Живы, пока не взойдет солнце

Глава 4. Самая прекрасная женщина в мире

Юля не заметила, как день подобрался к вечеру, а с ним приближалось и назначенное Сологубовым время. Проснувшись на огромной двухспальной кровати, певица никак не могла выбросить из головы те отвратительные снимки. Ким сожгла фото в раковине, но они будто отпечатались на сетчатке.

Менеджер группы срывал телефон. Вчера Юля не хотела разговаривать с господином Тё, сегодня же, у нее не осталось на это сил. Дотошный кореец поймет по голосу, что у “чужачки” проблемы, и доложит наверх ее отцу. В мыслях, Ким уже видела эти гадкие заголовки в журналах: “Падшая звезда — вся правда о дешевке Джулии”, “Шлюха”, “Артистка по-дешевке”.

Юля понимала — Сологубов просто так не отцепится. Сейчас она должна усыпить его мнимой покорностью, чтобы он не опубликовал компромат, а потом, когда директор детдома утратит бдительность, Ким нанесет ответный удар. И видит Бог, после него, этот козел уже не поднимется. Юля выросла — она уже не та запуганная сиротка.

Ведь так?

…

Ким металась по номеру, как запертый в клетке тигр, по крайне мере, ей хотелось так о себе думать. В конце концов, девушка села по-турецки на ковер, подтянув коробку с вещами бабушки. Юля порылась внутри, выкладывая на пол несколько мотков пряжи, длинные спицы; парочку книжек в мягком переплете; старый портсигар; кипу черно-белых фотокарточек и, наконец, брошь из почерневшего серебра. Ее Ким тут же приколола на воротник.

До часа “X” осталось всего ничего. Приняв горячий душ, Ким надела черное платье с тонким кружевом в стиле Мартиши Аддамс. В нем певица собиралась пойти на похороны. Поверх платья, Юля накинула темно-красный пиджак, и туго завязала шнурки на черно-белых конверсах. Перед выходом девушка проверила сумочку — шокер, выкидной нож и диктофон лежали на месте. К черту таблетки, блеск для губ и влажные салфетки — она шла на войну.

Если этот “клиент” такой могущественный, то возможно, удастся победить Сологубова его же оружием. Пусть директор и обладал компроматом на нее, но сегодняшней ночью Ким собиралась нарыть нечто, что сможет уравнять чаши весов.

Юля подошла к зеркалу в ванной. Она тяжело выдохнула и посмотрела на отражение:

— “Time to blowing up the brain”!

Вестибюль отеля пустовал.

Ким отвыкла от неспешной жизни провинции. В Сеуле она могла потеряться, стоило ей выйти на улицу, но в Андреевске — все по другому. В самом престижном отеле города не было ни души. Светлый холл с вычурной люстрой, напоминал декорацию фильма вот только, съемочная группа опаздывала, а единственной актрисе оставалось только ждать.

Юля присела на диванчик в окружении маленького цветника. Ее взгляд безразлично блуждал по складкам тоги статуи Афины, притаившейся среди густых папоротников. Две девушки-портье перешептывались у лифта. Метрдотель на ресепшене что-то записывал — Ким слышала, как спешно бегала ручка по бумаге. Юля посмотрела на большие часы над стойкой регистрации — стрелки на циферблате показывали пятнадцать минут десятого. В сердце певицы закралась надежда: “Может никто не придет и все обойдется?”. От мандража сводило живот. Вдобавок Ким и не заметила, как расковыряла заусенец.

“Пожалуйста, пусть он передумает”, — взмолилась Юля, но напрасно…

…стеклянные карусельные двери крутанулись, словно барабан револьвера с единственным патроном. Все вокруг затихло: перезвон хрусталиков люстры, шепотки на ресепшене, и даже ручка в руках метрдотеля.

Гостья стояла в ярком электрическом свете, и, казалось, ее красота посрамила бы даже греческую богиню, спрятавшуюся за папоротниками. В отель вошла не женщина, а небожитель эпохи ар-деко. От некоторых людей просто веяло властью и богатством, и это как раз такой случай.

У Ким перехватило дыхание.

Молодая женщина в нежно-кремовым платьем и лисьей шубе нараспашку двинулась к Юле. Бедра гостьи гипнотически покачивались, а каблуки стучали в четкий такт секундной стрелки. В руках красавица сжимала длинный зонтик с причудливой костяной рукояткой в виде головы слона. Алые губы сложились в очаровательной улыбке, когда богиня фондовой биржи обратилась к оцепеневшей Ким.

— Джулия, простите за ожидание. Я так волновалась перед нашей встречей, что совсем потерялась во времени — гостья протянула Юле изящные пальцы, украшенные кольцами из белого золота. На секунду Ким растерялась — она не знала стоит ей пожать руку или поцеловать кольца в знак восхищения.

