До тебя

Глава 2. Гаудеамус

1 сентября, 15 лет назад

Остановившись в коридоре меж снующих туда-сюда потоков студентов, залезаю в сумку, достаю блокнот с расписанием и сверяюсь.

8−00. Группа Ю-199. Основы латинского языка для юристов. Аудитория 304.

Всё так.

Застегивая сумку на ходу, мчу дальше.

Есть! 304-я. Стараясь выровнять дыхание, прикрываю глаза и с шумом выпускаю воздух. Кидаю взгляд на наручные часы. 7.55. Я не опоздала, я не опоздала… Захожу внутрь.

Это мой первый семинар на первом курсе юридического факультета. Сказать, что я волнуюсь — это ничего не сказать. Это тебе не школа… Новые, абсолютно новые люди. И я никого толком не знаю, так как моя двоюродная сестра Наташка, с которой мы поступали вместе, провалила вступительные, и пошла в другой, менее престижный университет. Я же поступила на бюджет. Чем безусловно горжусь! Как и мои родители, надеюсь…

Прохожу в аудиторию вдоль стоящих в три ряда столов. Никто не обращает на меня внимания. Преподавателя ещё нет на месте. Значит, точно успела.

Панорамные окна открывают вид ровно на одиннадцатиметровый памятник известному физику-ядерщику, который установлен рядом с университетом. Чуть дальше виднеется сосновый лес. Парковая зона.

Вижу свободное место рядом с девчонкой в чёрном и, набравшись смелости, беру курс прямиком на неё.

— Здесь свободно?

Девчонка, смотревшая до этого в окно, поворачивается ко мне. У неё короткая стрижка «боб на ножке», раскосые зелёные глаза и слегка тронутый веснушками вздернутый нос. Не стерва вроде…

— Да, конечно, — отвечает.

Спешно присаживаюсь, достаю тетрадь, учебник, ручку и блокнот для записей. Я предпочитаю конспектировать абсолютно всё. У меня тысячи списков на все случаи жизни.

— Я — Алёна, — решаю представиться первой, — похоже мы будем учиться вместе, — ляпаю невпопад.

— Да, похоже на то, — улыбается она моим словам, но представиться в ответ не успевает, так как в аудиторию наконец заходит преподаватель.

Это молоденькая девушка, по виду ненамного старше нас. Выглядит, как вчерашняя выпускница. Одета в брючный костюм цвета бордо. На ногах нейтральные бежевые лодочки, в руках объёмная сумка-хобо из тех, в которых обычно носят полжизни.

— Добрый день, класс! — говорит звонко. — Моя имя Инна Юрьевна, и я буду вести у вас курс «Основы латинского языка для юристов». Староста — кто? — обводит глазами аудиторию.

Светловолосая девушка на третьей парте поднимает руку.

— Я — староста. Опяткина Юля.

— Журнал посещений где, Юля? Ага, вижу. Заполнен? Прекрасно. Сегодня я сама проведу перекличку, чтобы познакомиться со всеми, а в следующий раз, Юля, ты отмечаешь посещаемость самостоятельно и приносишь мне на подпись. Понятно? — Юля кивает, как заведенная игрушка. Сразу видно, что отличница.

Я в списке, наверняка, первая. Слегка втягиваю шею в плечи, готовясь к первому публичному «обнажению» перед людьми, с которыми мне предстоит учиться следующие пять лет.

— Алёхина Алёна? — ожидаемо называет моё имя Инна Юрьевна.

— Я… я здесь, — сбивчиво отвечаю, подняв руку.

Преподаватель, мазнув по мне взглядом, продолжает.

— Арапов Константин?

— Здесь! — раздаётся чей-то бас чуть поодаль от меня.

Мне неудобно оборачиваться, поэтому сверлю взглядом край парты. Там выскоблена говорящая надпись: «Здесь было зверски убито время»…

— Зотов Тимофей?

— Когито эрго сум, — уверенно произносит парень на задней парте. В голосе слышится нахальство, он так и заявляет о себе: «Смотрите, вот он я!».

