Единственное желание. Книга 5

Весна. Эпилог 1

Я нашёл все вопросы, я нашёл все ответы.

Всё, любимая, просто: это ты — моё лето!

Это ты — моя осень, это ты — мои звёзды,

Это ты рассказала, что бывает не поздно.

Позови меня небо…

Вадим Самойлов

— Мама, смотри! Это что?

— Это радуга, мой милый.

— Радуга? Ого! Красивая! Как цветочек, да? Мама, а пойдём к ней?

Она улыбнулась умилённо.

— До радуги нельзя дойти, сынок.

— Почему это? — расстроенно озадачился мальчик.

— Радуга в небе. А мы на земле. Её не достать.

Мальчуган призадумался, но совсем ненадолго.

Просиял и выдал:

— А если научиться летать?

— А-а-а, да! — рассмеялась она. — Об этом я не подумала. Тогда, конечно, можно.

Хорошенький темноволосый мальчик уже позабыл про радугу, заметив что-то в песке.

— Ой, мама, смотри, какая ракушка… Как папина, да?

Малыш старательно сравнивал раковину, что лежала на маленькой ладошке, с той, что болталась на цепочке у него на шее.

— Да, сердце моё! — нежно улыбнулась его рыжеволосая мать.

— Я ещё такие поищу!

Мальчик смело побежал к самой кромке прибоя.

Сколько в нём неуёмной энергии, любознательности и пытливости. Сколько живого огня! Даже удивительно… В кого?

Кайл таким не был. И она давно забыла те времена, когда была такой.

Порой, кажется, что от отца мальчику достались только чёрные лэмаярские волосы. Даже глаза её, зелёные.

Только волосы. И имя…

— Мама, а почему Граю больше к нам не приезжает? Она про меня забыла?

— Нет, Кайл, ну что ты! Просто была зима. А зимой до нас из Кирлии не добраться.

— А теперь уже не зима? — смекнул маленький хитрец.

— Нет, весна пришла…

— Тогда почему они не едут?

— Соскучился? — понимающе кивнула Дэини. — Скоро. Подожди немного! Сейчас дороги подсохнут. Лето наступит. И они обязательно нас навестят. Эливерт и девочки ведь всегда приезжают летом.

— Я помню, — вздохнул мальчик. Ждать ему не хотелось.

— Да, — усмехнулась Настя. — Ты-то у меня всё с рождения помнишь. Это я всё время забываю, что ты у меня особенный.

— Почему особенный?

— Потому что ты — моё чудо! — она обняла его, целуя в тёмную макушку.

Малыш обвил её своими ручонками, но тотчас заприметил цветы на склоне и выскользнул из заботливых рук.

— Мама, а давай нарвём фиалки для тёти Кеи и для тёти Шэрми!

— Давай! — поддержала Настя. — Я ракушки подержу, а ты букет собирай!

Кайл старательно отщипнул несколько первых весенних цветочков, поднял чернявую голову, прислушиваясь.

— Мама, там едет кто-то…

Настя прищурилась, глядя из-под руки — в самом деле, на дороге появились всадники.

— Ой, мамочка, это они! — мальчишка подпрыгнул на месте от восторга.

— Кто они? — Рыжая пока не могла рассмотреть — слишком далеко для глаз человеческих.

— Граю! Моя Граю! И дядя Эливерт, и Лана…

— Кайл, им рано ещё… — попыталась утихомирить Настя сына.

— Да это они! Я же вижу! — обиженно протянул мальчик, не понимая, почему ему не верят.

— Ну, тогда бежим встречать! — азартно подмигнула Анастасия.

Они сцепили руки и с весёлым смехом помчались по тропинке навстречу гостям.

— Иридион и Тайлли поклон тебе передают…

— О, вы и к ним заехали? — улыбнулась Настя.

— Конечно, по пути ведь, — кивнул Эливерт. — Миледи Тайлли забавная такая, круглая стала, как пивной бочонок. Мы всерьёз заподозрили, что у неё будет двойня! Кстати, очень может быть, что она уже родит, когда мы обратно поедем…

— Храни её Мать Мира!

Как здорово, когда у твоих друзей всё так хорошо! Как здорово, когда к тебе приезжают те, кто тебе так дорог! Как здорово…

Да всё здорово!

Они с Эливертом стояли на крепостной стене. Ветер дул с моря, лёгкий свежий бриз. Солнце, тёплое, мягкое, нежное, не слепило, а лишь согревало ласково.

