Эльфийский бык 3

Глава 8 О перспективах трудоустройства и правильных знакомствах

Леший задумчиво смотрел на небо. Небо проглядывало в прорехи крон и было голубым да ярким. Чуть ниже покачивались ветки деревьев. И в целом Лешего наполняло странное, давно позабытое чувство спокойствия.

— А в деревне вчера гуляли, — произнёс Ворон, жуя травинку. — Хорошо гуляли…

— Завидуешь?

— Я? Завидую… да, я завидую! Они вон там… музыка, гармонь, хороводы и девицы. А у нас — комарьё с медведями.

Медведь со вчерашнего вечера бродил по опушке и тоже выглядел печальным. Даже подумалось, что жизнь ныне пошла такая, что и медведи в меланхолию впадают. А когда тот сел, уставившись куда-то вдаль, в сторону деревни, Леший испытал острое желание подойти, приобнять и сказать, что всё образуется.

Всенепременно.

— Ты женат, какие тебе девицы?

— Ну… гармонь с музыкой и женатым можно. И вообще, Леший, жизнь после свадьбы не заканчивается, что бы ты сам себе не придумал.

— Ага.

Надо было вставать, но лень…

Весняна опять ушла на свою ферму, хотя это Лешему категорически не нравилось. Малявка, если и приходила, то редко, потому как бабушка София оказалась слишком уж заботливой.

И наверное, можно сказать, что установился некое равновесие, но…

— Залесский, кстати, жениться надумал.

Ворон категорически не умел или не желал молчать.

— Который?

— Оба. Но спорим, младший раньше решится предложение сделать?

— В жопу иди…

— Не интересно с тобой, шеф… — Ворон не обиделся, но ещё одну травинку сорвал. Вот авитаминоз у него, что ли? Хотя… сухпаёк уже и у Лешего вызывал глухое раздражение, несмотря на свою исключительную питательность и сбалансированный состав.

Хотелось несбалансированной картошки с вредным жареным салом.

И ещё чего-нибудь.

Для души.

Додумать Леший не успел, поскольку пришёл сигнал вызова. Благо, сегодня связь работала более-менее стабильно.

— Ну и чего в верхах хотят? — поинтересовался Ворон, во время сеанса выразительно молчавший. Сейчас молчание, как и сеанс, завершилось, и Ворон заговорил, пихая в рот уже какие-то тонкие стебелёчки. — Чего? Это заячья капуста! Мы в детстве её знаешь как ели…

— Смотрю, не больно-то вырос.

— Кисленькая. На, сам попробуй.

— Да знаю я… помыл бы хоть, а то ж пронесёт ещё. Загадишь сосны, где сидеть будешь?

— Злой ты, Леший. А всё почему? Потому что у тебя жены нету. И воспитывать тебя некому… — Ворон поднялся и потянулся. — Так чего хотели?

— Хотели, чтоб я в Осляпкино это пошёл. И нашёл там одного человечка, которого Иннокентием кличут. Говорят, очень важный свидетель, а потому надо доставить в центр в целости и сохранности.

— Ага… и с бантиком на шее. Главное, бантик туго не пережимать.

— Пережимать вообще не надо. Там какие-то свои мутки… я так и не понял, но требуют доставить и поскорее, и целым или хотя бы живым.

Леший поднялся и потянулся.

Хоть какое-то дело, а то он и сам в этом лесу дуреть начинает. Мысли вон в голову всякие лезут. О женитьбе. И главное, так настырно лезут.

О том, что Даньку надо бы вывезти, если уж сама Весняна уезжать не хочет.

И её бы тоже.

Долги закрыть недолго, тут сбережений хватит. Потом уже можно и разбираться, по праву их сняли или нет. Вон, приятель Мазина утверждает, что можно даже без самой Весняны, на доверительном или доверенном представительстве… да и по фигу, если честно. Денег Леший ещё заработает, а их оставлять тут опасно.

И он же ж предлагал.

