Живы, пока не взойдет солнце

Глава 8. Волки

Ярослава заперли в просторной комнате с замурованными окнами. Та, что называла себя его матерью, велела холопам сковать “неблагодарного мальчишку” серебром по рукам и ногам. Юного господаря швырнули на кровать с резными волчьими головами, прямиком с герба его благородного семейства. Ярослав ненавидел Стригоев всей душой, или тем, что от нее осталось. Чтобы заглушить крики агонии от соприкосновения мертвой плоти с серебром, звук телевизора в комнате выкрутили на полную. Как раз сейчас молодой Траволта плясал твист с босоногой Умой Турман в “Криминальном чтиве”, и зажигательные рифы Чака Берри ревели на всю катушку. Ярослав извивался на матрасе, вгрызаясь в подушку, лишь бы не дать садистам-охранникам у входа насладиться его воплями. Каждый мускул юного господаря напрягся, а позвоночник выгнулся дугой, рискуя вот-вот переломиться.

В дверь постучались. Если бы не сверхострый слух Ярослава, то вампир даже не услышал бы этого из-за музыки. Не дожидаясь ответа, в комнату вошла девушка лет шестнадцати: армейские берцы, черные узкие джинсы и футболка с щенками, висевшая робой. За ухом гостьи лежала сигарета, а растрепанная копна густых небесно-голубых волос придавала образу дикарский флер панкующей цыганки. Девушка поморщилась от шума, но громкость не убавила. Она села на краешек кровати, с теплотой наблюдая за мучениями Ярослава.

— Не хочешь вырубить ящик? — прорычал Ярослав, злобно зыркнув на синеволосую.

— Не любишь Тарантино, Ярик?

— Ненавижу всю эту гребаную семейку!

Девушка поднесла кулачки к глазам, делая вид, что вытирает слезки, а затем, рассмеявшись, отвесила Ярославу подзатыльник.

— Ну ты даешь, братик. Так взбесить матушку, что она не пустила тебя на похороны Луки, да еще и посадила на поводок, чтобы ты своим дерьмом ковер в зале не загадил… Я в полном восторге!

— Рад, что поднял тебе настроение, Ань, но ты ведь пришла не комплименты отвешивать.

— А что, сестренка уже не может восхититься своим отчаянным младшим братом? Проебать наследство ради одной смазливой щелки — это подвиг достойный рыцарских баллад.

Ярослав дернулся к сестре, пытаясь впиться клыками в бедро вампирши, но та ловко увернулась, наградив пленника очередным тумаком.

— Ладно тебе, не злись. Я все понимаю — возраст, гормоны, — Анна попыталась погладить Ярослава по макушке, но вовремя отдернула пальцы, чтобы пленник их не откусил.

— Зачем. Ты. Притащилась?

— Разве не очевидно? Мне не нравится, что титул самого проблемного ребенка так быстро перешел к тебе. Знаешь ли, у меня в этом доме определенная репутация… так что, — Анна достала из кармашка маленький ключик на веревке, — я решила вновь вырваться вперед.

Взгляд Ярослава замер на ключе:

— И ты так просто отдашь его мне? Совсем за дурака держишь?!

— Считай это моим вкладом в весь тот кавардак, что ты устроишь на свободе. К тому же, чтобы забрать ключ, его нужно еще поймать. Ты ведь хороший песик?

Анна поднесла ключик к носу брата.

Кожа на запястьях и щиколотках Ярослава шипела, пузырилась волдырями от соприкосновения с чистым серебром. Но это ни сколько не трогало сердце его старшей сестры.

— Алле-оп! — приказала Анна, зазывно болтая ключиком перед носом брата.

Ярослав с ненавистью взглянул на сестру, но в памяти вспыхнул образ Луки, лежавшего у него на руках. Бледный и немощный, брат извергал поток черной желчи, вперемешку с разжиженными внутренностями.

Зубы вампира стиснулись.

И он прыгнул.

— Вот так, хороший песик! — похвалила Анна, — А теперь, попробуй поймать еще раз!

Холопы, облаченные в длинные рясы заунывно тянули григорианский хорал. Эхо гармонии низких голосов разносилось по купольному своду главного зала, занимавшего объединенный шестой и седьмой этажи. Потолок здесь был расписан в стиле ренессанса: среди густых виноградников нагая женщина омывала руки в костяной чаше, окрашивая пальцы кровью, а вокруг соблазнительницы плясали лохматые бесы.