Внизу, пренебрегая тропинками, носились дети, сминая первые весенние цветы и сочную зелень.

— Что ещё нового в свете делается? Рассказывай! Мне в нашем захолустье всё интересно.

— Да всё по-старому… — Эл пожал плечами. — Высший свет судачит о том о сём. Ах да, новость — король Кенвил женится! На младшей из дочерей милорда Данкалнау. Вся столица на ушах! А так… Что ещё? Вифрия теперь — свободная земля. Эриледа-таки даровала моей многострадальной родине независимость от Герсвальда. Но об этом ты знаешь побольше моего, наверное?

— Да, — кивнула Настя. — Это было событие нынешней зимы. Новость про Вифрию я узнала раньше тебя и несказанно обрадовалась.

— А если говорить о вещах более повседневных… — продолжил Ворон. — Торговля идёт хорошо. Все живы-здоровы. Весна нынче ранняя выдалась. Поэтому мы и явились, лета не дожидаясь. Дороги уже вполне себе… Соскучились по вам и не стали ждать. Знаешь, в Кирлии уже розы вовсю цветут…

— Правда? — Настя улыбалась от нахлынувшей ностальгии, от звучания его безмятежного голоса, от того, что тоже скучала, и зима казалась бесконечной. — А тут снег только недавно сошёл…

— В твоём саду теперь тоже розы есть. Всех цветов радуги, — продолжал болтать Эливерт.

— Да?

— Девчонки там такую красоту навели! Даже пруд сделали… Хозяюшки мои золотые!

Эл светился гордостью, посматривая с высоты стены, как его домовитые взрослые девочки беспечно гоняются за трёхлетним малышом, напрочь забыв о серьёзности.

— Как ты с ними? Справляешься? Ладишь?

— А как иначе! — усмехнулся он. — Хоть временами и трудно. Знаешь, чем старше, тем хуже… И обидеть нельзя, и воспитывать надо. Подрастают, хорошеют. А мне столько сразу глупостей в голову лезет… Как их защитить, от обмана уберечь, от разочарований, от горестей? Как так сделать, чтобы не ошиблись, судьбу свою выбирая?

Эл вздохнул, головой покачал.

— Вокруг Граю уже женихи так и вьются! А ведь ей только десять… Она ими так крутит, вертит, что мне их порой даже жалко. А иногда наоборот поубивать этих «рыцарей» желторотых хочется… Отгоняю самых назойливых, а они опять за своё.

Эливерт перевёл взгляд на старшую.

— А с Ланой всё ещё хуже. Вот ей-то, наоборот, пора уже лишь про любовь и кавалеров думать. А она дикая совсем. Никого к себе не подпускает. И это меня пугает ещё больше, чем дружки Граю. Я не знаю, что с ней делать, чем помочь.

— Эл, ну, откуда ей знать, как должно быть? — Настя сжала его руку. — Что она в жизни видала? Погоди немного! Вот посмотрит на тебя и уяснит, что не все в этом мире козлы.

— Да уж! — рассмеялся Ворон. — Я-то, конечно, примёр для подражания… Им бы видеть, как обычные, нормальные люди живут. Семьёй… Отец, мать. Понимаешь? А они, после того как эрра Гасул в прошлом году умерла, даже новую домработницу не пускают. Сказали, сами всё делать будут, а чужую женщину в доме не потерпят. Примут только ту, которую я соглашусь женой назвать.

— Ну, хоть на этом скажи спасибо! — усмехнулась Настя. — Девочки обычно ревнивы. В мачехе заклятого врага видят. И не каждую избранницу отца одобрить готовы.

— Не каждую…

Ворон замолчал, глядя на неё, словно хотел сказать что-то ещё, да не знал с чего начать.

— Что? — нахмурилась Настя.

Эл тряхнул головой.

— Так… задумался… Кстати, о женщинах… — оживился вифриец. — Тут Далард вернулся недавно из своих долгих странствий. Да не один вернулся. Это последняя сплетня, которую обсуждает вся столица. Наш рыцарь привёз себе жену из Заюжья. Никому особо её не показывает. Засел в своём Орсевилоне и в высший свет не выходит. Но кто-то всё-таки в гости к нему напросился, избранницу оценил. Говорят, чудная… Маленькая, как дитя, смуглая, будто северянка. Волосы как у лэмаяр — черные. А глаза словно щёлочки…

— Ого, у вас тут и азиаты есть? А я и не знала, — удивилась Настя.

