Эльфийский бык 3

Глава 22 О том, что каждому покойнику свое время

Парень с трудом держался на ногах.

И взгляд такой… расплывчатый. И Глыба, положивший руку на плечо, ухмыляется превыразительно.

— Программиста вызывали? — поинтересовался он, парня подтолкнувши да так, что тот за порог зацепился, да так и полетел бы мордою в пол, когда б не Леший.

Леший плечо подставил.

И заодно физию сверил. Описанию и кривобокому снимку объекта физия соответствовала.

— Экий он неуклюжий, — сказал он, подхватывая объект под руку, чтобы препоручить князю. — Точно программист?

— Ага… забухал от. Но не беспокойтеся. Шеф велел сказать, что всё сделает в лучшем виде.

А вот к тому, что Глыба следом двинется, Леший готов не был. Тот смерил Лешего придирчивым взглядом, под которым пришлось сгорбиться, чтоб не вызывать в дурной голове не менее дурного желания выяснить, кто тут главнее.

И хмыкнул.

— А… ты чего?

— Велено проследить, — важно сказал Глыба и сделал козу Даньке, которая из-за спины Лешего высунулась да и спряталась. — А то ж дело такое. Еще опозорит хозяина.

Парень вздрогнул и сжался.

Где бы он ни был, там его явно не пряниками потчевали. Впрочем, это уже не Лешего заботы. А вот что с Глыбою делать… тут валить?

Или в лес выманить?

Вот следовало его в прошлый раз прикопать, а не разводить политесы…

— Это вы! — выглянувшая Софья Никитична всплеснула руками. — Какая радость! А я пирожков напекла! Пирожки будете?

Пирожки и вправду имелись. Очумелый запах сдобы кружил голову, намекая на тихий семейный вечер, и в душе Лешего поднялось раздражение. Вечер был бы, если б не этот вот…

Хотя…

Подвал в доме имелся.

А труп и по кускам вынести можно, если так-то.

— Пирожки с малиновым вареньем! Вот я всегда варенье варю правильно, — Софья Никитична, чудом ввернувшись между Лешим и Глыбой, взяла последнего под локоток. — Вот вы как варенье варите?

— Я? — Глыба вполне искренне удивился.

И ещё растерялся.

Вот Леший тоже растерялся бы, если б ему такой вопрос задали.

— Воду добавляете или нет? Понимаете, некоторые полагают, что воду в варенье надобно добавлять всенепременно, что без неё сахар толком не раствориться, да и ягода не прокипит должным образом. Но я точно знаю, что это всё заблуждение. В правильной варке варенья вода — это совершенно лишний компонент. А чтобы варенье не плесневело, надобно в баночку, прямо на него положить листок плотной бумаги, пропитанный ромом!

— Ромом! — Глыба уловил правильное слово и даже оживился. — А… варенье тоже с ромом?

— Можно, но мне не нравится. А вот если хотите, то я наливочку домашнюю тоже делаю. Прелестнейшую… пройдёмте на кухню. Яшеньке не стоит мешать. Очень он не любит, когда кто-то под руку лезет. Прям весь переживательный становится.

Переживательный князь Чесменов меж тем утащил особо ценного свидетеля в комнаты, где выдал ему ноутбук.

Вот… знать бы наперёд, не заорёт ли парень?

И поверит ли?

— Дядь Лёша, — Данька подёргала за рукав. — А тебе чаю сделать?

— Чаю… ты, может, пока наверх пойди или там на улицу. А то…

— Не, — Данька головой мотнула. — Бабушка Соня сказала, чтоб ты не лез и не мешался, и чтоб тут с дедом Яшей чаю попил. А ей поработать надо.

Леший покосился на кухню, из которой доносился радостный щебет Софьи Никитичны. И подумал, что если так-то, то можно и чаю.

Когда некромант решает поработать, оно и вправду лучше бы не мешаться.

— Так чаю принесть? Я на всех. И пирожков…

— А останутся? Этот вон жрёт, как не в себя…

— Не, бабушка Софья сказала, что ему человеческой еды уже не надо будет. Что он так обойдётся. А пирожки вкусные! Я сама пекла!

— Тогда неси, — согласился Леший и бочком, бочком двинулся прочь от кухни. Последнее, что он увидел, это как Софья Никитична подносит Глыбе рюмочку с настойкой нежно-розового оттенка.

— А, Лешенька, — Яков Павлович снял очки. — Мы тут с молодым человеком беседовать пытаемся, а он сопротивляется.

