Ненависть — юным уродует лица,
Ненависть — просится из берегов,
Ненависть — жаждет и хочет напиться
Чёрною кровью врагов!
Владимир Высоцкий
Кайл сказал ей как-то, что не стоит возвращаться туда, где однажды был счастлив. Как-то — это в тот самый вечер, связавший их вместе навсегда…
Настя иногда думала о том, что было бы, не реши она тогда попрощаться с Северянином. И от таких мыслей ей неизменно становилось очень страшно.
Пожалуй, больше этого её пугали только воспоминания о блужданиях за Гранью и о том раскалённом полдне, когда Кайла убили у неё на глазах.
Но все это — странное, необъяснимое, магическое — по прошествии времени начало казаться кошмарным сном, кратким помешательством.
А вот Кайл был настоящим, и страх его потерять оставался самым подлинным.
Тот, кто однажды пережил утрату, уже никогда не сумеет позабыть этот жуткий миг — миг, когда разбивается на осколки твоя вселенная.
Наверное, поэтому она теперь так хорошо понимала Эливерта. Понимала, что им движет.
Месть тем, кто отнял у тебя любимого человека — слабое утешение. И всё-таки в этом есть что-то правильное, справедливое. Так легче смириться.
Настя чувствовала — после Эсендара вифрийца отпустило немного. Да, скорбь его не покинула, как и чувство вины.
И впереди ещё поиски самого главного врага…
Но всё-таки свершённое возмездие помогло Ворону вернуться обратно в мир живых. Он стал видеть и слышать, что происходит рядом, реагировать на жизнь вокруг. Ушла безумная одержимость охотника, идущего по следу жертвы.
Иногда (крайне редко) Ворон мог даже пошутить как прежде, отпустить какую-нибудь колкость в сторону Орлеха или Кайла.
А ещё он, кажется, начал понимать, что спасти Эрид и Кристайла важнее, чем покарать убийцу.
Потому что оборвать чужую жизнь всегда можно успеть. А вот предотвратить чью-то гибель, уберечь других от горькой потери, не допустить, чтобы ещё один мир разбился вдребезги, вот с этим можно и опоздать. Промедлишь — и случится непоправимое.
Насте очень хотелось верить, что ещё не поздно, что они сумеют помочь миледи Вилирэн отыскать дочь.
Но сейчас, снова проезжая по идеальным дорогам Орсевилона, она засомневалась в собственных силах.
Анастасия вдруг поняла, о чём говорил тогда её муж. Эта земля, некогда показавшаяся ей раем, в которой она чувствовала себя, как дома, теперь встречала иначе — настороженно и хмуро. Рыжая предпочла бы навсегда оставить в своей памяти образ того, прежнего, беспечного Орсевилона.
Да, всё те же идеальные поля и сады. Всё тот же строгий безукоризненный порядок. Но то, что в замок владетелей пришла беда, ощущалось кожей.
Всё было почти как в прошлый раз. И в тоже время, совсем иначе.
Миледи Вилирэн встречала на высоком крыльце. Тёмное траурное платье. Светлые волосы — короной на голове. Величавая осанка. Сдержанная улыбка. Насте ещё издали показалось, что хозяйка Орсевилона сильно сдала и как будто даже постарела.
Впрочем, она по-прежнему оставалась женщиной красивой и властной.
— Кайл, мальчик мой, как славно, что ты приехал! — сегодня владетельная госпожа замка обошлась без церемонных поцелуев руки и обняла полукровку так, будто он был её сыном. — Хвала Великой Матери! Благодарю тебя, от всего сердца благодарю!
— Как же иначе, миледи? — пожал плечами Северянин. — Я сделаю для вас всё, что смогу.
— Дэини, девочка, и ты здесь! Спасибо, — мать Даларда улыбнулась сквозь слёзы. — Слыхала, что ты теперь миледи Анастэйсия ал Кайл… Мои поздравления, дети! Пусть ваша любовь будет долгой и счастливой!
— Спасибо, — Настя смущённо потупила взор.
— День добрый, жемчужная моя госпожа! Счастлив снова оказаться в вашей неземной обители! — Эливерт не упустил случая и приложился к дворянской деснице.
— Милорд Элиол! — Вилирэн расцвела на глазах. — Вот так радость! И ты на мой зов явился? Как отрадно мне видеть тебя, сынок. Уж теперь сомнений у меня не осталось — вместе вы мне поможете непременно.
— Для меня честь снова вам поклониться, снова в ваши прекрасные глаза посмотреть, — галантно склонил голову Эливерт. — Жаль только, что повод для встречи у нас сегодня печальный. Как же я мог не прийти вам на помощь? Я жизнью вам обязан.
— Ну, не преувеличивай!
Вифриец оглянулся на своего приятеля и продолжил:
— Позвольте нашего спутника вам представить — эрр Орлех, мой надёжный друг!
