До тебя

Эпилог

Три года спустя

— Твою же ма-ать! Где. Эта. Чёртова. Туфля-я⁉ — практически кричу в голос.

Кидаю в стену бежевую лодочку — подружку той, которая потерялась.

— Что случилось? — Литвинов заглядывает в гардеробную. На руках у него наша двухгодовалая дочь Маша.

Встаю, сжимая пальцы в кулак. Из ноздрей разве что пар не идёт. На контрасте с этим мой тон — приторно-ласковый, как сахарная патока.

— Что случилось? — моя улыбка сейчас скорее напоминает оскал. — А случилось то, что я не могу ничего найти в этом доме! — в конце не выдерживаю, голос срывается в нервный визг.

— Может быть Барни опять? — имеет в виду нашего пса, развесёлого и ещё совсем юного джек-рассел-терьера.

— Я когда-нибудь убью эту чёртову собаку. Ма-а-акс! — мой голос разносится эхом на весь второй этаж.

— Он гуляет с Барни, — Литвинов поправляет задравшуюся на Маше футболку, как бы ненароком щекоча её пальцем. Она заливисто смеётся. — Слушай. Может быть просто наденешь другие туфли? — предлагает этот гений.

— Какие — другие? — мой голос звенит. — Это те, которые Барни сгрыз на прошлой неделе? Или может быть те, в которые кое-кто напрудил лужу месяц назад? — укоризненно смотрю на дочь. Она улыбается, демонстрируя мне рот, полный зубов. Хулиганка.

— Это всего лишь встреча выпускников, детка.

Подхожу к мужу, заглядываю в голубые глаза своей Машеньки, один в один цветом, как у её отца. Вздыхаю, обнимая их обоих. Надену белые кеды, чёрт с ними — с туфлями.

Лёша кладёт свободную руку мне на плечи, что-то успокаивающе бормоча в макушку.

— Расслабься. Может быть тебе помочь, м-м? — отстраняется и заглядывает в моё лицо, поигрывая бровями.

— Уже помог! — указываю на свой порядком округлившийся животик. Я сейчас на шестом месяце беременности нашим сыном.

Звонок в дверь. Бабушка пришла. Она посидит с Машей, пока мы с Литвиновым будем «тусить». Макс учит её новым словам. В лексиконе моей мамы уже есть «кринж» и «вайбово». Правда, она их всё время путает, чем крайне веселит своего внука.

— Где моя булочка? — бабушка просто обожает Машу. Она пропустила то время, когда Макс был маленьким, так как мы жили тогда далеко — в Питере.

Маша тянет к ней свои пухленькие ручки. Литвинов опускает её на пол.

— Давай сама. Иди, иди, — подталкивает слегка.

Наша с ним дочь обожает ездить на руках. Макс называет её «королевой».

Маша шлёпает босыми ножками по направлению к бабушке. Та тут же подхватывает её на руки.

— Опять босая! — укоризненно смотрит на горе-родителей этого ребёнка.

— Мам… — вздыхаю устало. — Пусть закаляется. Скоро в детский сад. Как начнёт болеть. А у нас грудничок, ну. Сама понимаешь же.

— Эти ваши «прогрессивные» методы я отказываюсь понимать. Удумали тут… — Машенька цепляет крестик, висящий на маминой шее, и та отвлекается, не заканчивая фразу.

— Марина Васильевна, ну, мы пошли?… — Литвинов, придерживая меня за талию, незаметно подталкивает нас к выходу.

— Идите, конечно. А Макс где?

— Он Барни выгуливает. Вы не волнуйтесь. Ключи у него есть. Сам откроет.

Мама с Машей на руках направляется куда-то вглубь дома, не прощаясь. Это чтобы дочка не видела, как мы уходим. Она до сих пор расстраивается. Помнится, однажды, вцепилась в проём двери, истошно вопя. Выглядело это жутковато, ну а крик стоял такой, будто убивают. Бабушке пришлось отдирать Машу от косяка буквально силком. Поэтому мы стараемся всегда уходить незаметно, по-тихому. Как шпионы.

Выруливаем из нашего ЖК. Лёша размеренно ведёт машину. Я переключаю радио с одной волны на другую, параллельно внося завершающие штрихи в свой мэйкап.

— Стой!

Литвинов ошарашенно на меня смотрит.

— Там Макс. Останови где-нибудь здесь, — кручу головой, пытаясь разглядеть удаляющуюся от нас фигурку сына.

Лёша притормаживает у обочины. Выхожу из машины, муж — за мной.