— Неплохо, Тимофей, — не теряется Инна Юрьевна. — Думаю, ты будешь первым, с кого я спрошу домашнее задание на следующей паре, — в аудитории раздаются смешки, адресованные невезучему Тимофею. — Правильность произношения следует потренировать, конечно. Для тех, кто не понял, что имел в виду Тимофей, поясняю. Он цитирует Рене Декарта, в частности, его философское утверждение, которое переводится, как: «Я мыслю, следовательно, я существую». Продолжим перекличку. Литвинов Алексей?

Никто не откликается, преподаватель повторяет чуть громче.

— Литвинов здесь? — ставит «эн-ку» в журнале, недовольно качая головой. — Первый семинар, а уже пропускаем…

— Лукичева Ира здесь? — продолжает учитель.

— Здесь! — поднимает руку моя соседка. — Но я не Лукичева, а ЛукичЁва, с буквой «Ё», — акцентирует голосом. — И правильно будет не Ира, а Ирина. Потому что полное имя от Иры — это Ираида, а я Ирина. Не Ира, не Ирка, а Ирина! — в аудитории смолкают все звуки, перешёптывания на задних партах глохнут.

— Э-м-м, ну хорошо, я попробую запомнить, — преподаватель слегка теряется, опешив от количества полученной информации, а я тихо хрюкаю в левое плечо. Вот это презентация. Эта Ира, ой, Ирина, простите, знает, как запомниться и произвести впечатление.

Перекличка наконец заканчивается. Я никого толком не запоминаю, кроме самых выдающихся персонажей, естественно. Преподаватель просит нас открыть учебники.

— Наше первое с вами занятие я хочу провести в развлекательном формате, — объявляет она. — Все вы наверняка в школе учили иностранный язык — английский, я предполагаю. Поднимите, пожалуйста, руки у кого был английский в школе. О, я так и думала. Практически все, кроме… один, два… двух человек. Это отлично! Знание букв английского алфавита поможет нам в изучении латыни. Латынь у Вас будет с юридическим уклоном, сразу предупреждаю. Есть, например, ещё латынь для медиков.

— Так что там с развлечениями? — выкрикивает кто-то. Видимо, это нахал Зотов, кажется так его фамилия.

— Куда Вы так спешите, Зотов? — Инна Юрьевна выгибает чётко очерченную бровь. — Всё успеется, у нас впереди ещё сорок минут семинара. Итак, — обращается она ко всем, — открываем страницу 143, это в самом конце вашего учебного пособия, верно. Гаудеамус! Гимн студентов на латинском языке. Кто-нибудь слышал это название прежде? — обводит глазами аудиторию. — Повторяем за мной: «Гаудеамус игитур ювенес дум сумус!». Зотов, поделитесь с нами, что там такого интересного в районе груди Вашей замечательной соседки? Ксюша, если я не ошибаюсь? — девушка рядом с Зотовым краснеет и запахивает поплотнее свою действительно слишком откровенную блузку. — Переведите, пожалуйста.

Зотов мнётся, но на удивление уверенно выдает:

— Итак, будем веселиться, пока мы молоды…

— Неплохо, Зотов, — хвалит его учитель.

Следующие двадцать минут мы посвящаем разбору текста этого самого гимна. В принципе, ничего сложного в этом Гаудеамусе. Инна Юрьевна даёт нам домашнее задание выучить наизусть первый и четвёртый куплеты к следующему уроку, так как гимн обычно исполняется в сокращённом варианте. После чего достаёт из первого ящика своего стола портативный магнитофон на батарейках и просит минуту тишины.

— А сейчас мы прослушаем Гаудеамус в классическом хоровом исполнении! Это поможет вам лучше схватить особенности произношения некоторых слов.

Тишину аудиторию разрезают звуки барабанных тарелок и пронзительный визг скрипки. В этот момент дверь аудитории распахивается. Из-за сквозняка, тянущегося с окна, создаётся впечатление, что открыли её «с ноги». Плюс, этот момент совпадает со вступительными нотами гимна, что делает его прямо-таки эпичным. Что там Зотов или Лукичёва? Забудьте! Вот это было по-настоящему эффектно.

