До тебя

Глава 17. Вспомнить все

Наши дни

Летняя веранда встречает нас громкой музыкой и перезвоном столовых приборов. Тима лихо паркуется. Галатно открывая мне дверь, предлагает руку. Цепляюсь за него, слегка волнуясь. Всё-таки я не такая смелая, как хочу казаться. Этих людей я не видела долгих десять лет. Некоторых, возможно, не хотела бы видеть больше в принципе. Но что уж теперь. Поздно, Рита, пить боржоми.

Тима уверенно тянет меня за руку, ведя мимо столиков на веранде к двери, над которой поблёскивает растяжка «Юрфак — 2012». Я невольно заряжаюсь его энтузиазмом, как очередная лампочка в новогодней гирлянде, словившая импульс от предыдущей.

Зотов толкает массивную деревянную дверь, не переставая тащить меня за собой. Открывшееся глазу пространство буквально ослепляет светом после полумрака веранды. В этот момент музыка в помещении глохнет, и придверной «фэн-шуй» колокольчик раздаётся громким звоном в наступившей тишине. Люди рефлекторно оборачиваются на дверь. Вокруг десятки лиц, все смотрят на нас.

Но первый взгляд, который я ловлю, первые глаза, в которые смотрю, как заворожённая — это блекло-голубые глаза Алексея Литвинова.

Это длится всего лишь несколько секунд, но мне кажется, что — вечность.

Десять лет прошло с тех пор, когда я в последний раз смотрела в эти глаза, а чудится — будто вчера.

Вот он уходит от меня с нашего выпускного по тускло освещенной улице. И вот он — вновь передо мной, гипнотизирует голубизной своего взгляда, притягивая к себе, будто за ниточку.

Мысленно встряхиваю себя. Так. Стоп, Алёхина. Ты давно уже не та юная девчонка.

Музыка, как и шум разговоров в зале, возобновляется. Все забывают о нас и больше не обращают внимания.

Зотов тащит меня вглубь толпы. Он так и не отпустил мою руку. Плетусь за ним, особо не сопротивляясь. Тима по-крайней мере знает, куда идёт. У него есть цель.

И эта цель — бар с алкогольными напитками, конечно.

Здесь очень оживлённо. Целая очередь собралась из желающих «накатить». Зотов освобождает мне место на одном из стульев, небрежно смахивая оставленную кем-то здесь сумочку на барную стойку.

— Что? С места встала — место потеряла! — в ответ на выражение недоумения на моём лице.

Да ну и пофиг.

Мне нужно выпить.

Снимаю свой пиджак и остаюсь в одном топе на тонких бретелях. Бюстгальтера этот топ не предусматривает. Не зная, куда деть ставшую ненужной вещь, аккуратно складываю и кладу на колени. Зотов облокачивается на барную стойку и белозубо улыбается мне.

— Ну что, Алёхина? Готова тряхнуть стариной?

— Смотри, чтоб перхотью тебя не засыпало… — для порядка ворчу.

К нам подходит уже слегка поддатый Костик. Что-то никогда в этой жизни не меняется. И, слава богу, наверное?

Лезет обниматься.

— Алёхина! Кого я вижу!

— Здравствуй, Костя! — прерываю затянувшиеся объятия. — Как дела?

Костик отвечает общими фразами.

Тем временем Зотов ставит передо мной ряд шотов на деревянной подставке. В выемке доски красивым узором выложены дольки лимона, чередующиеся с лаймом.

— Прошу! — довольный как слон, указывает на рюмки.

Решаю не тянуть кота за хвост и пройти этот квест быстро и безболезненно.

Выпиваем.

Вижу Юлю Опяткину. Она немного располнела, но в целом выглядит неплохо. Замужем, четверо детей. Я смотрю на неё в лёгком шоке. Как — четверо? Когда успела? Юля только смеётся.

Постепенно расслабляюсь. Кладу локоть на барную стойку и обвожу помещение глазами.

Как в дурацком кино, первым делом вижу Литвинова. Да чтоб тебя! Разговаривает с какой-то дамочкой в коротком красном платье. Не Ксюша. Её я сегодня еще не видела. Может дома осталась с их с Литвиновым ребёнком…

Юлька замечает направление моего взгляда и сообщает доверительным шёпотом.

— Он женат.

Ну спасибо, Юль!

— И ребёнок есть. Дочка вроде.

— Очень за него рада, — расплываюсь в слащавой улыбке.

