Дом из пепла и стекла

Глава 9

Синди

Я сажусь прямо, сердце бешено колотится, я задыхаюсь.

О, только не это. Эти ночные панические атаки начались после смерти моего отца, но с тех пор всё стало гораздо лучше.

Я несколько раз моргаю, и мои глаза привыкают к свету.

— Кошмары?

Я кричу, и из большого мягкого кресла в углу комнаты появляется тёмная фигура и нависает надо мной, а большая рука закрывает мне рот, прекращая шум.

— Заткнись, блядь.

Низкое рычание Нико таит в себе реальную угрозу, и мой крик замирает в горле. Мгновение спустя его рука покидает мой рот.

— Ещё раз закроешь мне рот рукой, и я прокушу её так глубоко, что тебе придётся накладывать швы, — рычу я на него. На этот раз мой гнев побеждает страх, а адреналин придаёт мне сил. — Какого чёрта ты опять делаешь в моей комнате? Ты очень странный.

— Я кое-что купил тебе. Я положил его на твой комод на утро, а ты издавала во сне такие маленькие стоны. Было горячо. И я решил немного посидеть и понаблюдать за тобой.

Я быстро встаю с кровати и включаю прикроватную лампу.

— Ты ведь понимаешь, что это полное безумие? Завтра я установлю замок на свою дверь. Ты не можешь продолжать приходить сюда.

— Мне здесь нравится.

— Почему?

— Потому что ты здесь.

— Я тебе не нравлюсь, помнишь? Мои большие глаза и, что это было, нуждающееся сердце? Так что пошёл ты.

— О, да ладно, Синдерс. Не обижайся на меня. Мне пришлось сбить Иветту со следа, не так ли?

— Какой след? Ты просто один из тех ненадёжных парней, которые любят играть в игры. Ты игрок, Нико Андретти, а я не люблю игры. Они наскучили мне.

Он кладёт свою руку мне на затылок и притягивает меня ближе.

— Я не играю в игры с тобой. Только, возможно, немного кошки-мышки. Я играю с Иветтой и её бездарными дочерями. Ты играешь со мной, а не я.

— Тогда что это всё? Почему ты снова ошиваешься в моей комнате?

— Я же говорил, — я купил тебе кое-что.

— Если это вибратор, то клянусь, я использую его, чтобы забить тебя до смерти. Так что подумай очень хорошо перед тем, как вручить мне этот подарок, потому-то ты не захочешь, чтобы тебя запомнили, как мужчину, убитого вибратором.

Он смеётся.

— Это не вибратор. Он твой Тайный Санта. Нет, я купил тебе платье. Для бала.

— Что?

— Ты знаешь. Ткань. Покрывает тебя, так что ты прилично выглядишь. С ног до головы. Дорогое. Платье.

— Я знаю, что такое, чёрт возьми, платье. Зачем ты мне его купил?

— Я увидел его в витрине магазина, и знал, что ты будешь выглядеть в нём замечательно.

— В Инвернессе не так много магазинов, продающих бальные платья.

— Я был в Лондоне.

— Что?

— Тебе нужно проверить слух? У меня есть частный врач, я могу привести его сюда завтра.

О, Боже, он так невыносим.

— Нет. Как ты добрался до Лондона и обратно? Это занимает вечность.

— Есть такие штуки, которые изобрели люди. У них есть крылья, и подъём воздуха под крыльями уносит их в небо. Они переносят людей на большие расстояния за короткое время. Они называют их самолётами.

— Ты отправился в Лондон, чтобы купить мне платье?

Вторая рука Нико собственнически притягивает меня за бедро, и я удивлённо вдыхаю, когда понимаю, что он всё ещё удерживает меня своей хваткой.

— Нет. Я поехал в Лондон, чтобы разобраться с парнем, который меня наебал. Платье было чем-то, что я увидел и купил в моменте.

— Разобраться? Что это значит?

Он небрежно пожимает плечами, будто его действия не имеют последствий.