— Не беги так. Сейчас наберу его, — достаёт мобильный.

Дозвонившись, просит Макса ждать на месте. Тот оглядывается в поисках нас и, заметив, застывает. Расправляет плечи, как будто хочет прикрыть собой кого-то. Он не один?

Подойдя ближе, замираем с Литвиновым, ошеломленные. Рядом с Максом стоит… Иванка. Растрёпанные волосы упрятаны под розовую кепку с эмблемой корейской поп-группы. Молчу, предоставляя мужу право самому разобраться в этой странной ситуации. Это его дочь, в конце концов.

— Что ты здесь делаешь? — голос Литвинова строг и холоден.

Он на допросе что ли? Иванка молчит, потупив взгляд. Наклоняюсь к ней, присесть на корточки не позволяет живот.

— Милая, мама знает, что ты здесь?

Мотает головой, по-прежнему не произнося ни слова. Озабоченно смотрю на Лёшу. Мол, звони. Понимает меня с полуслова. Отходит в сторону, на ходу набирая номер.

— Мам! Мы ничего такого не делали, — Макс бросается защищать свою подружку. — Мам… — сбивчиво шепчет, оглядываясь на Литвинова, слышит ли. — Пусть она у нас останется сегодня. Мам… очень надо, — умоляюще сводит брови.

Ничего не понимаю. Но по взгляду сына мне ясно: ему нужна моя помощь прямо сейчас. После минутных колебаний решаюсь.

— Так. Завтра утром поговорим. Поняли меня? Расскажете мне всё, без утайки. Договорились?

Кивают, как два заведенных китайских болванчика.

Вздохнув, иду «окучивать» Лёшу. Он говорит с Олесей. Начало разговора я не слышала, но по обрывкам фраз понимаю, что она не в курсе, где её дочь. Делаю Литвинову знак пальцами.

— Подожди минуту, — говорит в трубку. Отключая звук динамика, смотрит на меня раздражённо.

— Лёша. Лёшенька. Давай потом, а? Мы уже опаздываем. Пусть Ваня у нас заночует. Завтра поговорим спокойно, всё выясним. Ну куда мы её сейчас такую отпустим? Ну? — складываю руки у груди в молитвенном жесте. — Ну, поверь мне, так надо сейчас.

Принимает решение мгновенно.

— Да? — рявкает в трубку. — Иванка у нас. Нет, — выслушивает, по всей видимости, эмоциональный ответ бывшей жены. — Так получилось. Завтра её привезу. Сейчас занят. Всё. До связи.

Довозим детей до дома вместе со скачущим, как энерджайзер, Барни.

И-и дубль два. Мы едем на встречу выпускников. Синхронно молчим, переваривая случившееся.

— Что скажешь, если Ваня переедет к нам? — спрашивает муж.

Удивлённо смотрю на него.

— Я понимаю. Это всё так невовремя, — трёт висок. — Олеся нашла себе кого-то. И Ваня сейчас практически без присмотра. Сегодня она ушла из дома, а мать даже не заметила.

— Иванка — мне как дочь. Ты мог бы и не спрашивать. Я думаю, переделаем под неё комнату для гостей. Правда, это займёт время. Нужно связаться с дизайнером, спросить у Вани, чего ей хочется…

— Спасибо, родная, — берёт меня за руку и сжимает. — Завтра же поговорю с Олесей.

— Ну что, готова? — спрашивает меня муж.

Это наш первый совместный выход на встречу с людьми, с которыми мы когда-то проучились бок о бок целых пять лет. Думаю, никто из них и не знает, что я и Литвинов — женаты. Разве что Тима в курсе. Мы периодически общаемся в соцсетях, так как подписаны на аккаунты друг друга. Плюс, как оказалось, именно Тима помог нам с покупкой нашего дома в своё время.

Понятия не имею, зачем мы вообще пришли сюда сегодня. Наверное, чтобы вспомнить наши юные годы и тех людей, которые нас тогда окружали? А может быть, погрузиться в ту неповторимую атмосферу студенчества, когда ты молод и живёшь, словно в первый раз? Первый секс, первая любовь, первые отношения. Первые взрослые решения и поступки.

Не знаю. Но тем не менее — мы здесь.

Вместо ответа целую его, перегнувшись через консоль. Гладит мою щёку, отвечая на поцелуй. Спускается ниже: шея, грудь. Кладёт ладонь на живот. Поглаживая, замирает. Малыш толкается.

