах, — небрежно кинул я, и прошел к своему месту, пока мисс Байер не перехватила меня под руку. Я с непониманием уставился на неё, и вид у меня был явно недружелюбный, потому что женщина мгновенно отстранилась и применила попытку улыбнуться.

— Внимание, класс, вторая пара зимнего бала есть!

— Какая ещё пара?

— Твоему другу, Джеймс, выпала честь возглавить Зимний вальс. Уж очень ему хотелось выделиться. А ты, составишь ему компанию.

— Предлагаете стать нам в пару? — снова ядовитое заявление Яна.

— Вовремя же ты решил в класс зайти, мужик, — прислонившись к дверному косяку, ржал Рэн.

— Мистер Форд, вы тоже любитель женского внимания? — продолжали разводить цирк.

— Нет, женщин я люблю, но это никак не касается…

— Эбигейл! — голос мисс Байер повысился, когда собрав вещи, Мартинес пыталась выйти из класса вслед за своей подругой, ни слова не сказав. — Ваше поведение из ряда вон не подходящее! Что с вашей дисциплиной?

— Извините, мисс Байер, я пришла на урок литературы, а не на клоунов, сбежавших из цирка, посмотреть. — огрызнулась кузина Рэна, и я ухмыльнулся от мысли, как эти двое подходят друг другу.

— Отлично, я вас не держу! Но завтра после уроков будьте добры быть на репетиции в актовом зале!

Выражение лица Мартинес надо было видеть. Как и друга, который смеялся до момента, пока мисс Байер не объявила этих двоих парой.

— Я не буду с ним танцевать!

— Я не буду с ней танцевать!

Сказанное ими в унисон развеселило класс, и даже я сумел улыбнуться. Что-то в этой ситуации было. Возможно, этим двоим надо было провести время вместе, что бы к чертям спалить Эмертон Холл своей ненавистью друг к другу, ну, или ревностью Рэна, и обеспечить нам продолжительные каникулы.

— А у меня тоже будет такая сексуальная партнерша? — ухмыльнулся с задней парты Ян, а Ася недовольно фыркнула. Комплименты в сторону её бывшей подруги девушку не впечатляли.

— Тебе повезло больше, чем твоей партнерше.

— О, не сомневаюсь! Плохой парень и хорошая девочка неплохой сюжет любовного романчика…она хоть симпатичная?

— Заслуженная чемпионка по бальным танцам!

Я усмехнулся, накинул рюкзак на плечо и двинулся вдоль стены, как в дверях показалась Эрика. Бледная, как смерть, с темными кругами под глазами и болезненным видом. Что-то непонятное вспыхнуло во мне при виде такого её состояния, напомнив мне ночь, когда её поход в магазин мог обернуться изнасилованием, но я мигом потушил то, что стало зарождаться, воспоминаниями прошлой ночи. Хорошая девочка днем, такая же любительница мужского внимания, как и все, ночью. Нашла себе паренька, не успела приехать в новый город, раскрепостилась в мгновение, стоило переступить порог клуба, но строила из себя недотрогу, стоило мне приблизиться. Это выводило из себя. Раздражало. Вызывало желание больше никогда не видеть её. С ней невыносимо. Но и без неё было невозможно.

— Танец, как правило, организовывает. — снова мисс Байер со своим балом, который на хрен никому не сдался. Для старшеклассников уже долгие годы это лишь повод потусить под хорошую музыку и как следует напиться в стенах школы. — Джеймс, вот и твоя партнёрша!

Я несколько раз обернулся, чтобы убедиться, что мне не показалось. И вместо того, чтобы послать их обоих, рассмеялся во весь голос. Защитная реакция? Или у меня уже реально ехала крыша из-за сводной, и всего, что стало происходить с её приходом в мою жизнь.

Эрика хлопала ресницами, выпучив оливковые глаза так, будто танцевать со мной именно то, чего она опасалась всю свою жизнь. Я видел по её выражению лица всё нежелание, разочарование и испуг. И это заставило меня сделать неправильный выбор. Согласиться. Насолить, вывести её из себя и сделать всё назло. Если она не хочет находиться рядом со мной, то будет максимально близко. Настолько, что задохнется от переизбытка моего внимания. Будет жалеть, что не осталась в том клубе с чертовым пареньком, а поехала домой со мной. Оставался лишь один не закрытый вопрос: помнила ли она это?

— Замётано, — кинул я уже на выходе из класса, заметив разъяренный взгляд Аськи. Эта девчонка явно успела записать сводную во враги. И её счастье, что блондинка не была в курсе нашей родственной связи. — Танец, как правило, сближает. — подмигнув, и забавляясь рассеянным выражением лица Эрики, я вышел, ухмыляясь. Эта ухмылка выводила её больше всего. А это было именно то, чего я добивался.

