Дневник на итальянском

Глава 30

Fairytale Gone Bad — Sunrise Avenue

Эрика

Для меня было странным вот так просто разговаривать с ним. Без насмешек, колкостей и обидных ругательств. Без напряжения и злости. Наверное, потому что со дня нашего знакомства ни одна беседа не обошлась без сопровождения остроумием, насмешек и обоюдного желания придушить друг друга.

— Спасибо, Эрика, — меня словно током пробило, стоило Джеймсу произнести мое имя.

Так неожиданно и внезапно. Но как оно звучало его голосом…клянусь, я даже не противилась мысли, что хотела снова и снова слышать, как сводный называет мое имя своим грубоватым, тягучим, спокойным и приятным голосом. Таким теплым, как августовский ветерок, ранним утром, когда рассвет разливается на горизонте.

С открытым ртом и поджатыми под себя ногами, я провожала взглядом его фигуру, которая встала с дивана и направлялась к лестнице.

— Джеймс! — я всеми силами молилась, чтобы в моём голосе нельзя было расслышать досады, которая проникла в грудь от его ухода. Но меня всё ещё волновал один вопрос. — Почему ты вступился за меня? Перед своей девушкой.

Возможно, мне снова хотелось услышать его самодовольное «она мне не девушка» в сопровождении с ухмылкой. А может быть просто потянуть атмосферу этого вечера, когда мы могли говорить свободно и непринужденно, подольше.

— Когда-нибудь, мы оба это поймём.

Осеннее утро с запахом свежей листвы после дождя выдалось прохладным. Из приоткрытых окон прорывался ветерок, щекоча мои подошвы, которые выглядывали из-под тёплого пледа, которого вечером у меня не было.

Я уснула под очередной фильм, сама того не заметив. Ночь уже сменялась утром, а веки слипались, не спрашивая разрешения. На мне была лишь одна пижама, а под голой диванная подушка.

Бросив взгляд на пушистый светлый плед, которым я была укрыта по самый подбородок, я попыталась скрыть улыбку. Неужели сводный братец умеет о ком-то заботиться? И забота ли это? Укутавшись плотнее, я потянулась, улыбаясь тусклым лучам, пробивавшимся сквозь шторы. Осень доходила к зиме, передавая свои владения холода владычице, свет становился тусклее, ночи холоднее, а небо печальнее. Оно больше не смешивало в себе бордово-рыжих красок ранней осени на закате, и не окрашивало небо, вокруг ватных облаков, нежно-голубым.

Продрав глаза, как сонный котёнок, я поднялась на ноги, направляясь к себе в комнату. В доме стояла непривычная тишина. Горячий душ, теплый домашний костюм из плюша, собранные мокрые волосы в небрежный пучок и TheWeekndна фоне.

Я распахнула широкий балкон, выходя на свежий воздух. Кожу пробрала дрожь. Мне захотелось укутаться потеплее, забраться с ногами на диван, включить «Осень в Нью-Йорке» и заварить горячее какао с тонной мармеладок. Прикинув эту мысль, я облокотилась на перила, и мечтательно улыбнулась, закрывая глаза. Кровь с приятным холодком потянулась по венам, а волосы из пучка распались на плечи завитушками.

Утро казалось слишком добрым за долгое время, поэтому я вдыхала каждый его аромат, заполняя легкие свободой и удовлетворенностью.

— Место встречи изменить нельзя! — дернулась я от внезапно знакомого голоса, прозвучавшего с улицы. Отталкиваясь от дерева, Джеймс улыбался. Я продолжала облокачиваться на перила, склонив голову и легко улыбаясь.

— Как и повернуть твою извилину в нужную сторону, для работы мозга! — лукаво крикнула я в ответ.

Джеймс рассмеялся. Да так звонко и по-настоящему, что я, кажется, засмотрелась на его улыбку и ямочки на щеках. Я снова не заметила, как он вернулся с пробежки. В обтягивающей широкий разворот плеч футболке, из-под которой пропечатывался рельефный пресс. Мокрые волосы Джеймса были небрежно рассыпаны, а прерывистое дыхание после бега, восстанавливалось.

— Прекрати сверлить во мне дырку. — я и не заметила, в какой момент он перестал смеяться, и я застыла, глазея на него.

— Я очень надеялась, что это возможно… — сообразила я, пытаясь скрыть смущение и рвущуюся наружу улыбку. Он застал меня врасплох. — Но, увы, ты все еще целый.

Джеймс ухмыльнулся, той самой обаятельной улыбкой, и помотав головой, прошёл в дом. А я вернулась в комнату, просидев какое-то время за блокнотом с эскизами, а когда желудок начал подавать первые признаки бунта, решила переодеться и спуститься на кухню. Только стоило мне стянуть плюшевую кофту, оставаясь в одном бюстгальтере, как дверь моей комнаты бесшумно отворилась, и в пороге, сам принц Датский, не моргая, застыл сводный.

— Выметайся из моей комнаты! — запищала я, прикрывая руками грудь. Сердце галопом совершило кульбит, а щеки, наверняка, стали багровее заката перед дождем.

