Эльфийский бык 3

Глава 7 Где случается первая битва со злом и рассказывается о пользе альтернативных причесок

— … заготовка идёт. В целом-то и неплохо идёт, — Петрович, забравшись на лестницу, обозревал окрестные поля. — Но могло бы и получше. Косилка третья из строя вышла, а Сабуров говорит, что и пятая на ладан дышит. Поправить поправят, но как бы до конца сезону дотянула. Ямы силосные опять же надо бы новые, чтоб еще пару-тройку…

Петрович махнул рукой, когда раздался низкий протяжный звук сирены, перебивая беседу о перспективах сельского хозяйства в отдельно взятом хозяйстве. И Черномор, вполне искренне заслушавшийся, вздрогнул.

— Чтоб вас всех, ироды… Какая падла притащила⁈ — надо было ящики проверять.

И сумки.

И всё-то…

— Дядько, — рядом нарисовался Васька Амелькин. — Там это… машины прут! Чужие. И Найдёнов говорит, что нагло так.

— Ну так пусть предупредительный даст! — рявкнул Черномор, силясь заглушить рёв сирены. — И заткните уже. А то коровы доится перестанут!

Не хватало…

Задание, чтоб его…

И тут же сердце кольнуло недобрым предчувствием. Найдёнов, конечно, парень сильный и с головой в целом дружит, ну, особенно когда трезвый. Но на посту один, да и отправлен был скорее в наказание, чем из действительной необходимости дорогу контролировать.

Там же ж ремонт.

И яма.

— Давай, собирай наших, — Черномор оглянулся. — Будет тут за порядком приглядывать. Транспорт бы.

Не на школьном же автобусе переться.

— Найдем, — Петрович соображал быстро. — Давай… так, ты… как тебя… ай, не важно. Девочек найди. Они на конопляное поле пошли. Пусть возвращаются и… да, сопровождение дай, а то ведь станется с этих падл…

Речь его прервал глухой звук взрыва.

— Найдёнов! — возопил Черноморенко к небесам.

Машина дымилась в отдалении, перегородивши собой дорогу. На дороге образовалась характерного вида воронка, да и сам автомобиль, судя по внешнему виду, уцелел исключительно благодаря защите. Правда, артефакторные щиты просели, но хотя бы трупов не видать.

За трупы всегда отчитываться муторно.

— Найдёнов! — Черноморенко только и вздохнул. — Я ж сказал, предупредительным…

— Так это… — Найдёнов обнимал трубу гранатомёта. — Думаете, не поняли?

Поняли.

И остальные машины, коих десяток набрался, убрались из зоны досягаемости. Ну, это они так думают.

— Ишь ты… Вепри, — Петрович сплюнул. — Живы ещё, паскуды…

Живы.

Пока во всяком случае. И Черноморенко вот тоже интересно, кто этакую падаль сюда притащил. А главное интересно, с чего это наёмнички так осмелели.

Вона, стоят…

Переговариваются.

— Пойдём, что ли, — Черноморенко отер лысину платочком и подумал, что вид у него не больно подходящий для переговоров. Шорты.

Рубашка с пальмами.

Жена сама выбирала и утверждала, что очень она Черноморенко идёт. Что прямо настраивает на мысли о грядущей пенсии и отдыхе дачном. Чем внушила к рубашке некоторую подспудную неприязнь. А потому, верно, и вытащил её Черноморенко для маскировки и работы в коровнике.

А тут вот.

Переговоры.

Ну кто ж знал?

— Пойдём, — согласился Петрович. — И Рапунцеля своего бери…

— Я Мишка!

— Разговорчики! — рявкнул Черноморенко. — Гранотомет Захарке отдай… на всякий случай. В общем так, твоя задача, Найдёнов, мордой торговать.

— Чего?

— Стоять за спиной и не маячить, но фактом присутствия осложнять потенциальному противнику возможные манёвры, — Петрович ткнул пальцем в сторону машин.

Пара джипов из военных, уж больно вид характерный. И не нашинские. Штаты? Похоже на то… а вот тот, дальний, типа командный.

И всякое паркетное фуфло, которое блестит красиво, но защита дерьмовая.

Так-то и с военных артефакторику снимать положено, когда в гражданские руки переходит, но что-то подсказывало, что взамен снятой Вепри другую поставили, собственного производства, иначе машинка бы их попадания Мишкиного не выдержала бы.

А Черноморенко заприметили.