— Кто есть?

— Неважно, — махнула Рыжая рукой. — Рассказывай дальше! Так что Далард?

— Если верить сплетникам, пылинки с неё сдувает! А она с него своих щёлочек не спускает, улыбается без конца. Вот так-то… Любовь! А ведь вовсе на Лиэлид не похожа…

— Может, ему такую и надо, — рассудила Настя. — Совсем другую. Не вспоминать, не сравнивать. Я очень рада за него!

— И я рад! — согласился Эливерт. — Одним одиноким затворником в мире меньше стало…

Анастасия изумлённо приподняла бровь и хмыкнула насмешливо:

— Это ты на меня сейчас намекаешь?

— Разумеется! — вопреки её ожиданиям Ворон и не думал отрицать. — Дэини, так нельзя! Хватит от жизни прятаться!

Она со вздохом отвернулась, но Эливерт молчать не собирался.

— Ты уже четвёртый год живёшь тут отшельницей… Я не спорю, маленькому Кайлу здесь хорошо. Да и с Келэйей вы нашли общий язык, стали подругами. И всё же… В этом замке тихо и пусто, как на погосте. Здесь жизни нет. А там… в столице, там твоё место!

Эливерт бережно взял её за плечи, развернул, заглянул в глаза.

— Возвращайся с нами в Кирлиэс! Твой дом тоскует без хозяйки. Девочки будут счастливы. Ты права, они не каждую готовы принять. Тебя — да, но только тебя. Порой я не могу совладать с ними…Ты же понимаешь, им рядом женщина необходима, мать. А твоему сыну — отец. И я хочу стать им! А ты… — Эл шумно вздохнул. — Ты мне нужна! Всегда была нужна, с первого взгляда, с первой встречи. И с годами это только сильнее стало. И дня не проходит, чтобы я не вспоминал тебя…

Он всё говорил и говорил, смотрел на неё, не мигая, а она чувствовала, что тонет в сияющих льдистых озёрах его глаз.

— Я не стану говорить, что умру без тебя. Живу ведь как-то столько лет, и дальше не сдохну. Только я… не хочу больше так. Не хочу без тебя! Ни дня, ни часа, ни мгновения больше без тебя не хочу!

— Эй, родной мой, осторожно! — испуганно хмыкнула Настя, пытаясь скрыть смущение. — Это начинает походить на предложение…

— Не ёрничай, Рыжая! — нервно фыркнул Ворон. — Хоть раз в жизни выслушай меня серьёзно! Паясничать всегда было моей стезей и говорить о таких вещах мне невероятно трудно… Это и есть предложение!

Настя в жизни не видела у него такого выражения лица.

— Я хочу называть тебя женой, Дэини! Я хочу быть с тобой всегда, до конца дней моих! В радости и в горе. Хотя лучше бы обойтись без горя… Оберегать тебя, заботиться о тебе. Видеть улыбку на твоём лице, счастье в твоих глазах… А я обещаю сделать так, чтобы на твоём лице всегда сияла улыбка.

— Эл, ты что? — Настя хотела расплакаться, но от потрясения даже слёз не осталось. — Ты…

— Я просто хотел, чтоб ты поняла, — нетерпеливо перебил он, — всем будет лучше, если ты вернёшься! Ох, как это сложно! Я сейчас просто пытаюсь найти разумные доводы, ради чего тебе ехать со мной… О, Небеса! В Бездну все разумные доводы! Я просто… люблю тебя! Мне кажется, уже целую вечность… — лицо его вдруг сделалось таким испуганным, каким Романова не видела его даже в минуту смертельной опасности. — Останься со мной, Настия! Останься со мной навсегда!

Романова была так ошарашена, что чуть не сказала в ответ какую-нибудь глупость, только чтобы обратить всё это в шутку, чтобы не смотреть в эти внимательные, ждущие её ответа, светлые глаза, чтобы избежать этого сложного выбора.

Сложного ли?

— Навсегда… — эхом повторила она.

И внезапно осознала — тут и думать не над чем!

Единственный мужчина, с которым она могла бы прожить всю жизнь, стоял напротив и, затаив дыхание, ждал ответа.

— Останусь, — кротко кивнула она. — Я поеду с тобой в Кирлиэс. Я поеду с тобой, куда бы ты меня не позвал… Даже в Древние Пустоши!

