Желанная награда

Глава 4

Молли стояла на дороге и смотрела, как карета, увозившая Седрика и Афродиту, исчезает за поворотом. В ушах у нее звенело, перед глазами все плыло.

Боже, нет. Не может быть, чтобы это случилось с ней. Она несколько раз моргнула, чтобы прояснить зрение, затем повернулась к Гарри.

— Видишь, что ты наделал, — произнесла она обвиняющим тоном. — Из-за твоего скверного характера твоя потаскушка бросилась на шею моему жениху, и теперь я застряла в этой дыре!

Гарри склонился к ней, так что его лицо оказалось в нескольких дюймах от ее лица.

— Очевидно, твоему жениху так надоело твое общество, что он сбежал с моей потаскушкой.

— Тебе не следовало связываться с потаскушкой, — заявила Молли. — Что бы сказала твоя мать?

— А тебе не следовало сбегать в Гретна-Грин с бесхребетным хлыщом.

Молли ощетинилась.

— Он не бесхребетный, просто… чувствительный, — возразила она, хотя и не представляла, почему защищает Седрика.

По вине Гарри, разумеется. Он всегда толкал ее на иррациональные поступки.

Гарри фыркнул:

— Оллистон чувствительный? Он такой же чувствительный, как дубовый пень.

Молли скрестила руки на груди.

— А твоя потаскушка такая же умная, как… насекомое.

Улыбка Гарри стала хитрой.

— Для того, что мне нужно от нее, ум не требуется.

Если он рассчитывал, что заставит ее покраснеть, то Молли не доставила ему такого удовольствия. Она повернулась к нему спиной и раскрыла зонтик. Никогда в жизни она не попросит Гарри о помощи.

Но ей нужна помощь. Она застряла в захолустной гостинице вдали от Лондона, без сопровождения и даже без такого оправдания; как побег в Гретна-Грин с женихом, чтобы защитить ее репутацию.

Не дай Бог кто-нибудь узнает, что с ней случилось. Ее же станут называть падшей женщиной.

Гарри с иронией наблюдал за Молли: она вышла на дорогу со своим дурацким полосатым зонтиком, нахмурила лоб и посмотрела вначале в одну, потом в другую сторону. Насколько ему было известно, до ближайшего населенного пункта на юге было не меньше десяти миль, а дорога на север только отдаляла ее от дома.

— Послушай! — окликнул он ее.

Молли обернулась.

— Не думаю, что ты можешь сообщить мне что-либо, заслуживающее внимания, — заявила она и, вздернув подбородок, направилась на юг.

Гарри бросился следом, схватил ее за локоть и развернул лицом к себе:

— Я не допущу, чтобы ты ушла, тем самым поставив меня в неудобное положение.

Щеки Молли покрылись красными пятнами.

— По-твоему, я не соображаю, что делаю? Ни один джентльмен не усомнился бы в моем здравом уме! Но ты не джентльмен. И все об этом знают.

В раздражении она ударила его своим ридикюлем. К сожалению, в нем не было ничего, кроме нескольких монет.

Гарри вздохнул и покачал головой:

— Вряд ли это поможет делу.

Молли тяжело вздохнула:

— Извини. Леди не должна; распускать руки. Даже если ты заслужил это, связавшись с женщиной, которая сбежала с первым встречным.

Он презрительно фыркнул:

— Это ты леди? В последний раз, когда я был в Марбл-Хилле, ты подложила колючку на мой стул и бросила камушек в мой бокал с вином.

— Это было давно.

— Это было на проводах Пенелопы и Родерика — накануне их отъезда с детьми в Италию. Всего лишь четыре месяца назад.

— Да, но это лучше, чем отодвинуть чужой стул от стола дальше, чем требуется, как это проделал ты на поминках тети Коры. Из-за тебя я чуть не села на пол в присутствии всей скорбящей семьи!

— Я сделал это в память о тете Коре, — возразил Гарри. — Она обожала такие шутки.

— Слабое оправдание, — обронила Молли.

Минуту они свирепо взирали друг на друга. Затем Молли отвела взгляд.

— Мы оба попали в переделку, — произнесла она со слезами в голосе.

Гарри отчаянно надеялся, что она не разревется. Последнее, что ему нужно, — это общество вздорной упрямой девицы, которая еще и заливается слезами.

— Пожалуй, мы могли бы помочь друг другу, — с неохотой сказал он.

О, чего это ему стоило!

— Я тоже так думаю, — отозвалась Молли, оживившись.