Поймав смущенный, непонимающий взгляд сводной, я вышел из класса. Она явно ожидала моего протеста и нежелания находиться с ней рядом. Но ей ещё слишком многое предстоит узнать обо мне. И пусть будет уверена, ничего хорошего из этого не выйдет.

— Заедь в офис. Есть разговор. — в повелительном голосе отца мне послышалась просьба, правда я отбросил эту смехотворную мысль.

С чего бы сам Кристиан Тёрнер просил, если стоит ему посмотреть нужным взглядом, как дальнейших указаний можно избежать. Обычно, таких боссов боятся и уважают, а дома ждут, любят и ублажают. Но мужчины нашей семьи стали исключением. В нас нет ни любви, ни сочувствия, ни желания делить с кем-то уютный очаг дома. Деньги, власть, месть и желание расплаты за промахи — вот чем мы питаемся. По крайней мере, так было, до встречи отца с Грейс. Всегда был уверен, что ни одна женская улыбка не способна сделать из мужика каблука. Но папочка стал исключением.

«Будешь продолжать в том же духе, станешь сыном своего отца»

Черта с два! Ни одна юбка не изменит меня и принципов, по которым я живу. Жизнь дана не для того, чтобы тратить её на зависимость кем-то. Зависимость должна быть только к достойной жизни. К уважению окружающих и власти. Отец хотел, чтобы я пошёл по его стопам, перенял его дело и привычки. А я стал в разы жестче, кровожаднее и невероятным ублюдком, который уберет с дороги всех, кто будет стоять на пути к цели. Папочка должен гордиться мной. Об этом я грезил лет пять назад, выворачиваясь наизнанку, чтобы отец заметил меня, похвалил, проявил внимание и заботу. Я всего лишь хотел чувствовать поддержку рядом, любовь матери, которая укатила с любовничком заграницу, и внимание отца, которому кроме бизнеса, ни до кого не было дела. Детская наивность прошла вместе с желанием быть кому-то нужным.

Я оставил машину посреди парковки, едва не заехав на бордюр. Симпатичная хостес улыбнулась мне, но я проигнорировал её внимание, чувствуя вибрацию мобильника в кармане.

Мама.

Ровно два месяца мы не говорили. Она не удосужилась поинтересоваться, как дела у её единственного сына, а я не считал нужным выполнить свой сыновий долг. За последние пять лет, мать прилетала дважды: на развод с отцом и лично проконтролировать процесс перевоза своих дорогущих шмоток, купленных за счет Тёрнеров. Мои дни рождения сопровождались открытками из Рима, Амстердама и Лондона, а на телефонные поздравления у матери не хватало ни сил, ни денег на счету, ни времени, которого было катастрофически мало по её словам. Естественно, ублажать молодого любовника не так уж и просто. От этой мысли стало тошно. А главной причиной нашего редкого общения, видимо, были разные часовые пояса.

Трубку я все таки взял. Стеклянный лифт поднимался на семнадцатый этаж, а в динамике шли гудки соединения.

— Джеймс, милый! — низкий женский голос отдал странным отвращением.

Порой, я корил себя за такое отношение к родной матери, но в итоге склонялся к тому, что другого она не заслужила. Она была полной противоположностью матери Эрики. Грейс любила своего ребенка и жила для неё. Они были так близки, что жуткая зависть, порой, одолевала.

— Привет. — сухо бросил я, прислоняясь к стеклу, глядя на мраморный холл под ногами, где бешено носились сотрудники, боясь чего-то не успеть.

— Как ты, милый? Что нового? Как твой отец?

— С вопроса об отце и стоило начинать. — ничуть не удивился я. Хотя, глубоко внутри, была надежда, что мать впервые в жизни наберет, чтобы поинтересоваться, как дела у меня, а не о счёте на папиной золотой карте. — Неужели, снова отклонил твои звонки?

— Твой отец всегда был самолюбивым пижоном, которому ни до кого нет дела.

— В этом вы с ним похожи.

— Я любила твоего отца!

— Ты любила его деньги, — фыркнул я. Пятиминутный разговор порядком стал напрягать.

— Ты не имеешь права так говорить со мной! Я твоя мать! — снова театральный плачь.

— Как давно ты об этом вспомнила?

— Напомню, ты сам принял решение остаться с Кристианом. Мы могли бы жить в Амстердаме с Карлосом. Он прекрасный человек, у него большой дом и любит меня, в отличие от Тёрнера!

— Мамочка, твой уровень коэффициента любви измеряется в количестве нулей на банковской карте. Говори, чего хотела. У меня нет времени.

— Ты становишься таким, как и он…

— Я отключаюсь!

— Джеймс! — наигранная нежность мгновенно слетела с голоса матери, и я только больше убедился в неполноценности нашей семейки. Или того, что от неё осталось. — Мне нужно связаться с ним.