— О, Дэини! — блаженная улыбка на лице Эливерта объяснила всё без лишних слов.

Он сжал её ладонь, прижал к губам её тонкие пальцы, целуя нежно и самозабвенно.

— Ну что ты! — смущённо рассмеялась Настя, прижимая вторую ладонь к его щеке.

В груди нарастало что-то щемяще-радостное и яркое, как радуга после грозы.

Его руки обвились вокруг талии, притянули ближе, ласково скользнув по спине. Она в наслаждении прикрыла глаза, слившись с Эливертом в долгом поцелуе. И какая-то неземная, божественная лёгкость заполнила всё её существо, словно она была пустым сосудом, который внезапно до краёв наполнили любовью в чистом виде.

Как давно она не чувствовала себя так! Желанной, красивой, беззащитной и всемогущей одновременно! Настоящей женщиной! Королевой!

Живой!

А ещё она вдруг поняла, что помнит пьянящий вкус его губ и манящий запах кожи. Оказывается, спустя столько лет, она всё ещё помнила, каково это — любить Эливерта.

И тело сразу же отозвалось на его близость, сладостная истома растеклась изнутри от самого сердца до кончиков пальцев, мурашками по спине, тёплой волной вниз живота.

И, как всегда читая её мысли и чувства, Эл сказал, отстраняясь на миг, но, не разжимая кольцо рук:

— Вот таким я его и помню! — И продолжил в ответ на её недоумевающий взгляд: — Вкус твоих губ… Будто спелая земляника! Иногда я начинал сомневаться, а не придумал ли это… Но, нет! Они действительно такие, как я помню. Радость моя, неужели это не сон?

Эливерт обнял её, прижимая к сердцу, так бережно, так трепетно.

Но Насте всё равно показалось, что внутри её что-то раскололось хрупким стеклом. Ледяные осколки посыпались, впиваясь в освободившуюся из стылого плена душу, и болезненно кольнули так, что слёзы выступили на глазах.

Ветер, гулявший на стене, заботливо смахнул солёные капельки с её щеки.

Сегодня не было повода для грусти.

Внизу, на пустоши, перепрыгивая с камня на камень, как резвые козочки, дети, смеясь, гонялись друг за другом. Беспечные и счастливые, как могут быть беспечны и счастливы только дети.

Надо сказать им… Сказать Кайлу…

— Кстати, дети не против нашей свадьбы, — снова читая мысли, доложил Эливерт.

— То есть? — ошарашенно спросила Настя. — Ты уже говорил с ними? С Кайлом тоже?

— Разумеется! — усмехнулся Эл. — Я должен был спросить у девочек, ты же будешь им матерью. А твой сын… Он ведь главный мужчина в твоей жизни. Как я мог просить руку его матери, без его согласия! Вдруг он был бы против? Любая нормальная женщина, выбирая между мужчиной и своим ребёнком, выберет дитя. Я бы не посмел встать между вами.

— То есть детей ты спросил, а меня в последнюю очередь? — Настя насмешливо посмотрела ему в глаза. — Ты был так уверен, что я соглашусь?

— Ясно-понятно, ведь ты же меня любишь, — самоуверенно заявил бывший атаман Лэрианора. — Всегда любила!

Каков наглец! Так правдиво врёт, что сам себе верит.

Но Настя ещё помнила его умоляющий взгляд в тот миг, когда он сказал: «Останься со мной!» О да, он безумно страшился отказа!

— А если бы Кайл сказал, что не хочет, дабы мы были одной семьёй, не хочет уезжать отсюда, что бы ты тогда сделал? — лукаво спросила она.

— Украл бы тебя! Вспомнил бы прежнее ремесло и похитил тебя, — рассмеялся Эл. — Что ты хочешь услышать, Дэини? Что я бы отступил? Нет, разумеется! Но тогда мне бы пришлось вначале завоевать сердце твоего мальчика, а потом уже твоё. К счастью, этого не нужно. Он пришёл в восторг от идеи поехать в Кирлию. И ко мне Кайл привязан. Хотя, по миледи Кее он скучать будет, я уверен…

Эливерт убрал с её лица огненную прядку волос, выбившуюся из косы.

— Тебе не надо беспокоиться! Я буду ему хорошим отцом, — посмотрел вниз на весёлую шумную троицу, продолжавшую всё это время играть в догонялки. И улыбнулся умилённо: — Я умею любить детей, даже если в них не течёт моя кровь.