— Не смущайся, я видел тебя в купальнике.

— О, так может, раз мы уже перешли на новый уровень, мне раздеться полностью? — лукаво поинтересовалась я.

— Не порти детскую психику, сестренка! — поднимая руки вверх на поражение, взмолился этот идиот. — Хотя, думаю, за полгода, ты капусты наелась… Раздевайся! — предвкушающе он уселся на моей кровати и озабоченно уставился на мой лифчик. Вот же нахал!

— Ага, сейчас, милый, — подходя ближе, ангельски прошептала я, а затем схватила мягкую игрушку и запульнула в него. — Ты, идиот безмозглый! — рявкнула я. — Я тебя сейчас кастрирую, кот озабоченный! Выметайся из моей комнаты, пока ещё моя психика здраво реагирует на тебя.

— Истеричка, — он ещё раз обвёл меня взглядом, облизнув губы и, удовлетворяясь тем, что видит, снова расплылся в своей мерзкой, до чертиков сексуальной, улыбке.

— Урод!

— Сестрёнка, сходи к окулисту. — приблизился он к моему лицу с опасной ухмылкой. — Я красавчик!

И пока я оставалась неподвижно, затаив дыхание от его близости, стоять посреди комнаты в одном нижнем белье, Джеймс вышел, напоследок подмигнув уже у двери. Когда-нибудь, он доведёт меня до белой горячки. Или себя до самоубийства!

— Приготовь мне омлет.

Мне послышалось?

Со сковородкой в руке, удивлённо вскинув брови, я обернулась к сводному, который деловито раскинулся на диване у телевизора.

— Что? — спустя несколько минут затяжного молчания, обернулся он. — Я не умею готовить. Повариху папа уволил, как в нашей причудесной жизни появились вы. Грейс дома нет, значит, готовишь ты.

— У тебя запустился механизм мыслительного процесса?

Сводный закатил медовые карие глаза, обрамлённые густыми темными ресницами, и я ненароком застыла с посудиной в руке, не утруждаясь подобрать свисающую челюсть.

— А что мне за это будет?

Снова нимые гляделки.

Джеймс вдруг в какой-то момент выключил телевизор, поднялся с дивана, и медленно стал преодолевать расстояние между нами.

— А чего ты хочешь?

Его тон пробрал все тело дрожью. Тихий, спокойный, до безумия сводящий с ума.

— Чтобы ты перестал вести себя, как самодовольная сволочь.

— Ну, — смешок и его губы растянулись в улыбке. Настоящей. Теплой. — Это ты, куколка, сильно замахнулась.

Пока он сокращал нашу дистанициюг, мой взгляд скользнул по его крепким рукам с мышцами, играющими под кожей. Я изо всех сил старалась перестать его разглядывать, но глаза скользили по предплечьям, плечам, широкой груди…у него была чертовски хорошая физическая форма. На сводного хотелось смотреть, и это было чертовой проблемой.

Я слишком явно затаила дыхание, боясь пошевелиться, пока воображение подкидывало мысли, от которых кидало в жар, ладошки потели, а голова шла кругом. Мне хотелось, чтобы он оказался ближе, его тёплые ладони коснулись моей талии, а дыхание обжигало скулу, виски, губы…

— Черт, — шепотом, вероятно не заметив, что вслух, выругался Джеймс, когда его телефон стал разрываться от звонка.

Наверное, кто бы то ни был, позвонил как ни кстати вовремя. В противном же случае, я избавилась бы от искушения, лишь поддавшись ему. А в дальнейшем постоянно корила себя за это.

— Я не буду завтракать, — кинул сводный после телефонного разговора, быстро поднявшись по лестнице на второй этаж.

— А я на тебя и не готовила! — крикнула ему вслед, надувшись от разочарования.

Через какое-то время, довольно быстро, Джеймс вылетел из дома, оставив за собой шлейф тяжёлых духов, а ещё немного позже, за двором раздался грубый рёв мотора «Камаро».

К полудню мы встретились с Эбби в центре, в одном из уютно обустроенных кафе. Она жаловалась мне на внеплановую поездку с семьёй, в комплекте к которой прилагается кузен, а я хвасталась прогрессом в отношении со сводным. Мы обе смеялись, обсуждали несносных родственников и просто говорили о девичьем. Я всё отчетливее стала чувствовать тепло и поддержку рядом с Эбигейл. Уверенность в ней и доверие.

— Если этот парень окажется не таким говнюком, каким мы успели его короновать, клянусь, я добровольно закроюсь в кладовке с Фордом, — и я была с ней солидарна. Трудно было поверить в изменение Джеймса и его отношение ко мне. Люди не меняются.

— Я даже не буду спрашивать, почему именно кладовка. Но в любом случае не стоит идти на такие жертвы. — отпила я свой кофе. — Тем более, пока у нас нейтралитет, я могу не принимать успокоительные.

— У меня для тебя другое успокоительное. — покрутив в руках стаканчик с кофе, хищно улыбнулась подруга. — Пойдём.

