Эльфийский бык 3

Глава 34 О стратегическом планировании, подвигах и крепости чужих нервов

— Таким образом по имеющимся данным ожидается диверсия в Конюхах и ещё одна — рядом с Осляпкино, — Кошкин склонился над картой, которую разостлали тут же, на столе. Причём стол вытащили из конторы на улицу, поставивши рядом с оградой. За оградой бродил бык, чёрный и какой-то облезлый, с обломанным рогом. Он то и дело подбирался и норовил в карту заглянуть, будто тоже желал принять участие в совещании.

Главное, карта была самой обыкновенною и толку-то от неё никакого.

Но собравшиеся глубокомысленно покивали.

— Надо ехать, чего уж тут, — сказал полковник Черноморенко, сунув быку горбушку хлеба.

— Куда?

— В Конюхи, — Его императорское Величество в драной майке и драных же штанах восседал во главе стола, и Кошкин совершенно точно понял, кто в здешнем дурдоме за главврача.

Хотя… были ещё варианты, но очень уж непатриотичного толку.

Совсем.

— В Осляпкино… точнее рядом с Осляпкино находится князь Чесменов. Думаю, его хватит, чтобы разобраться с угрозой. Да и части Симакова подстрахуют.

Он ткнул пальцем на карту.

Потом повернул её влево и вправо и поинтересовался:

— Это ж Тверской области вроде. На хрена нам карта Тверской области?

— Так… — Петрович смущённо пожал плечами. — Другой не нашли. А совещаться без карты как-то оно… неправильно. Вот и положил, что было.

Главное, что ответ этот, глубоко абсурдный, всеми воспринялся очень даже нормально.

— Ладно, обойдёмся и этою, — согласился Император и положил на карту огрызок яблока. — Чего? Подручными так подручными. Это, допустим, мы. Подкозельск, то есть… тут у нас имеется гроб хрустальный, то есть древний эльфийский артефакт. Его надо охранять?

— Нет, — ответил эльфийский посол, лицо которого почему-то покраснело, точно ошпаренное, а левое ухо опухло. Правое Кошкин разглядеть не мог, потому что к правому посол прижимал вышитое полотенчико. — Там достаточно дверь закрыть.

— Какая хорошая система… значит, дверь закроем… и дальше чего? А, вот тут Осляпкино… дайте чего-нибудь!

В протянутую руку Императора вложили гранату, которая заняла свое место на столе, чуть левее карты.

— В Осляпкино уже работают чистильщики с Симаковым. Он вроде толковый…

— Толковый, — согласился Кошкин. — И ребята его дело знают.

— Вот пусть и занимаются… тихо пакуют чужих, заодно и документы изымают. Автобусы с жителями посты миновали…

Телефон с пробойником Его императорское величество изъяли сразу, как узнали, что у Кошкина он есть. И теперь единолично связывались со штабом. Кошкин лишь надеялся, что там, где этот штаб находится, совещания проходят более классическим образом.

— И были перенаправлены, кроме одного, в котором Чесменов как раз и едет в логово, так сказать, тьмы. Водители находятся под действием подавителей. Менталисты говорят, что там надо аккуратно. Программа установлена криво и если ломать быстро, то люди просто свихнуться. Так что… в общем, потом надо будет что-то с реабилитацией думать и вообще это дерьмо…

Император подкинул гранату в руке, явно желая воспользоваться по назначению, но затем всё же вернул на место.

— В автобусе Чесменова посторонние люди были заменены бойцами особой группы… таким образом совокупных сил…

— Матушка моя тоже там? — не удержался Кошкин.

— К сожалению, её не получилось… убедить остаться… скажем так, — вот теперь Император слегка смутился. — На самом деле помощь некроманта её уровня в нынешних обстоятельствах будет неоценима.

И главное, не возразишь.

Нет, вроде больше в лесу никого не восставало, но это и вправду вопрос времени.

Хотя с Чесменовым Павел всё одно побеседует.

И нос ему сломает.

Если получится.

Ибо… ну совести у него нет хрупкую слабую женщину в такие передряги втягивать! Некромантия некромантией, сила силой, а нервы у матушки отнюдь не те, и как ещё подобные переживания на ней скажутся?

— Кстати, ваша матушка просила передать, чтобы вы не волновались. Что она скоренько там всех успокоит, а ещё обязательно нужно сделать заказ на фрезии.

— На что?

— Фрезии, — невозмутимо повторил император. — Цветочки такие. Но всенепременно белые и сорт…

Он похлопал себя по карманам и вытащил бумажку.

— Сорт «Лунная соната».

— Я думал, это песня такая, — прогудел Черноморенко.