— Добро пожаловать в Орсевилон! — ответила на поклон торговца Вилирэн, любезно улыбнувшись, но уже куда более сдержанно. — Прошу за мной, дорогие гости!
Пока они поднимались по высокой лестнице под взглядами любопытной челяди, столпившейся в замковом дворе, ялиолец недовольно шепнул на ухо Эливерту:
— Не понял… Вы, значит, все тут благородных кровей… А я — эрр? Мог бы и меня дворянином представить!
— С твоей-то разбойничьей рожей? — хмыкнул Ворон.
— На свою рожу посмотри, милорд! — не остался в долгу Орлех.
— Миледи Вилирэн, вы, в самом деле, даже не догадывайтесь, где сейчас может быть Далард?
Разговоры снова велись за щедрым столом в зале у камина.
Огонь сейчас, в жаркие летние дни, был не нужен. Но Рыжая время от времени поглядывала на красивую кованую решётку, непроизвольно припоминая, как Кайл здесь впервые сделал шаг ей навстречу, приоткрыв завесу тайн, поделившись с ней своим прошлым, своей болью.
— Нет, Кайл, — печально покачала головой хозяйка. — Он ещё по весне уехал, едва дороги подсохли после распутицы. С тех пор я от него только один раз письмо получила, кратенькое — дескать, жив-здоров, и вам с Эрид желаю того. А откуда написал, куда дальше — ни слова. И когда уезжал, как я ни пытала его, ничего объяснять не захотел. Сказал, что и сам не знает, куда путь держит. Может, так оно и было. Он сильно переживал. Такой угрюмый стал, неразговорчивый. Целыми днями из комнаты не выходил. А иногда напротив уедет ещё с рассвета, а вернётся уже за полночь. Где был, что делал? У меня вся душа изболелась на него смотреть! Пить начал… Но с этим потом образумился. А так… Ох, не передать!
Вилирэн внимательно посмотрела на полукровку.
— Хоть ты мне скажи, что там у вас приключилось такое? Отчего он тебя винить стал? Да и всех вас… Я о том, что Лиэлид мертва, узнала немногим раньше, чем сын домой вернулся. Поначалу даже не поверила. Уж такие нелепости дошли до Орсевилона. Сам знаешь, молва приукрасить любит. И в чародейки её возвели, и будто бы она весь Кирлиэс едва не уничтожила. Разное болтали, а я одно понимала — будь она хоть трижды ведьма, сынок мой её больше жизни любил, и горе такое ему в одиночестве не пережить. Я надеялась, что ты ему опорой будешь в трудный час…
Под её укоризненным взором, Кайл опустил в пол свои синие глаза.
— А он вернулся домой, — продолжила миледи ан Тануил. — Говорить о том, что произошло в столице, не желал наотрез. А я ведь слыхала, что тебя ранили очень тяжело, мальчик мой… Вот и спросила о здоровье твоём. И тут Даларда моего как подменили! Так он осерчал, так взбеленился. Говорит: «Да живой он, живой, Кайл ваш, матушка! Пусть себе живёт и здравствует! Да только при мне имя его поминать больше не смейте! Иначе я с вами разговаривать вовсе не буду. Ни о ком из них, предателей этих подлых, что друзьями моими звались, больше слышать не хочу!»
Хозяйка сокрушённо покачала головой.
— Я-то сразу отступилась. Побоялась его тревожить. А Эрид это тоже услыхала, удивилась, давай его расспрашивать. Но он так и не объяснил ничего. Сказал только: «Они все виноваты. Они смерти ей желали. Они её сгубили, голубку мою белую…» И ушёл, дверью хлопнул. Ох, думала я, время пройдёт — уляжется. Нет, два года почти минуло, а ему всё покоя нет. Я так боялась тебе писать, Кайл. Я не знала, что ты обо мне подумаешь. Может, ты тоже Даларда ненавидишь, и слышать о нас больше не желаешь… Но мне больше некого о помощи просить, некого!
Настя от этих слов владетельницы Орсевилона онемела, а вот Кайл счёл нужным ответить:
— Я действительно перед Далардом очень виноват, миледи. И его обида небезосновательна. Я знал о том, что Лиэлид не та, за кого себя выдаёт, знал, что она лэдрау. И о покушении… догадывался. Но я её не спас, не предотвратил её гибель. А ведь, наверное, мог бы… Просто я понимал, что…
— Ах, мальчик мой, — вздохнула Вилирэн, — Далард ведь и сам это понимает. Понимает, что этой проклятой женщине среди живых людей места нет. Но от этого горе его меньше не стало. Одно дело головой разуметь, другое — сердцу это объяснить… Очень я жалею, что эта ведьма ваше мужское братство разрушила.
