Эльфийский бык 3

Глава 10 В которой случаются слухи, сплетни и расследования, а также телевидение получает достоверную информацию о чудесах Подкозельска.

— Снимаем! — завопил кто-то, и Калегорм окончательно сбился с мысли, чего с ним давно не случалось. Это заставило слегка нахмуриться, впрочем, окружавшие посла люди были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на какого-то…

— Доброго дня, — внук Владычицы оказался рядом. — Спасибо вам большое…

Выглядел он довольно странно.

— Тебя пытали? — Калегорм даже ощутил беспокойство, и вновь же не лёгкое, как обычно, но вполне себе ясное. Эмоции, разбуженные утренней медитацией, не спешили угасать.

— Нет… это я просто… выпил… немного…

Парень смутился и ладонью по волосам провёл. По остатках их.

— Вот и получилось…

— Ясно. Доброго дня, прекрасная дева, — о манерах Калегорм забывать не стал и, пусть никто из присутствующих не соизволил представить его, поклонился. — Рад лицезреть…

— Снимай же! — истошный вопль заставил девушку вздрогнуть. — Давай картинку… включение… прямой эфир!

— Связи нету. Какой на хрен прямой эфир…

— А когда будет?

— Когда-то будет… давай, работаем, как будто на прямой. Меня и коноплю давай! Вот, вот так… — коротко стриженая девица в белом брючном костюме встала перед конопляным полем. — Сегодня мы прибыли проверить информацию, полученную от местных жителей!

Девица взмахнула рукой.

— … многочисленные жалобы на нарушение закона со стороны Вельяминовых, которые долгое время прикидывались обыкновенными фермерами, однако теперь мы имеем возможность…

— Я её убью, — мрачно заметила девушка.

— Не стоит, — Ива-эн перехватил её. — Или хотя бы без свидетелей.

— Разумный совет, — поддержал Калегорм. — Лучше вовсе нанять исполнителя…

— Вы это серьёзно?

— … огромное поле конопли! И не просто конопли, но магически модифицированной! — девица повернулась к полю, указав на него рукой. И руку тотчас обвил побег. — Ай… она… она…

Второй побег захлестнул микрофон, чтобы утащить в заросли, а из них выглянула голова быка с обломанным отчего-то рогом.

Мир вокруг определённо задался целью удивить.

И Калегорм готов был признать, что у мира получается.

— Вельяминовы, — девица от поля отступила, но не сдалась. И микрофон у конопли отобрала. — Многие столетия выращивают на своих землях опасные магические растения, которые питаются людьми!

— Скажите, — Император глядел на происходящее с некоторым… ошеломлением. — А их можно как-то заткнуть? Законно?

— Законно у вас в империи конституцией гарантирована свобода слова.

— Это, предки, конечно, поспешили…

— Но с другой стороны конституция ничего не гарантирует после злоупотребления данным правом, — счёл нужным заметить Калегорм. — Вы ведь можете просто приказать.

— Это же «Расследование-ТВ». Канал, который вся империя смотрит, хотя они такой бред несут.

— … сотни и тысячи пропавших по всей округе! — вдохновенно вещала репортёрша, к полю, впрочем, не приближаясь. — Веками служили, чтобы прокормить… но мы сейчас зададим вопрос той, что является владелицей этого чудовищного растения. Мария, вы как-нибудь прокомментируете…

Микрофон держали на отдалении, явно подозревая, что некоторые комментарии могут выражаться и активным действием.

— Это просто конопля, — устало произнесла Мария. — Эльфийская. Голубая… она выращивается в косметических целях. И у нас заключены контакты с родом…

Конопля в косметических целях интереса не вызывала.

— Говорят, что многие люди были убиты…

— Слухи, — выступил Калегорм. — Как представитель Пресветлого леса я уверяю вас, что эльфийские растения совершенно безопасны…

Выбравшийся побег конопли змейкой устремился к ногам оператора, который явно не слишком поверил в безопасность. И оператор отступил.