— У Карлоса закончились бабки?

— Не паясничай! У нас сейчас нелегкий период…это временные трудности.

— Твои временные трудности длятся уже пять лет. Отвяжись от отца. — психанул я. — Он тебе перестал быть должным ещё в зале суда после подписания договора о разводе. Ты итак отхватила приличную сумму. И, будь уверена, если бы он захотел оставить тебя ни с чем, ты бы ни копейки не получила. У него новая жизнь, новая жена и, поверь, она…

— Что…? — после минутной паузы, голос матери дрогнул. — Кристиан женился?

Неожиданно. Я-то думал, мать в курсе каждого шага отца даже с другого конца континента.

— А ты думал, всё ещё сохнет по тебе? — не удержался я от сарказма.

— Кто она?

— Это всё, что тебя интересует? — злость достигла своего предела. Вместо того, чтобы хотя бы вид заинтересованности в делах сына сделать, она продолжала везде искать свою выгоду. — Она лучший выбор отца. Не сомневайся, мачеха стала мне ближе за несколько недель, чем родная мать за все года.

На долю секунд, я заставил поверить себя в сказанное. Или, сказанное, было правдой, которую я упорно отрицал. Я не хотел, или просто не умел верить в нужность кому-то. А тем более, семье, в которой и без меня царит полная идиллия.

— Повторяю, исчезни из нашей жизни, как много лет назад. У тебя отлично это получается. А у нас своя семья, и ни отец, ни я, не хотим иметь с тобой ничего общего!

— Джей…

Голос оборвался, и злой, как черт, я влетел в кабинет отца, минуя секретаршу, которая уже привстала, чтобы остановить меня. Темноволосая голова зарылась в уйму бумаг на столе, но стоило двери удариться о стену, как папа перевёл внимание на меня.

— Ты любишь появляться эффектно.

— Перенял привычку портить момент у любимых родителей.

— Ты говорил с матерью?

Без слов, мы с отцом одновременно рассмеялись, зная ответ. Пожалуй, это единственное мое состояние, которое он успел выучить и знал наизусть, как я выгляжу, после беседы с родительницей.

— Сколько?

— Нет.

— Джеймс, ты же знаешь, если для тебя это важно…

— Я не хочу ничего о ней слышать! — слишком резко перебил я.

С раннего возраста я пытался находить смысл в поступках матери и жалел её. Считал, что отец довел жену до грани, не уделял ей внимания и не давал той любви, которую она заслуживала. Поэтому, из-за моей слепоты и прихотей, отец велся на поводу дибила сына и отстегивал ей крупные суммы. Благо, я вырос и открыл глаза. Надоело быть слепым щенком, которым мать вертит, как пожелает, для своей же выгоды. Я не стал об отце лучшего мнения, наши отношения по-прежнему остались натянутыми, но больше я не позволял мамаше говорить об отце плохо. Она утратила способность настраивать меня против него.

— Ты для этого меня позвал?

Выносливый взгляд отца смягчился. Он поднялся со своего места, обошёл кабинет и сел напротив меня.

— Хочу быть с тобой честен…

— Неужели? — ухмыльнулся я.

— Не перебивай! — повелительный голос отца вернулся. — Через неделю у Грейс день рождение. Я хочу сделать ей подарок в виде поездки в Грецию. Она настояла, чтобы вы с Эрикой полетели с нами, но…

— Мой ответ очевиден. Берите сестренку и гуд бай. — впервые, я был не уверен в своих словах. И какого черта, понять не мог. — Бать, ты ж знаешь, я ни на что не променяю пустую хату в моём распоряжении.

На губах папы заиграла ухмылка. Её я полностью перенял у него. Мама говорила, я точная копия отца в юности.

— Сын, мы, правда, хотим вернуть семью.

— Вернуть? У нас никогда не было семьи. Соседи, живущие под одной крышей — не более.

— Теперь, всё по-другому.

— У тебя всё по-другому. А у меня по-прежнему статус волка одиночки.

— Какого черта ты не даёшь мне шанса исправить отношения между нами? — отец никогда не придерживался статуса: отец-сын. Он всегда говорил то, что думал, независимо от мнений окружающих. Отвел сына на первую тусовку, налили коньяка в присутствии взрослых, научил гонять без прав и материться, чтобы тебя не считали не воспитанным. За это я его и уважал.

— Потому что этого хочет твоя жена, а не ты сам! — подлетел я. — Все семнадцать лет ты не замечал меня, как сына, а стоило Грейс провести проффилактическую беседу, так ты включился в роль. Не парься, тебе не придется притворяться.

— Джеймс, это не так! — отец встал на ноги, поравнявшись со мной. — Подумай…

— Я никуда не еду!

Путешествия со сводной я точно не выдержу.

И дверь кабинета с грохотом захлопнулась за моей спиной.