— Пытать нельзя, — предупредил на всякий случай Леший. — Мне его целым доставить надобно.

Парень вздрогнул и, подняв ноут, словно пытаясь им защититься, сказал:

— Я ничего не сказал!

— Умница какая, — восхитился князь Чесменов. — Кому?

— Т-тополеву… он… п-приказал вас пробить.

— И ты…

— Я знаю, кто вы, — парень вцепился в ноутбук так, что пальцы побелели. — Вы… князь Чесменов… и…

— И как узнал?

— П-по снимкам… там вы иначе выглядите… немного… но я п-программку нап-писал одну… для п-поиска… п-по лицам. П-по чертам. Она сличает точки разные… контрольные. Расстояния. Там… расстояние от носа до верхней губы. От скул до границы глаза… там двадцать точек. И сочетание уникально, — парень чутка успокоился. — Даже пластику, если делать лёгкую, и то берет. Точки-то не изменяются почти…

— Чудесно, — сказал князь Чесменов и поднялся. — Лешенька, помоги девочке.

Данька притащила поднос с чайником и троицей стаканов в нарядных серебряных подстаканниках.

— Спасибо, золотце, — князь погладил девочку по голове.

— Там… бабушка София говорит, что… ужин будет позже. Она пока занята.

— Ничего страшного. Мы и пирожками обойдёмся. Итак, Тополеву о своем открытии вы не сообщили? Чай будете? Будете, конечно, куда вы денетесь… и пирожка.

— Ноутбук, как понимаю, работает?

— Работает, — согласился князь Чесменов. — И не только ноутбук. Ваши родные в полном порядке. Более того… ваша сестра… скажем так, пребывает под защитой рода Сумароковых…

— Тех…

— Тех-тех, — Леший забрал у Даньки поднос с пирожками и тихо спросил: — Мама поздно?

— Ага.

— Тут ночуй. И маму здесь положим…

Домик, конечно, не такой и большой, но на пару ночей потеснятся. Как-то совсем не нравилась Лешему та женщина, которая только и могла, что материться из-за закрытой двери.

И в целом не нравилось.

Всё.

— И теперь вот этот молодой человек, — Чесменов указал на Лешего. — Прибыл, чтобы вывести вас…

— Нет, — парень отставил ноут, но взял пирожок. — Не получится…

— Дань, — Леший наклонился. — Иди-ка наверх всё-таки посиди. Мы тут… говорить будем.

— Взрослые дела? — спросила Данька, глядя превнимательно.

— Именно.

— Тогда я лучше во двор.

— Только от порога не уходи, — Леший сперва выглянул, убеждаясь, что во дворе пусто.

Забор на месте.

Калитку он запер и слово сверху кинул, и маячок поставил. Но всё равно было неспокойно. Не внушали доверия ни калитка, ни забор, ни та женщина, что снова нос высунула. Да только, заметивши интерес к себе, и спряталась.

— Не волнуйся, дядя Лёша, — Данька погладила его по руке. — Всё будет хорошо. И ты нас спасёшь.

— От чего?

Она только отмахнулась и убежала.

Вот ведь… и думай, то ли это игра её очередная и шутка, то ли и вправду она видела и знает что-то, что и Лешему бы знать не помешало.

— Ну, меня никто не выпустит, — парень жевал пирожок и чаёк прихлёбывал. Свой вот Леший понюхал. Ну так, на всякий случай. Чай пах чаем и какими-то травами. А какими?

Нервы лечить надо. Определённо.

— Положим, отпрашиваться мы не станем.

— Глыба…

— Ах, оставьте, раз уж Софьюшка за него взялась, то Глыба не помешает.

— Она его усыпит? А потом, когда проснётся… он ведь не посмотрит ни на возраст, ни на то, что женщина. Он… никого не щадит, — парня передёрнуло. — Он ещё та тварь и… и не в нём дело… я не уверен, но… если я сбегу… если Тополев заподозрит, что я сбежал, он… он вас попытается зачистить.

— Попытается, — князь держал подстаканник аккуратненько. — Вот именно, что попытается…

— У него есть… специалисты… разные. И наёмники. На него работает с полдюжины местных… организаций, и ещё те, которые из-за границы… и такие вот, как Глыба.

Кажется, в глазах парня Глыба являлся этакою глобально-непреодолимой проблемой.

Нет, здоровый, конечно, но тупой. И завалить его было несложно. Но вот труп… труп вышел бы громоздким. Такого только по частям.

Долго.

Муторно.