Сегодня вот.

А она только головой покачала. Мол, обязательства. Слово… было бы кому это слово давать. В общем, мысли в голове путались, раздражение крепло, душа требовала любви или хотя бы борща с картошкой. Тут ещё этот… Иннокентий.

— Пойдёшь?

— Объект добро дал. Там его Черномор страхует. А я вот и вправду прогуляюсь.

Леший потёр шею.

— Прикрыть?

— Скорее уж направление контролируй. По возможности не вмешивайся, но если вдруг… по трупам — третья форма отчётности.

Ворон вздохнул. Бумаги он не любил категорически. И теперь явно прикидывал, не проще ли потенциальные трупы безо всяких сопроводительных форм притопить в болотце, благо, оно небольшое, но достаточно глубокое.

— И чтоб порядки мне тут… — сказал Леший, изменяя форму. — Блюли.

— Ублюдём! — как-то слишком уж поспешно пообещал Ворон.

Потрёпанные джинсы.

Мешковатая куртка с капюшоном. И футболка среднего уровня заношенности. Внимание Леший, конечно, привлечёт, тут и думать нечего. Городишко этот плотно контролируют, как показывает предыдущий опыт. Но… документы у Лешего есть. Хорошие. Почти как настоящие, а может, и настоящие, кто их там, в снабжении, знает.

Кошелёк.

Карты.

Водительское с мордою среднестатистической. Леший крепко подозревал, что именно эту фотку ввиду её универсальности лепят всем или почти всем. Ну да не важно. Мешок, превратившийся в рюкзак, он закинул на плечо и бодро зашагал, благо, дорога была хорошо известна.

Данька сидела во дворе дома, выкладывая пирамиду из плоских камушков. Напротив устроился князь Чесменов в спортивных штанах и растянутой майке.

— Смотри, — он осторожно положил камушек на вершину, — главное найти точку равновесия, почувствовать…

— Дядя Лёша! — Данька завопила и подпрыгнула, чтобы на шее повиснуть. — Дядя Лёша пришёл!

От этой её радости стало даже неловко.

И стыдно.

Шёл ведь через магазин и рынок, мог бы и печеньку ребенку купить. Или мороженку. Или чем детей кормить положено? Тоже… море, вывезти, а про мороженку не подумал.

— Доброго дня, — поздоровался Леший с князем, который невозмутимо пристраивал на вершину пирамиды следующий камень. И главное, как-то без магии.

— Доброго, молодой человек, — князь поднялся. — Доброго…

— Алексей… можно, Лёха. Я это…

В голове была пустота, поскольку легендой подходящей его не снабдили. Так и сказали: большой уже, придумай сам.

— К невесте вот приехал…

Выдал.

Это из-за Ворона всё! И его разговоров о женитьбе.

— Весняной звать… — сказал Леший куда уверенней и громче. Не для князя, разглядывавшего его с хитрым прищуром, но для тётки, что выглядывала из приоткрытой двери. И так вот, прям буравила Лешего недобрым взглядом. — Мы с нею переписвались… и вот я подумал, а чего терять? Приеду, познакомлюсь…

Тётка точно кому-то инфу сливает.

Вот пусть и сливает себе.

— А вы её отец? — поинтересовался Леший, к тётке спиной поворачиваясь.

— Разве что названный, — князь руку протянул.

— Тварь! — донеслось из-за двери нервным голосом. — Эта тварь сына моего сгубила! А теперь вот всякую погань в дом тащит! Что это деется, люди добрые…

— Дань, а сходи-ка, поставь чайку, — князь покосился на дверь. — А то дядя Лёша твой, небось, притомился. И от чаю не откажется.

— Не откажусь, — подтвердил Леший.

— Не пущу! — вой из-за двери не думал смолкать. — Тварь безлюдская… не пущу! Будь ты проклята…

— Может… — Леший чуть склонил голову. — Приспокоить?