По периметру помещения тянулись театральные ложи, а на них сияли золотые барельефы, изображавшие стилизованных волков. Однако, все самое интересное происходило на мраморной площадке, уровнем ниже. Гостей было много — у входа стояло несколько битком набитых корзин для зонтиков. В бальном зале жарко грели камины. Длинные дубовые столы ломились от угощений: на блюдах лежали обнаженные девы и юноши, бледные от потери крови. Вампиры кучковались в компании по интересам и статусу, наслаждались напитками, шепчась о грядущем затмении — драгоценном шансе вновь увидеть рассвет. Дамы блистали роскошными шубами из редких видов, а кавалеры щеголяли абсурдно дорогими шерстяными макинтошами. Всех гостей объединяло одно — их лица скрывали маски из волчьих черепов.

Вампиры поочередно подходили к закрытому гробу на каменном алтаре перед хором. Каждый скорбящий вонзал черную иглу в бархатное покрывало на крышке. Рядом с алтарем держали дозор двое без масок: тощая и высоченная женщина в пышной траурной шубе из шиншиллы, и коренастый тип в дубленке с бутоньеркой из черного тюльпана. Во лбу мужчины тускло мерцал сапфир. Хозяйка торжества принимала от гостей искренние соболезнования в то время, как глава рода получал радушные поздравления и пожелания в духе: “Да будет юный волк охотиться веками”.

Очередь лизоблюдов уже подходила к концу, когда двери распахнулись, привлекая всеобщее внимание. Гости утихли, оборачиваясь, чтобы увидеть несчастного, оскорбившего Стригоев столь бесцеремонным визитом. Под презрительными взглядами вампиров, Денис прошествовал через весь зал к хозяевам замка.

“Кто это?”, “Что за плебейский вид? Как он одет?”, “Его тоже пригласили? Из какой он ветви?”, — шепот вокруг лип к лейтенанту холодным потом, но Чернопалов делал вид, что не обращает на болтовню внимания. Под пристальным взором убитой горем матроны Денис подошел настолько близко, насколько это позволяло приличие. Колосажатель склонился, прижав правую руку к сердцу, а левую вытянув так, чтобы господари увидели метку привратника:

— Владыки, смиренно вверяю себя вам.

Александру Стригой подался вперед, сжимая кулаки, собираясь лично проучить наглеца:

— Охрана! Кто его пустил?!

— Дорогой, — прервала главу рода супруга, — Не устраивай сцен, гости смотрят, — сказала она угрожающе-вкрадчиво.

— Представьтесь, юноша, пока мой муж не воплотил свои намерения.

Денис поднял голову и стоило ему открыть рот, как по залу прокатился изумленный вздох. Чернопалов заметил еле скрываемое отвращение в глазах господарыни, уставившейся на его золотые клыки с таким лицом, будто он прожевал дерьмо и оскалился:

— Младший лейтенант Денис Чернопалов. Бюро урегулирования особых ситуаций “Цепеш”. Мои вам поздравления от лица организации, что я имею честь представлять, — взгляд Дениса скользнул за спину матроны, на утыканный иглами гроб, — А также мои самые искренние соболезнования вашей утрате.

В зале вновь поднялся вал возмущения, и на этот раз, настолько внушительный, что рисковал утопить в негодовании всех присутствующих: “Бесклыкий? Здесь!”, “Подумать только, обесчещенному хватило наглости явится на прием к господарям, какая дерзость!”, “В “Цепеш” принимают подобный мусор?! И им мы доверяем хранить Уклад?!”. Денис слышал каждое слово, но за минувшие пять лет он научился наслаждаться реакцией голубокровных на свой статус. Лейтенант носил золотые протезы как знак отличия, отделявший его от всей этой претенциозной сволочи. Непременно, если бы не удостоверение “Цепеша”, знать растерзала бы его прямо на месте.

— Так вас прислал Христофор Александрович? — только сейчас господарыня обратила внимание на маленькую сову, что стояла рядом с Денисом на мраморном полу, также почтительно преклонив голову, — А о вас, мне, должно быть, докладывала Тамара… мы с супругом планировали отослать официальное приглашение следующей ночью… не хотелось смущать дорогих гостей присутствием колосажателя. Особенно… такого… “оригинального”, как вы…

— Приношу свои извинения, господарыня Стригой, но обстоятельства вынудили меня искать вашей аудиенции нынешней ночью.

Золотые клыки Дениса блеснули в свете люстр, отчего губы Екатерины Стригой искривились. Обстановка накалялась, и неизвестно к чему бы это привело, если бы в мрачном зале не раздался звонкий детский смех.

— Мама, какая милая пташка!

Большеглазая девчушка с подстриженными под мальчишку волосами протиснулась сквозь ряды смущенных гостей. На ее плечах висело черное пальтишко поверх такой же вороньей рубашки с белым галстуком. Малявка подхватила сплюшку, стиснув ее, как куклу. Лили хотела сказать ей пару ласковых, но вовремя осеклась:

— Я. Не-е…

— Мама-мама, можно я поиграю с птичкой?