Вона, тоже троица идут.

— Надо же, какие люди, — Черноморенко ощутил прилив сил и желания набить морду. Одну конкретную лощёную морду, принадлежавшую бывшему подданному Российской империи, а ныне гражданину Соединённых штатов. — И какими ветрами в наши-то широты занесло, Алексин?

— Черномор, — у Алексина щека дёрнулась.

Левая.

Но улыбнулся, демонстрируя белизну и ровность протеза.

— Боюсь спросить, а ты что в этой дыре делаешь?

— Так… к другу приехал, — Черноморенко приобнял Петровича. — И ребяток своих вон привёз. Дай, думаю, отпуск проведём на свежем воздухе. Чтоб сельская, эта, идиллия… коровки там, молочко. Детям молочко очень полезно.

У Алексина дёрнулась и правая щека.

И нос пощупал, небось, вспоминая, как тот в последний раз хрустнул. Эх, надо было добивать, но…

— А ты?

— А я вот заказ получил. Официальный, — поспешил заверить Алексин. — Бумаги все имеются. Пропустишь?

Черноморенко молча скрутил кукишь.

— Не знаю, что тебе пообещал твой наниматель, но мой заплатит больше… он весьма щедр. И умеет ценить по-настоящему сильных людей. Слышал, что у тебя неприятности. Думал, что врут, но теперь вижу, что нет… в отставку отправили? Или в бессрочный отпуск? Ты никогда не умел ладить с людьми, Черномор.

— Может, и так. Но оно-то не мои проблемы.

— Пока… пока не твои… но вот эти земли… по факту они принадлежат моему нанимателю. И он желает их контролировать.

— С хера ли?

— Контролировать?

— С хера ли твой наниматель решил, что эти земли ему принадлежат.

— Есть судебное постановление. И предписание. Мы просто собираемся наложить арест… проследить, чтобы должник не вывез имущество… — Алексин запнулся. — В конце концов, закон на нашей стороне! И сила!

Про силу он как-то неуверенно сказал.

— Знаешь его? — поинтересовался Петрович, до того молчавший.

— Да так, случалось пересекаться. Ещё та погань. Я ему нос сломал. И зубы выбил.

Алексин сделал шаг назад.

— Погоди, — Черномор ухватил его за грудки и подтянул к себе, мягко так, ласково похлопал по плечу. — Ты, конечно, урод и в морду тебе дать страсть до чего охота…

Он сбил пылинку.

— Но я человек разумный. Без повода никого не трогаю. Так что просто не давай мне повода. Собирай своих засранцев и вали… пока можешь.

— Это ты, Черноморенко, — Алексин аж покраснел. — Ты сам… собирай… собирай своих выблядков…

Это он зря.

Хорошие ребята. Бестолковые только, но это от неприкаянности и избытка дури.

— … ты не представляешь, с какой силой вы связались! Думаешь, это вот всё? Тут ведь не только мы… тут ведь…

— Значит, не только вы и поляжете, — Черноморенко сплюнул и отпустил жертву. — Ты ж меня знаешь, Алексин. Я сдохну, но с места не сойду.

— Больной.

— Как есть, больной. Так что ты там передай, чтоб подумали, надо оно вам, с таким больным связываться? Лучше уж скидывайте контракт…

Алексина перекосило.

Интересно с чего бы? Не с того ли, что скинуть этот контракт не так просто?

— И возвертайтесь в свои там… живите мирно и будет вам счастье.

— Ты… не понимаешь.

— Да куда мне… я ж тупой.

— Ты действительно не понимаешь, — он покачал головой и отступил. — У нас выбора нет… тебя ж самого по голове не погладят, если бойню устроишь. Да и правду говорю… у моего нанимателя есть защита. И кому замять это всё… и вообще… меняй сторону, Черномор. Вот что ты видел, помимо задницы? А тут… деньги хорошие. Хватит и тебе, и семье… да внукам останется! Документы. Жизнь… уважение.

— Знаешь, Алексин, — Черненко и отступил на шаг. — Шёл бы ты… к своим. А то ж руки прям чешутся опять тебе морду поправить.

— Ну… смотри… я предупреждал.

Алексин отступил.

И пара мордоворотов, сопровождавших его, тоже отступили. Ишь ты… «Вепри» ныне мордатые пошли. И силушкой от неё веет.

— Вот… скотина, — Петрович сплюнул. — Идём, что ли?

— Отступаем.

