Дом из пепла и стекла

Глава 25

Синди

Аукцион — это то, чего я боялась, но потом я получила сообщение от Сиенны, и она собирается на тот же вечер, что и я. Так что я с нетерпением жду этого события, потому что хочу снова встретиться с ней и побольше поговорить.

Я прочитала информацию о художнике и публике, которая будет присутствовать на мероприятии, и решила, что это может быть весело, в развлекательном смысле автокатастрофы.

Это будет завтра вечером, а сегодня Иветта заказала для всех нас педикюр. Так что у нас идеальные ноги для странного художника.

Сегодня я должна встретить прибытие матери Нико.

Я боюсь, что она осудит меня. Хотя, возможно, как говорит Кэрол, я смогу завоевать её своим нежным обаянием. Заставить её думать, что для её сына будет хорошо быть частью нашей семьи… возможно, даже дольше.

У меня есть тайна. Я хочу удержать его.

Чем больше я его узнаю, тем больше он меня удивляет.

Прошлой ночью я нашла его на кухне. Было два часа ночи. Оказывается, Нико любит готовить. Ему редко выпадает такая возможность, ведь он так занят интригами, работой и сдерживанием своих людей. Он готовил тушёную оленину, и когда я попробовала, мои глаза закатились в голову. В итоге мы съели немного мяса в три часа ночи, с корочкой хлеба и бокалом красного вина каждый.

Потом он забрал меня в кровать и ел меня.

Утром я проснулась от того, что он снова оказался у меня между ног. Как будто у него зависимость от моего вкуса. Он поцеловал мои бёдра после того, как я кончила, затем поднялся и скользнул внутрь меня. Он прижал мои руки к бокам и заставил меня дрожать и трястись, пока трахал меня так медленно и осторожно, будто я могла бы быть сделана из того же стекла, что и статуэтки Иветты.

Также он весёлый. Этот мужчина может заставить меня смеяться. К тому же, он не такой необразованный, как он думает. Не тогда, когда дело касается его родной страны. Он рассказывал мне о картинных галереях и скульптурах, которые он хочет, чтобы я увидела. Об амфитеатрах и их истории, о великих городах, но также и о пейзажах, которые тянутся вечно, и о земле, где помидоры сладкие, как арбуз, и оливки растут по склонам холмов, а бабушки каждое утро пекут свежий хлеб.

Особенность Нико в том, что он прячется.

Он прячет редкие вспышки доброты под жёстким безразличием. Он прячет моменты нежности под грубостью. А свой интеллект он прячет под высокомерной, фальшивой личиной, которую он постепенно начинает терять, когда мы остаёмся наедине.

Он не святой, но и точно не Дьявол.

К тому времени, как машина подъезжает на гравийную площадку перед парадной дверью, у меня сдают нервы. Я наблюдала за приездом его матери из гостиной. Я встаю, приглаживаю юбку своего кашемирового платья и направляюсь к двери. Не хочу, чтобы Иветта открыла первой. Кэрол рядом со мной, и тяжёлые шаги позади нас на лестнице говорят мне о том, что Нико тоже видел их прибытие.

— Тебе нужна экономка, — бормочет Нико. — Нельзя, чтобы люди приезжали в такой большой дом и сами открывали дверь.

— Почему нет? — я качаю головой. Кажется, иногда он думает, что мы всё ещё живём во времена Аббатства Даунтон здесь, в Британии. — Я могу открыть дверь, ты же знаешь.

Как бы в подтверждение своих слов, я распахиваю её настежь.

На ступеньке стоит эффектная женщина, её волосы убраны в стильный шиньон, а из одежды — простой, но прекрасно сшитый юбочный костюм, сапоги Гуччи и сумка в тон. На сапогах и сумке золотая фурнитура в виде лошадиных удил, а не двойной буквы «Г», поэтому они выглядят сдержанно дорого. Она могла бы быть итальянским матриархом старой денежной семьи, а не матерью и женой мафиози.

Она осматривает меня сверху вниз, её светлые глаза захватывают меня. Момент кажется растянутым, и мне хочется пожевать губу, но я останавливаю себя.

— Коко! — маленький ребёнок проносится мимо миссис Андретти, едва не отправив её в полёт.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Нико опускается на колени как раз вовремя, чтобы поймать девочку, когда она влетает в его объятия.

