До тебя

Глава 1. Встреча выпускников

2022 год

Быстро перебирая ногами по брусчатке нашего местного «Арбата», перепрыгиваю через лужи, которые ещё не успели утечь в отверстия ливнёвки. Мои шёлковые палаццо покрываются мелкими капельками влаги, из-за чего напоминают перепелиное яичко. Раздражённо вздыхаю, и делаю очередной прыжок. Осталось метров пять до цели. И я уже практически делаю это, как вдруг меня окатывает волной проезжающая вдоль тротуара машина! Останавливаюсь, кипя от возмущения. Смотрю вслед. Виновник моих злоключений водит понтовую Субару классического синего «вырвиглаз» цвета. Явно тюнингованая от колёс до крыши.

— Придурок!.. — бессмысленно ору ему вдогонку, тряся рукой в воздухе и показывая говорящий «фак».

Субару тормозит. Плавно сдаёт назад. О, блин, блин, нет! Я моментально сдуваюсь, от моего былого желания рвать и метать не остаётся следа. Бли-ииин!.. Сердце начинает стучать чаще обычного, волнуюсь. Поэтому с облегчением выдыхаю, когда стекло со стороны пассажира опускается, и я слышу удивлённое:

— Алёхина?… Ты что ли?

За рулём симпатичный парень. Одет подобающе своей тачке. Кожанка поверх белой то ли майки, то ли футболки, и зеркальные «авитаторы». Выгоревшие на солнце волосы вихрами торчат в разные стороны так, что может показаться, что он только что встал с постели. Но на самом деле этот художественный беспорядок на его голове появился не сам по себе, уж я-то знаю. Это как нюдовый мэйк, который делать нужно чуть ли не дольше обычного.

— Тима? — узнаю в водителе своего однокурсника Тимофея Зотова. В институте он играл роль этакого мажора и баловня судьбы, которому все достаётся в этой жизни играючи. Судя по его тачке и отливающим синевой «рэй-бэнам», он ничуть не изменился.

— Алёхина, блть… — Тима обводит меня слегка ошалевшим взглядом с ног до головы, — это и правда ты!.. Вот это встреча! — задорно хохочет. — Где тебя носило всё это время? — перегибается через сиденье и открывает пассажирскую дверь. — Давай, дуй сюда! Подвезу.

Особо не расшаркиваюсь, залезаю в тёплый и сухой салон автомобиля. Здесь уютно, пахнет жвачкой и немного лимоном. Тим нажимает на кнопки, делая басы тише, и дёргает передачу, так как сзади уже собралась очередь из желающих проехать тачек.

Я, тем временем, откидываю солнцезащитный козырек и пытаюсь оценить «ущерб». Ничё, прорвёмся! Бывало и хуже. Подтираю подтеки туши под глазами и поворачиваюсь к Тимофею.

— Тима, я смотрю, ты застрял в 2012-ом. Как был мальчишкой, так и остался, — он улыбается мне во все тридцать два зуба, демонстрируя неплохие виниры, и в его улыбке так много всего, что я невольно улыбаюсь в ответ.

— Алёхина! Как я рад тебя видеть, ты даже не представляешь! Извини, я не нарочно, — кивает он на мои многострадальные палаццо, и по его тону я понимаю, что ещё как нарочно.

Скептически смотрю в ответ. Он опять лыбится.

— Прости, короче. Салфетки в бардачке, если что, — кидает взгляд в зеркало заднего вида.

Лезу за салфетками, и первым делом нахожу открытую пачку презервативов. Брезгливо отбрасываю. Мало ли кто их трогал и чем!

— Тима, блин! Фу-у… — наконец вижу то, что искала. Промакиваю салфетками пятнышко грязи на брюках, мысленно благодаря высшие силы за то, что лужа всё-таки была относительно чистая.