— Не стоит. А вот образу, молодой человек, соответствовать надо…

Это да.

Только… не любил Леший таким образам соответствовать. Но делать нечего.

— Заткнись, дура старая! — рявкнул он так, чтоб улица слышала. — Будут мне тут всякие полоумные указвать! А ты дед ничё так… Весняна где? А давай мы с тобой за здоровье накатим, а?

— А давай…

Накатили чаю.

Софья Никитична самолично заварочный чайник, белый в красный горох, на стол водрузила. А Данька, пыхтя не столько от тяжести, сколько от ответственности, и чашки расставила с блюдцами. Потом и баранки с булками поставила, и варенье.

И ушла.

Точнее была уведена Софьей Никитичной, которой потребовалась помощь вот прямо сейчас.

— Я уж опасался, что мне вас самому искать придётся, — сказал князь Чесменов, бросив в кружку три кусочка сахара. — Вы пейте, пейте… и рассказывайте.

И взгляд у него сделался добрым-предобрым.

Сразу вдруг вспомнилось, что про князя и взгляд его слухи ходили самые разные. Что он буквально взглядом этим душу наизнанку вывернуть способен. А потом назад завернуть.

Хотя…

Докладывать Лешему не впервой. А князь ещё и слушал внимательно. Только щурился и чаёк свой прихлёбывал, баранкой закусывая. Леший тоже, как докладывать прекратил, чаёк взял.

Хороший.

Всяко лучше той бурды, что с водой смешивается, образуя высокоэнергетический витаминизированный напиток по формуле один. Хотя два — ещё гаже.

— Ясно… — Чесменов пальчиком по столу постучал. — Труп мы у ваших заберем, пусть исследуют. А то жаловались, что ничего-то интересного не попадается… данные с камер тоже заберут…

— А барсука?

— Пусть лежит себе с миром. Я в молодые годы тоже чудил. Потом прошло.

Леший кивнул и выдохнул.

Вот почему-то доброго Чесменова он опасался куда сильнее, нежели объекта с его потенциально высочайшим гневом.

— Что до остального, то да, мальчика вытащить надо… — Чесменов опять задумался. — Хотя не уверен, что получится. На связь он давно не выходит, а значит, или раскрыли, или просто под зачистку забрали. Нехорошо…

Для мальчика — так точно нехорошо.

Но Леший пил чаёк.

И булку свежую жевал.

— С другой стороны, коль Сумароковы утверждают, что он жив, значит, ещё жив…

Булкой Леший подавился, и князь любезно постучал по спине.

— А… эти тут… каким…

— Не поверишь, случайное совпадение… хотя вот… чем больше думаю, тем… скажи, Алексей, ты никогда не думал, что окружающий нас мир может проявлять некоторую разумность, хоть и отличную от человеческой, и волю?

И поглядел снова по-доброму.

А Лешему подумалось, что то ли князь свихнулся, всё же возраст у него почтенный, то ли…

— Не думал, — честно ответил он.

— Череда совпадений там, череда совпадений тут… с другой стороны, какая, если подумать, разница? Главное, Сумароковы заинтересованы в том, чтобы мальчик вернулся в семью здоровым и по возможности целым. С его делами, конечно, будем разбираться, хотя уже та информация, которую он слил, многое искупает, да… многое…

И опять замолчал, задумавшись.

— Полезная?

— Очень… полагаю, в Империи на несколько родов станет меньше… торговля дропами. Создание. Поставка… и всё остальное. Это из обычного, так сказать. Ещё взятки, шантаж… устранение конкурентов. Торговля людьми. И последнее — почти в промышленных размерах. Под прикрытием работы на ряде предприятий. Да… не говоря уже о прочих мелочах…

Чай закончился быстро. И Чесменов сам долил.

— Мнится, что мальчик знает больше. Не всё и не всегда можно облечь в слова…

— Но где мне этого мальчика искать?

