Единственное желание. Книга 5

34 Узник башни одиночества

— Как вам спалось, милорд Элиол?

Светлые Небеса, отчего даже улыбка этой женщины вызывает такое странное чувство гадливости?

— Благодарю, прекрасно.

Кайл усмехнулся про себя, припомнив, как задремал уже перед самым рассветом на часок в кресле. Да уж, выспался, что и говорить!

— Милорд Валиро готов сопроводить вас и показать наши земли.

— Благодарю, прекрасно… — ещё раз повторил полукровка.

Он поставил ногу в стремя, но в последний момент передумал. Остановился задумчиво, не обращая внимания, что все уже в сёдлах и ждут только его одного. Синие глаза рассеянно осматривали замок.

— Миледи Ольвин, а ведь мы вчера здесь не всё поглядели… Вот до той дальней башни не дошли.

— Что там смотреть? — пожала плечами владетельная госпожа Солрунга. — Она пуста и заброшена. Там ничего занятного, только птичьи гнёзда, паутина да летучие мыши.

— Неужто у такой рачительной хозяйки целая башня без дела стоит? — язвительно хмыкнул полукровка. — Позвольте, я всё-таки её обследую! Люблю с высоты на окрестности полюбоваться.

Ольвин нагнала его, окликнула испуганно:

— Милорд!

Пожалуй, она была готова в руку полукровки вцепиться.

— Стоит ли так рисковать? Там всё старое, трухлявое… Провалиться можно…

Но Кайл твёрдо шагал туда, не слушая её бормотания.

Настя тотчас слетела с седла, призывно махнула остальным. К ратникам королевы присоединились Валиро и несколько его спутников. Следом за полукровкой в башню устремилась целая процессия.

— Ну вот… сами судите — ничего тут интересного, как я и говорила!

Ольвин, запыхавшись от одышки, поднялась под самую крышу.

— А там что за дверь? — указал пальцем полукровка на комнату, где они с Эйлит побывали ночью.

— Чердак, милорд Элиол, пустой чердак… — взгляд тёмных глаз стал совсем затравленным. — Идёмте лучше обратно! Тут уже всё посмотрели…

— Что же вы меня так отсюда увести норовите, миледи? — подозрительно прищурился рыцарь. — Будто опасаетесь чего-то…

— Я? Вовсе нет! — наигранно фыркнула хозяйка замка. — Хотите — идите! Разве я держу?

Кайл резво взбежал по последнему пролёту лестницы. Сделал вид, что дверь заперта.

— Ключ, миледи Ольвин! — ледяным тоном велел он.

— Ключ? — удивлённо выпучила та глаза. — Там закрыто? Как странно… Откуда же мне знать, где ключ?

— Как скажите, — усмехнулся холодно полукровка, — обойдёмся без него.

А потом с силой дёрнул дверь, которая на самом деле оставалась незапертой, и исчез внутри на несколько мгновений.

Когда Кайл снова появился на пороге, Ольвин стояла, привалившись спиной к стене, смотрела в пол и была неестественно бледна. Чуть ниже на лестнице в напряжённом ожидании замерли мужчины и Настя.

— У меня для вас радостная новость, миледи, — процедил Кайл сквозь зубы, неторопливо спускаясь мимо хозяйки замка, — ваш милорд, похоже, только что вернулся домой…

Чуть позже, когда слуги осторожно спустили Форсальда из его узилища, когда его слегка привели в порядок, а после усадили в глубокое кресло, в покои к нему Кайл велел позвать всех его соратников и даже слуг. В числе прочих явилась и Эйлит со своей матерью. И дочь Форсальда, Сэя. И, разумеется, сама хозяйка.

Не было только Валиро, который уехал с «ратью карателей» на осмотр окрестностей Солрунга. Кайл распорядился, чтобы рыцари занялись этим без него.

А юный милорд несказанно обрадовался поводу сбежать из замка — понимал, что нынче полетят повинные головы, и надеялся бурю переждать вдали. Свою недавнюю пособницу он бросил без всяких зазрений совести.

Впрочем, а была ли та совесть?

— У вашего милорда есть что сказать… — объявил полукровка. — Вы все давно не слышали его голос, не так ли?

Собравшиеся затихли тревожно, угрюмо поглядывая на полуживого хозяина и его жену, что стояла рядом с низко опущенной головой.