Мой телефон звонит. Это Макс. Он под присмотром бабушки сегодня, поэтому я за него не волнуюсь. Наверное, хочет просто пожелать спокойной ночи. Решаю выйти на террасу, где меньше народу, и поговорить с ним. Заодно и маме сообщу, что задерживаюсь сегодня.

Прошу Юльку присмотреть пару минут за моими вещами и торопливо протискиваюсь к выходу.

— Да, родной? — успеваю ответить до сброса вызова.

— Мам, ты скоро? Я уже спать собираюсь.

— Я приду немного попозже, — ориентируюсь по часам. — Через час, максимум два. Ты ложись, не жди меня. Как прошёл твой день?

— Мы с бабушкой ходили в парк. Я катался на таком аттракционе, ты не представляешь, мам!..

— На каком? — улыбаюсь в трубку.

— Он такой огромный! Выше тебя, наверное, в сто раз! — преувеличивает, конечно. Детям почти все вещи кажутся огромными. — На молоток похож. И он переворачивался в воздухе, и вертелся туда и сюда. У меня аж в животе закрутило!

— Ого! — разделяю восторг сына.

— Всё, меня бабушка зовёт, — слышу родной мамин голос на заднем фоне.

— Спокойной ночи, родной. Люблю тебя, — отключаюсь.

По инерции всё ещё улыбаясь, поднимаю глаза. И застываю под пристальным взглядом И. о. прокурора области Алексея Литвинова. Он курит в затемнённом углу террасы. И лишь огонёк сигареты, периодически зажигающийся красно-оранжевым, выдаёт его присутствие.

От неожиданности делаю шаг назад. Но потом одумываюсь и, расправляя плечи, вздёргиваю подбородок. В конце концов, мы взрослые люди.

— Здравствуй, Лёша, — прерываю молчание.

— Здравствуй, — ответ с задержкой. По имени не называет. Забыл что ли? — Хорошо выглядишь, — неожиданный комплимент.

— Спасибо, ты тоже.

Литвинов действительно выглядит отлично. С годами он заматерел. Передо мной теперь не мальчик, а настоящий мужчина. Что-то неуловимо изменилось во взгляде. Литвинов всегда умел посмотреть так, что собеседник замолкал на полуслове. Но от этого Лёши с этим взглядом хочется просто сбежать.

Одет в джинсы, явно брендовые. И тонкую кашемировую водолазку с невысоким горлом. Ну, что сказать. Годы явно пошли ему на пользу. По-крайней мере стильно одеваться он научился. Жена может? Отбрасываю ненужные мысли, и, не желая больше продолжать этот пустой и глупый разговор, собираюсь так же вежливо попрощаться и вернуться в зал.

— Рада была… — на террасу врывается Зотов, принося с собой громкие разговоры и взрывы хохота.

— О! Лёха! А я тебя потерял! — мы с Литвиновым оборачиваемся одновременно, так как это обращение в принципе применимо к нам обоим.

— Литва, здорово! Как дела, мужик? — с размахом пожимает Литвинову руку. Прикуривает сигарету и приобнимает меня за талию. Ёжусь под внимательным взглядом Литвинова. Ни намёка на веселье в нём, только лютый холод. Полная противоположность общительному и дружелюбному Тиме.

На террасе прохладно, все-таки вечер. Ощущаю, как затвердели от холода соски, обнимаю себя руками. Зотов, заметив, что я замёрзла, снимает с себя пиджак и укрывает меня им.

— Спасибо, Тима, — благодарю.

Натыкаюсь на равнодушный взгляд Литвинова.

Тима продолжает травить байки, вспоминая нашу общую студенческую жизнь.

— А помните, как зачёт сдавали по финансовому праву?

— А у нас что, было финансовое право? — абсолютно серьёзно спрашивает Костик.

Все ржут.

— Костян, я до сих пор не понимаю как ты диплом получил в итоге! Было финансовое. На третьем курсе, кажись. Мужичок такой вёл, в очках, лысенький. Как его звали, хоть убейте, не помню!

— Николай Васильевич, — изрекает Литвинов мрачно. — Как Гоголя.

— Ууууу, Гоголь!

— Так вот, — продолжает Тима. — Кто-то из наших заметил, что он подбухнуть любит. И мы ему подогнали ящик… портвейна, что ли?

— Мадеры, — Литвинов помнит всё.

— Точно! Мегеры этой! — Тима продолжает. — Ну и он всем до одного тогда ведь зачёт автоматом поставил!

— Да-а, было такое…

Некоторое время еще стоим на террасе, предаваясь воспоминаниям.

Уезжаю домой через несколько часов, странным образом воодушевленная.

Ночью мне снится Литвинов.