— Как дела, Алён? — Тима, наконец отсмеявшись, спрашивает вполне нормальным тоном. — Когда мы виделись в последний раз, а? На выпускном? Я кстати искал тебя в соцсетях. Спрашивал у наших, — он проводит ладонью горизонтально в воздухе, — но ничего, глухо. Как будто стёрло тебя. Что произошло?

— Я жила не здесь. Долго. Лет десять, наверное. Вернулась пару месяцев назад. Вроде как насовсем. Устроиться даже толком не успела. Временно тусуюсь у родителей, пока ищу квартиру. Ну, и я ни с кем особо не общалась всё это время. С курса, я имею в виду. Так уж сложилось.

— Знаешь, а эта встреча, как нельзя кстати, — ухмыляется Тим. — Сегодня какое? Двадцать второе же? Погнали, прошвырнёмся, — включает поворотник и перестраивается в левый ряд.

— Что значит — прошвырнёмся? — уточняю осторожно. Я прекрасно знаю, что зотовские авантюры ничем хорошим обычно не заканчиваются.

— То и значит. Устроим тебе триумфальное возвращение. Не общалась ни с кем, говоришь? Это судьба, Алёхина! — опять смеется.

— Что ты имеешь в виду, Тим? — наконец управившись с салфетками, закрываю бардачок и обречённо вздыхаю. Обречённо — потому, что прекрасно помню, какой этот придурок упёртый. — Куда мы едем? У меня дела так-то.

Вместо ответа он берет телефон с приборной панели и пальцем разблокирует экран. Пару раз свайпит и тычет мне свой, такой же понтовый, как тачка и он сам, айфон последней модели.

Беру его в руки и вглядываюсь в постер со странички в соцсети.

— Встреча выпускников? Издеваешься? Я не готова. Нет, ты точно издеваешься, — тут же меняю интонацию на утвердительную. — Я никуда не поеду! — категорично заявляю.

Тима забирает мобильник и так же категорично припечатывает:

— Поедешь. А знаешь почему? Потому что перед тобой не кто иной, как… — драматическая пауза — … Тимофей Зотов. Владелец заводов, газет, пароходов. И по совместительству, успешный риэлтор… Чё ржёшь, Алёхина? — осекается ненадолго, но тут же продолжает. — И я знаю адрес одной замечательной квартирки недалеко отсюда, которая, по случайному совпадению, как раз сдаётся. Четвёртый этаж, новостройка. Шестьдесят квадратов, Алёхина! Полностью меблирована, — перечисляет, постукивая пальцем в такт по обшивке руля. Что скажешь?

— Скажу, что не против посмотреть. Аренда?

— Тридцатка. Единственное условие — без домашних животных. У тебя же нет сорока кошек, Алёхина?

— Очень смешно, Зотов! — фыркаю. Несмотря на то, что я уже давно не Алёхина, не поправляю его. Это обращение отдаётся во мне приятной щемящей ностальгией.

Кручу в голове предложение Зотова, пока тот совершает очередной манёвр на дороге. Почему бы не съездить на эту встречу? Тем более всё так спонтанно сложилось. Знай я заранее, ни за что не пошла бы. Нашла бы кучу отговорок и неотложных дел. Ведь так не хочется идти туда одной. А под руку с Тимой — что может быть лучше? Он, в конце концов, парень видный. Да и весело с ним, не даст утонуть в печали и пессимистических мыслях о собственной неудавшейся жизни.

— А знаешь, Зотов. А поехали!

— Другое дело, Алёхина!

— Ты мне квартиру обещал. Я делаю это только ради неё. Диктуй номер, — достаю свой собственный гаджет из сумочки. Тима называет пять семерок подряд, и я закатываю глаза. Ну конечно же!..

Вообще-то моя фамилия Елисеева. Уже почти десять лет. Это фамилия бывшего мужа, которую я оставила после развода, поленившись менять документы. Это фамилия женщины, прошедшей тяжёлое расставание. Женщины, разочаровавшейся в жизни, которая, по ощущениям, буквально развалилась на куски в её руках, и пытающейся в данный момент собрать её в единое целое.