— Я как раз направлялся на загородный прием, довольно веселый, и мог бы взять тебя с собой.

— Веселый, говоришь?

— Ну… такие приемы ты не привыкла посещать. Это… нечто уникальное. Однако мне отведена роль хозяина.

Молли махнула рукой и двинулась дальше.

— Мне нужно явиться туда с любовницей! — крикнул ей вслед Гарри.

Она резко обернулась.

— Так и думала, что ты предложишь мне что-нибудь скандальное, — заметила Молли и снова зашагала по дороге с еще более гордым видом.

— Я предлагаю тебе изобразить любовницу, глупышка, а не стать ею!

Молли снова обернулась:

— Кто глупышка? Я?

— Да, ты. Иначе знала бы, как опасно бродить по дорогам в одиночестве.

Ноздри Гарри раздувались, как у разъяренного быка. Никто так не выводил его из себя, как Молли Фэрбенкс.

— Опасно? — Она подбоченилась. — Неужели это опаснее, чем оказаться в компании пьяных бездельников и полуодетых потаскушек? И кому нужна ненастоящая любовница? Какая нелепая идея.

Гарри скрестил руки на груди, моля Господа, чтобы ему ниспослали терпение.

— Если я появлюсь там без любовницы, я буду сразу же признан проигравшим. Поэтому я просто обязан привести с собой кого-нибудь. Твое присутствие по крайней мере позволит мне остаться в игре.

Молли нахмурила брови:

— Что ты подразумеваешь под игрой?

— Пари. Выиграет тот, кто привезет самую очаровательную любовницу.

— Понятно. — Она закатила глаза. — Продолжай.

— Женщины будут оцениваться прежде всего по красоте. Ну и конечно, по умению поддержать разговор. — Он щелкнул пальцами. — А если девица играет в карты, смеется мужским шуткам и не забывает наполнять их бокалы, тем лучше.

— Ты шутишь?

Гарри пожал плечами:

— Отнюдь. В общем, она будет оцениваться по совокупности черт, которые делают женщин, скажем, обворожительными, с точки зрения мужчин.

Молли вздохнула, постукивая ногой по земле.

—А. каков выигрыш, если я окажусь лучшей, хм, любовницей?

— Ну, ты получишь титул… самой очаровательной спутницы, — сообщил Гарри приподнятым тоном, словно объявлял о выступлении акробатки в бродячем цирке. — И корону со стразами, — поспешил добавить он.

Молли скорчила гримаску:

— И все?

Она не получит никакой награды, кроме ничего не стоящих титула и короны?

Гарри переступил с ноги на ногу, охваченный внезапными сомнениями. Молли всегда удавалось выставить его… болваном. Он не чувствовал себя так с тех пор… С тех пор как в последний раз видел ее!

— Вам следовало бы наградить победительницу уймой денег, — заявила Молли, вздернув подбородок. — Видит Бог, она заслужила это. Надо обладать ангельским терпением, чтобы иметь дело с такими, как вы! — Она помедлила. — А каков выигрыш ее спутника?

— Год свободы от брачной удавки, — сообщил Гарри не без удовольствия, зная, что ей это не понравится. — Благодаря королевскому указу, изданному самим Принни, ее спутник будет недосягаем для ловких мамаш, драконов в юбках, которые заправляют в «Олмаке», и любителей пари в лондонских клубах.

— Принни? — Молли недоверчиво скривилась. — Ты хочешь сказать, что принц-регент даст тебе разрешение уклоняться от долга перед семьей?

— Какого долга? — отозвался Гарри небрежным тоном. — Родерик станет следующим герцогом Маллоном, а Пенелопа наверняка вскоре родит ему сына. Так что наш род не угаснет, уверяю тебя.

— Но ты тоже должен жениться.

Молли говорила в точности как его мать. А также его невестка. И его отец с братом.

— Я запасной наследник, — возразил Гарри. — И могу оставаться холостым, сколько пожелаю. Я нужен семейству только на тот случай, если Родерику не удастся произвести на свет сына. Но мой брат молод и здоров и продержится еще лет семьдесят.

— Однако твоей матери хочется иметь внуков, — настаивала Молли, вертя зонтиком, словно они разговаривали о погоде.

Похоже, ей нравится препираться, подумал Гарри. Возможно, это ее любимое занятие.

Он угрюмо улыбнулся:

— Я предпочел бы не обсуждать эту тему. И честно говоря, тебя это не касается, Молли Фэрбенкс.