В зале, полном людей, играет «Летний дождь» группы Бумбокс. Встреча организована в формате «бара». Кто-то расположился у стойки с бокалом. Другие сидят за столиками, группами по несколько человек. Третьи — танцуют. В целом царит суета.

Зотов замечает нас издалека. Поднимается, возвышаясь над окружающими его людьми. Зазывно машет рукой. Следуем к нему, продираясь сквозь толпу. Литвинов идёт первым, словно загораживая меня собой от чужих прикосновений.

Поздоровавшись с Тимой, оглядываю остальных присутствующих за столом людей. Тут неизменный Костик с какой-то женщиной неопределённого возраста. На ней платье-рубашка в мелкий горох, по цвету точь-в-точь, как красная помада на её полных губах. Волосы собраны в стиле «пин-ап», что безусловно, привлекает к ней внимание. Неужели, жена?

Костик представляет её — «моя Рита». Он обнимает её за плечи, периодически целуя в подвернувшуюся ему часть тела — будь то рука, лицо, или волосы.

С удивлением обнаруживаю здесь «старую» знакомую. Ксюшу. Я не видела её пятнадцать лет, ровно с того выпускного вечера. Последнее, что я о ней слышала от Иринки — история о том, как она плакала в туалете, признаваясь в беременности. Однажды у нас с Лёшей состоялся разговор о произошедшем тогда. Он спрашивал меня, почему я вообще уехала в Питер после окончания универа.

— Я думала, что твоя подружка беременна.

— В смысле? — на его лице такое выражение, словно он решает сложную математическую задачу, и решить, соответственно, не может.

— Я про Ксюшу. Вы же с ней на пятом курсе «встречались», — мой голос ломается на этих словах. Мысль о том, что Литвинов занимался с ней сексом корёжит меня до сих пор, вызывая целый ворох неприятных воспоминаний. — После выпускного оказалось, что она беременна.

— А я здесь при чём? — искренне недоумевает. — Погоди. Ты что, решила, что это я — отец? — его глаза округляются.

Киваю.

— А что, нет?

— Алёхина. Честное слово, если б ты не была сейчас глубоко беременна, я бы тебя отхлестал, как следует. По твоей неуёмной заднице, — шутливо растопыривает ладонь, как бы примериваясь. — У меня никогда и ничего не было с Ксюхой. Мы просто дружили.

— Ну да! А тот поцелуй в парке? — прищуриваюсь.

— Тот поцелуй был чисто для тебя, дурёха! Когда ты ушла, я сказал ей, что между нами ничего быть не может и это типа… на прощание.

Морщится.

— Ну, она потом ещё долго крутилась рядом. Не знаю что хотела. Ревновать заставить? Бред, — качает головой.

— И это я — дурёха? — выразительно смотрю на него, тыча пальцем себе в грудь. Он примирительно смеётся, пытаясь меня обнять. Несколько раз уворачиваюсь. Но всё равно сдаюсь. Как всегда…

Я не знаю, есть ли у Ксюши дети. Но выглядит она прекрасно. Не в пример к порядком располневшему Костику. Она явно не вылезает из тренажёрного зала, судя по красиво очерченным бицепсам в проймах её шёлковой блузки-безрукавки. Оцениваю её по-женски. Губы слегка подколоты. Ботокс, однозначно, это видно невооружённым глазом по её мимике. Но в целом, всё в меру и со вкусом.

— Привет, Ксюша, — здороваюсь с улыбкой. Прошли уже те времена, когда она вызывала во мне негативные эмоции. Литвинов — мой с потрохами. Сам так сказал однажды. И неважно, что для этого пришлось его напоить, как следует.

Ксюша пялится на мой живот. Обтянутый ажурным вязаным платьем, он выставлен напоказ. Да, мне нечего скрывать.

— Привет! Ого, тебя можно поздравить? — её звонкий голос привлекает внимание остальных.

— Нас. Можно поздравить нас, — Литвинов, обнимает меня, любовно оглаживая в области талии. Ну, того места, где она должна по идее быть.

Стол взрывается «охами» и «ахами». Нас поздравляют. Задают кучу вопросов. Скромно молчу, позволяя Лёше самому отвечать. В конце концов, ведь именно он заварил эту «кашу».

Любовь приходит к человеку именно в тот момент жизни, когда он к этому готов. И неважно, сколько нам лет. Скольких людей мы перед этим перецеловали — ни одного или тысячу. Какие бы мы ни принимали до этого решения. Они все — верные. Потому что это — путь.

Любовь приходит. И когда ты по-настоящему готов — она не спрашивает.

Больше книг на сайте — Knigoed.net