— Но даже не тут… не в этом дело, — речь парня всё ещё была сбивчивой. — Просто… там люди…

— Где?

— И тут… и есть то, что проходит по всем данным, как ангар номер пять. Я не знаю, где это, но на него приходят заказы. На воду. На пайки. И думаю, что там держат людей. Если он решит, что я сбежал, то попытается их зачистить… всех зачистить.

— А если ты останешься, то тебя прибьют, — подал голос Леший, опускаясь на кресло.

— Понимаю. Но… я и без того… я обречён. Понимаете, я многое для них делал. Деньги вот помогал выводить и отмывать. Документы подделывать, в основном цифровые… взломы. Подписи… подмена данных.

— Это вот хорошо, когда клиент осознаёт глубину своей вины, — князь Чесменов чай пригубил и пирожочек взял. — А ещё лучше, когда не просто раскаивается, а так сказать, деятельно… активно.

— Данные я передал.

— И это отлично, просто чудесно… знал бы ты, сколько людей пришлось вызывать, чтоб эту кучу хоть как-то разгрести. Но ладно, работа мастера боится, а мастеров мы найдём. Да… вы кушайте, кушайте. И не надо так дрожать. Не такой уж я и страшный.

Вот тут Леший мог бы поспорить, но не стал.

И тоже взял пирожок.

И Иннокентий потянулся.

— Я думал поискать. По косвенным данным… знаете, вот доставка той же воды, но её доставляют на городские склады. Плюс очистные фильтры, потому что люди не только пьют…

— Но и гадят, — дополнил Чесменов.

— Именно. И в последние несколько месяцев количество фильтров увеличилось раза в три, потом ещё… и это говорит…

— Что людей стало больше?

— Да. Я так думаю. Но где они? Я надеялся по машинам… Тополев маниакально боится, что его обманут. Поэтому на всех машинах стоят навигаторы. А данные сливаются на сервера, которые я обслуживаю, — парень начал раскачиваться взад и вперёд, при этом время от времени замирая. — Я… я думал, что по маршрутам отслежу. Но дело в том, что всё возилось на ферму… на фермы… молочные… выгружалось там. А дальше я не знаю! Если и доставлялось, то… то другим транспортом. Наверное, перегружали или…

— Или этот ангар на ферме и находится, — Леший отметил, что пирожок был великолепным. — Многое объясняет. Я ещё удивлялся, зачем там забор, вышки. Охрана такая… правда, там действительно только коровы, из того, что я видел.

Он задумался, вызывая в памяти картинки.

Забор.

Пропускной пункт.

Длинные строения. Коровы… коровы тоже гадят и побольше людей, стало быть, в дополнительных фильтрах нужды нет. Или… есть? Если эти люди скрываются не в самих коровниках.

— Под землёй, — озвучил догадку Чесменов. — Скорее всего там же, но под землёй. Бункер или бункеры, возможно, система… строительство молочного комплекса само по себе масштабно, так что при умении можно с лёгкостью построить что-то, выходящее за рамки исходного проекта… да и использовать. Хотя воду всё одно не объясняет… можно было бы врезать дополнительную канализацию. Или… нагрузка возросла? Давление было недостаточным? Насосы не справлялись? Ладно, потом разберемся. Вероятно, какие-то сугубо технические сложности.

Чесменов задумался, откинувшись в кресле. И ногу на ногу забросил.

— Можно послать кого, чтобы разведку провели… — Леший и сам старательно перебирал варианты. Парня вытащить он вытащит, и Чесменов с Софьей Никитичной с лёгкостью уйдут. Вряд ли среди местных найдётся хоть кто-то, по силе им равный. Но…

Если там, в этом грёбаном пятом ангаре, и вправду люди?

И Весняна…

Не в ангаре, но рядом.

Забор… ворота.

Ворота в любой момент можно запереть.

— Спокойно, — прервал мысли голос Чесменова. — Разберёмся… попасть туда надо… и мальчика вывезти. Умный мальчик. В плохую компанию, конечно, попал, но это случается…

Умный мальчик вздрогнул и съёжился. И взгляд у него такой вот, загнанный, обречённый, как у человека, который знает наперёд, что будущего у него нет и не будет. Более того, он вполне себе смирился с этим. И теперь лишь гадал, как именно умрёт.

Бестолочь.

— Мне кажется, — в комнату вошла Софья Никитична. — Всё довольно просто… Кешеньку… вы ведь не против, что я вас так называю?

Иннокентий мотнул головой.

— Так вот… Кешеньку надо убить.

И подавился.