— Да, я хочу донести до всех… — хрипло начал Форсальд. — Покуда я ещё жив, несмотря на все старания моей бесценной миледи. Это жена моя упрятала меня подальше от вас. Думаете, я так велел? Нет, она самоуправничать вздумала. Ольвин надеялась, что я уже не смогу подняться. Так, моя миледи? У тебя духу не хватило отравить меня быстро… Так напрасно ты медлила! Что ты мне подмешивала всё это время, а? Ждала, пока я сдохну… Да не дождалась!

— Как ты можешь думать так, мой милорд? — Ольвин вскинула горящие обидой глаза, покраснела. — Я заботилась о тебе, я молила о тебе Небеса, я…

— Закрой рот, женщина! — грозно рявкнул старик. — Отныне я запрещаю тебе входить ко мне, касаться моей еды и питья! И если ты снова попробуешь травить меня, я собственными руками вышвырну тебя прочь из Солрунга с позором!

Несколько десятков взглядов впились как стрелы в поникшую хозяйку замка: смотрели с изумлением, с осуждением, с презрением, с гневом. И ни одного сочувственного!

Даже Сэя отодвинулась подальше от матери.

— А приглядывать за мной будет теперь… — Форсальд оглядел притихшую толпу и ткнул дрожащим пальцем в незаконную дочь, — она! Эйлит. Пусть тут, при мне, будет!

— Да, милорд! — поспешно поклонилась девчушка.

— Радимар, старый друг мой, — обратился Форсальд к пожилому степенному рыцарю, — на тебя надеюсь… Поставь стража у моих дверей! Пусть оберегает меня, покуда я не окрепну.

— Поставлю сынов своих, милорд, — кивнул седовласый рыцарь. — Дабы всё надёжно было… Простите, милорд, что я раньше коварного умысла не заподозрил!

Владетель Солрунга перевёл сумрачный взгляд на мать Эйлит.

— Ты дочери помогать будешь. В травах, зельях смыслишь — знаю… Лечить меня станешь. Больше никому не верю.

Женщина кивнула безмолвно.

Форсальд тяжело вздохнул, помолчал, набираясь сил и добавил:

— И последнее… Прежде говорил я, что после смерти моей земля эта достанется мужу дочери моей Сэи, и станет Валиро милордом вашим… Но этот негодяй с моей вероломной женой сговорился. За это лишаю его чести Солрунгом владеть. Мой замок унаследует мой сын.

— Сын, милорд? — ошарашенно переспросил милорд Радимар.

— Да, — хладнокровно кивнул старик. — Мой единственный сын. Кайл.

— Мне не нужна твоя земля! — впервые за всё это время полукровка посмотрел на отца и обронил ледяным тоном: — Я не принимаю твой подарок.

— Ты-ы-ы! — зашипела вдруг Ольвин, вытаращив бешеные глаза, взвыла исступлённо. — Ты тот проклятый мальчишка? Как же я сразу не поняла?! Проклятый ублюдок! Проклятый полукровка! Я думала, ты сдох давно… Почему ты не сдох?

— Уберите её прочь! Немедленно! — рявкнул Форсальд.

И бьющуюся в истеричном припадке женщину скоренько утащили вон.

— Кайл, — устало продолжал владетель, — я знаю, что это моей вины не искупит… Но я хочу хоть как-то отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня теперь. Не отказывайся от того, что тебе принадлежит по праву!

— Хочешь отблагодарить… — хмыкнул Кайл, — дай вольную Эйлит и всей её семье! Вольную и небольшую часть твоих награбленных сокровищ. Немного… Просто чтобы они могли зажить по-человечески. Это я приму, как твою благодарность…

Форсальд удивлённо поглядел на девочку. А у той, как и у её матери, глаза от изумления стали просто огромными.

— Хорошо, — кивнул седовласый рыцарь. — Да будет так! Эйлит, ты хочешь свободной быть?

— Да, милорд, — смущённо кивнула сестра Кайла.

— Ты уехать отсюда хочешь? — понимающе вздохнул старик.

— Если вы позволите, милорд, я бы здесь лучше осталась, с вами… — честно призналась девочка.

— Милорд, — из толпы с поклоном шагнул один из ратников Форсальда, — если вы им свободу подарите, я бы смел просить… Дозвольте мне Лею в жены взять! У нас ведь дочь растёт… Я за наложницу Лею давно не считаю. Вот бы всё по чести было у нас! Позвольте нам свадьбу сыграть?

— Отчего же нет? — усмехнулся в бороду хозяин замка. — Пусть будет так!

— Ну… вот всё и решилось наилучшим образом! — улыбнулся слегка Кайл, подмигнул счастливой сестрице. — Теперь и уезжать можно…

— Кайл, нет, постой! — остановил его отец. — Я снова при всех повторю. Этот замок должен быть твоим!