Поворачиваться к Алексину спиной Черномор не собирался. Не тот человек.

Три шага.

Белая спина. Пиджак пузырём вздувается. Видно, ехали не всерьёз, на прогулку… руки в карманы лезут.

— Внимание, — тихо произнёс Черномор.

Четыре.

Алексин сжимает кулак.

— Мишка, по готовности…

Пять.

Рука выбирается из кармана, явно тянет что-то… зажигалку? Курить решил, паскуда?

— Дядько… — Мишка вдруг шагнул вперёд. А в следующее мгновенье зажигалка полетела на землю. и земля содрогнулась, расползаясь широкой трещиной. Она стряхнула с себя людей, и Черномор кувыркнулся, ударившись плечом, а потом встал ровно для того, чтобы увидеть, как на них несётся чёрная волна силы.

Он ощутил дыхание её.

Смертный холод

Вот… твари!

И поднявшись на колено, выставил щит, понимая, что сил его, ещё недавно таких немалых, не хватит, чтобы подавить эту вот волну.

Паскуда.

Как есть паскуда.

Запретный артефакт⁈

А потом увидел, как Мишка встряхивает головой, и коса его дурацкая рассыпается. Как вспыхивают золотом волосы и летят навстречу тьме, пробивая её насквозь. И следом вспыхивает уже тьма, впитывается, а волосы, наполненные этой вот силой поднимаются, раскрываются то ли хвостом павлиньим, то ли хреновым нимбом. Главное, что поверху будто искры проскакивают.

— Дядько… — голос у Мишки тоже удивлённый. — А можно, я отвечу? А то чего они…

— Ответь, Мишенька, ответь… — Черномор дрожащею рукой пот со лба стёр. — А то и вправду, чего они…

Мишка выкинул руки и с раскрытых ладоней сорвались клубки черноты, которые устремились к скопищу машин. Причём как-то так скоренько устремились…

— Очередью, Миха! Очередью глуши… — подскочил Васька и спохватился тут же. — Это… предупредительной… очередью.

Что-то бахнуло.

И потом снова. Громыхнуло. Завоняло разлитым бензином, а потом и вовсе гарью. Впереди, подскочив, кувыркнулся в воздухе военный джип, чтобы рассыпаться от удара о землю. Дымил паркетник, выпуская клубы черной копоти.

— Хватит уже, — Черномор не без опаски приблизился к Мишке, волосы которого шевелились, точно змеи. — А то ещё выйдет чего… не того.

— А того — не выйдет, — поддержал Петрович. — Ишь… хорошо уходят. Но вернутся. А я тебе говорил, что надо вышки ставить.

— Ты мне говорил, что надо силосные ямы копать!

— И ямы. А над ними вышки. Пулемётные. Чтоб силос не воровали. А то ж люди пошли, ни стыда, ни совести.

— Маруся, — Иван чувствовал себя… да отвратительно чувствовал.

Нет, оно, если разобраться, то он не виноват.

Или виноват?

Никто ж не заставлял пить. А он пил. И не пойми что. И потом тоже… пусть даже тут репортёров нет и в газетах о его дури не напишут, но этот факт успокаивал слабо.

На газеты было плевать.

На тех, кто их читает, тоже.

А вот перед Масусей показаться было даже не боязно — стыдно. Будто вот он взял и выходкой своей перечеркнул всё прекрасное, что было. Хотя если подумать, то что было-то?

То-то и оно, что лишь дурь.

То яма.

То дом развалят.

То вовсе коноплёй поля засадят, разрешения не испросивши. А теперь вот и это ещё. И спрятаться бы. Выждать денёк-другой… бабушка вон и за пару часов успокаивалась, но с другой стороны, мало ли что за эти пару часов произойти может?

— Да не боись, — сказал Император уверенно. — И вообще, ей от тебя деваться некуда. Видишь.

И показал блог бабушки.

С поздравлениями.

— Так что цветы в зубы и пошёл извиняться.

Собственно говоря, Иван так и поступил. Цветы или нет, но лозоцвет, сжалившись, не иначе, сообразил ветку с ярко-лиловыми и бирюзовыми листочками, которая выглядела вполне себе оригинально. И ещё чемодан вернул, почти даже целый. Во всяком случае одежда в нём была мятая, но относительно чистая. А что дыры… мода такая.

Иван это себе и повторил.

И вооружившись нечеловеческой решительностью двинулся к конопляному полю. Если что, можно будет соврать, что на него смотреть и пришёл. Согласно возложенным на него обязанностям.