— Прими это как хочешь.

Я глотаю сквозь ком в горле.

— Будет лучше, если я скажу, что он не был хорошим человеком?

Я качаю головой.

— Не совсем. Ты не хороший человек.

Он тихо смеётся.

— Нет, я не хороший.

Потом он целует меня в лоб, и это так необычно для Нико, но это заставляет меня чувствовать себя важной и вызывает слёзы на глазах.

— Примерь платье для меня, — это не просьба.

— Нет.

— Да.

— Что я получу за это? Ты получил поцелуй за то, что разрешил мне пользоваться спортзалом. Что я получу, если примерю платье?

— Что ты хочешь?

— Чтобы ты перестал приходить в мою комнату без приглашения.

— Нет. Попроси что-нибудь другое.

— Я хочу, чтобы ты прекратил приходить в мою комнату.

— Я не могу этого обещать. Что я могу сказать? Это принуждение.

Тогда я решаю, к чёрту всё.

— Хорошо, я хочу лошадь.

— Решено.

— Серьёзно? Ты знаешь, сколько она стоит? Потребуется также конюх.

— Да. Решено и решено. Какая? Арабская? Чистокровная?

— Фризская, — я не колеблюсь. Я хочу мою Чёрную Красавицу, лошадь, о которой я всегда мечтала.

— Хорошо. Я куплю тебе фризскую лошадь и найму человека, если ты сейчас померишь платье для меня. Нижнее бельё тоже.

Я глотаю.

— Я не покажу тебе себя в нижнем белье.

— Ты будешь одета, Синдерс. Лошадь и конюх. Это должно стоить и нижнего белья тоже. Оно не скудное, на самом деле оно очень классическое, — Нико отпускает меня и кивает в сторону комода. — Посмотри.

Я сразу же скучаю по теплу его прикосновений, но слушаю его и иду к комоду.

— Хорошая девочка. Я подожду тебя здесь.

Я несу коробки в ванную и ставлю их на туалетный столик. Золотая надпись украшает чисто белую коробку. Хэрродс. Высшее качество.

Открыв одну, я в шоке смотрю на платье, расположенное среди тёмной ткани. Оно очень изысканное. Шёлк цвета золотого шампанского с кружевом по краю длинных рукавов-колокольчиков и V-образного выреза. Я поднимаю его, чтобы тщательно рассмотреть и обратить внимание на нежное кружево вдоль глубокого выреза сзади.

Нижнее бельё — бюстгальтер цвета золотого шампанского и подходящие трусики в французском стиле. Дрожа от чего-то, чего я не понимаю, я снимаю свою старую майку и натягиваю трусики, затем лифчик.

Вау. Может, оно и не скудное, но оно откровенное. Шёлк обтекает каждый бугорок и изгибается, словно вода.

Я выгляжу… сексуально. Впервые за долгое время, я чувствую себя сексуальной.

Нервничая, я открываю дверь ванной и выхожу в спальню. Нико сидит на кровати, ноги широко расставлены, руки опущены между бёдер, пока он протягивает чётки между пальцами. Они напоминают мне беспокойные бусы, которыми пользуются старые греки.

Он итальянец, разве нет?

Нико поднимает взгляд, кладёт чётки в карман и встаёт. Он медленно идёт ко мне, и останавливается в нескольких футах. Затем он просто изучает меня. Его взгляд ласкает меня, будто ветерок обнажённую кожу, заставляя её покрыться мурашками. Мои соски предают меня, заметно затвердевая под тканью. Нико издаёт глухой звук.

О, Боже, я так хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Я хочу, чтобы его рот был на моих болящих сосках, я хочу, чтобы его руки погрузились в шёлковые трусики и нашли меня горячей, желающей и нуждающейся.

— Иди, надень платье, — он приказывает, его голос рычащий и грубый.

С облегчением, но и с разочарованием, я спешу в безопасность ванной комнаты. Я надеваю платье трясущимися руками и смотрю на себя в зеркало. Как что-то такое простое может так подчёркивать достоинства?