— Сколь я поняла, с Максимушкой у вас отношения не сложились, — Софья Никитична поставила на стол блюдо с блинами.

— С кем-кем?

— Тот молодой человек… Глыба, кажется, так? Его Максимом нарекли. Хорошее имя… Максик, иди сюда.

На голос Софьи Никитичны выглянул Глыба.

Ну…

Леший, конечно, знал, что некроманты — люди опасные, но вот как-то… абстрактно, что ли. Однако вид Глыбы в сиреневом, с оторочкою фартуке, со сковородкой в одной руке и лопаточкой в другой, сделал это знание вполне конкретным.

— Софьюшка? — поинтересовался князь, глядя, как ловко Глыба переворачивает блинчик. — Я всегда знал, что ты талантлива…

— Ах, пустяки… он и без того почти мёртв был. Я просто слегка… изменила процесс.

— Она… что? — Иннокентий осмелился дёрнуть Лешего за рукав. — Она его что, загипнотизировала?

— Ну что вы, молодой человек… Иди, Максимушка, там ещё тесто оставалось. Я просто сделала из него умертвие. Признаюсь, давно уже подумывала. Дома так много работы, а Прохор уже старый, не справляется.

— Н-некромант? — Иннокентий подавился, и Леший ласково похлопал его по спине. — Он-на н-некромант? Она же… в розовом!

— Никогда не понимала этих стереотипов, — Софья Никитична подала мальчишке тарелку, которую тот не осмелился не взять. — Почему, если ты некромант, то обязательно в чёрном? И это не розовый, это бледная маджента…

Все тотчас согласились, что она и есть. Именно эта самая, маджента. Иначе и быть не может.

— Так вот, возвращаясь к теме… Максимушка теперь не совсем живой…

Взгляд Иннокентия был устремлён на кухню и читалось в глазах что-то этакое… престранное, и страх, и восторг, и многие иные чувства, вполне Лешему понятные. Он и сам испытывал схожие.

— Однако сходу, думаю, понять это будет сложно. Энергии в нём хватит, чтобы не начались процессы разложения. Я даже заставила сердце биться. Не то, чтобы это так уж нужно, но вдруг кто захочет пульс прослушать?

— У Глыбы? К нему стараются не подходить, — сказал Иннокентий. — Он в последнее время вообще дурным сделался. Все знают.

— Это тьма. Тьма, накапливаясь в теле, действует на него разрушающе, если, конечно, ты не некромант. И в первую очередь страдает мозг. Человек начинает испытывать приступы. Скажем, иррационального страха. Или вот ярости. Порой возникают странные идеи, как правило маниакального толку. А его ко всему пытались преобразовать направленно…

— Хозяин хотел вывести особых бойцов, — Иннокентий, стараясь не смотреть на Софью Никитичну, потянулся за блином. — Чтоб сильные и неуязвимые. Давал им что-то… он даже с тем, другим, который главный, поругался. Про того я знаю мало. Тот хозяина держал, но как бы не до конца ему верил. Я так думаю.

— Правильно думаешь, — похвалил Чесменов. — Так что ты предлагаешь, Софьюшка?

— Предлагаю сделать так, что Максимушка убьёт мальчика. Не по-настоящему, само собой, — поспешила заверить Софья Никитична парня.

— Проверить захотят. Тело…

— Тело можно и предъявить.

— А если вскрытия потребуют?

— Не рискнут вскрывать. Я наброшу лёгкий покров тьмы. Он даёт своеобразный эффект, такой вот… неприятный внешне. Язвы там… синюшность. Отёки будут… у меня, пока не научилась контролировать силу, такие отёки порой случались, просто ужас!

Иннокентий вцепился в блин.

И ужас был в его глазах.

— Можно сказать, что ты упал и шею свернул, — предложила Софья Никитична. — И лучше бы тут… с речью пока ещё наладится. Он будет довольно односложен. Умертвия в первое время бестолковы, но если я рядом, то помогу…

Получасом позже Леший не без удовольствия наблюдал, как раздражённый Тополев обходит кругом распростёртое во дворе тело.

— Ты… ты… — он тыкал пальцем в грудь Глыбы и даже попытался заглянуть в глаза того, но глаза были стеклянными и пустыми, потому Тополев скоро оставил бесплодные попытки достучаться до разума. — Что ты натворил⁈ Что ты…

— Ах, бросьте, — князь Чесменов стоял на крылечке. — Молодой человек не виноват. Признаюсь, я сам не понял, что произошло. Они пришли с этим юношей…

Юноше Софья Никитична что-то поднесла, и тот, закрыв глаза, выпил, верно, решивши, что если помрёт, то так тому и быть.