— Нет, не надо этого, — качнул тёмной головой Северянин, теперь уже без прежнего льда в голосе. — У меня есть дом, есть жена… С этим я и останусь. Да, я обещал тебе… Вот она, моя Дэини!

Кайл протянул руку Рыжей. Настя подошла ближе, поклонилась слегка. От того, что происходило сегодня, у неё дар речи пропал, но, к счастью, Форсальд ничего не спросил, лишь улыбнулся одобрительно.

— Больше мне ничего не надо, — продолжил полукровка. — Не потому, что я прощать не хочу, просто…

Кайл неуверенно пожал плечами.

— Значит, не останешься? — покачал седой головой старик.

— Нет, остаться здесь я не смогу, — твёрдо сказал его сын. — Я надеюсь, теперь и без меня тут должный порядок будет…

— Не сомневайтесь, милорд Кайл! — с готовностью заверил Радимар. — Кабы я знал… Но я ведь и заподозрить миледи в таком не мог!

— Я полагаюсь теперь на вас! — строго добавил полукровка.

— Останься хоть на несколько дней! — взмолился Форсальд.

— Нет, это лишнее… — покачал головой Кайл, глянул коротко на молчаливую челядь. — Покиньте нас на время!

Ослушаться никто не посмел. Уходили торопливо, с поклонами.

Настя застыла на пороге, должно быть, гадая, к ней это тоже относится, или она может остаться с мужем. Кайл оглянулся на неё, поманил взглядом, и Дэини сразу поняла, что лучше быть рядом.

— Мы уедем утром. Ещё одну ночь, и всё…

— И на том спасибо! — благодарно кивнул Форсальд.

— Но прежде, чем уехать, я хотел сказать…

Кайл посмотрел в тёмные глаза старика и тихо продолжил со вздохом:

— Я всё помню. И никогда не забуду. То, что ты сделал однажды, уже никогда не позволит нам рядом быть. Но сегодня я… прощаю тебя! За всё, что ты сделал мне, и за всё, что ты сделал моей матери. Я прощаю тебя. Я прощаю Ольвин. Я прощаю всех, кто виноват предо мной хоть в чём-то. Я больше не хочу ненавидеть. Здесь и сейчас. Я прощаю тебя, отец!

Редкие слёзы покатились по бледному лицу милорда Форсальда ар Вандара.

— Это лучший дар, который я получил в своей жизни! — вымученно улыбнулся Форсальд. — Лучший после твоего рождения!

Вторую ночь в Солрунге Настя и Кайл провели уже вместе. После того как стало известно, что она жена полукровки, оплошность была исправлена, и Рыжую переселили в комнату супруга.

Дэини забавляло поведение обитателей замка. Хоть рыцарь во всеуслышание заявил, что на наследство отца не претендует, теперь его называли не иначе как «молодой хозяин» и «милорд Кайл». Слуги заглядывали в рот и кланялись почтительно.

Оно и понято. Мало ли, что там завтра будет…

Вдруг отпрыск Форсальда передумает и решит в родном замке остаться, да припомнит, кто на него косо смотрел. Зачем судьбу испытывать понапрасну?

Ольвин больше не попадалась на глаза. Пристыженная, опозоренная, униженная — она заперлась в своих покоях и старалась не выходить. На неё теперь весь замок взирал с презрением и осуждением.

Странно, правда? Неужели до этого слуги не понимали, что происходит? Так были слепы, или всё-таки притворялись слепыми? Неужели людям действительно нужно говорить всё вот так, в открытую, а сами они очевидного понимать не желают?

Неважно! Теперь уже неважно…

Всё встало на свои места. И впервые за долгие годы Кайл обрёл в душе покой.

Обрёл ли?

— Что тебя ещё гнетёт? — осмелилась спросить Настя.

Он стоял у окна и смотрел, как солнце растворяется в сизой дымке волн.

— Хотелось бы поклониться матери… Да ведь у Анладэль даже памятного камня нет. Форсальд сказал, её похоронили, как у лэмаяр принято. Могила моей матери — море…

— Значит, всюду, где есть море, она будет рядом с тобой.

— Она со мной и там, где моря нет.

— Кайл… — Настя сидела на постели, смотрела на его прямую напряжённую спину. — Я тобой горжусь! Ты очень сильный. Ты сегодня сделал удивительные вещи. Я понимаю, как это было тяжело, но ты смог.

— Да уж, тяжело, — усмехнулся он, не отрываясь от закатного неба, — но ведь это надо было сделать! Как и ещё кое-что…

Он, наконец, отвернулся от окна, подошёл ближе, задумчиво окинул её своим небесным взором, опустился на колени, заглянул в настороженное лицо.