Оно сшито гением. В нём есть небольшой перекос, благодаря которому оно собирается на талии и бёдрах, а это значит, что оно подчеркивает все мои изгибы — бёдра, бюст и талию, в то время, как едва касается живота и ляжек.

В этом платье я выгляжу как супермодель. Как супермодель девяностых, когда они были в бизнесе. Боже, в этом платье я могла бы быть Синди Кроуфорд.¹²

Мне нравится это. Я должна выйти замуж за этот чёртов отрезок ткани.

Подняв высоко голову, я возвращаюсь в спальню.

Нико кивает, будто гордится мной, или собой.

— Я знал, что ты будешь выглядеть в нём чертовски потрясающе. Тебе нравится?

— Мне нравится. Ты думаешь, оно достаточно модное?

— Оно совсем не модное, и в этом вся суть. Ты будешь там самой потрясающей женщиной. Они все будут в корсетных платьях, нарядах с жемчугом и кристаллами, и Бог знает, в чём ещё, и ты будешь сиять ярче их всех в своём простом шёлковом платье. Это платье кричит о сексе, но стильно.

Он ухмыляется.

— Иветте это не понравится.

И вот так мой пузырь лопнул. Платье, которое мне так сильно понравилось — всего лишь часть его игры. Это не про меня. Совсем нет. Дело в том, что он раздражает Иветту, потому что ему неприятно торчать здесь, и если это делает меня её мишенью? Ну и что?

Я стягиваю платье через голову и бросаю Нико.

— Забери своё платье. Я не хочу его.

— Что за хуйня? Ты сошла с ума? — он без труда ловит его и сжимает в руке. — Ты сказала, что оно тебе нравится.

— Нет, если это всего лишь ещё один способ для тебя, чтобы набрать очки против Иветты. Я думала… Я думала, ты купил его для меня.

Чёрт, слёзы подступают, но я не позволю этому ублюдку увидеть, как я плачу.

— Ты хотела, чтобы я купил его для тебя? — он изучает меня, как редкое существо, может, инопланетянина.

— Нет. Я имела ввиду… может. Я не знаю. Я думала. Ох, забудь это.

— Я думал, ты ненавидишь меня? — он качает головой. — Я думал, что ты ненавидишь меня, но Иветту ненавидишь больше, и тебе нравится издеваться над ней.

— В этом-то и дело! — кричу я, полностью теряя своё самообладание. — Я не люблю играть в игры, как вы, больные ублюдки.

— Мне нравится, когда ты ругаешься, ты выглядишь такой неловкой.

— Боже, просто уходи.

— Не-а, не хочу. Мы ещё не закончили.

— О, мы закончили. Это моя комната, в моём чёртовом доме. Убирайся.

— Дом, который сейчас контролирует Иветта. Ты не хочешь залезть ей под кожу?

— Нет, — я качаю головой. — Мне нужно держать себя в руках и сохранять спокойствие, насколько это возможно. Ты спасёшь меня, если она взорвёт мою задницу?

Он смеётся.

— Боже, нет.

— Именно. Ты используешь меня, но тебя не будет здесь, когда ты мне понадобишься. Так что извини, если я думаю, что это бред собачий. И нет, я не хочу платье, и я его не надену.

Медленно приближаясь ко мне, но целеустремлённо как пантера, незаметно приближающаяся к своей добыче, он вторгается в моё пространство.

— О, ты наденешь его.

Я шокирована его наглостью.

— Ты не можешь меня заставить.

— Я могу. Поверь мне, красавица, — он делает паузу и гладит меня по волосам, заставляя вздрогнуть от странной угрозы, заключённой в этом действии. — Ты расстроена, потому что я не твой союзник? Но ты же не хочешь, чтобы я был врагом. Я могу превратить твою жизнь в ад.

— Ты уже сделал это, — мои глаза горят от сдерживаемых слёз.

