Дом из пепла и стекла

Глава 21

Синди

Нико проскальзывает в меня, и я задыхаюсь. Каждый раз, когда он входит в меня, это как в первый раз, но и как возвращение домой. Это не просто физическое удовольствие, которое он мне приносит, но и ощущение единения с ним. Он держит мои запястья одной большой рукой, удерживая их над моей головой на подушке.

Я обнажена под ним, а он всё ещё в белой рубашке на пуговицах и галстуке, его чёрные брюки в полоску свободно лежат вокруг лодыжек. Это грешно, аморально и в то же время очень приятно.

Войдя в комнату, он застал меня ещё спящей в полдень, сбросил покрывало и приказал встать. Затем его взгляд остановился на моей наготе, и всё приняло другой оборот.

Боже, он едва прикоснулся ко мне, едва возбудил меня, и всё же я ужасно близка к тому, чтобы кончить. Этот мужчина может играть на мне, как на скрипке. Как будто я Страдивари для его Паганини. А может, я всё не так понимаю… Разве не говорили, что Паганини продал душу Дьяволу в обмен на свой великий талант? Я точно заключила сделку с Дьяволом в своей постели.

— Как только твоя киска привыкнет ко мне, я собираюсь приучить твою попку принимать меня, — он кусает меня за ухо.

Я напрягаюсь, моё возбуждение убывает.

— Не уверена насчёт этого, — говорю я.

Он мрачно смеётся.

— Я уверен, — он нежно кусает мою челюсть. — Я хочу быть в каждой части тебя. Хочу пометить тебя полностью. Хочу кончить на каждый кусочек твоей кожи. Я хочу, чтобы ты была во мне, подо мной, пахла мной. Моя. Абсолютно, совершенно, полностью моя.

Его слова — бред.

Я должна оттолкнуть его и бежать.

Вместо этого я кончаю. Я кончаю так сильно, что выкрикиваю его имя, когда он со стоном находит своё освобождение.

Мгновение мы лежим, запутавшись друг в друге. Моя вспотевшая кожа пачкает его рубашку, и я отодвигаюсь.

— Прости. Не хочу портить твой костюм, — я улыбаюсь ему.

Он снова притягивает меня к себе.

— Делай всё, что хочешь. Так я буду чувствовать твой запах на себе весь день. Именно так, как я хочу.

Я смеюсь.

— Чтобы ты мог сказать, что я тоже пометила тебя по-своему.

— Ты можешь пометить меня как захочешь. Я с удовольствием набью себе что-нибудь, что ты выберешь.

Иногда, в такие моменты, он бывает таким напряжённым, что пугает меня. Но потом он напоминает мне, что это просто договоренность. Дом для меня. Секс для него. Деньги для Иветты. Он всё ещё так думает? Или это становится чем-то большим?

— Иногда ты кажешься почти одержимым мной, — говорю я непринуждённо.

— Я чертовски одержим. Вот почему я хочу, чтобы ты была моей во всех отношениях.

— Почему? — я отодвигаюсь, чтобы видеть его лицо.

— Чтобы я мог выкинуть это из головы.

Маленькая, но тёмная часть меня надеется, что он никогда не выкинет меня из своей головы. Я не хочу быть выброшенной. Я также не хочу принадлежать ему, так где же тогда я окажусь? В чистилище. В ловушке между ними. Проклятая на то, чтобы никогда не быть счастливой.

Несчастная, если окажусь в ловушке Нико.

Опустошена, если освобожусь.

*****

Я получила небольшую отсрочку от мучений Нико Андретти в моей жизни. Он уезжает по делам в Лондон с Джеймсом и тремя другими мужчинами. Мужчины, которые остаются, ведут себя хорошо. Смерть Павла, кажется, отрезвила их всех, и Дейзи, Айрис, Иветте, и мне больше не нужно бояться их присутствия.

Мне особенно. Люди Нико даже не смотрят на меня. Это было бы смешно, если бы не было таким доказательством его власти над ними. Если я прохожу мимо кого-либо из его людей в коридоре, они улыбаются, но склоняют головы в приветствии и продолжают свой путь.

Странная меланхолия охватывает меня, когда я понимаю, что скучаю по человеку, которого, как я говорю себе, ненавижу.

Да, ты ненавидишь его так сильно, что скучаешь по нему до физической боли.