— Мой отец много лет молчал. И видишь, чем всё едва не закончилось? Я не хочу так. Нет ничего важнее, чем делать всё своевременно. Особенно, просить прощения… Это тяжело. Может быть, даже тяжелее, чем прощать самому. Но сейчас я очень прошу тебя простить меня!

Настя молчала, слушала, не перебивала, не спрашивала: «За что?», потому что очень хорошо понимала, о чём идёт речь.

Он протянул руки, осторожно сжал её ладони.

— Дэини, всё действительно непросто. Я не могу тебе лгать. Не могу сказать, что Кея мне безразлична, что я не думаю о ней, что я не виноват перед тобой. Ты знаешь, что это будет обманом. Но ты — моя Дэини. Я люблю тебя. Хоть, наверное, иногда тебе в это сложно поверить. Я не хочу тебя потерять. Я прошу меня простить! Знаю, что сделал тебе больно. Не в первый и, скорее всего, не в последний раз…

Настя очень хотела сказать хоть что-нибудь, но горло перехватило, сдавило болезненно. Она продолжала только смотреть в его бездонные синие глаза и слушать тихий безрадостный голос.

— Я знаю, что я должен был прийти к тебе раньше. Успокоить, объяснить, доказать, что всё как прежде. Что мы — это мы! И всегда будет так. Но я струсил. Я оказался слишком слаб. Прости меня за это! Я осознал только сегодня, что нельзя поддаваться, нельзя тянуть с этим… Потом может быть слишком поздно! Жемчужинка моя, прости мне мою слабость! Ты лучшее, что у меня есть.

— Милый… — всхлипнув, шепнула Дэини в чёрный шёлк его волос, целуя в макушку, улыбаясь сквозь слёзы. — Я так тебя люблю! Так люблю!

Он потянулся навстречу, жадно прильнул к её губам. Руки ласково скользнули по спине, и тело мгновенно наполнилось тягучей томной волной нежности. Руки полукровки спустились ниже, задержались на бёдрах, потянули вверх платье, сдёрнули ненужную больше мягкую шелковистую ткань. Пальцы игриво пробежались по обнажённым коленям, и тело отозвалось на это прикосновение чувственными мурашками.

Настя в свою очередь стянула с него рубашку, обвила шею двумя руками. Он приподнялся с пола, уронил её на постель, навис сверху на мгновение, потом прижался к её груди, будто врасти хотел.

Меховое одеяло приятно щекотало обнажённую спину Насти, руки любимого нежили истосковавшееся по ласкам тело.

Дэини скользнула мягкими губами по его шее, прижала к себе, словно опасалась, что Кайл сейчас сорвётся и убежит. Но он не намеревался сбегать. Поцелуи полукровки становились всё настойчивее, дыхание учащалось…

В эту ночь он любил её так нежно и ненасытно, как не любил уже давно.

Наверное, даже самая яркая любовь со временем становится привычной и обыденной. Давно угасли страсти, что кипели в тот счастливый, самый первый их месяц. И потом, сразу после возвращения в Долину Ветров, когда Кайл сумел отыскать её в заоблачных далях.

Тогда они, очумевшие от свершившегося чуда, только отпраздновавшие свадьбу, не выпускали друг друга из объятий ночами и почти не расставались днём.

Всё это забылось давно. Сошло на нет.

Как же так? Ведь ещё два года не минуло…

Они, конечно, спали друг с другом. Да не так, как прежде. Что-то исчезло… Не было волшебства. Голова не шла кругом от одного только прикосновения к любимому телу.

Но… в эту ночь магия вернулась. Всё было как в первый раз!

Словно он никак не мог утолить голод… Словно они встретились после долгой-долгой разлуки… Или, наоборот, завтра должны будут расстаться навсегда, и есть только эта ночь — одна единственная ночь для любви…

И стоило, пожалуй, испугаться этой внезапно нахлынувшей неистовой страсти.

Но, засыпая на рассвете в его объятиях, Настя со счастливой улыбкой мысленно уверила себя: «Никто и никогда не встанет между нами! Так он обещал. Так и есть».

И пусть там, в суровой твердыне Эруарда, ждёт его возвращения прекрасная и безутешная вдова Келэйя, но её синеглазый рыцарь принадлежит ей, Насте. Принадлежит и душой, и разумом, и телом. И Дэини никому не отдаст его, не позволит отнять ни одной из живущих в этом мире женщин!

Они будут вместе, вместе и навсегда, до конца своих дней.