— Не песня, а музыкальное произведение, — поправил его эльфийский посол, осторожно ощупывая распухшее ухо.

— А цветы тогда при чём?

— Какая разница? — Император протянул бумажку Кошкину. — Главное, она сказала, что заказ нужен срочный, и что если эти фрезии перехватят, то она очень огорчится.

Стало тихо.

Почему-то.

— А зачем некроманту цветы? — робко поинтересовался Береслав Волотов. — Вань, это для тёмных зловещих ритуалов?

— Нет, — вместо Ивана ответил Император. — Там, как я понял, про свадьбу речь идёт… хотя, конечно, кто-то и свадьбу считает зловещим ритуалом. Но… честно… Кошкин, закажи, а? Не хочу быть тем человеком, который некроманту свадьбу испортит.

Все сразу закивали.

— Это да… — Черноморенко себя и за бороду дёрнул. — Помнится, я когда-то на свадьбу торт не тот заказал… вот главное, уже не помню, что там не то было, да и моя-то не некромант, но до сих пор вспоминает!

— У нас тут древнее зло, — мрачно напомнил Кошкин о главной теме совещания. — И кладбища того и гляди восстанут. Плюс террористический акт и не понять, чего вообще… а вы про цветочки!

— Цветочки древнему злу не помеха… так, Бер. Твой брат тоже вышел на связь… в общем, там всё сложно. Он собирается соединить части какого-то сердца и выпустить предвечную тьму. Просил ему верить и не мешать. Сказал, что едет к кургану. И чего-то мне кажется, что два Волотовых — это всяко надёжнее, чем один, а с Конюхами мы и сами разберёмся… знаешь, где этот курган?

— Найду.

— Я с ним, — сказал Иван, до того меланхолично почёсывавший быка за ухом.

— На… — начал было Кошкин. Но Иван покачал головой и сказал:

— Так надо…

— Так надо, — Калегорм отнял полотенце от уха. И все увидели, что правое раздулось больше левого. — Пока не могу понять, но… мир зовёт меня туда.

— Ну, с миром мы спорить не будем, — согласился Император. — В общем… вы тогда к кургану. А мы, стало быть, в Конюхи. Там самое спорное направление. Люди уже работают, но пока под прикрытием и не совсем понятно, что делать. Очень уж охват большой и населения там прилично. Ещё доложили, что туда наёмники подтягиваются. Конечно, кто им позволит, дальние бригады остановят и завернут, но те, кто уже успел рядом расквартироваться…

Император поднялся и как-то слишком уж радостно руки потёр:

— А вот и обещанные полчища врагов…

— Да, но добираться как станем… — возразил Петрович. — У нас особо техники нет… карета вон… автобус опять же. Детский. Пара грузовиков.

— Боюсь, техника не пройдёт эльфийскою дорогой, — Калегорм подвинул гранату в сторону и прочертил путь между нею и огрызком. Надо полагать, теперь граната изображала населённый пункт Конюхи. — Если двигаться обычным путём, вы не успеете. Мне надо быть в другом месте, но…

Он задумался ненадолго.

— Я использую в качестве ключа быка. Менельтора. Я объясню ему, куда идти. И он поведёт остальных.

— И скольких эта тропа выдержит?

— Во времена древние по тайным тропам войска проводили. Держали и людей, и лошадей… и железо малое. Это грузовики слишком тяжелы, а вот личное оружие…

— А гранатомёт? — тут же уточнил Петрович. — Если его в руках держать? Он сойдёт за личное оружие?

— Гранотомёт тоже можно.

— Жаль, лошадей нет, — сказал Петрович презадумчиво. — Верхами было бы всяко быстрее, даже по эльфийской… но у нас только коровы… а на живую корову бойца сажать как-то… извините, но не дам. Они у нас нежные. Переволнуются.

— А если не на живую? — Император обернулся. — Кошкин, ты ж катался на этом быке? Держит?

— Держит, — вынужден был признать Кошкин, воображение которого вдруг засбоило, отказываясь рисовать этакую картину.

— И как идёт?

— Да неплохо. Даже на галопе не сильно тряско получается…

— Уважаемый Калегорм… если… ну… как бы… если мы посадим бойцов на… умертвия? Чисто чтобы к месту доставить? Ваша тропа, она как… выдержит?

И все посмотрели на эльфийского посла. А тот задумался и думал секунд пять.

— Должна… тропы… это не совсем магия, точнее не совсем эльфийская. Она идёт от сути мироздания. Я просто открываю путь и закрываю. Но мёртвые — тоже часть мира. Поэтому… попробовать стоит.