Господи, я жалкая.

Этот дом — всё, что должно иметь значение. Это то, на чём я должна сосредоточиться с лазерной интенсивностью. Я прошла через ад, пытаясь сохранить этот дом в своей семье после смерти отца, и ни в коем случае не должна позволить себе сорваться из-за красивых глаз, сильного тела и волшебного члена.

Это тоже волшебство. Клянусь, то, как он заставляет меня кончать — ненормально. Однако у меня нет прямого опыта. Я состою в онлайн-группе для женщин, занимающихся садоводством, и на форуме есть раздел личных тем, и многие из них посвящены сексу. Я не думаю, что мой умопомрачительный, бьющий по коленям секс с Нико — это повседневный нормальный опыт.

К полудню моё настроение поднимается. Приезд Кэрол еще больше осветляет меня.

Она врывается в дом, мимо Иветты, которая открыла дверь, как будто она владеет этим местом. На ней самый лучший гламурный наряд, который я когда-либо видела. Он состоит из сексуальных розовых брюк и соответствующей куртки, шелковистой чёрной рубашки, пары розовых туфель на каблуках с золотыми шипами, украшающими их, и подходящей сумки.

— Мне нравится твой наряд, — говорю я, когда мы обнимаемся.

— Я остановилась в Лондоне и заскочила в Валентино и Гуччи.

— Хорошо, это выглядит фантастически на тебе. Этот розовый оттенок — совершенство. Он напоминает мне о середине лилии Звездочёт.

Она мягко смеётся.

— Ты и твои цветы.

— Я выращиваю редкие орхидеи. Я покажу тебе позже.

Кэрол с энтузиазмом кивает, но я знаю, что это только потому что она любит меня, а не потому что она интересуется цветами.

— Я пытаюсь вырастить орхидею Тан Хау. Она цветёт только одну ночь в году.

— Зачем так стараться ради одной ночи? — Иветта щёлкает языком по нёбу.

Я забыла о её отвратительном присутствии.

— Потому что она редкая и прекрасная, и я хочу увидеть, как она цветёт.

— Нелепо. Рада встретиться с тобой снова, Кэрол. Надеюсь, ты купила что-нибудь для нашего бала во время своего похода по магазинам. Возможно, нам стоит поехать в Лондон вместе в ближайшее время.

— С удовольствием, — отвечает Кэрол с приторно сладкой фальшивой улыбкой.

Она кивает, но её глаза сужаются, прежде чем она поворачивается на пятках и уходит по коридору.

— Хочешь чего-нибудь поесть? — спрашиваю я Кэрол.

— Я не хочу тебя беспокоить, — отвечает она.

— О, ты не побеспокоишь. У нас теперь есть повар. Нико нанял её. И уборщица, которая чистит каминную решётку, печку и убирает пыль со стеклянной коллекции Иветты.

Кэрол останавливается и поворачивается ко мне лицом.

— О, он нанял, да?

— Да, — что за интерес в её тоне?

— Что ещё он сделал?

— Ничего.

— Ххммм.

У «ххммм» может быть множество значений. Вместо того, чтобы попытаться расшифровать это, я попросила нашего нового повара приготовить поднос с сэндвичами, а потом пошла в гостиную с Кэрол. Мы не часто используем эту комнату, но оттуда чудесный вид на южную сторону дома, включая передний двор и пустующую конюшню.

Когда мы надкусываем огуречные сэндвичи и потягиваем чай Эрл Грей, моё внимание привлекает звук автомобиля. Лэнд Ровер останавливается у конюшни и заднего входа в дом. За ним находится ящик для лошадей.

— Это что за свежая чертовщина? — Иветта вбегает в комнату и подходит к окну. Она бросает на меня свирепый взгляд. — Это ты?

— Что? Я ничего не знаю об этом.

Мужчина вылезает из машины и направляется к конскому ящику и открывает его. Через несколько минут он выводит самую потрясающую чёрную фризскую лошадь.

— О. Мой. Бог, — выдыхаю я.

— Что? — спрашивает Кэрол.

Я игнорирую её, так как слишком занята, пялясь на самое великолепное существо, которое я когда-либо видела, которое ведут в одну из конюшен.

— Он действительно сделал это.