…

Все же, она выбрала первое.

Девушки заняли дальний столик в ресторане отеля. От нервов Юле кусок в горло не лез, а ее новая спутница, похоже, сидела на строгой диете — грибной крем-суп и паста болоньезе остывали в тарелках.

Обстановка в ресторане оказалась довольно интимной. Кроме них в зале почти никто не ужинал: несколько пожилых парочек, да паренек с повязкой на лбу. Он таращился в газету, но в мыслях находился где-то далеко. В Корее Ким много раз видела подобных ему работяг с перегоревшими мозгами.

Спутница Юли представилась Дианой. Удивительно, но она не сняла шубу, даже когда они вошли в ресторан. Гостья не говорила о работе, однако даже дурак догадался бы, что она либо политик, либо крутит дела с бандитами.

Диана расспрашивала Ким о музыке, о жизни в Сеуле и о тамошней кухне. Гостья поддерживала диалог со сноровкой жонглера, перехватывающего один кинжал за другим, умудряясь не пораниться.

“Точно политик”, — решила Юля.

Ким изредка проверяла в сумочке диктофон. Она готовилась быстро включить запись, если подвернется возможность выудить из этой мраморной скульптуры хоть что-то по-настоящему ценное. Юля понимала, Сологубов не мог вновь появиться в ее жизни, просто чтобы развлечь скучающую богачку. От дел этого ничтожества всегда тянуло серой.

— Значит, вы прилетели на похороны, — с грустью произнесла Диана. — Соболезную вашей утрате. Я сама не так давно потеряла близкого, так что, к несчастью, испытала боль, похожую на ту, что поселилась в вашем сердце… — Диана заботливо накрыла ладонь Юлии своей. Кожа гостьи кольнула холодом, точно опоры качелей в зимнюю стужу. Ким резко отдернула руку:

— Вы замерзли? Я могу отдать свой пиджак.

— Не стоит. Похоже, мне действительно нужно поесть, чтобы разогнать кровь, — Диана сдержанно посмеялась, прикрыв губы салфеткой.

— Так не стесняйтесь! Этот крем-суп выглядит аппетитно. Если бы не контракт — с удовольствием набрала бы за вечер пару килограммов.

— Как я вас понимаю, Джулия. У меня тоже очень… строгая диета.

— Ну же, повар расстроится, если мы не попробуем ни кусочка. Эта паста — чертово произведение искусства!

— Вы правы, возможно наш загулявшийся спутник исправит эту оплошность. Похоже, сегодня пренебрегла пунктуальностью не только я.

— Будет кто-то еще? — обеспокоилась Ким.

— Да, мой бизнес-партнер. Эдуард ведь ввел вас в курс дела?

Как только гостья произнесла имя директора, весь ее блеск и напускное сочувствие осыпались, подобно облупившейся краске. Что же скрывалось под маской безупречного лоска? Юле еще предстояло узнать. Диана не производила впечатление глупой пустышки, а значит, наверняка знала о наклонностях Сологубова. Она знала о “Магнолии”, и о том, что там делали с детьми. Что там сделали с ней. Диана пришла на встречу не с певицей Джулией, а с собачонкой по кличке Юлька.

“Как же глупо, Ким! Расслабилась, пленившись грацией этой расфуфыренной кобры!”

Пальцы Юли скользнули в сумочку, найдя кнопку “Rec” на диктофоне.

Ким откинулась на спинку стула, скрестив на груди руки:

— Этот гандон сказал, что разрушит мне жизнь, если я не буду торчать в вестибюле в девять вечера.

— Еще раз прошу прощение за опоздание, — одними глазами улыбнулась Диана, — Вы должны помочь нам в одном щекотливом деле. Но сперва, позвольте уточнить: вы знаете о скором затмении? Видите ли, это событие — очень особое для моего… народа. Это не только шанс приблизиться к тому, чего мы были лишены, но и возможность заглянуть за пределы доступные взору. Когда солнце скрывает тень, открываются многие двери и многие возможности.

Юля не ожидала от клиента Сологубова эзотерической болтовни. На секунду Ким подумала, может, у этой змеюки какой-то фетиш на движение космических тел? Похоже дамочка принадлежала к породе светских львиц, помешанных на раскладах таро и натальных картах.

Юля уже открыла рот, чтобы съязвить, но тут в нос ударила вонь дешевого одеколона. За столик плюхнулся огромный горбатый мужчина, замотанный в десятки шалей, поверх которых бугрилась каракулевая шуба. Потрепанные перчатки скрывали руки незнакомца, а широкополая шляпа покоилась на маленькой голове. Лицо наглеца пряталось за медицинской маской и темными очками-авиаторами.