— Стало быть, решено. Черномор, сажаем твоих боевых дояров на зомби-коров и едем на ярмарку… будет это… засадный полк. Кошкин! Договорись с тёткой Василисой! А лучше с собой бери. Пойдёшь во главе отделения…

— А я тебе говорил, — толкнул в бок Черноморенко. — Отделение выделят… психушка у нас большая. На всех хватит.

— Только надо как-то будет знак подать, что мы — за добро… — император произнёс это презадумчиво.

— На зомби-коровах? — воображение Кошкина отказывалось воспринимать этот разговор всерьёз. Даже граната не внушала.

— Это добрые зомби-коровы! — возразил Бер. — Надо… может, флаг какой? Государственный там…

— Лучше тогда гвардии… или вот боевых пловцов, — Черноморенко, как ни странно, к вопросу отнёсся вполне серьёзно. — Или может, коров по-быстрому в цвета гвардии разукрасить? А парни стяг достанут…

— Бер? Сделаешь?

— Если краска будет и силами кто поделиться, то да. За полчаса управлюсь…

Воображение икнуло и всё же выдало картину.

Он, Кошкин, восседает на зомби-быке, расписанном под гжель, а за ним, с лихим топотом, мчатся боевые дояры на мёртвых коровах в цветах императорской гвардии. И со стягом.

Силы добра.

Что там про апокалипсис говорили?

Весело и задорно.

Да.

И с идеей национальной вполне согласуется.

— Выпить… будет? — спросил Кошкин обречённо.

— Это надо у местных спросить, — в полголоса ответил Черноморенко. — Там, вроде, у Сабуровых самогон был, на эльфийской конопле настоянный. Но я бы не рекомендовал…

— Плохо будет?

— Потом — да, но сперва хорошо. Судя по тому, что видел, даже очень хорошо. И… как бы ты совсем в здешнюю реальность не вписался. Чересчур.

Куда уж чересчурей.

Автобус, выбравшись за пределы города, медленно пополз по дороге. Он дребезжал и трясся, и казалось, что ещё немного и просто-напросто рассыплется. В салоне было жарко, душно и нестерпимо воняло бензином. От запаха этого и у Лешего засвербело в носу.

Данька же чихнула и нос этот потёрла.

— Воняет, — сказала она, скривившись.

— Сейчас остановка будет, — Леший прикнул, что до поста осталось всего ничего. — Может, всё-таки выйдете? Хотя бы ты, Дань?

— Не-а, — она мотнула головой.

— Там может быть опасно…

И наверняка будет, потому что всех этих людей везли не затем, чтоб чаем напоить и тёплые носочки выдать. Ладно, Весна, но ребенка-то зачем тащить?

— Весняна?

— Бесполезно, — та покачала головой. — У неё сила пробуждается… она не усидит. Если оставить, то простой придёт. А то и… когда сила пробуждается, воду начинаешь слышать яснее. И это не всегда хорошо. Раньше я бы не беспокоилась.

Весняна поглядела на Даньку, которая благоразумно держалась рядом с Софьей Никитичной и делала вид, что очень увлечена пейзажами.

— Но у тебя очень много силы… и если она вдруг очнётся, то мне надо быть рядом, чтобы удержать.

— Ничего не понял, но да… тогда будь рядом. Или со мною. Или вон с князем.

Упомянутый князь рисовал на окне рожицы и нечто…

— Что это? — спросил Леший, когда у овала появились четыре палочки снизу и одна вверх. На верхней прибавился кружочек.

— Это конь! — Данька дыхнула и стекло покрылось мелкою водяною рябью. — Вещего Олега!

Ага, то, что схематический человечек — это сам Вещий Олег, Леший и так понял.

В руке великого князя появился меч чудовищных размеров. А потом фигурка дрогнула и ожила.

— Получилось! — Данька захлопала руками. — У меня получилось!

И браслет, звякнув, скатился с руки.

— Говорю же, обычно это раньше случается. Лет в шесть-семь… и постепенно. Но у нас давно не было сил, поэтому вот и она не росла. И я…

Весняна замялась.

— А корова? — вдруг спохватился Леший, которому стало неудобно, хотя он-то не виноват был, что сил у них не оставалось. — Она ж в лесу… она…

Ладно, там медведи и волки, на их месте Леший не рискнул бы связываться со зверюгой, может, и травоядною, но с рогами, которые не во всякий дверной проём пройдут.

— Я ей сказала, чтобы она пока к стаду вернулась, — успокаивающе произнесла Весняна и коснулась руки. — Потом заберём.

И произнесено это было с немалою уверенностью.

— Деда! А врагов ему нарисуй, пожалуйста, — попросила Данька. — А то какой же это великий князь, когда ему побеждать некого?