— Кто что сделал? — резко спрашивает Иветта. — Я знала, что это связано с тобой.

— Что происходит? — спрашивает Кэрол.

— Нико купил мне лошадь, — я хлопаю в ладоши. — Боже, какой красавец. Я должна пойти и познакомиться с ним.

Я выбегаю из комнаты и вниз по лестнице, в сторону бокового выхода, рядом с задней частью дома, которая выходит на конюшню и небольшой задний двор.

Человек, разгрузивший лошадь, и устроивший её в стойле, и молодой парень, которому на вид всего восемнадцать или около того, вылезает из пассажирской части Ленд Ровера, когда я приближаюсь.

— Вы… Синди? — мужчина проверяет свой блокнот.

— Да.

— Это Ли, он будет вашим конюхом. А это Буцефал²⁴, — он указывает на красивую, крупную лошадь, выглядывающую из своего стойла.

— Хорошее имя, — говорю я со смехом.

— Это его официальное имя. Вы можете изменить его, назвать его как-нибудь покороче, если хотите. Ему два года. Шестнадцать локтей в высоту. Он мерин. Хорошо обучен. Безопасный для новичка, но и для более опытного наездника. Единственное, что мы рекомендуем — не использовать его для прыжков в высоту. Они для этого не подходят, а вот для низких прыжков, выездки и так далее — вполне. У фризов отличный темперамент. Теперь он ваш, но у меня есть конюшня в двадцати минутах езды, и, если у вас возникнут вопросы, я всегда на связи. У вас ведь есть место, где он может свободно бегать?

— Да. В конце длинного бокового сада есть загоны. Раньше здесь держали лошадей. Я любила их, когда была маленькой. Мама обещала купить мне одну, но потом она, к сожалению, скончалась, и отец долгое время ни на чём не зацикливался.

Он фыркает и оглядывается по сторонам, словно смущённый моими разговорами о грустных вещах.

— Ну, теперь у вас есть один, мисс, и вы можете позвонить нам в конюшню, если у вас возникнут вопросы. Называйте конюшню «Риджвей» и спрашивайте меня, Брайана.

— Хорошо, Брайан. Спасибо.

— У меня есть немного корма, и Ли знает, что делает. Он один из моих лучших конюхов.

— О, он остаётся с лошадью? — спрашиваю я, пока Ли возвращается к машинам, чтобы начать таскать еду и другие вещи.

— После того, как мистер Андретти заплатил мне, чтобы я отпустил его, да. Ли всё равно не вернулся бы, так как мистер Андретти предложил ему лучшую зарплату.

Боже правый. Нико когда-нибудь сталкивался с проблемой, в которую он не бросался деньгами?

Но я благодарна за лошадь. Очень благодарна. Я не ездила верхом несколько лет, но я уверена, что это вернётся ко мне. Я надеюсь, что возвращение на лошадь — это как возвращение на велосипед. Легко.

Я провожу час на улице с Ли, знакомясь с моей новой лошадью. Я решила назвать его Красавчиком. Это отчаянно лишено воображения, но мне всё равно.

Он прекрасный мальчик. Дружелюбный и потрясающе красивый. Я позвонила Брайану по номеру мобильного, который он мне дал, вскоре после того, как он ушёл, и спросила, не будет ли он против приехать и дать мне несколько уроков, и он согласился встретиться со мной завтра в одиннадцать.

Взволнованная до невозможности и полная странного чувства, которое, как я понимаю, является радостью, я направляюсь в дом. Забежав на кухню, я наливаю себе воды из-под крана в высокий стакан и поднимаюсь наверх. Когда я подхожу к лестнице, ведущей в мансардные апартаменты, открывается дверь одной из гостевых комнат и оттуда высовывается рука. Я задыхаюсь, пока не понимаю, что это Кэрол.

— Он купил тебе лошадь, — она шипит, затаскивая меня в свою комнату.

— Я знаю, — я улыбаюсь ей.

— Посмотри на себя.

— А что со мной?

— Ты вся сияешь, как Рождественская ёлка, — она подносит свою руку ко рту. — Ты влюбилась в него. Ты сделала это, не так ли? Решила заставить босса мафии влюбиться в тебя, но ты взяла и влюбилась в него.

— Нет, — я вру. — Нет.

Она качает головой.