— У… уберите её! — взвизгнула репортёрша, которою конопля тоже заинтересовалась.

— Спокойно, господа! — из машины выбрался пренепреятнейшего вида человек в деловом костюме. — Конопля — это, безусловно…

— Местные власти негодуют! — воспользовалась паузой репортёрша и ткнула микрофоном в лицо неприятному человеку. — Представьтесь!

— Тополев, — сказал он, разом выпрямляясь и раздуваясь. — Я действительно представитель местной, как вы выразились, власти и уполномочен Свириденко…

— Что вы скажете об этом? — репортерша, отступивши ещё на шаг, взмахнула рукой. И оператор послушно перевёл камеру на поле. Конопля колыхалась и гудела, в ней мелькали тени коров, пожалуй, что смазанные и потому не совсем ясно было, что это коровы. — Мы своими глазами видим огромные поля магически изменённой конопли! Можно сказать конопляные дебри! Дебрища!

— Нет такого слово, — шепотом произнёс темноволосый парень рядом с Ива-эном.

— И в них, если приглядеться, можно заметить тени чудовищ…

— Это коровы! — возопил Ива-эн, явно забывший о том, что в любой ситуации стоит сохранять лицо и спокойствие.

Или хотя бы спокойствие на лице.

— Чудовищные коровы… Вельяминовы разводят коров, которым скармливают прохожих…

— Это же бред… — простонал друг Ива-эна.

— … и становится ясно, что слухи о пропавших людях не преувеличены! Их сожрали плотоядные коровы…

Из конопли снова выглянул бык, но уже никого не заинтересовал.

— Скажите, почему власти не предпринимают мер⁈ — этот вопрос был обращён уже к полицейским.

— Принимаем! — воскликнул полковник, насупив брови. — Мы вот как раз приехали, чтобы разобраться с вопросом и навести порядок…

— Снято! — рявкнула девица и шлёпнула по бирюзовому листу. — Бомба будет…

— Не спешите, — неприятный человек приобнял девицу, чему та не стала противиться. — У нас есть иная информация… сенсационная… это не просто бомба, это… это чудо-бомба.

— Это кто? — осведомился Калегорм, чувствуя, что и его спокойствие снова под угрозой.

— Это… — государь-император глядел на парочку с недобрым прищуром. — Это… потенциальный каторжанин. А то и вовсе покойник.

— Слишком он живой для покойника.

— Это он просто ещё не осознал.

— … и представьте глубину трагедии, разразившейся…

— Возможно, его стоило бы поторопить, — Калегорм окинул окрестности взглядом.

— … и вы сами сможете убедиться, что всё, сказанное здесь, правда.

И отметил, сколь внимательно прислушиваются к каждому слову Тополева люди в форме. Они и ближе-то подошли. За ними подтянулась и съемочная бригада.

— Прошу, господа, прошу… — Тополев указал рукой на ближайший лес. — Идти недалеко… именно здесь разыгралась трагедия.

— Я ему сейчас… — Ива-эн шагнул было вперёд, но Калегорм придержал его.

— Не стоит, — сказал он.

— Но он… он ведь…

— Деве не угрожает опасности, — Калегорм вдохнул воздух, наполненный лёгким ароматом цветущей конопли. Надо же, рано она здесь… и силы в поле вложили немеряно. Эта сила ощущалась кожей, она пронизывала-то и землю, и воздух, и сами растения.

Тёплая.

И живая.

Хорошо.

И стрекоза, опустившаяся на ухо, больше не раздражала.

— И что делать? — Ива-эн смотрел вслед людям, которые, выстроившись вереницей, потянулись куда-то к направлению леса.

— Думаю, сперва стоит посмотреть, куда все идут и зачем.