— Привет, Луна-медведица, — говорит он с широкой ухмылкой, осыпая её щеки поцелуями.

— Ох, прекрати, Коко, — требует она.

Я бросаю взгляд на миссис Андретти и вижу, что к ней присоединились ещё три женщины.

— Коко? — спрашивает Кэрол с приподнятой бровью.

Рената присоединяется к нам с прохладным кивком свой маме.

— Мама.

— Дорогая.

«Дорогая» произнесено так холодно, что с таким же успехом миссис Андретти могла бы сказать «сука» вместо приветствия.

— Когда она была младше, Луна почему-то не могла сказать: «Нико». Поэтому она говорила Ко. Так он стал Коко. Так она его и называет.

— Как клоун Коко, — спрашиваю я, — или Коко Шанель?

— Именно так, — со смехом говорит Рената.

— Вы ведь знаете, что Луна-медведица — единственный человек, которому разрешено называть меня Коко, не так ли? — Нико рычит на нас, подхватывая Луну на руки, держа вверх ногами и заставляя её визжать от смеха. — Если кто-нибудь ещё будет называть меня так, у него будут проблемы.

Луна смеется и хихикает, а Нико скользит по полу.

— Ох-ох, — говорит он. — Не думаю, что смогу удержать тебя. Ты слишком тяжёлая. О нет, я уроню тебя.

— Нет, Коко, — визжит она, — не на мою голову.

Он поднимает её, сажает себе на плечи и держит за руки, пока она радостно пинает его пятками в грудь.

— Сделай лошадку, — говорит она.

— Ладно, я могу, — Нико покачивает её на плечах. — Или… мы могли бы встретиться с настоящей лошадью. Красивая чёрная лошадь. Ты бы этого хотела?

— Боже мой. Мы можем? Я могу? — она обращается к миссис Андретти, которая смотрит на неё с открытым теплом.

Похоже, в этой холодной семье, один человек получает всю любовь, которую они не чувствуют себя способными дать друг другу.

— Конечно, милая. Ты пойдёшь с Нико, и дашь нам, дамам, время узнать друг друга.

Я хочу побежать за Нико, когда он уходит с Луной, подмигнув мне через плечо.

Миссис Андретти и тётушки, как их, кажется, называют всех вместе, входят в дом, и меня съедают нервы.

Нико потрясающий с Луной, и это ещё одна его сторона, которую я хочу видеть чаще.

Тогда меня осеняет безумная мысль. Будет ли он таким же с нашим ребёнком? Будет он любить его так же, как любит Луну? Мой желудок делает сальто и становится смешно при этой мысли, и я должна напомнить себе, что этот брак — фиктивный. Он не настоящий. Нико не любит меня, не говоря уже о всех этих сентиментальностях про то, чтобы иметь от него детей.

Я возвращаюсь в «здесь и сейчас» и понимаю, что моя прихожая заполнена женщинами, ожидающе смотрящими на меня.

— Может, пройдём в гостиную? — спрашиваю я.

Нико предложил, чтобы мы воспользовались официальной гостиной, и чай и пирожный подадут там. Надеюсь, использование торжественного чайного сервиза впечатлит матерь Нико и тётушек.

Тётушек трое, и в какой-то момент мне нужно будет узнать их имена. Пока же я просто улыбаюсь и киваю им, когда они следуют за мной в гостиную.

Убедившись, что они действительно не прочь выпить чаю с пирожными, я бросаюсь на кухню, чтобы миссис Абрахам всё уладила, а вернувшись, обнаруживаю, что Кэрол уже разлила по бокалам шампанское.

— Я подумала, что мы могли бы начать с шипучки, — говорит она мне с улыбкой. — А потом мы можем выпить чаю с пирожными.

— Конечно, — отвечаю я, чувствуя себя глупо, что не подумала предложить им алкогольные напитки.

Я готовлюсь к тому, что Иветта, Айрис и Дейзи в какой-то момент присоединятся к нам. Насколько мне известно, они не выходили сегодня. Это не похоже на Иветту — не быть там, где есть алкоголь. Клянусь, женщина может учуять его за много миль, как говорят белый медведь чувствует запах крови.