— Ври мне, Синди, но не себе. Это, вероятно, взаимно. Он купил тебе лошадь.

— Это не так, — шипучее счастье исчезает, как шампанское за ночь. — Всё, что делает Нико — это сделка. Он купил мне лошадь, потому что я примерила наряд. Всё, что он делает имеет скрытый мотив. Чтобы получить что-то взамен. Да, он хочет меня, — я краснею. — Мы… мы… я живу у него, в номере.

— Милая, я знаю тебя с тех пор, как ты была младенцем у меня на руках, но я не твоя мать, и ты не должна смущаться передо мной. Ты же знаешь, у меня у самой была бурная жизнь. Я тебя не осуждаю. По правде говоря, Синди, я рада, что ты наконец-то немного пожила.

Она идёт к своему чемодану и тащит его на кровать.

— Я купила тебе кое-что. Платье для бала. Из нашего разговора у меня появилось предчувствие, что между тобой и Нико что-то накаляется, и я думаю, что его нужно подтолкнуть. Я увидела это на неделе моды в Милане и заказала. Я бы отправила его тебе, но затем ты пригласила меня.

— У меня уже есть платье, — говорю я ей, чувствуя себя ужасно. — Нико купил мне его в Лондоне. Сказал, что оно горячее, и он хочет, чтобы я надела его, чтобы показать Иветте. Видишь? Сделка.

— Принеси его, — требует она.

Я иду за платьем и подходящим к нему бельём.

— Надевай, — говорит она, открывая дверь в ванную.

Я быстро переодеваюсь в наряд. Когда я выхожу, она улыбается мне.

— Это очень сексуально.

— Я знаю. Но и стильно.

— У него хороший глаз, надо отдать ему должное. Он явно считает тебя великолепной, конечно, считает. Но влюблён ли он? Влюбился ли он? Сделал ли тот последний шаг?

Я звонко рассмеялась.

— О, Кэрол. Он так далёк от любви. Я даже не знаю, способен ли он на это.

— Мы должны начать показывать ему, что ты не только сексуальна, как вы, юнцы, выражаетесь. Мы должны заставить его увидеть в тебе настоящую редкую красавицу.

Я улыбаюсь ей.

— Есть только одна проблема, Кэрол. Я не редкая красавица.

— О, но, Синди. Ты определённо такая. Ты просто великолепна. Такие нежные черты лица. У меня есть твои мерки, снятые два года назад, когда твой отец заказывал тебе платье для праздника летнего солнцестояния, на который мы все были приглашены. Помнишь?

Я киваю. Это был славный вечер в замке Данбарин, с зажжёнными факелами и народной музыкой, удивительной пищей на свежем воздухе, вином, и в конце фейерверками над замком в сопровождении Моцарта.

— Надеюсь, с тех пор ты не набрала и не потеряла слишком много веса, но ты не выглядишь так, как будто набрала. Я увидела это платье и заказала его по твоему размеру. Я хочу, чтобы ты надела его вместо того платья, которое он тебе заказал. Мы скажем ему, что ты будешь готовиться со мной. Я также купила для тебя подходящую маску.

— Маску?

— Это бал, не так ли? Нет ничего плохого в небольшом маскараде. Ты никогда не укладываешь волосы. Позволь мне завить их и уложить на твоей голове, чтобы они кольцами свисали тебе на шею. Маска скроет твоё лицо, а платье будет таким потрясающим, что ты станешь красавицей бала. Позволь другим мужчинам пригласить тебя на танец, и как только Нико поймёт, что это ты, он будет поражён тем, какой неземной и прекрасной ты выглядишь, и будет ранен количеством всех мужчин, танцующих с тобой. Ты станешь изюминкой бала. Ожившая принцесса.

Я хмурюсь, глядя на неё.

— Не думаю, что платья принцесс — это мой стиль. Если честно, мне нравится платье, которое подарил мне Нико.

— Да, оно облегающее и сексуальное, но не… потрясающее. Сделай мне одолжение, подожди с ответом, пока не примеришь платье с причёской и маскарадной маской на месте. Это всё, о чём я прошу.

Вздохнув, я киваю. Я не могу ни в чём отказать Кэрол. У неё такой милый, но твёрдый характер.

— Хорошо. Пойду примерю.

Она протягивает мне пару больших коробок, которые я беру с собой в ванную.