— Я… никого не убивала, — дева Мария выглядела бледной и несчастной. — Я никого…

— Не сомневаюсь, — поклонился Калегорм. — Но даже если вам захочется вдруг кого-нибудь убить…

— Не захочется!

— Мало ли… случай там подходящий подвернётся или настроение. Или настроение и случай… в конечном итоге я это говорю умозрительно… так вот… исходя из нынешней вашей принадлежности к правящей Ветви, вы имеете право…

— Убить? — удивление девы было искренним.

— В том числе… если ситуация такова, что вашей чести, достоинству или чувству прекрасного наносится ущерб.

— Чувству прекрасного? — уточнил тот, тёмный и представился: — Я Волотов. Береслав.

— Огненная кровь.

— Это да… так… а чего там с чувством? Прекрасного?

— Весьма сложно достичь душевного равновесия и сохранить его, и во многом именно чувство прекрасного способствует…

Лес одарил тенью.

— Марусь… ты это, если кого грохнешь, теперь говори, что он наносил ущерб твоему чувству прекрасного!

— Да не собираюсь я никого грохать!

— Это потому что у тебя ещё чувство прекрасного недостаточно развилось.

Дети.

Какие они забавные… Калегорм, оказывается, забыл, что может быть так вот…

— А вы к нам надолго? — император, воровато озираясь, приблизился.

— Как получится. Меня ведёт судьба.

— Хорошо, тогда, что не мимо.

Калегорм позволил себе слегка улыбнуться.

— Если что, я тут… не позволю обидеть, но вот… инкогнито… не хотел бы… раскрывать. Раньше времени.

— Все мы носим маски. Главное, не потерять средь них истинное лицо.

Собственное лицо императора вытянулось, и он слегка отстал, явно пытаясь отыскать в древней мудрости скрытый смысл. Возможно, он там имелся, но к стыду своему Калегорм сказал первое, что в голову пришло.

Не признаваться же теперь…

— Но переживать не стоит. Думаю, я способен решить данную проблему в правовом поле.

— А если…

— А если не получится, то… откроются иные варианты развития событий.

— Снимай, снимай… — девица выплясывала под деревом, пытаясь стать так, чтобы смотреться выгодней. — Вот здесь… нет, левее… и вы, будьте добры, повторите всё, что сказали… давайте… на раз два… доброго дня, дорогие телезрители! Обычно мы с вами расследуем загадочные преступления, но в нынешнем загадки, как выяснилось, нет. Однако меж мы просто не смогли пройти мимо! Ведь порой только голос прессы заставляет власти действовать! Мы с вами — сила!

И руку выкинула вверх.

От жеста этого полицейские, сбившиеся в плотную кучку, нервно шарахнулись.

— Итак… представьте… вы мужчина, который оказался в сложной жизненной ситуации, — голос ведущей изменился и в нём скользнули печальные ноты. — Вы изо всех сил стараетесь, помогаете жене вытащить из бездны доставшийся ей в наследство бизнес.

— Это… это она про кого? — поинтересовалась Мария, чуть хмурясь.

— Вы берете кредиты. И снова кредиты… вы выбиваетесь из сил, но раз за разом ваши усилия оказываются тщетны.

— Блин… Таськи нет, — Мария как-то выдохнула даже.

— А надо? — поинтересовался Ива-эн, приобнимая суженую.

— Таську — не особо, но у неё семечки. Такое только с семечками слушают.

— … и вот вы, оказавшись на пороге разорения, рискуете всем и берете кредит у опасных людей… у тех, чьи имена не произносят вслух!

Теперь голос звучал довольно зловеще.

А Калегорму подумалось, что тыквенные семечки и вправду будут уместны. И что-то есть в нынешнем представлении от театрального.

Даже актриса талантлива.

— Но заморозки уничтожают урожай, а яблоневая плодожорка…

— Кстати, та ещё погань, — заметил Император. — Никак её извести не могут.