— Полагаю… — князь и себе чаю налил, добавивши сахару. — Искать нужды нет. Сегодня ментальные подавители заработали в усиленном режиме. А значит, день-два, может, через три, но нас всех отвезут куда-то… так что, Лёшенька, терпение… и ещё раз терпение.

— А…

— И да, дорогой мой… названый ты жених или как иначе, но Софьюшка к девочкам очень привязалась. Да и я, признаться… поэтому вздумаешь голову кому дурить…

И замолчал.

А улыбка стала до того доброй, что Леший едва чаем не подавился.

— Эй, хозяева! — донеслось со двора. — Есть кто дома…

— Явились, — скривился Чесменов. — Донесла…

— Думаете?

— А тут и думать нечего, Лёшенька. Наша соседка очень тесно сотрудничает, если так можно выразиться. Уж не знаю, выгоду ли ищет или по велению души. Но ты иди, пообщайся…

Леший кивнул и поднялся.

А тип знакомый.

Правда, в дневном свете он выглядел куда как презентабельней, нежели ночью. Харя круглая. Гладкая. И наглая до крайности. А происходит эта наглость от четверки мордоворотов, которые даже не пытаются делать вид, что случайно заглянули.

— Здорово, — сказал Леший, руку протягивая. И её приняли, пожали аккуратненько так, заодно кинувши лёгкое сканирующее заклятье. Ну да штатный медальон отразит.

И вернется заклятье с пониженным уровнем.

— И вам доброго дня… позвольте представиться. Тополев. Леонид Евгеньевич.

И руку стискивает. Ну, Леший осклабившись, тоже стиснул. Не так, чтоб пальцы сломать, но чтоб силу почувствовать.

— А вы кто?

— Так… Лёха я! — сказал он, позволяя Тополеву руку убрать. — Это… жених!

— Чей?

— Так… Весны моей. Весняны.

— Жених? — кажется, Тополева получилось удивить.

— Ну да! Она ж баба клёвая! — Леший оскалился ещё шире. — Я ж, как фотку увидал, так и сразу понял. Моя! Ну, мне батя ещё когда говорил, что если баба нравится, значится, твоё. Что когда твоё, то внутрях ёкнет. А тут сразу так и ёкнуло.

— Жених…

— Ну так-то да… правда, она пока морозится. Ясное дело. Баба же ж. Бабы, они сейчас вообще такие пошли… опасливые. Оно и понятно. Мужиков-то нормальных не найти.

— А ты нормальный?

— А то! Я вообще! — Леха себя в грудь стукнул. — Во!

— Во… — Тополев чуть скривился. — Стало быть, в сети познакомились?

Тонкий момент.

Не обговоренный.

— Ну как-то… она-то еще когда там была, но я ж нашёл! И страничку, и вообще. А приятель у меня один, так тот и пробил номерка, который привязанный. Ну, по знакомству. А там созвонились уже… и разок, другой… вот и подумал, что надобно дальше двигаться. Пока не увели. А то же ж это дело такое. Щелкать клювам нельзя. Баб-то нормальных ещё меньше, чем мужиков.

И чуть плечи ссутулить, чтоб не приведите боги не оказаться шире.

— Это да… это верно, — пробормотал Тополев, на руку поглядывая. Перстенёк артефакторный? По ходу. Но Леший почти не врёт. А подобная фигня, на коленке скрученная, вряд ли способна уловить тонкие нюансы. Да и не против сильного мага её использовать.

— А она, стало быть, пригласила? — Тополев с перстенька взгляду не сводил.

— Ну… — Леший чуть смутился. — Так-то нет… не особо. Говорю ж, морозится. Но я ж не лох какой, чтоб приглашения ждать. Выпал случай и приехал. Я ж с серьезными намерениями!

— А что у неё долги, знаешь?

— Говорила. Да херня, разберемся… я ж мужик. Сумею… у меня вон и работа будет… скоро.

А вот теперь в глазах Тополева искра интереса мелькнула.