Граю внезапно остановилась, заметив их на стене. Что-то заговорщицки шепнула Лане. И вот они уже все украдкой поглядывали на Настю и Эливерта, так и не разжимавших объятия всё это время. А те, уличённые, не спешили отпрянуть, ничего не старались скрыть.

Романова рассмеялась звонко и счастливо, махнула приветственно рукой.

Видно, Эл, в самом деле, уже обо всём с детьми договорился, потому как удивлёнными они не выглядели и тотчас всё поняли. Запрыгали, завопили что-то торжествующе.

— Мы едем в Кирлиэс! — громко крикнула Анастасия.

И снова посмотрела в искрящиеся счастьем глаза любимого.

— Мы возвращаемся домой… — тихо шепнула она, прижимаясь щекой к его щеке. — Я останусь с тобой, Эл. Родной мой… Останусь с тобой навсегда!

Осколки льда вонзились в сердце как кошачьи когти. И, судорожно вздохнув, она уже не смогла сдерживать слезы, хлынувшие из глаз.

— Нет, нет, нет! — Эливерт целовал её лицо, губами собирая горькие росинки. — Что же это такое? Солнышко моё золотое, сегодня такой счастливый день! Дэини, откуда эти слёзы?

— Я только теперь всё поняла, Эл! Все эти годы жила и думала, что у меня всё хорошо. Всё, как и должно быть. Да, я тосковала по Кайлу, плакала каждый раз на его могиле, но в остальном… Я каждое утро просыпалась, что-то делала, говорила. И мне даже казалось, что мне приятно это неспешное течение жизни здесь, на Севере. Я любовалась тем, как растёт мой сын, радовалась его первым словам, первым шагам, тому какой он славный, как похож на своего отца. Я любила этот замок, эти невзрачные окрестности, суровое море. Любила Кею, наши тихие вечера и долгие зимы. Жизнь моя шла и шла, спокойно, безмятежно, тихо…

Она всхлипнула надрывно, прижимаясь к его плечу, продолжая изливать душу.

— О, Небеса! Я только сейчас поняла, что не жила все эти годы! Я похоронила себя вместе с Кайлом. Я заживо поместила себя в ту могилу на утёсе, где спит навеки моя любовь. Я добровольно это сделала и даже не поняла этого. Все эти годы я была мертва. А сегодня… Я будто… воскресла! Вырвалась из тьмы, выбралась из-под земли. Эл, я увидела солнце и небо над головой, и эти весенние цветы. Ты понимаешь, что сегодня ты извлёк меня из этой могилы? Ты! А вокруг, оказывается, всё ещё продолжается жизнь…

— Обещаю, моя девочка, ты никогда не пожалеешь об этом дне, — Эливерт взял её лицо в свои ладони, заглянул прямо в глаза, снова коротко целуя в солёные от слез губы.

— Мама, мама! — голос Кайла заставил её обернуться.

Мальчик был уже на верхних ступенях лестницы, ведущей на стену. За ним, чуть отстав, но не менее проворно, взбирались обе девчонки.

— Мама, это правда, что мы теперь будем все вместе?

Кайл с разбега врезался в них, вцепился крохотными ручонками, заглядывая снизу вверх.

— Да! — кивнула Настя. — Ты этого хочешь?

— Хочу! — закричал малыш, подпрыгивая от радости.

Эливерт подхватил его на руки.

— И мне можно теперь называть тебя папой, как Граю и Лане?

Кайл видно решил сразу прояснить все вопросы.

— Ты даже не представляешь, как ты меня этим порадуешь, — серьёзно кивнул вифриец, и мальчик в полном восторге обхватил его за шею ручонками.

Тут и девчонки подоспели.

— А у нас теперь будет мама! — радостно заверещала Граю, бросаясь с объятиями к Насте.

Та прижала девчушку к себе, гладя её по тёмным косам. Эливерт свободной рукой привлёк к себе Лану. Так они и стояли на крепостной стене, и тёплое весеннее солнышко ласково пригревало в спину.

— Ой, а ещё будет свадьба! — вдруг прошептала Граю, посмотрела на Лану.

И вот уже они обе в счастливом экстазе заблажили:

— Ура, свадьба, свадьба! — запрыгали, схватившись за руки.

А Настя, глядя на них, смеялась до слёз. Теперь уже слез радости и умиления.