Ну да, и конь застаивается.

— Аргумент, — согласился Яков Павлович, спешно рисуя ещё десяток человечков, но помельче. — Так пойдёт?

— Рога им сделай. На шлемах. И дружину тоже, но её без рогов. А то ж перепутаются…

Автобус остановился.

Двери отворились со скрипом, впуская пяток бойцов в броне без опознавательных знаков. Леший напрягся было, но первый из пятерки откинул забрало:

— Свои, Лешак.

— Симаков, а ты тут что делаешь?

— Так… в санитарном кордоне типа… вон, зачищаю заразу. Дамы… — и поклонился клоун этакий.

— И много зачистил?

— С пяток наберется. Дальше пока велено не лезть, но так, людишек подтягиваем, оцепление ставим, чтоб ни одна падла не выскользнула.

— Предыдущие?

— Приняли честь по чести. Эвакуируем. Там по ходу серьёзно мозголомам работы будет. Никогда не видел настолько замороченных… так, ребята, этих вон выводим. Леди…

— Я остаюсь, — спокойно ответила Весняна и пальцы её оплели ладонь Лешего. — Так надо… и…

Она чуть склонила голову, а потом протянула руку:

— Воду свою дайте… пожалуйста.

— Дай, — подтвердил Леший.

Ребята Симакова поднимали людей, которые, кажется, так и не поняли, что происходит, но подчинялись приказам спокойно, равнодушно. Симаков же протянул флягу, которую Весняна открыла, чтобы легонечко дунуть в неё.

— Смешай с другой водой и умойся, — сказала она. — И ребят своих тоже. Лицо и руки. Тьма… оседает.

Симаков поглядел на флягу, поднёс к носу…

— Ты не нюхай, — князь отвлекся от созерцания битвы дружины вещего Олега с коварными недругами, которые норовили князя окружить. — А делай, что сказано. Ясно?

— Так точно! — Симаков вытянулся. — Леший… оно, конечно, дело твое… но там основной удар с другой стороны ждут. Мы-то задницу прикроем, но сил у нас не особо много…

— Это пока, — Софья Никитична погладила Даньку по голове. — Вот сейчас приедем и сил прибавится…

— Софьюшка?

— Тут недалеко… ещё километра два-три, но не больше пяти, — прикинула она. — Кладбище новое, да и мертвецы давно уж недовольны. Волнуются.

— Если вы про скотомогильник, то он уже восстал.

— Я просто про могильник, — Софья Никитична нарисовала могилку на задёрнутом водою стекле. — А скоты большею частью живы. Но нам пора. Нехорошо опаздывать. Неприлично… Лешенька, вы тут закончили меняться?

Ворон с ребятами давно уж просочились в салон и теперь пытались нацепить на руки браслеты. Морды у них, конечно, с потерпевшими не больно совпадали, однако Леший искренне надеялся, что слишком уж пристально никто сличать не станет.

— Да, Софья Никитична. А вы уверены, что надо?

— Ну… когда мертвецы хотят восстать, они восстанут. Поэтому весь вопрос лишь в том, сами или под моим управлением. Я, конечно, не настаиваю…

— Зря, — Симаков махнул рукой. — Совершенно зря… Пашка вон зомби-коровами управляет ныне… вы армией мертвецов. Не знаю, кто тут и что планировал, но надеюсь, нервы у него крепкие.

— Почему? — подала голос Данька, на мгновенье отвлекшись от сражения, тем паче, что Вещий Олег всех победил и, запрыгнув на коня, размахивал над головой мечом. Явно речь читал.

— Так… ещё свихнётся. А ненормальных, деточка, не судят…

— Деда?

— Не переживай… до суда он не доживёт, — сказала Софья Никитична. — В конце концов, мертвецы вовсе не обязаны соблюдать закон…

— Шеф, — шёпотом поинтересовался Ворон. — Ты б дитё высадил, что ли…

— Я всё слышу, — Данька обернулась и прищурила зеленющие, неестественно-яркие глаза. — Нехорошо за спиной человека обсуждать! Лучше расскажи чего…

— Чего? — удивился Ворон.

— Не знаю… вот деда про Вещего Олега рассказал…

— А я про принцессу могу…

— Которую дракон украл?

— Могу и про такую…

— И в башне заточил? — Данька взмахом руки отправила Вещего Олега в небытие вместе с дружиной и конём. Зато нарисовала высокую башню. — Дракона нарисуй только… и вот она сидела, сидела в башне, ждала принца, а он не шёл… и принцесса заскучала…

— Вот так, — одними губами произнёс Мазин, — и начинается большая часть историй о великих подвигах…