Помер он вполне натурально и на глазах соседки.

— Юноша был бледен и мне показался больным. Он что-то там пытался сделать, конечно, но вот… — князь рученькой взмахнул. — Не ладилось. Он сказал, что ему душно…

Соседка выглянула из-за приоткрытой двери:

— Шею свернул! — крикнула она. — Это всё этот! Здоровый! Я видела! Видела…

— Мальчик попросился выйти. Подышать. И ваш человек его сопровождал.

— Ага, — пробасил Глыба, слегка покачиваясь. — Это. Того. Бах…

— Именно. Упал со ступенек и уже не поднялся…

— Мёртвый, — сказала девица в белом халате, наброшенном поверх сарафана. При том трогать лежащего Иннокентия она не решилась. Выглядел он и вправду не слишком хорошо.

Отёки?

Лицо и шея, и руки его раздулись, кожа пошла пятнами, причем какого-то на редкость отвратительного синевато-лилового цвета. Местами лопнула, и Леший парню даже посочувствовал. Сейчас тот в отключке…

Хотя ладно, потом его накачают. В аптечке обезболивающее найдётся.

Зато живой.

— Мне кажется, это какая-то зараза, — с лёгким оттенком брезгливости произнёс князь и платочек к лицу прижал. — Надеюсь, не опасная… знаете, у меня знакомый один на Бали летал. Потом слёг. Болел, болел… едва не помер! А всё почему? Потому что там заразу подцепил местечковую, с которой наши врачи не знакомы были. Вот пока диагноз, пока то да сё… может, и он где-то чего-то?

— Как знать, — Тополев на всякий случай от тела отступил. — Как знать… ты…

Палец его ткнул в Глыбу.

— Иди его…

— Надо бы тело в исследовательский центр отправить, — подсказал князь. — А лучше вызвать сюда. Эпидемиологов! А то вдруг заразно? И действительно эпидемия случится?

— Вызовем, — встрепенулся Тополев, кажется, осознав, чем приезд может грозить. — Всенепременно вызовем… и пока вас попросим побыть в изоляции.

— Софьюшка очень испугалась.

— Приношу свои извинения, но сами понимаете… ситуация неоднозначная… вы пока… вот, Глыба вернется. И побудет. С вами. На изоляции. Только тело отнесёт… что стоишь? Поднимай и неси.

Глыба молча подчинился. Двигался он тягуче и как-то, словно бы во сне. Но тело подхватил, закинул на плечо.

— Как там тебя… — Тополев поглядел на Лешего.

— Лёха.

— Вот… Лёха… подойди… ты сходи вот с ним. Какой-то и он тормознутый совсем. Опять нажрался, скотина. В общем иди…

— Куда?

— К лесочку… тут лесочек неподалёку. Прикопайте там. Нам эти… ученые ни к чему. Понаедут, панику подымут… старикам…

— Скажу, что в морг убрали. До приезда экспертов.

— Вот и умница.

— Только это… — Леший сделал вид, что мнётся. — Лучше б на болото. В лесу ещё кто раскопает. Зверьё какое… а в болото если притопить, то через тысячу лет не всплывёт.

— Точно! — обрадовался Тополев и поглядел прямо с нежностью. — А ты толковый парень, Лёха. В общем, иди и проследи за этим придурком. Он, кажется, последние мозги пропил…

Зря.

Софья Никитична сказала, что со временем, когда потоки силы стабилизируются, умертвия становятся не то, чтобы умны, но всяко сообразительны.

— Потом же возвращайтесь и пригляди… мало ли, вдруг да приболеют старички.

Тополев за пуговицу взялся и заставил сделать шаг к себе.

— Завтра с утра автобусы прибудут. Проследи, чтоб твои старички сели…

— А куда…

— В одно интересное место… и девочку не забудь… да, всем надо там побывать… всем…

Что-то подсказывало, что пятый ангар искать не придётся.

— Так что твоё дело — помочь с загрузкой там, разгрузкой… проследить за порядком, — Тополев пуговицу выпустил и смахнул с плеча мусоринку. — Тут-то проблем не будет, тут у нас народ понимающий, а вот на месте уже может всякое произойти. Но я в тебя, Лёха, верю… не подведи.

— Не подведу! — заверил Леший.

И кулак поскрёб. Очень хотелось не подвести прямо здесь, но… князь Чесменов глядел строго.