Платье находится в первой коробке, накрыто тканью, и я осторожно вынимаю его. Нужен ли мне бюстгальтер? Поднимая платье, я вижу лиф с чашечками, так что бюстгальтер не нужен.

Это самый потрясающий пудрово-голубой оттенок, и ткань мягкая и лёгкая. С помощью мягкой вешалки я зацепляю его за поручень над душем и снимаю одежду. Когда я надеваю платье через голову, оно падает на пол с мягким шелестом слоёв ткани. Надо признать, оно просто великолепно. Если платье, которое купил для меня Нико, было сексуальным, то это — просто божественное. Я ещё даже не видела себя в нём, а слои ткани, облегающие ноги, уже заставляют меня чувствовать себя принцессой. Сбоку есть потайная молния, я поправляю чашечки на груди и застегиваю её.

Платье приталенное, с низким бюстом и вырезом на ключицах. Бретели, о Боже. Мягкий атлас ниспадает нежными волнами, как листья, лозы и цветы, и сидит на мне абсолютно идеально.

Сидя на стуле в углу комнаты, я открываю коробку номер два, и внутри оказывается пара подходящих пудрово-голубых туфель. Каблуки высокие. Чтобы ходить в них, придётся потренироваться. На носках выложены кристаллы, благодаря которым туфли красиво переливаются. Они садятся идеально, как только я отрегулировала ремешок на самый маленький размер. У меня маленькие лодыжки и запястья, а ступни узкие. Мне часто бывает трудно подобрать обувь по размеру, так как она сползает и натирает ногу. Однако эти туфли идеально подходят, как только застёгивается тонкий ремешок на лодыжке.

— Я его надела, — кричу я Кэрол.

Она вбегает и останавливается, закрыв рот рукой.

— О, Синди. Я знала, что это будет выглядеть прекрасно, но вау. Ты сногсшибательна. Просто божественна. Позволь мне сделать свободную версию того, как я хочу уложить твои волосы.

Поставив квадратную косметичку на стойку раковины, она расстёгивает её и вынимает несколько булавок. Затем она закрепляет мои волосы на голове.

— Хорошо, теперь твои губы. С маской, платьем и уложенными волосами, я надеюсь, губы будут последним, что сбивает людей с толку. Ты никогда не пользуешься яркой помадой.

Иногда я пользуюсь бальзамом для губ Burt's Bees с оттенком, а если прикладываю усилия, то использую свою надёжную помаду MAC Spice, которую всегда носила мама и которую я тоже купила, как только стала достаточно взрослой. Я сочетаю её с нейтральной помадой, а если чувствую себя по-настоящему смелой, то и с блеском.

Она достаёт помаду и карандаш для губ и приступает к работе.

— Я немного очертила твой рот, сделала губы больше. У тебя самый идеальный «лук купидона», который я подчеркнула лайнером.

Распушив мои волосы и уложив несколько прядей, она достаёт что-то из большого туалетного столика, и я вижу, что это маска. Осторожно Кэрол надевает её мне на голову и закрепляет на месте.

— О, дорогая… Подойди и посмотри.

Она ведёт меня в спальню и ставит перед зеркалом в полный рост.

Я могу только смотреть в полном шоке. Поговорим о сиянии. Кто эта женщина? Ведь она женщина, а не девушка. Платье, безусловно, волшебное. Оно одновременно скромное и невероятно чувственное. Романтичное и одновременно глубоко сексуальное.

Лиф облегает мою грудь, демонстрируя декольте, достойное куртизанки в Версале, но благодаря цвету и деталям бретелей, создающим романтическую атмосферу, оно не выглядит слишком сексуальным. Платье ниспадает до пола слоями лёгкой ткани, но с одной стороны имеет разрез, так что при ходьбе можно увидеть дразнящий проблеск моей правой ноги до самого бедра. Мои ноги никогда не выглядели такими длинными и стройными, — спасибо каблукам.

Маска закрывает большую часть моего лица, обнажая лишь тень глаз, проглядывающую сквозь небольшое отверстие, а также щёки и губы. Поскольку губы у меня лазурно-розовые и слегка подчёркнуты за пределами естественной линии, они выглядят иначе.

— Ух ты, — это всё, что я могу сказать. — Я серьёзно… вау. Кэрол, — я поворачиваюсь к ней, и она сияет.