— А пока, стало быть, без работы?

— Ну… это… вышло так, — смущение разыгрывать тяжко. Вообще из Лешего так себе актёр. — Начальник — ещё та скотина… я ж не так просто не пришедши. А он вон закозлил. Ну скотина же!

— Скотина, — согласился Тополев с радостной улыбкой. — А где ты работал, Лёха?

— Так… ну… на одного придурка… и главное, кинуть меня решил! А Лёху кидать никому не позволительно! Штраф он мне накладывать будет! Я ему в харю так наклал, что он хрена с два из больнички скоро выйдет… в общем, рекомендациев не даст он.

— Мы и без них обойдёмся… парень ты крепкий. Дар вон имеешь. Имеешь?

Кивок.

И уточнить.

— Там такой дар… еле-еле… мамка думала, что магиком стану, а оно ни хрена же ж.

— Бывает, — успокоил Тополев. — Магия — дело сложное.

— Во-во… заумь одна. И хтонь полная, — причём сказал это Леший вполне искренне, припомнивший, как три раза сдавал основы начертательной магометрии. Аж передёрнуло.

— Ну нам хтонь без надобности. А вот крепкие толковые ребята будут очень даже в тему.

— Сколько?

— Сперва… — сумму Тополев озвучил весьма приличную. Даже для столицы приличную. И добавил: — Это месяц. Испытательного. Всё же тебе надо к нам присмотреться… нам к тебе. Верно?

Кивнуть.

— А вот и аванс… — он вытащил из кармана кошелек. — Почему-то мне кажется, что мы сработаемся… только…

Пачка купюр.

И Лешему приходится заставлять себя смотреть на них. И надеяться, что смотрит он в достаточной мере жадно.

— Я пьянства на работе не потерплю.

— Не, начальник… какое пьянство! Я ж не пью-то так… только по праздникам если. А так, то нисколько…

— Вот и хорошо… месяц отработаешь, — купюры протянули Лешему. — А там и посмотрим… я своих людей не обижаю.

— Ага…

А стоило взять, и палец кольнула игла ещё одного заклятья.

Хитрая сволочь.

Уровень дара сканирует? Пускай себе… ещё один артефакт домашнего изготовления. И покажет он то, что Лешему надобно.

— Так… — Леший деньги спрятал во внутренний карман куртейки. — А куда идти? И делать чего? И это… оформляться?

— Потом, — сказал Тополев. — А идти… сегодня, пожалуй, отдохни. Всё ж после дороги. И невесту ждёшь.

Это было сказано с насмешечкою.

Хрен на него.

И на насмешечку тоже.

— А… это… у меня медкнижки нету, — словно спохватившись, сказал Леший. — Забрал, придурок тот…

— Ничего. Выправим. Как-нибудь потом обязательно выправим. Что ж… был рад познакомиться, Лёха… хотя дело у меня не к тебе. Там… Яков Павлович дома?

И громко сказал так.

— Дома, дома… — Яков Павлович появился на пороге с кружкой в одной руке и рогаликом в другой. — Пока вот дома, но с Софочкой гулять собираемся. Она у меня такая неугомонная. Прям вся ожила тут! Вот, что воздух сельский делает!

— Прогуляться — это хорошо… это замечательно. Как раз хотел предложить вам прогуляться.

— Куда?

— Недалеко… скажем так… мне понадобится помощь человека, в местные дела не вовлечённого, но весьма уважаемого. Состоявшегося…

Мягко стелет. Но Чесменов и глазом не моргнул.

— И что требуется?

— Малость. Всего-навсего понятыми побыть…

Это они что, барсука раскапывать пойдут? Впрочем, Лешему удалось удержать невозмутимое выражение лица. А потом подумалось, что про барсука они не знают. И раскапывать пойдут того, в белых одеждах.

Неудобно получится.

— Понятыми… что ж, полагаю, это будет весьма… познавательно.

И вот пойди пойми, издевается он или всерьез?