До тебя

Глава 24. Дача

Май этого же года

Прокуратура ожидаемо выигрывает дело.

Суд удовлетворяет исковые требования в полном объёме.

На суде представитель истца — заместитель Литвинова, судя по всему, оперирует такими фактами, что Захар рядом со мной только и успевает утирать пот со лба.

Когда суд удаляется на совещание, тихо шепчет:

— Откуда блть им это известно вообще?…

Не отвечаю, лишь пожимаю плечами в немом вопросе. А что я скажу?

Прокурор заявился ко мне домой и, усыпив бдительность горячими поцелуями, похитил папку с документами?

Как конфетку у ребёнка.

Дура.

Я не стала писать тогда Литвинову. Не стала требовать вернуть украденное. Смысл?

Это только между нами. Другим я ничего доказать не смогу.

Эти факты прокуратура теоретически могла отыскать сама, я лишь облегчила противнику задачу, систематизировав всё и упаковав, как своеобразный подарок.

На блюдечке преподнесла…

Проплакала тогда от бессилия час. На этом всё. Дело сделано.

Больше ни слезинки моей Литвинов не добьётся.

Дура…

Суд оглашает резолютивную часть решения. Я стою с прямой спиной, лишь дрожащие пальцы рук выдают моё волнение.

Выйдя в коридор, Гордеев сверяется с календарём в телефоне.

— До конца недели изготовят в полном объёме. Ничего, обжалуем.

Вяло киваю. Живём дальше.

Чувство вины пожирает меня бессонными ночами. Вкупе с адским неудовлетворенным желанием.

Покупаю снотворное в близлежащей аптеке. Тащусь домой, полностью разбитая.

Литвинов ждёт меня у подъезда. Это уже превращается в дурную традицию.

Не обращая на него внимания и не здороваясь, открываю дверь магнитным ключом. Блокирует мне проход левой рукой.

Смотрит молча. Почти физически ощущаю тяжесть его взгляда.

Я же смотрю себе под ноги, отрицательно качая головой.

Его рука падает и безвольно повисает.

Беспрепятственно прохожу мимо.

Через пару месяцев мучений и непрекращающегося самобичевания мне наконец удаётся победить свои упадочные настроения.

Я налаживаю питание, ем только здоровую пищу. Исключаю алкоголь. Живу по режиму и стараюсь спать не меньше семи часов в сутки.

Усилия дают результат. Я — почти что человек. Почти…

Родители приглашают нас с Максом провести выходные в загородном доме. Мама ласково называет это место «дача».

В программе шашлык и прогулки на свежем воздухе. Соглашаюсь. Забираю Макса из школы в пятницу, предварительно взяв отгул на полдня.

Заезжаем в магазин по дороге. Покупаю коробку королевских креветок. Хочу приготовить их на гриле.

Жизнь продолжается. Я хожу на работу. Занимаюсь ребёнком. Делаю обычные, повседневные вещи.

Только в душе моей зияет чёрная дыра. И каждую ночь снится холодная прозрачная вода. Я тону в ней, захлёбываясь. Её горький вкус наполняет мои лёгкие.

Макс смотрит на меня, задрав голову. Его чистые и по-детски невинные глаза помогают мне верить, что не всё ещё в этой жизни потеряно.

Подумаешь, неудача в работе. И предательство.

В субботу, с утра пораньше едем за город.

Родители встречают нас у ворот. Обнимаю маму чуть дольше, чем положено, задерживаясь в её ласковых объятиях. Папа с Максом идут разогревать мангал. Я помогаю на кухне. Хорошо и спокойно. Стараюсь не думать о навалившихся на меня проблемах и полностью от них абстрагироваться.

Мама что-то тихонько напевает себе под нос, хлопоча у плиты. Тщательно мою зелень и овощи. Мойка расположена прямо у окна, поэтому я вижу, как Макс, старательно пыхча, приносит дедушке то уголь, то мелкие деревяшки для розжига.

Идиллия.

Слышу шум подъезжающего авто. Отец, вытерев руки о полотенце, висящее на ротанговом кресле, достаёт из кармана брелок и открывает ворота.

— Мы кого-то ждём, мам?

— А? Да. К папе кто-то должен заехать. С работы, кажется.

Во двор заезжает уже так хорошо знакомый мне чёрный БМВ.

Из него выходит человек, о котором я пытаюсь не думать вообще последние несколько месяцев.

Литвинов. В кроссовках и спортивном костюме, состоящем из штанов на резинке и однотонной футболки. Открывает заднюю дверь. И помогает выбраться оттуда той самой девочке с голубыми глазами, которую я встретила в лифте. Дочь…

После, как ни в чём не бывало, здоровается за руку с моим отцом. Макс с важным видом вкладывает свою ладошку в большую ладонь Литвинова. Тот улыбается, пожимая руку. Присаживается на корточки, чтобы быть с моим сыном на одном уровне. Говорит что-то. Знакомится?

Я в шоке. Этот человек наглым образом пробрался практически во все сферы моей жизни! Такое чувство, что мне нигде от него не спрятаться.

— Алёнушка, мясо отцу отнеси. В холодильнике, на второй полке.

Нехотя плетусь на лужайку, стараясь держать лицо изо всех сил.

На манеже — всё те же.

— Мама! — Макс бежит ко мне. — Смотри, какой у Иванки пистолет! Большо-ой! — в руках у него неоново-оранжевый «нёрф» с мягкими пулями.

— Вау! — удивляюсь.

— Это Иванка, — указывает Макс на стоящую чуть поодаль девочку в кружевном хлопковом платье. В цвет её глаз — голубое.

— Здравствуй, Иванка, — здороваюсь приветливо.

— Здравствуй-те, — произносит она, предварительно попросив одобрения у отца глазами. Можно ли мне говорить с этой незнакомой тётей?