— Если младший лейтенант не против.

— Мы в вашей власти, — лишь ответил Денис. Тогда, Екатерина Стригой кивнула дочери, дозволяя ей поиграть.

— Не сочтите за дерзость, господарыня, — продолжил Денис, — но со мной прибыла еще одна гостья. Она напрямую связана с ситуацией, что привела меня этой ночью. Прошу вас, разрешите ей войти в замок.

— Нет, это переходит уже все границы! — рявкнул Александру Стригой, — Что этот бесклыкий выродок себе позволяет?! Стража!

Крепкие молодчики в темных рясах, что стояли по углам, не двигаясь, словно чучела, шагнули вперед.

“Нам конец!” — подумала Лили. Сова приготовилась вырваться из хватки избалованной малышки, которая легко могла оказаться старше большинства здесь присутствовавших, но Екатерина Стригой безмолвно вытянула руку, удержав псов своего мужа.

— Дорогой… этой ночью мы хороним одного сына, и принимаем в семью другого. Пусть все, кто хочет почтить их — получат возможность это сделать. Да не усомнится никто в щедрости дома Стригоев, даже к самым низким из нас!

Вампиры зааплодировали, единодушно поддержав решение господарыни. Еще бы, благополучие и статус собравшихся здесь полностью зависел от силы рода “волков”.

— Стража! Привести спутницу колосажателя, немедленно, — скомандовала Екатерина, указав пальцем на выход.

— Мама-мама! А можно мы с птичкой сами сходим за девочкой? Здесь так редко бывают новые лица, мне скоро вообще уже не с кем будет играть, — заканючила Стригой младшая.

— Как же я могу отказать своей милой крошке? — улыбнулась матрона пастью, полной клыков. Острый частокол почти заменил все передние зубы вампирши.

“Старая и опасная”, — решил Денис.

— Иди, Камелия, приведи нашу новую гостью, но сильно не задерживайся. Не заставляй мамочку волноваться.

— Ты лучшая мамуля! — воскликнула дочка, и, развернувшись на пятках, умчалась из зала.

— А ты, колосажатель, следуй за мной. Обсудим твой визит. Раз уж твоя наглость опередила здравый смысл, значит случилось и впрямь что-то досадное, — повелела хозяйка замка, указав Денису следовать за ней.

— Как на то будет ваша воля, господарыня.

Чернопалов выполнил приказ матроны, оставив позади Александру Стригоя, скрипевшего клыками от гнева. Несмотря на статус главы рода и венца владыки во лбу, похоже, совсем не он правил в этих землях.

Гвардейцы сопроводили господарыню и Дениса вверх по винтовой лестнице на небольшой застекленный балкончик. Кроме двух кресел со скульптурными подлокотниками в виде волчьих спин, здесь стоял столик, а на нем ожидали два кубка с кровью. Бархатные шторы с бахромой аккуратно подобрали с краев так, чтобы не закрывать вид на бальный зал. Матрона приказала охране остаться снаружи, так что они с Чернопаловым остались наедине.

— Здесь можешь не расшаркиваться, колосажатель. Твоя показная вежливость утомляет.

— Тогда, сразу к делу, господарыня, — не растерялся лейтенант, плюхнувшись в кресло, — Что за бардак у вас творится?

— Похоже, я пожалею, что дозволила опустить любезности, — выдохнула Екатерина, присаживаясь в кресло напротив Чернопалова, — Если ты говоришь о налете на “Палладу”, то я уже в курсе. Досадное происшествие, которое, разумеется, не останется безнаказанным. Но это не ваше дело.

— Оперативника “Цепеша” выкинули с седьмого этажа.

— И вот ты здесь. В полном расцвете своей не-жизни. Поблагодари Святую Батори, что не поселился в пентхаусе и забудь. Тебя пригласили сюда для иного дела.

— Я здесь из-за смерти вашего сына?

— Прикуси язык, — прошипела господарыня, — С повинным в гибели моего мальчика, Стригои разберутся сами.

— Ну, конечно… — хмыкнул Чернопалов.

— Мое терпение на исходе, бесклыкий, — предупредила Екатерина, на что Денис поднял руки, объявляя капитуляцию:

— Прошу меня простить, была тяжелая ночь. И, знаете, я удивлен вашему спокойствию, госпожа моя! У вас под носом несанкционировано провели темное крещение. Доказательства этого уже поднимаются в зал. Кто-то плюнул в Стригоев, а вы просто возьмете и утретесь?

Денис внимательно наблюдал за реакцией Екатерины, но лицо матроны не дрогнуло — толстая корка льда на реке. Либо у хозяйки замка действительно стальные нервы, либо ничего из сказанного ее не удивило. Но так или иначе, Чернопалов решил не искушать судьбу:

— Зачем вы позвали хранителей Уклада, господарыня? Уверен, произошло что-то действительно серьезное, если вы до сих пор не оторвали мне голову.