— Итак, Рената, ты хорошо выглядишь, — миссис Андретти делает замечание теми же холодными тонами, которыми она приветствовала свою дочь, — для разведённой.

— Боже, Мадре²⁸, что это значит? Разведённые должны выглядеть болезненно?

— Нет. Но выглядеть так, будто ты наслаждаешься своей жизнью, — не лучшая идея. Ты должна быть огорчена и печальна прямо сейчас.

— Умоляю, я прячусь в Шотландском нагорье, а не устраиваю вечеринки каждую ночь в Париже.

— Почему ты вообще здесь? — миссис Андретти сужает глаза.

— Я хочу присоединиться к управлению компанией, — просто говорит Иветта. — Я приехала поговорить об этом с Нико. Нет смысла обсуждать это с Баббо²⁹, он из Средневековья.

— Ты не можешь войти в совет директоров. Ты женщина.

— Я? — Рената выглядит изумлённой и гладит свою грудь, будто не знала, что она там есть.

Я сдерживаю улыбку, но миссис Андретти начинает тираду на Итальянском, и Рената отвечает. Одна из тётушек — блондинка с тёмно-коричневыми глазами — присоединяется, и вскоре комната полна кричащих, злых женщин. Я смотрю на Кэрол, поражённая, но она только пожимает плечами. Её совершенно не волнует война, разразившаяся в гостиной.

Приносят чай, и я могу расцеловать миссис Абрахам за её своевременность. Борьба прекращается, и я устраиваю большое шоу, наливая каждой чай из фарфорового чайника, надеясь, что это разрядит обстановку.

— Синди, — миссис Андретти обращает на меня свой поразительный взгляд, — расскажи мне про себя. У тебя такие же высокие амбиции, как и у моей дочери?

Я хочу, чтобы диван открылся и проглотил меня. Поговорим о том, как оказаться между молотом и наковальней. Либо я оскорблю Ренату, либо заставлю миссис Андретти плохо обо мне подумать.

Потом я смотрю на Кэрол, она улыбается мне, и она гордая. Спокойная. Она думает, что у меня всё получится.

Я вспоминаю её слова в вечер бала. Я хозяйка этого дома. Это мои владения. Мне не нужно прятаться от этих женщин.

Выпрямляю спину, и улыбаюсь миссис Андретти.

— У меня есть свои амбиции, да.

Рената самодовольно улыбается и пьёт свой чай.

— И что это?

Я понимаю, что мне всё равно, что я окажусь в семейных спорах. Я следую своей правде.

— Я бы хотела разбить сад, как это было раньше, открыть территорию для посетителей, а со временем проводить мероприятия, такие как свадьбы, и, возможно, даже открыть садовый центр.

Это новая идея, но с того момента, когда я подумала о садовом центре, о продаже специализированных растений, она охватила меня и не отпускала. Также я могу отправлять заказы куда угодно в Великобритании, так что он не будет зависеть исключительно от местных жителей или приезжих туристов. Онлайн-заказы могут составить большую часть моих продаж.

Она улыбается, будто я прошла секретный тест.

— Видишь, Рената? Вот так у женщины есть всё. Милый, небольшой домашний бизнес, который позволяет занять себя, но не делает из женщины мужчину.

— Ну, я не поэтому хочу это сделать, — говорю я.

Ледяной взгляд миссис Андретти заставляет меня дрожать под её замораживающим вниманием, но я продолжаю.

— Просто я люблю растения. Я люблю быть в оранжерее, и это то, что делает меня счастливой. Я думаю, что в наши дни женщины могут делать и быть тем, кем они хотят.

— Именно, — говорит Рената. — И я хочу быть в совете директоров.

Одна из тётушек говорит что-то по-итальянски, и Рената делает, как я полагаю, грубый жест, встаёт и выходит из комнаты.

— Вы должны простить мою дочь, — говорит миссис Андретти. — Она упрямая девушка.

— Нико никогда не позволит ей контролировать бизнес, или быть в совете, — говорит мне одна из тётушек. — Это не безопасно. Наш мир. Не для женщин. Женщины не занимаются бизнесом.

— Значит в совете директоров одни мужчины? — спрашивает Кэрол.

— Нет, но женщины в управлении только часть законной компании, — миссис Андретти вздыхает. — Вы знаете кто мы, нет?