Молли опустила зонтик и свирепо уставилась на Гарри, явно подумывая о том, чтобы снова огреть его своим чертовым ридикюлем.

— Давайте вернемся к делу, — предложил Гарри. — Остальные участники пари будут тянуть жребий, чтобы определить, кто из них должен жениться на женщине, которую выберет для него правление клуба. Таким образом, у нас будет один победитель и один проигравший.

Лицо Молли просветлело.

— Значит, если ты проиграешь, тебе придется жениться на Энн Райордан.

— С чего ты взяла?

— Твой отец — член правления клуба, и он считает, что она оказывает на тебя благотворное влияние. — Молли улыбнулась. — Я буду очень рада, если вы с Энн поженитесь.

Гарри прищурился:

— Ты всегда отличалась жестокостью.

Молли рассмеялась:

— А что получу я, согласившись изображать твою любовницу?

Гарри скрестил руки на груди:

— Благополучную доставку в Марбл-Хилл, так что никто не узнает о твоих похождениях. Полагаю, твой отец таскается по Европе, а для кузины Августы ты придумала какую-нибудь отговорку.

— Как ты догадался?

— Легко. Ты чрезвычайно предсказуема.

Молли прикусила ноготь большого пальца.

— Но джентльмены, которые будут на этом приеме, могут узнать меня. Раз я не выйду замуж за Седрика, мне придется принять участие в лондонском сезоне.

— Не узнают, если хорошенько напудриться и нарумяниться. И надо придумать тебе имя.

— Я его забуду.

Гарри вздохнул:

— Придется запомнить.

— Тогда пусть это будет Далила, — сказала Молли. — Это единственное имя, которое я в состоянии запомнить.

— Почему Далила?

— Не знаю. Но я уверена, что не забуду его.

Гарри покачал головой. Никогда ему не понять, как устроены женские мозги, особенно мозги Молли Фэрбенкс.

— Не стоит опасаться, что тебя узнают, — сказал он. — Джентльмены изначально будут навеселе, а по ходу дела еще больше наберутся.

Молли пнула камень, лежавший на дороге.

— Почему я? — требовательно спросила она. — Почему бы тебе не попросить эту пышногрудую служанку из пивной? Она охотно согласится.

— Можешь мне поверить, — отозвался Гарри, — я думал об этом. Но не могу же я оставить без всякой защиты особу благородного происхождения. Даже если эта так называемая леди, — он вложил в это слово весь сарказм, на который был способен, — ты.

Молли отпрянула.

— О, — сказала она, прикусив губу.

Похоже, он зашел слишком далеко. Родерик содрал бы с него шкуру, если бы услышал, как он разговаривает с его свояченицей.

Но Молли всегда провоцировала его на глупые выходки. Еще с того времени, как она в возрасте четырех лет нашла мешочек с желудями, которые он собирал две недели для игры в войну с Родериком, и скормила их белкам.

Она покачала головой.

— Я не поеду. Но спасибо за приглашение, — тихо сказала она и снова зашагала по дороге, однако уже не так горделиво и решительно.

— Постой! — окликнул ее Гарри.

Молли споткнулась, однако продолжила путь.

Гарри устремился следом. Она ускорила шаг.

Он почти догнал ее, но она припустила бегом.

Проклятие, ему тоже придется бежать!

Схватив Молли за талию, он перебросил ее через плечо и направился назад, к гостинице, не обращая внимания на удары зонтиком, вопли и угрозы.

— Можешь буйствовать сколько угодно, — сказал он. — Пока не выбьешься из сил.

Пленница, видимо, поняла его слова буквально, и только чудом Гарри удалось добраться до своей кареты целым и невредимым.

— Едем, — крикнул он кучеру, ошарашено взиравшему на хозяина, через плечо которого была перекинута вопящая и брыкающаяся девица.

Гарри открыл дверцу кареты, засунул Молли внутрь и запрыгнул следом.

Карета тронулась и, выехав со двора, быстро покатила по дороге на север.

Молли вцепилась в сиденье и набрала в грудь побольше воздуха.

— Я говорила, что ненавижу тебя, — заявила она, тяжело дыша. — Но теперь я ненавижу тебя еще больше.

— Тем не менее, — невозмутимо отозвался Гарри, — нам придется терпеть Друг друга. Одну неделю.

Если он сумел остаться в живых при Ватерлоо, он определенно переживет неделю в обществе Молли Фэрбенкс.