— Нас обокрали, — коротко сообщила Екатерина, сложив руки на коленях, — некто проник в хранилище замка и похитил семейную реликвию. Так что, твоя голова будет мне полезней, если останется на плечах… пока что.

— То есть, вы вызвали “Цепеш”, чтобы вернуть побрякушки? Может, еще кошку с дерева снять? Ну, раз уж я все равно приехал…

Господарыня оскалила отвратительные крупные клыки:

— Мое третье и последнее предупреждение, выродок. Не принимай мою терпимость к глупости за слабость. Твой значок “Цепеша” слишком мал, чтобы использовать его как щит. Это не какие-то “побрякушки”! В замке не было ничего важнее этой вещи.

Денис хотел возразить, что-то вроде: “Ничего? Даже жизнь вашего сына?”, но вовремя заткнулся.

— Хорошо, если вы так говорите. Я могу узнать, что именно украли?

Екатерина посмотрела вниз, на церемониальный зал, на все это сборище подхалимов, пирующих за ее счет. Денис почувствовал, что Стригой колебалась. Она взвешивала следует ли ей открыться, или уже сказанного будет достаточно. Вампирша опустила веки и утомленно выдохнула:

— Костяная сороконожка с инкрустацией… голубым гематитом.

Денис поперхнулся кровью, отпитой из кубка. Ему показалось, что он ослышался. В горле резко запершило, и он неуютно заерзал на стуле:

— Мне кажется, я неправильно вас понял.

— Нет. Я думаю, ты все правильно понял, младший лейтенант. У нас украли реликвию с застывшей кровью Святой Батори. Это проблема посерьезней, чем кошка забравшаяся на дерево, не находишь?

Чернопалов нервно сглотнул. Его ладони похолодели. Каждый гемантит был уникален, а за горсть таких камешков можно было купить небольшую страну, и это не говоря о мистической ценности крови Святой. Батори была одной из самых могущественных ночных тварей. Ей поклонялись тогда, возносят молитвы и сейчас.

— Грабитель еще что-то забрал? — пересохшими губами произнес Денис.

— Кроме Сороконожки — в хранилище ничего не было. Так что вор точно знал, за чем пришел.

— Мне нужно взглянуть на место преступления.

— Исключено, — отрезала матрона тоном неприемлющим возражений, — В недра замка могут попасть либо с нашей кровью в жилах, либо с цепью на шее. Для первого ты не вышел родом, а для второго… еще посмотрим…

— Легко не будет… — посетовал Денис, — И как мне прикажете искать преступника, если вы вставляете палки в колеса?

— Это не мои проблемы. Или могущественный “Цепеш” может только снимать кошек с деревьев? — не унималась матрона. Похоже тот выпад Чернопалова действительно возмутил ее, — Как только закончится дебют моего нового волчонка, приступайте к работе. И, лейтенант, постарайся найти виновного еще до затмения. Не хочу омрачать столь прекрасное событие тяжелыми думами о пропаже. А сейчас, оставь меня!

— Конечно, я не хочу портить праздник.

— К сожалению, с этим ты опоздал, — господарыня бросила взгляд вниз, изучая гостей в зале, — Но я привыкла к бунтарству современной молоди. Я мать, и, к сожалению, большинство моих детей — сущее наказание. Особенно дочь… не прошло ни дня, чтобы я не пожалела, что привела Анну в наш мир.

— Вы можете оборвать ее вечность в любой момент.

— Я могу оборвать твою вечность, колосажатель. Анна мое дитя… к добру или худу, но она Стригой, а значит под моей защитой.

— Похоже, вам не по душе те, кто не заботится о своих детях.

— Вижу, куда ты клонишь… очевидно, все выродки держатся вместе. Как это говорится? “Подобное притягивает подобное”.

Внизу массивные двери распахнулись, и в зал приплясывая впорхнула Камелия, трепля измученную Лили. Дочь Стригоев шагала спиной вперед, и о чем-то болтала с Юлей. Певица явно чувствовала себя не в своей тарелке, с опаской озираясь на волчьи маски вокруг. Голубокровная знать обступала Ким. Каждый из них прикидывал, кто первый нанесет удар.

— Тебе пора, иначе безродную растащат на лоскуты. А когда сороконожка окажется у меня в руках — я позабочусь о “крестном” этой девки. Вот тебе мое слово.

Лишь сейчас господарыня подняла кубок, и сделала глоток:

— Беги-беги, выродок, у тебя не так много времени. Посмотри, она уже вся дрожит. Будешь мешкать, и холод окажется быстрее. Тик-так…