Все действия происходили так стремительно, что уже через минуту, мы выскочили на улицу, где ветер обдал каждый оголенный участок кожи, пробирая до дрожи. Эбби с довольной улыбочкой тащила меня под руку к белой иномарке на стоянке, пока фары не загорелись, а подруга не покрутила в руках брелок.

— Моя малышка наконец-то со мной. С нами. — исправилась она, и кивнула, приглашая жестом внутрь.

— Куда мы едем? — пока Мартинес на скорости, соскучившись по своей «малышке», неслась по полупустым трассам, приглушенно включив музыку, я отметила, как шикарно подруга смотрится за рулём. Она была явно не из тех слабых девушек, которых было просто сломить.

— Снимать напряжение.

Громкие крики, глухие звуки ударов и падения, жуткий запах крови и пота. Большое светлое здание с боксёрскими ригами, мужским контингентов и ярким светом, режущим глаза, было мне незнакомым. Такие я видела только в историях инстаграмма у знаменитых актёров и на фотографиях в интернете. Что здесь могла делать Эбби, в голове не укладывалось.

— А вот и моё логово, — зловеще прошептала она, проходя по коридору со спортивной сумкой на плече. — Не обращай внимание, что мы единственные здесь девушки, обычно, по пятницам, в зале бывают ещё несколько.

— Ты меня утешила…

— Поверь, ни они антидепрессанты не сравнятся с часами здесь!

Мы быстро переоделись в форму, что достала из багажника Эбигейл и оказались практически в центре зала, у самой большой боксёрской груше.

— Смотри и запоминай. Никакой техники. Никакой теории. Никаких лишних телодвижений. — разминаясь на месте, Мартинес нанесла пару ударов по кожаной плоти. — Ты работаешь только руками и головой. Точнее, напрочь отключаешь её. Я, обычно, в таких случаях представляю на её месте кузена и кулаки сами собой молотят подругу-тётю-грушу.

Улыбка появилась на лице подруги, а я прыснула со смеху. В конце концов, Эбби всё же заставила меня попробовать, и я воспользовалась её тактикой. На месте красно-черной коже, размеров, на порядок больше меня, в фантазии возникло самодовольная ухмылка сводного. А затем, его образ дополнили медовые зрачки, в которых плясали, довольно ухмыляясь, чёртики.

— Молодец! — громко разнёсся голос Эбигейл по помещению, на мгновение перебив картинку в моей голове. — Да, красотка, ещё! Представь, как ты размазываешь его физиономию! Ещё! Ну же, ну же!

— Ты уверена, что стоит так кровожадно снимать стресс? — впопыхах кряхтела я, молотя кулаками.

— Проучи его, как следует! Давай же, вспоминай все гадости, которые он говорил. Противную рожу, дерзость, несносность…

— Заносчивость, кретинизм, всевластие…

— Продолжай, — подбадривающе шептала подруга, по-тренерски скрестив руки на груди.

— Ведёт себя, как надменный псих. Бесцеремонный, наглый. Да его настроение… — взяв передышку, смахнула я пот со лба. — …меняется чаще, чем погода в этом чертовом городе!

— Ого, девочка, да в тебе проснулся настоящий демон!

— Этот придурок, как будто всемогущий! Думает, ему всё с рук сойдёт. То обижает, отталкивает, унижает, то ведёт себя, как нормальный человек, целует, смотрит вместе филь…

— Целует? — через чур громко крикнула подруга, округлив глаза, насколько это было возможным. — Вы, черт возьми, целовались, и ты мне ни слова об этом не сказала?!

— Это вышло случайно!

— Но это произошло! — она прижала к лицу ладони, пряча улыбку и ошарашенный взгляд. — Ахренеть, подруга…ты уже успела охмурить того, кого терпеть не можешь.

Лучшая защита — это нападение. Не так ли? Поэтому, развернувшись обратно к своей неживой противнице, продолжая вести монолог со своей шизофренией.

— А ещё, он меняет девчонок, как перчатки. И я точно не собираюсь к нему привыкать! Эгоист, придурок, бесчувственный мажор, осёл безмозглый, болван с развитым кретинизмом…

Договорить мне не удалось, потому что челюсть отвисла на полуслове. Всё происходило, как будто в замедленной съемке. Они вдвоём, с каменными выражениями лица, вальяжной походкой, вошли в здание. Сводный снова был в своей обтягивающей торс футболке, показывая всё величие широкого разворота плеч и кубиков, которые четко виднелись под одеждой. Он смахнув челку со лба, развязно ухмыльнувшись, поймав мой неожиданный взгляд. А я готова была провалиться сквозь землю, моля только о том, чтобы он не слышал ни единого слова, что я говорила в этих стенах.

Эбигейл тоже заметила их. Так же недовольно смотря в сторону кузена, как я испепеляя взглядом Джеймса, не зная, куда себя деть.

Что за чертовщина творилась со мной, когда сводный оказывался в радиусе ста метров? Он стал моим проклятием? Или я собственноручно заключила договор с дьяволом, как только переступила порог дома Тёрнеров?