Кэрол смеётся.

— Конечно. Я полностью осведомлена об уникальной истории вашей семьи.

Миссис Андретти издаёт короткий, резкий смешок.

— Конечно. Женщины в управлении компании не являются мишенью именно потому что они не Андретти. Любая женщина Андретти, которая занимается семейным бизнесом, подвергает себя реальной опасности. Они становятся мишенями. Женщины, жёны и дети находятся вне пределов досягаемости. Вы понимаете, о чём я говорю?

Кэрол кивает.

— Но, наверняка, если бы Ренате дали роль, связанную с исключительно законной стороной бизнеса, она была бы в безопасности.

Миссис Андретти вздыхает.

— В наши дни бизнес почти полностью легален. Нико и его отец позаботились об этом. Однако узы, связи, история, на которых мы построены — нет. Они никогда не могут быть очищены, и в старой стране есть сеть местных мужчин, которые обеспечивают нашу власть там. Несмотря на то, насколько чистыми мы становимся, наша история никогда не меняется. Некоторым правилам уже много веков, и на это есть причина. Женщины не работают в семейном бизнесе. Это не разрешено. Это небезопасно. Рената может делать всё, что захочет. Открыть магазин одежды. Разводить свиней. Стать дизайнером интерьеров. Мне всё равно. Одна вещь, которую она не может делать, для её собственной безопасности — заниматься семейным бизнесом.

Пока миссис Андретти говорит, у меня в груди застывает холодный комок. Её слова убеждают меня в том, как опасно любить Нико. Даже если мужчина полюбит меня в ответ, наша история не будет сказкой. Он не красивый, нравственный принц. Он тоже всегда будет мишенью. Я бы была замужем и любила человеком, которого когда-нибудь, в любое время, враги могут выбрать мишенью.

Кэрол, кажется, приходит к такому же выводу. Она сдвигается на своём месте и прочищает горло. Редко, когда моя крёстная чувствует себя неловко.

— Женщины и дети всегда в безопасности? — Кэрол прямо спрашивает у миссис Андретти. — Мне кажется, эти правила, о которых вы говорите, опираются лишь на самые хрупкие строительные блоки. Какой-то кодекс чести или что-то еще.

Миссис Андретти аккуратно ставит чашку на блюдце, и уделяет Кэрол всё своё внимание.

— Женщины и дети в безопасности. Кодекс чести — не хрупкая вещь. Кодекс чести — это основа всего в нашем мире. В любом случае, маловероятно, что кто-то придёт за нашей семьёй. Как я уже сказала, сейчас мы почти полностью легальны, и Нико делает нас настолько богатыми, что мы становимся могущественными только благодаря нашим деньгам. Не беспокойся о своей крестнице. Она будет в безопасности. Рената, скорее всего, тоже была бы в безопасности, если бы присоединилась к фирме, но это просто невозможно, и она не может нарушить вековые традиции. Если девушка хочет работать, ей нужно найти себе другое занятие.

Беседа тяжёлая, и я не хочу, чтобы у матери Нико и тётушек последним воспоминанием о визите был этот серьёзный разговор. Они не могут оставаться здесь слишком долго, так как миссис Андретти сообщила Нико в смс, что ей нужно вернуться на благотворительный ужин этим вечером.

— Хотите посмотреть дом? — спрашиваю я дам. — Он наполнен удивительной историей.

— С удовольствием, — отвечает миссис Андретти. — Тётушки останутся здесь с твоей крёстной.

Затем она встаёт и протягивает мне руку. Не имея выбора, я тоже встаю, и беру её за руку. Потом мы выходим из комнаты.

После того, как мы осмотрели большую часть нижнего этажа, я веду её на кухню, где я была рабом раньше, но сейчас всю работу выполняет оплачиваемый персонал.

— Надеюсь, ты понимаешь, во что ввязываешься, выходя замуж за моего сына, — внезапно говорит миссис Андретти.

— Да. Как вы знаете, это в любом случае всего лишь договорённость. Он просто думает, что я лучший выбор, чем Иветта.

— Я не знаю о чём он думает, — она пожимает плечами. — Нико всегда был своего рода тайной, даже для меня — его матери. Мальчик скрывает свои мысли и чувства за стеной, которую построил много лет назад. Ты знаешь, откуда у него шрам?