— И я об этом сожалею, миледи, — Кайл по-прежнему избегал смотреть в глаза матери своего бывшего друга. — Я знаю, что нам уже никогда не вернуть былого. Даже если однажды Далард сможет простить меня… И, если я смогу помочь вам, возможно, ему будет проще это сделать.
— Миледи Вилирэн, прошу вас, — теперь к женщине обратился Эливерт, — расскажите, что произошло! Как пропала ваша дочь? Не случалось ли чего-то странного накануне? Может быть, ссора…
— Да, конечно, милорд Элиол, — кивнула дама. — Давайте поговорим о том, ради чего вы приехали! Эрид исчезла ночью. Из своей комнаты. Никто не видел, чтобы она покидала замок. Вечером мы с ней сидели здесь, говорили, потом разошлись спать… А наутро она…
— А говорили о чём? Помните? — уточнил Эл.
— Да так, ничего важного… О делах, о Даларде… — пожала плечами хозяйка. — Мы о нём каждый вечер с моей девочкой вспоминали. Она тоже за него беспокоится очень. Словом, всё было, как обычно… Когда Эрид не явилась к завтраку, я послала Иву разбудить дочь, а та прибежала испуганная. Я сначала никак не могла в толк взять, что она такое бормочет. Разве я могла подумать, что мою дочь из собственного дома могут похитить?
— Миледи Вилирэн, а вы мне написали, что было кое-что указывающее достоверно, что девочку увели насильно, — напомнил Северянин.
— Да. В её комнате всё было перевёрнуто вверх дном! Будто она с кем-то боролась. Все вещи разбросаны. Всё растоптано, сломано, разбито. Будто кто-то крушил всё в ярости. Я, когда увидала весь этот беспорядок, никак не могла уразуметь, отчего никто этого не слышал.
— Такой грохот ночью должен был по всему замку разлететься… — резонно заметил Орлех.
— Да, об этом я и говорю! — закивала Вилирэн светлой головой. — Но все спали безмятежно и даже не подозревали о том, какая беда на нас свалилась.
Друзья переглянулись многозначительно.
— Да, возможно, и тут без магии не обошлось, — выразил общую догадку Эливерт.
— А ещё, мой милый мальчик, на полу я нашла окровавленный кинжал… — шёпотом сообщила хозяйка замка и добавила, не сдержав слёз: — Я молю теперь Великую Мать об одном — пусть то была кровь похитителя, а не моей несчастной девочки!
— Не сомневаюсь, миледи, что Благословенная услышит ваши молитвы и вернёт вашу дочь живой и здоровой, — поддержал безутешную женщину Эливерт. — А кинжал? Это оружие вашей Эрид?
— Нет, милорд Элиол. Зачем бы ей кинжал в комнате держать? — покачала головой Вилирэн. — Она обычная девочка. У неё никогда не было этих странных склонностей, как у некоторых современных дев… Ну, знаете, разные глупости: обучаться фехтованию, доказывать, что они не слабее мужчин…
— Можно взглянуть на нож? — попросил Ворон.
— Нет, — покачала головой хозяйка. — Я оставила его там, в её комнате. Но через несколько дней он бесследно исчез. Я спрашивала прислугу, кто его унёс, куда и зачем. Никто не признается. Не знаю, кому он мог приглянуться. Да и воровства в моём замке никогда не было. А тут… Я помню очень хорошо, что положила его на комод. Такой небольшой, тонкий, трёхгранный, будто палочка… И рукоять эдакая мерзкая, в виде змеиной головы!
Мужчины снова переглянулись.
— Не встречал таких, — пожал плечами Орлех.
— Мне это тоже не говорит ни о чём, — кивнул полукровка.
— А ведь ещё деньги пропали! — оживилась Вилирэн.
— Тоже из покоев Эрид? — удивился Ворон.
— Нет, часть наших сбережений я держу в комнате, где у меня все бумаги хранятся: книги амбарные, закладные, грамоты торговые. Чтобы землями управлять, много всего нужно записывать. Там у меня сундучок небольшой. Для ближайших трат. Я всегда его запираю на ключ. А в тот день сунулась туда… Я же награду объявила, чтобы Эрид искали усерднее. Смотрю, а у меня два кошеля золота исчезли. Главное, сундук на замке, а денег в нём нет. Полных два кошеля — а в каждом по пять сотен фларенов было.
— Ого, тысяча фларенов золотом — солидная сумма! — ахнул Орлех.
— Миледи Вилирэн, можно распорядиться принести сюда мою дорожную сумку, если это не затруднит вас! — неожиданно попросил Эливерт.
— Конечно, мой мальчик, — кивнула хозяйка. — Кликни Иву сам, пожалуйста! Она тут рядышком была…
Ворон поднялся и вышел в коридор. Настя видела, как он позвал прислугу и что-то негромко ей сказал. Девушка с поклоном исчезла. А вифриец вернулся обратно.