— Надеюсь, я не пропус-стил ничего важного, — проскрежетал чудак, похожий на прокаженного.

Персонал ресторана и глазом не моргнул, когда в зал завалился этот бродяга, волоча увесистый докторский саквояж и сжимая под мышкой розовый зонт с обгрызанной деревянной ручкой.

“Какого хрена они все с зонтами?! Сегодня что, дождь?”, — подумала Юля, изучая отвратительного типа за их столиком.

— Не мне вас упрекать за опоздание, господин Реза, но замечу, что вы не торопились, — взгляд Дианы обратился сталью.

— Ах-х да-а… — протянул прокаженный, — Увлекс-ся, наводя марафет. Крутилс-ся перед зеркальцем, как выпус-скница. Не каждый день выходишь в свет, да еще делишь с-стол с августейшей голубокровной. Как ж-же мне повезло-то! Поклонился бы в пол, да, вот, боюс-сь, шляпа упадет. Так, что извините, хоз-зяюшка.

— Захлопни пасть, клоун! — сдавленно рявкнула Диана, на мгновение потеряв самообладание. Еще одна глубокая трещина побежала по ее маске, — Соблюдай приличие в присутствии нашей спутницы.

“Да что он несет?! Какого черта им от меня нужно?!”.

Ким оставила в покое диктофон, и покрепче взялась за шокер.

Тот, кого называли Резой, обернулся к Юле, словно только сейчас ее заметил:

— Добр-рый вечер, зайка! Решила погреться у кос-стра охотников… вер-ртел в филе сидеть не мешает? — мужчина зашелся скрипучим смехом, отчего все его тело под шубой заходило волнами.

Юля скривилась. Даже сквозь маску из пасти этого мужика разило мертвечиной, и ни один одеколон не перебил бы эту вонь. Ким достала из сумочки мятную жвачку, положив ее перед Резой:

— Не благодарите.

Диана сдержанно ухмыльнулась.

— Х-ха-х-ха-х-ха! А она мне нравится, гос-сподарыня. Бойкий з-зайчонок! — проскрежетал прокаженный, сквозь хохот. Официанты “Паллады” впервые обернулись на их столик. Юлия прочитала в глазах персонала страх. Ким подумывала свалить отсюда в номер, но в мыслях пронеслись будущие заголовки газет.

“Шлюха”.

— Ладно, чего лясы точить попус-сту? Я человек занятой, так что, ес-сли мы больше никого не ж-ждем… вы ведь с-сегодня без протеже, темнейшая?

— У Анны другие дела. Да и ревнивая она, признаться, донельзя. Не любит, когда я завожу фавориток, — Диана убрала с лица Ким выбившийся локон, и Юля еле сдержалась, чтобы не разрядить в эту змею шокер.

Оплатив счет, Диана позвала менеджера, и что-то прошептала ему на ухо. В ответ молодой мужчина с татуировкой на шее закивал, пригласив пройти за ним.

Вслед за сотрудником ресторана, вся процессия из певицы, прокаженного и богини зашла на кухню. Ким будто конвоировали: Диана ступала впереди, ни разу не оглянувшись, в то время, как ее “бизнес-партнер” ковылял позади. Реза держался чересчур близко, так, что Юля чувствовала, как его зловонное дыхание обжигало шею. Миновав плиты с кипящими кастрюлями и суетливых поваров, процессия остановилась у двери с кодовым замком. Пальцы менеджера быстро пробежались по панели. После звукового сигнала, сопровождающий отошел в сторону, пропуская клиентов внутрь.

Гостей встретила пустая комната: бетонная коробка, с четырьмя промышленными холодильными камерами. Над каждой из них висели термостат и табличка с номером.

— Ваша за второй позицией, приятного… времяпрепровождения, — Менеджер учтиво поклонился, и запер за собой дверь. Юля вздрогнула, когда раздался хлопок, отрезавший их от остального мира.

— Кажется, мне срочно нужно в туалет… знаете, всякие женские дела поделать! — Ким бросилась к выходу, но дорогу ей преградил Реза:

— Поздно, з-зайка. Кухню мож-жно покинуть только на тарелке.

Юля отшатнулась, налетев спиной на Диану. Изящная кисть небожительницы опустилась Ким на плечо.

— Прошу вас, соблюдайте договоренность. Эдуард обещал, что вы не доставите проблем, — отчеканила Диана. Юля сбросила ее руку, выхватив из сумочки нож. Ким направила лезвие на Резу:

— Съебался урод, а то закричу!

Бродяга по-звериному фыркнул. Он потянулся к медицинской маске, выпустив из-под нее ужасающее месиво хитиновых усиков, клешен и жвал:

— Я на это надеюсь, з-зайка, — проскрежетал Реза, закинув мятную жвачку в чудовищную пасть.