Я киваю и обильно сглатываю.

— Я не знаю, какие у моего сына чувства к тебе, хотя я не верю, что они только деловые. Но ты? Я видела, как ты смотрела на Нико с Луной. С таким же успехом у тебя могли бы быть сердца вместо глаз.

Я останавливаюсь на месте. Она берёт меня за руку, и её хватка нежна.

— Ты из аристократов. Ты… защищена. Я переживаю, что жизнь с Нико, его людьми, покажется тебе сложной.

Я смеюсь, без всякого повода. Её глаза расширяются, но я веду её к потёртому столу.

— Этот стол был в нашей семье веками, — поясняю я. — У меня есть предки, которые влюблялись в конюхов. Которые были убиты за ведьмовство. Моя пра-пра-прабабушка влюбилась в пирата, и несмотря на всё, что сделала семья, чтобы остановить её, вышла за него замуж.

— Пират? Правда?

— Да. Правда. Так что, видите, — в моей родословной тоже есть немало жуликов и нарушителей правил. Что касается моего сердца. Да, я влюбилась в вашего сына. Не буду вам лгать. Для меня это не просто деловое соглашение. Если для него это так, то мне придётся иметь дело с последствиями, когда придёт время.

Её улыбка искренняя, и она согревает её прохладные черты лица, как солнце, выходящее из-за тяжёлой дождевой тучи.

— Я рада что у него есть кто-то, у кого есть чувства к нему. Не дай ему уничтожить их. Иногда люби его так сильно, как я. Знаю, что мой сын может быть трудным человеком. Как его отец. Он не слишком любвеобилен, и, возможно, в этом есть и моя вина, но нелегко быть мягким в нашей семье, в нашем мире. Я построила свои стены давным-давно, но я люблю своих детей. Даже мою упрямую дочь. Пойми, мы должны быть определёнными, а ты кажешься довольно мягкой. Податливой. Тебе придётся научиться держать себя в руках, если ты хочешь выжить как Андретти.

Мы входим в прихожую как раз вовремя, когда открывается входная дверь и Луна проникает внутрь, её лицо раскраснелось от ветра и прохладного воздуха, а может, от счастья увидеть Красавчика. Она улыбается от уха до уха.

— Синди, Нико сказал, если ты согласишься, я смогу вернуться и покататься на Красавчике. Можно?

Я смотрю на Нико, а потом опускаюсь на колени до уровня Луны.

— Можно, но он довольно большая лошадь. Как насчёт того, что мы купим тебе твою собственную?

— Моя собственная лошадь? — её глаза такие круглые, что это почти смешно.

— Если твоя мама согласится, то мы подумаем об этом, — я понимаю, что сперва должна была спросить миссис Андретти, и нервно бросаю на неё взгляд.

— Я думаю, что собственный пони здесь будет просто замечательно. Когда она поедет в Вестлакен, она будет среди девушек, которые ездят верхом.

Вестлакен? Это известная школа-интернат в глуши. Они планируют отослать её? Я только познакомилась с девочкой, но моё сердце сжимается за неё.

— Я займусь этим, Луна, и, возможно, в следующий раз, когда ты придёшь в гости, у Красавчика будет друг, более подходящий тебе по размеру.

После этого визит заканчивается довольно быстро. Луна выпивает стакан сока и съедает банан, а тётушки осматривают дом, охая и ахая от картин и антиквариата. Затем они все отправляются к машине.

Как только дверь закрывается, Нико поворачивается ко мне, и односторонняя улыбка расплывается по правой стороне его рта.

— Пони для Луны, да? Не было бы способа получить другую лошадь сейчас, не так ли?

Я изображаю невинность.

— Конечно, нет. Я только думаю о твоей сестре.

— Да, конечно.

— Кстати, она любит тебя. Герой поклоняется тебе. Я понимаю, почему. Ты с ней великолепен.

Он пожимает плечами.

— Она хороший ребенок. Она не заслуживает того, через что ей пришлось пройти.

Он может попытаться отмахнуться от этого, но Нико любит этого ребёнка. Это значит, что его сердце не каменное, а если оно не камень, то, возможно, он сможет полюбить меня.