Можно, лапочка, можно. Тётя хорошая.

— Меня зовут Алёна, — представляюсь. — Здравствуй, Лёша! — с милой улыбкой поворачиваюсь к Литвинову. Игнорировать его дальше становится решительно невозможно. Здесь отец.

— Привет, Алёна, — тихо.

Отдаю отцу мясо. Останавливаюсь рядом с Максом. Пытаюсь оттереть его чумазую мордочку. Испачкался где-то.

— Ма-аам, — канючит. Ещё бы, тут Иванка, а я с ним, как с маленьким. Подрываю авторитет.

— Мам, а можно Иванка останется? Мам? Мы поиграем. Ма-ам?

— У Иванки и её папы могут быть другие планы, — говорю мягко. Макс ожидаемо расстраивается.

— Алексей, а правда что. Оставайтесь? Тут на всех хватит, — радушно предлагает мой папа. Предатель!

Лёша смотрит на дочь. Тоже перевожу на неё взгляд. В глазах-озёрах — тоска. Кивает отцу. Хочет остаться.

— Только если ненадолго, — мрачно изрекает Литвинов.

— Ура-ааа! — радуется мой непосредственный ребёнок.

Да уж.

Ура…

Чуть позже приезжает Серёжа. Брат не один, с ним его девушка — Лиза, кажется. «Сто тридцать пятая» по счёту, на моей памяти. Серёжа легко входит в отношения, и так же легко их заканчивает. В начале, когда идёт процесс узнавания друг друга, и всё свежо и ново, Серёжа влюблен. Он горит. После ему становится просто неинтересно. Родители уже привыкли к тому, что на каждом семейном сборище Серёжа, как правило, с новой парой. И не особо заморачиваются, чтобы запоминать какие-либо детали. Последняя «любовь» моего братишки идёт на рекорд. Сегодня мы видим её уже во второй раз! Мама выразительно мигает папе, скрещивая пальцы за спиной.

Серёжа привозит с собой воздушного змея.

— Хэй, мужик! — здоровается с Максом и вручает подарок.

Макс просто фонтанирует радостью. Подпрыгивает на месте. Ему нужно прямо сейчас запустить змея в небо!

— Сначала обед, — говорю строго.

Шашлык уже почти готов. Мама застилает льняной скатертью стол в деревянной беседке. Литвинов и Серёжа, расположившись в плетеных креслах из бежевого ротанга, потягивают пиво. Они сразу нашли общий язык. Макс и Иванка носятся друг за другом кругами по лужайке. Судя по всему, дочка Литвинова предпочитает игре в куклы — пистолетики и машинки. Это резко контрастирует с теми нарядами, в которые наряжает её мать.

Садимся за стол. Папа во главе. Со мной рядом сидит девушка брата. С другой стороны — Макс. Литвинов напротив. Механически пережёвываю пищу. Серёжа периодически подливает мне вино. Пригубляю чисто формально. Хочу быть в трезвом уме. Рядом с Литвиновым я должна себя полностью контролировать.

Разрезаю Максу на маленькие кусочки шашлык, чтобы удобнее было жевать. Ловлю взгляд Иванки. Предлагаю ей сделать то же самое. Смотрит на отца вопросительно. Литвинов кивает, разрешая.

Разговор за столом идёт неспешно. В центре внимания — Литвинов и девушка Серёжи, так как они меньше всех нам знакомы.

Лиза рассказывает свою историю. После окончания школы она поступила в институт на прикладную — то ли информатику, то ли математику. Рассматриваю её со всё возрастающим интересом. Всё, что связано с цифрами — для меня абсолютно непроходимая чаща. Люди, которые умеют считать без калькулятора и производить в уме сложные математические операции, в моих глазах — почти что гении. Университет Лиза не закончила, ей стало скучно учиться. Пара несданных вовремя экзаменов — и она берёт академ, а впоследствии и вовсе отчисляется из учебного заведения. Сейчас она занимается «ногтями» — цитата.

Скучающе рассматриваю свои короткие нюдовые ногти, покрытые обычным лаком. У Лизы, в противовес мне, длинные ногти салатового цвета.

— Цвет сезона, — поясняет Лиза, заметив мой случайный интерес.

— Алексей, а что там с тем делом по Стройинвесту? — неожиданно спрашивает отец.

Вздрагиваю. ООО «Стройинвест» — это именно тот крупный клиент, дело которого в суде я позорно проиграла. Сейчас им полностью занимается Захар. Начальник юротдела вынужденно разгребает косяки, допущенные его подчинённой… Мрачнею. Так происходит каждый раз, когда я думаю об этой ситуации.

— Всё нормально, — отвечает Литвинов односложно. Вскидываю глаза. У кого нормально? У меня — нет. Отец не в курсе, что я тоже имею отношение к этому делу. Стараюсь не посвящать его в детали своей работы. Меньше знает — крепче спит.

— Значит, детскому дому быть?

— Это не детский дом. Это реабилитационный центр для трудных подростков с постоянным проживанием.

Моя рука, с вилкой и наколотым на неё мясом, застывает в воздухе. Реабилитационный центр? В первый раз слышу. Насколько я знаю, Стройинвест планировали построить на месте того объекта торговый центр…

Так вот для чего всё это было?…

Остаток обеда я кручу в голове эту мысль. Вспоминаю свою обиду на Литвинова. Уязвлённое самолюбие. Как я страдала и мучилась все эти месяцы. Тут же думаю о детях, которым можно помочь, если построить этот центр. Разве это можно сравнивать?…

Поступок Литвинова сейчас представляется мне в несколько ином свете. Теперь, когда я знаю, что его цель своего рода «благородная», мне сложнее его ненавидеть…