На пороге стоит высокий худощавый парень. Слегка отросшая, некогда короткая стрижка. Волосы скорее русые, чем тёмные. Квадратный подбородок, полные губы. Одет неприметно, я бы даже сказала, абсолютно как все. Джинсы, рубашка и так нелюбимые мною в этом тандеме кожаные туфли. Кто же носит туфли с джинсами, блин? Правильно. Только лохи! Но самое примечательное в парне не это, а его глаза. Они бледно-голубые, как выцветшие под палящим полуденным солнцем незабудки. И при этом — как будто прозрачные. Абсолютно завораживающее зрелище… Мысленно одёргиваю себя. Что это за минутка поэзии?

Инна Юрьевна, отключает «воспроизведение» и вполне резонно интересуется:

— А вы ещё кто такой, молодой человек?

— Добрый день. То есть утро… доброе утро! Э-э… это Ю-199? Я здесь учусь. В смысле, я студент. Литвинов — моя фамилия. Извините за опоздание, я могу войти? — говорит он тоном провинившегося школьника.

— Уважаемый… — Инна Юрьевна сверяется с журналом, — … Алексей, потрудитесь объяснить причину Вашего опоздания. Это не сеанс в кино, а семинар. Ворвавшись посреди урока таким образом, Вы попросту саботируете учебный процесс.

Парень мучительно краснеет, и я заодно с ним, кажется. Есть у меня такая особенность: я тонко чувствую настроение окружающих людей, особенно, если это сильные и спонтанные эмоции. Гнев, злость, смущение почувствовать легче всего. А этот Алексей явно смущен. Преподаватель же, напротив, злится, вот-вот запыхтит, как кипящий чайник.

Алексей открывает было рот, чтобы ответить, но не успевает. Седовласый мужчина в синем костюме, оттесняя его плечом, заходит внутрь. Инна Юрьевна меняется в лице, брови взлетают куда-то в район линии роста волос.

— Герман Анатольевич? — торопливо поднимается с места. — Чем обязана?

Только глухой и слепой не знает бессменного ректора нашего университета — Волгина Германа Анатольевича, доктора каких-то там наук и просто уважаемого всем городом человека. Уважаемого хотя бы за то, что после развала Союза поднял с колен местный политехнический институт и сделал его одним из самых престижных ВУЗов страны. Архитектура главного здания спроектирована по образу и подобию МГУ. Университет гордо возвышается над близлежащим сосновым лесом всеми своими четырнадцатью этажами. Один взгляд на него заставляет трепетать моё сердечко. А человек, который управляет всем этим достоянием, стоит сейчас перед нами, вот так — запросто!

— Простите, как Вас по имени-отчеству? — обращается ректор к офигевшей учительнице. Она по-моему от шока не только латынь забыла, но и русский.

— Качар Инна Юрьевна, преподаватель кафедры языкознания и переводоведения… — наконец отмирает учитель.

— Будем знакомы, — приветливо улыбается Волгин. — Дело в том, Инна Юрьевна, что в опоздании этого молодого человека виноват непосредственно я, поэтому вынужден вмешаться и пояснить некоторые обстоятельства. Молодой человек… Алексей оказал моей семье и лично мне неоценимую услугу. Моя мама, она уже в преклонном возрасте, — печально вздыхает. — Сегодня утром, как обычно, она прогуливалась в парке, и внезапно просто… забыла, куда она идёт и зачем. Прогрессирующий альцгеймер, понимаете… Алексей в этот момент оказался рядом, и не прошёл мимо, — похлопывает смущённого Литвинова по плечу. — Он позвонил по номеру телефона на бирке маминого браслета и успешно вернул её домой. Я, конечно, не мог отпустить его просто так. Редко встретишь таких неравнодушных людей, тем более — молодых. Поэтому прошу понять, простить и пустить парня на урок.

Инна Юрьевна понимающе кивает.

— Да, конечно, Герман Анатольевич. Проходите, Алексей, занимайте любое свободное место.

Парень проходит вдоль третьего и второго рядов парт, при этом мне кажется… кажется же? Что смотрит он ровно на меня. Садится прямо позади.

И всю оставшуюся пару меня не покидает чувство, что мою шею трогают, будто лёгким пёрышком, а завитки собранных на затылке волос шевелятся под дуновением чужого дыхания.