Не хочу быть ею сегодня. Один вечер. Хочу быть легкомысленной студенткой Алёхиной.

Меня зовут Алёхина Алёна.

В младшей школе меня дразнили. Я была пухленькой. С возрастом вес перераспределился и осел на моих верхних и, особенно, нижних «девяносто».

Мода 2000-х была жестока. Героиновая красота Кейт Мосс, с укором взирающей на меня со стены моей спальни, не давала мне покоя. И я с упорством боролась с тем, что дала мне природа. Сидела на диетах, качала пресс. Прыгала на скакалке в парке до изнеможения. Короче, перепробовала буквально всё.

Пока в один прекрасный день в мир не пришли сестры Кардашьян и не сделали трендовым всё то, от чего я безуспешно пыталась избавиться. А точнее, мои прекрасные формы. И теперь именно я — с превосходством смотрю на потрёпанную годами Кейт, которая все ещё, да-да! — висит на стене в моей бывшей комнате.

Родители так и не сделали там ремонт и не обжили её по-своему, предпочитая отдавать мою спальню для ночёвки внезапно наведывающимся гостям и родственникам.

Смотрю на такого обаятельного и живого Тиму, который не устаёт балагурить и улыбаться, и как будто окунаюсь с головой в счастливое беззаботное прошлое.

Есть такая особенность у человека. Когда он живёт в настоящем, то всё время находит в нём что-то негативное: то, что его не устраивает. Например: я недостаточно стройная, недостаточно успешная, недостаточно счастливая. Продолжить своё по списку. Всё не так! Казалось бы. Но стоит лишь пройти годам, и все эти мелкие неприятности покрываются дымкой, плохое забывается. И сейчас мне кажется, что не было ничего более прекрасного в моей жизни, чем студенческие годы.

Тима болтает, не переставая. Но я даже рада, так как о себе говорить желания нет. Оказывается, он никогда не был женат. У него нет детей. Ну по-крайней мере он об этом не знает. Он любит свою работу. И хотя закончил юрфак вполне успешно — говорю же, ему всё даётся в жизни легко — работать по специальности не пошёл. Открыл своё риелторское агентство и занимается недвижимостью. Мелкие сделки, крупные. Видно, что кайфует от своего дела. Под его началом работает чуть больше десяти человек — негусто. Но у него так горят глаза, когда он говорит об этом, что я понимаю — это его.

Кстати, он мне всегда нравился. Не в том смысле, конечно. Просто я интуитивно чувствовала, что за его показной клоунадой скрывается нечто большее. Знаете, как говорят? Самые весёлые люди на свете — на самом деле самые грустные…

Летняя веранда встречает нас громкой музыкой и перезвоном столовых приборов. Тима лихо паркуется. Галатно открывая мне дверь, предлагает руку. Цепляюсь за него, слегка волнуясь. Всё-таки я не такая смелая, как хочу казаться. Этих людей я не видела долгих десять лет. Некоторых, возможно, не хотела бы видеть больше в принципе. Но что уж теперь. Поздно, Рита, пить боржоми.

Тима уверенно тянет меня за руку, ведя мимо столиков на веранде к двери, над которой поблёскивает растяжка «Юрфак — 2012». Я невольно заряжаюсь его энтузиазмом, как очередная лампочка в новогодней гирлянде, словившая импульс от предыдущей.

Зотов толкает массивную деревянную дверь, не переставая тащить меня за собой. Открывшееся глазу пространство буквально ослепляет светом после полумрака веранды. В этот момент музыка в помещении глохнет, и придверной «фэн-шуй» колокольчик раздаётся громким звоном в наступившей тишине. Люди рефлекторно оборачиваются на дверь. Вокруг десятки лиц, все смотрят на нас.

Но первый взгляд, который я ловлю, первые глаза, в которые смотрю, как заворожённая — это блекло-голубые глаза Алексея Литвинова.