— … доедает его остатки. И что остаётся вам? Лишь бежать, уповая, что жену и дочерей не тронут.

— Слушай, я сейчас слезу пущу, — заметил Волотов. — Прям сердце защемило.

— Это с перепою.

— Так я вчера и не пил!

— Вот поэтому и щемит. Пил бы — маялся бы похмельем, как все нормальные люди, а у него ишь, сердце щемит… аристократ фигов, — Император поглядел на Волотова снисходительно. — И вообще, слушай вон…

— Вы уходите. Вы оказываетесь в чужой стране. Без средств к существованию. Без документов. Растоптанный и уничтоженный. Но вместо того, чтобы погибнуть, вы находите в себе силы подняться в горы, в затерянный храм… кстати, смотрите новую рубрику «Затерянные храмы и их таинственные чудеса», которую веду я…

— Знаешь, я и гляну, пожалуй, — заметила Мария. — Занятно рассказывает… я прямо чувствую, как во мне чувство прекрасного формируется и дозревает.

Калегорм не сумел сдержать улыбки.

— Тогда останется дождаться того самого дня и настроения… — поддержал беседу Волотов.

— Волотов, это пошло звучит!

— Я чего⁈ Я так, предположил…

— Многие годы занял путь его восхождения! Душа его преобразилась, откинув прошлое, возродившись в горниле льдов! Именно там возник новый великий наставник, чья добродетель…

Девицу слушали все. Кое-кто даже рот приоткрыл.

А вот семечек и вправду бы…

Чтоб как в детстве.

И босиком по траве, а потом на ветку забраться, где матушка не найдёт, и никто не найдёт, кроме брата. А он притащится уже на закате и, сунув кусок лепёшки, скажет:

— Хватит свое занудство читать. Дома уже обыскались.

Это будет не совсем правдой, но во рту вдруг появился привкус той самой лепёшки. И тыквенных семечек. Калегорм даже сглотнул.

— … и вот он решился вернуться. Позади годы скитаний. Позади испытания. Впереди — надежда воссоединиться с семьёй. Заключить в объятья всех, кого он утратил… оросить слезами.

— Вот уж перебарщивает, как по мне, — заметил Император.

И все кивнули.

— Но это возвращение обернулось бедой. Кто бы мог предположить, что в родном доме ему будут не рады…

— Действительно, — Мария сунула руки в карманы. — Кто бы мог предположить…

— Его встретили гневом и обвинениями, прилюдно облили презрением. Его отвергли, но он, невзирая на боль душевную, решил вновь попытать счастья. И ночью отправился навстречу к своим детям…

— Логика странная, — Береслав смотрел на ведущую, которая рисовала круги в воздухе. — Вот здравый человек ночью через лес не попрётся… пешком тем более.

— Какая тут логика. Тут страсти нужны! — отозвался император. — Давно хочу эту шарашкину контору запретить или цензора поставить, личного…

— И чего?

— Матушка их очень любит. Говорит, что про жизнь рассказывают. Без прикрас. И вообще…

— Так а цензора?

— Цензора жалко. Думаешь, их у меня много? А такую хрень цензурировать, так никаких нервов не хватит. Вот на позатой неделе выпустили передачу, что рептилоиды среди нас. Типа вселяются в людей и притворяются ими. И на самом деле почти всё правительство — эти самые рептилоиды и есть. Особенно почему-то министра образования любят. Говорят, что истинный рептилоид. А ещё раньше — про заговор целителей, которые лечат людей так, чтобы те постоянно болели… в общем, ну их… все одно только психи их и смотрят.

Калегорм смутился.

Канал он поглядывал и даже девица эта казалась смутно знакомой. Но… он ведь всерьёз в это вот всё не верил… так, жалкая попытка развлечься и пробудить в себе интерес к жизни.

И про рептилоидов смотрел.

Забавно же.

Главное, что и звучало это всё довольно убедительно… хотя, если подумать, какие рептилоиды?