— Ты собираешься заплакать? — он спрашивает меня об этом, как ребенок — с любопытством и без особого сочувствия.

— Ты психопат.

Он пожимает плечами.

— Возможно. Но не думай так. Я люблю людей.

— Правда?

Он отходит от меня и садится на стул. О, Господи, почему он не уходит?

— Конечно. Я люблю моих родителей. Мою младшую сестру. Мою собаку.

— У тебя есть собака? — ладно, не то что я ожидала.

— Да, Лупи Лулу.

— Это… причудливое имя.

— Она причудливая собака, — он улыбается мне. — А ты? У тебя когда-либо были домашние животные?

— Что это?

Снова пауза, как будто он попал в совершенно новую обстановку. Как будто я инопланетянин, которого он не может понять.

— Я не знаю, — говорит Нико, — я не привык к этому, что бы это ни было.

— Не привык разговаривать с людьми?

— С женщинами. Нет.

— У тебя есть сестра, которую ты любишь, ты только-что сказал.

Он смеётся.

— Ей десять.

— И твоя мама.

— Каждый итальянец любит свою мать. Даже если она стерва.

Я откладываю на потом этот фрагмент информации. Я убираю его в шкаф, куда складываю всю информацию о Нико. Папка постоянно растёт.

— Женщины-друзья?

Он качает головой.

— Что насчёт твоей старшей сестры? Я слышала о ней. Очень красивая. Ты не разговариваешь с ней?

В его груди раздаётся низкий рык.

— Ненавижу эту сучку.

Лаааадно.

— Коллеги?

Нико разражается смехом.

— Коллеги? В этом мире? Нет. У меня нет коллег. У меня есть подчинённые и враги.

— Звучит одиноко.

— Полагаю, это так.

Это признание удивляет меня.

— Поэтому ты являешься в мою комнату?

Его смех теперь мягче.

— Вот кто я? Твой призрак?

— Ты достаточно пугающий.

— Хорошо. Я пойду, — Нико встаёт и вручает мне платье. Я задыхаюсь, когда он, застав меня врасплох, запускает пальцы в мои волосы, снова обхватывает мой затылок и притягивает к себе. Его горячее дыхание касается моего уха, когда он говорит.

— Возможно, часть меня купила его для тебя. Надень это чёртово платье. Ты прекрасна, и я бы хотел увидеть тебя в нём, даже если бы Иветты не было.

Он наклоняет мой подбородок и заставляет мой взгляд встретиться с его, океанские глаза держат моё сердце в плену.

— Христос, я хочу сделать с тобой развратные вещи. Я ухожу прежде, чем сделаю что-то, о чём мы оба пожалеем.

Затем он уходит. Остаётся только запах кедра и травы, и снова что-то океанское и терпкое. Я глубоко вдыхаю. Этот мужчина.

Я снимаю бюстгальтер и трусики, и аккуратно складываю их, затем вешаю платье. Когда я голая забираюсь в постель, его запах всё ещё ощущается, и я начинаю ёрзать под простынями.

Медленно, чувствуя себя грешной и развратной, как и он, я провожу пальцами по животу и ниже, ниже, пока не нахожу свои уже влажные складочки. Палец легко проскальзывает в них, я нахожу свой узелок и нежно поглаживаю его. Я вздрагиваю и вздыхаю от этих ощущений, представляя, что это он прикасается ко мне. Он гладит меня именно там, где мне это нужно. Он даёт мне облегчение, которого я так отчаянно жажду. Глаза закрываются, я отдаюсь фантазиям, и когда я кончаю, то издаю слабый крик, осторожно переступая через край.

Я могла бы использовать свой вибратор для более сильного оргазма, но этот ублюдок испортил его для меня. Ублюдок, которого я хочу и жажду. Ублюдок, о котором я не могу перестать думать. Даже сейчас, когда я получила своё освобождение, я всё ещё думаю о нём. О его вкусе, его запахе, мягких губах и твёрдой челюсти.

Я хочу его, но он может стать моим концом.