Уколосность там пощупать.

Жирность.

И в целом так…

Маруся стояла на краю поля, глядя на коров и коноплю. И одна…

— Привет, — она повернулась и честно попыталась сохранить спокойное выражение лица, но не вышло. Маруся фыркнула и… расхохоталась. — И-извини.

— Да ничего, — Иван провёл по волосам.

Да как волосам.

Пушок пробивается. И пробиваться будет долго, если это дело не ускорить. Но ускорять пока страшновато. Коноплёвый самогон в организме бродит и поди-ка, пойми, чего из него выбродится.

— Говорят, на упыря похож.

— Есть немного…

— Вот, — он вдруг понял, что понятия не имеет, как дарить цветы. Нет, случалось раньше. Но там букеты из цветочных лавок. Дизайнерские. А тут вот… вот…

Ситуация, главное, дурацкая.

— Извини, пожалуйста, — сказал Иван, хлопнув по коровьей морде, которая к побегу сунулась. — Сам не знаю, что на меня нашло. Ты говорила, что у вас сыр есть. От дури…

— Бывает.

— Продашь килограмм пять?

— Не уверена, что оно тебе надо. Хотя… попробовать можно.

— Ты… не сердишься?

— А должна?

— Понятия не имею. Но мне стыдно. По-настоящему… раньше как-то… не так было. Нет, ты не подумай, что я пью… то есть, пью.

Он окончательно запутался. А веточка лозоцвета обвила Марусино запястье этаким украшением.

— А его укоренить можно? — она погладила листочки.

— Понятия не имею. Не пробовал. Хотя, наверное… а зачем? Он ведь в дом вырастет.

— Ну… можно поставить и дом. Тут Анька предложила ретрит организовать.

— Хорошая мысль.

— Ага… приедут её подписчицы, типа пожить несколько дней. Подышать свежим воздухом. Погулять по конопле в обнимку с коровами… она как это… — Маруся щёлкнула. — Ваккотерапия. Анька сказала, что иппотерапия есть, то есть с лошадьми общение, а у нас с коровами. А корова на латыни…

— Может и получиться. Тогда да… дом будет к месту. Особенно, если такой же… общинный. Я… попробую?

— Попробуй, — согласилась Маруся и слегка покраснела. Иван тоже понял, что краснеет, причём совершенно беспричинно. Зато корова краснеть не стала, томно вздохнула и лизнула в щёку, никак приободрить пытаясь.

— Ты на самом деле прости… я в жизни больше пить не сяду с Сабуровыми. Да и вообще… пьяный маг — горе в семье.

Она снова рассмеялась.

И Иван улыбнулся.

— Волос жаль… — Маруся шагнула навстречу. — Когда ещё отрастут…

— Вообще-то можно чуть ускорить. Есть заклятья…

— Как у Найдёнова?

— Уже знаешь?

— Кто не знает. Девчонки даже побить его думали.

— За что⁈

— Ну… они вон косы сызмальства растят. Холят, лелеют, травы всякие выискивают, чтоб потолще… а он раз и коса.

— Он не виноват. Это ж я… не надо его бить. Он так-то нормальный. Только…

— Не знал, что пить с Сабуровыми нельзя, — кивнула Маруся.

— Теперь, думаю, все поняли. Так где сажать будем?

Маруся огляделась.

— А давай… вот тут. Смотри, край поля… — она сняла росточек и воткнула в землю. — Накрыть чем-то надо? Полить…

— Погоди. Просто придержи.

Иван опустился рядом и накрыл Марусины ладони. Сила коснулась силы и, сплетшись странным образом вместе, причём так, будто только этого и не хватало, потекла в тонкий стебелёк, а потом от него к земле. И отклик пришёл сразу. А стебелёк дрогнул и потянулся.

Вот так.

— Сейчас он корни даст… только быстро не вырастет. И вообще не уверен, что что-то да вырастет… из меня эльф, как…

— Хороший из тебя эльф, — заверила Маруся.

И в глаза посмотрела.

И оказалось, что отвести взгляд крайне сложно. Невозможно почти… да и не хочется совершенно. А хочется просто сидеть, смотреть и глупо улыбаться.

Где-то далеко что-то громыхнуло.

А сзади подкрался Яшка и, положивши голову на плечо Ивану, испустил печальный вздох, окончательно нарушив очарование момента.