До тебя

Глава 39. Что это значит

Дни сменяют друг друга. И вот уже близится декабрь.

Выпал первый снег, затем растаял. Через неделю весь город накрыло, словно белым одеялом.

Мы с Лёшей… встречаемся?

Я не знаю.

Мы не говорим о наших отношениях, а также не афишируем их. Просто живём.

Единственный свидетель наших встреч — это Макс. По совместительству, он же — тайный шпион моих чересчур любопытных родителей.

Мама пару раз пыталась поговорить со мной о Лёше, но я жёстко обрубала все её попытки.

Единственное, что я дала ей понять — «так надо».

Безмолвное неодобрение в её глазах звучало громче любых слов. Я лишь отмахнулась.

Я постоянно думаю. Напряженно размышляю, как мне извлечь пользу из ситуации, в которой оказалась. Как мне помочь отцу?

Идей по факту — ноль. Поделиться и обсудить свою проблему мне не с кем. Иринка далеко, а о таких вещах по телефону не говорят.

Поэтому я просто подслушиваю, подсматриваю, подмечаю факты и детали. Собираю информацию.

Противно, безусловно. Но иногда приходится делать не очень приятные вещи, чтобы в итоге достичь цели.

Ещё дважды за последнее время мне удалось побывать в прокуратуре. В первый раз поводом послужил день рождения Марии Фёдоровны. Второй — якобы потерянная на дне рождения серёжка. Приезжать чаще — было бы совсем подозрительно.

Я выяснила, что ноутбук Литвинова наглухо запаролен, что и следовало ожидать, в принципе. Чёрная папка пропала с его стола. Больше я её не видела. Как и любых других намёков на дело моего отца. Концы в воду.

На досуге, прокручивая в голове сюжеты известных шпионских боевиков, думаю, что в жизни всё далеко не так очевидно. Ты не находишь решение проблемы случайным образом.

Всё ещё осложняется тем, что я не знаю что делать. Уничтожить информацию? Так это не факт, что она не дублируется. Например, в той же Генеральной прокуратуре, куда был адресован рапорт.

Заставить Литвинова шантажом отозвать заявление? Но ведь процесс проверки уже запущен. И вряд ли сейчас всё зависит от одного конкретного прокурора. Да и к тому же, этого чистоплюя шантажировать просто нечем! Он идеален во всем. Аж бесит.

Сегодня, впервые с начала нашей «связи», еду к Литвинову домой. Я настояла на этом сама. Не знаю, откуда у меня взялась наглость в тот момент. Но Литвинов сдался. И этим вечером мы ужинаем у него.

Он, как обычно, хотел заказать доставку из ресторана. Но я решительно сказала «нет». Приготовим всё сами. Во-первых, это сближает. А во-вторых, надо же нам чем-то заниматься весь вечер.

Литвинов тогда посмотрел на меня с недоумением, мол, нам скучно не будет. Найдем чем занять руки и… прочие части тела. Но я была непреклонна.

«С тебя вино и свечи».

Выражение его лица в тот момент надо было видеть. Это непередаваемо.

Макс предусмотрительно пристроен к моим родителям. Я, заехав домой после работы и наскоро переодевшись, мчу на такси в квартиру, где обитает Лёша. Сам он, насколько я знаю, хозяйничает. У меня была идея прикупить ему фартук, но я решила не дёргать тигра за усы.

Водитель подвозит меня к ЖК новой застройки. Территория закрыта для посторонних, поэтому мой конечный пункт назначения — черные кованные ворота, оснащенные пропускной системой. Жму кнопку с номером квартиры. Голос Литвинова.

— Да? — кажется, он раздражён. Похоже, возиться на кухне нашему прокурору не по душе.

— Это я, Алёна, — елейным голосом.

Без лишних слов отпирает. Попадаю во двор комплекса. Едва не подскальзываюсь на припорошённой снегом дорожке. Мимо проезжает красная Ауди. Не обращаю на неё особого внимания, так как занята поисками нужного подъезда.

Ауди паркуется рядом с парадной. Оттуда выходит… Олеся, наряженная в пушистую норковую курточку с капюшоном. Пялимся друг на друга.

— Ты-ы⁉ — Олеся отмирает первой. — Что ты тут делаешь?

— И Вам добрый вечер! — говорю миролюбиво, не удостаивая ответом её вопрос.

Набираю номер квартиры на домофоне у подъезда. Литвинов открывает сразу, бросив короткое: «Девятый».

Олеся, с трудом переставляя ноги по скользкой поверхности на своих высоченных шпильках, ковыляет за мной. Пыхтит злобно.

Не обращаю на неё внимания. Напеваю под нос мелодию из популярной песни, которая играла в такси.

Куда она направляется, интересно? Неужели к Литвинову? Это будет интересно. Уже пора доставать попкорн?

Заходим в лифт. Нажимаю кнопку девятого этажа. Поворачиваюсь к этой курице.

— Вам какой?

Молчит. Если бы взглядом можно было убивать, я была бы уже мертва.

Пожимаю плечами. Мол, не очень-то и хотелось.

Современный бесшумный лифт почти мгновенно доставляет нас на нужный этаж.

Ориентируюсь по умопомрачительным запахам, витающим на лестничной клетке. Одна из дверей на площадке приоткрыта. Издалека доносится голос Литвинова.

— Заходи! Я сейчас. Только духовку выключу.

Ты ж мой хороший.

Олеся цокает где-то позади, напоминая о своём присутствии противным скрежетом металлических набоек по новенькому кафелю в фойе.

Кажется, сейчас что-то будет!

Отрываюсь от своей преследовательницы на несколько метров. И буквально влетев в прихожую, натыкаюсь на Литвинова. Он в джинсах и лёгком пуловере. И на нём действительно… фартук. Не давая себе возможности засмеяться, хоть и очень хочется, тут же бросаюсь к нему на шею, обнимая.

— Эй-эй, — смеётся, сражённый моим напором. — Не так сразу. Сначала еда.

— Лёша⁉ Кто это⁉ — визгливый фальцет Олеси.

Оборачиваемся оба, не размыкая объятий.

Она стоит на пороге.

— Что это значит, Лёша? — повторяет требовательно, сдувая упавшую на лоб платиновую прядь волос.

Действительно, Лёша. Что это значит?