— Ты будешь первой красавицей бала. Таинственной женщиной, с которой захочет танцевать каждый мужчина. Потанцуешь со всеми, с кем сможешь, а потом… снимешь маску, может быть, чтобы выпить шампанского? Раскроешь себя и будешь сидеть и смотреть, как Нико взрывается.

Её слова заставляют меня нахмуриться. Взрыв Нико может включать насилие. Кроме того, он будет ожидать, что я буду там, и будет меня искать.

— Он не будет ждать, наблюдая за незнакомкой в голубом платье, если решит, что меня там нет, — я снимаю маску.

— Я скажу ему, что ты хочешь появиться эффектно. Тебе не нужно долго продолжать эту уловку. Ему просто необходимо увидеть тебя в другом свете. Зачем позволять ему выбирать твоё платье? Он будет ждать тебя в платье, которое он купил для тебя, и оно горячее, да, но он уже видел его. Важнее то, как он видит тебя, и хочет, чтобы мир увидел.

— Ты можешь утверждать, что это то, как ты хочешь, чтобы мир увидел меня, — я смеюсь.

— Если ты имеешь в виду красивую, сногсшибательную женщину, которая является истинной и законной хозяйкой этого дома и именно такой женщиной, которая может надеть одноразовое платье от кутюр стоимостью в десятки тысяч евро. Да. Ты права.

Я задыхаюсь от этого.

— Кэрол. Я не могу это принять.

Я представляю себе, как роняю канапе на переднюю часть платья, и содрогаюсь.

— Ты можешь, и я хочу этого, но это зависит от тебя. В каком платье ты чувствуешь себя самой потрясающей?

Не спорю. Если платье, которое Нико купил для меня — просто потрясающее, и когда я впервые надела его, то почувствовала себя на миллион долларов, то это… это платье подходит для королевы. В этом платье я чувствую себя королевской особой.

— Вот это. Оно действительно, возмутительно прекрасное. Не думаю, что видела что-то настолько великолепное со времён королевской свадьбы несколько лет назад.

— Именно. И учитывая, дорогая, что твою семью приглашали не на одну королевскую свадьбу, тебе не кажется, что пришло время увидеть свою истинную ценность? Ты хочешь удержать этот дом, так как в нём есть ДНК твоей семьи, и я понимаю это. Но, дорогая, в тебе тоже есть эта ДНК. В тебе есть гены женщины, которая сражалась с англичанами столетия назад. Гены женщины, которая пятнадцатилетней влюбилась в пирата, и, хотя это было запрещено, её любовь никогда не умерла. Ты обладаешь генами женщины, повешенной за колдовство, которая высоко держала голову и плевала на её преследователей, когда они отправили её на смерть. В твоей родословной есть поколения женщин, которые вели кровавые битвы, чтобы сохранить своё положение. Разве твой отец хотел бы, чтобы ты влюбилась в мафиози? — она смеётся. — Боже правый, нет. Но никто не хотел, чтобы твоя пра-пра — как бы там ни было, я сбилась со счёта — бабушка сбежала с пиратом, но она сделала это. Не только сбежала, но в итоге вышла за него замуж, и его ДНК тоже есть в тебе.

Я думаю об этом, когда рассеянно глажу кожу на запястье. Думаю, обо всех моих предках, расположившихся под моей плотью, поющих в моей крови.

Кэрол становится серьёзной.

— Я читала между строк твоих сообщений. Я знаю, что ты начинаешь влюбляться в Нико. И Бог знает, какие у мужчины есть чувства к тебе. Никто не покупает лошадь, только чтобы увидеть женщину в платье. Никто. Ты хочешь его? Мне всё равно кто он, или что он. Босс мафии? Ну и что? Серьёзно, у меня было больше жуликов, чем у тебя горячих ужинов. Но чего я не потерплю, так это того, что он не отдаёт тебе должное. Ты не тот человек, с которым он станет играть, пока не насытится. Ты — Кинкейд, и ему чертовски необходимо знать это. Видеть это. И тебе тоже.

Она нежно сжимает мои плечи.

— Завтра, в ночь бала, ты войдёшь в эту чёртову комнату так, словно она принадлежит тебе. Потому что, моя дорогая, так и есть.