Живы, пока не взойдет солнце

Интерлюдия № 4. Господин Ким

Поздний вечер. Снег медленно опускался на крыши Сеульских небоскребов. Мегаполис горел мириадами огней, готовясь встречать Рождество. Юля стояла на пороге квартиры отца, согревая дыханием раскрасневшиеся ладони. Девочка в дутом пуховике напоминала детскую игрушку-пирамидку. Она собиралась с духом, чтобы позвонить в дверь человека, о котором мечтала всю жизнь. Ким представляла эту встречу миллион раз, но теперь все происходило взаправду.

Со дня, когда Юля загадала желание, прошел почти год. Все случившееся в подвале казалось ей странным сном, но пару недель назад доктор Гусев вызвал девочку в медпункт. Евгений Леопольдович рассказал, что сиделка нашла в вещах юлиной бабушки старое письмо от отца Ким. Имя и адрес отправителя значились на конверте.

Папу оказалось очень просто найти. Первый же запрос в поисковике вывел на кучу давних статей о свадьбе в семье чеболей. Скандальный брак младшей дочери конгломерата “Хан” с малоизвестным музыкантом Ким Юн Хи — отцом Юлии. Судя по всему, с тестем у господина Кима отношения сложились натянутые, хотя это не помешало чеболю протолкнуть зятя в совет директоров музыкального агентства по поиску талантов “QuC Corporation”.

Но найти адрес отца — это только половина дела, нужно было еще как-то до него добраться. Тут Ким вновь помог Евгений Леопольдович.

Юля испытывала к доктору Гусеву безмерную благодарность, ведь он помог продать золотые побрякушки, подаренные “поклонниками”. На вырученные деньги благодетель купил два авиабилета до Сеула и сопроводил Ким в пути. Весь полет Юля слушала к-поп группы, принадлежащие папиному лейблу. Девочка представляла, как они с отцом обязательно вместе сходят на концерт.

Добравшись до нужного дома, Евгений Леопольдович и Юля разделились, чтобы не привлекать внимание охраны: Ким проскользнула на территорию элитного жилкомплекса, прибившись к стайке школьниц, а доктор Гусев остался коротать время за рюмкой соджу.

Юля выдохнула, поправив лямки рюкзака. Она посмотрела на свое отражение в сенсорном экране домофона: отрепетировав несколько приветствий, и убрав с глаз неровную челку, девочка потянулась к кнопке вызова, но остановилась. Ким закусила губу, развернулась и хотела было уйти, но еще раз выдохнув, вернулась к двери. Юля выучила несколько корейских слов, но не была уверена в произношении, что усиливало ее мандраж.

— “Аннёнъ! Че ирымын Юля имнида. Нан тталь Светлана Ершова”, — трижды отчеканила Ким, точно скороговорку. Девочка знала, что папа говорил по-русски, ведь он как-то написал письмо маме, но Юле очень хотелось его впечатлить. Ким почти нажала кнопку звонка, но дверь открыли раньше. Невысокий седеющий мужчина в пальто и кожаных перчатках вынес на прогулку мальтийскую болонку. Увидев Юлю, собака затявкала, вырваясь из рук хозяина.

— Мьян, — извинился кореец, пытаясь успокоить животное, извивавшееся в объятиях. Юля застыла. Невольно ее пальцы вцепились в краешек пальто мужчины. Хозяин собаки удивился, вглядываясь в девочку, как всматриваются в прохожего, прикидывая, не старый ли это школьный приятель? Сердце Ким забилось чаще, а по щекам невольно потекли слезы:

— Папа?

Глаза мужчины расширились от удивления (или испуга). Из глубины квартиры донесся певучий женский голос. Он проворковал что-то по-корейски. Юля ничего не поняла, но по растерянному ответу господина Кима догадалась, что это говорила ее мачеха. Ким Юн Хи опустил болонку в прихожей и закрыл дверь, отрезая их с Юлей от мира домашнего уюта.

— Как… ты. …Меня отыскать? — опешив спросил кореец с грубым акцентом. Он давно не говорил на чужом языке, поэтому каждое слово приходилось выуживать из глубин памяти. Когда Юля услышала этот вопрос, она все поняла — отец знал о ней. Знал и ничего не сделал.

— Я… я нашла ваше письмо у бабушки и…

— Понятно.

Господин Ким оперся о стену, пытаясь справиться с мигренью.

— Ты. …Хотеть. Денег?

Кореец вытащил из кармана толстый бумажник, начав отсчитывать купюры.

— Па-па, — пролепетала Юля. Каждое его слово ранило больнее предыдущего. По ребрам забегали пауки, а в животе похолодело.

— Ч-че ирымын Юля и-имнида, — робко произнесла девочка сквозь всхлипы, будто бы это было какое-то заклинание, словно это была молитва, — Н-нан тталь С-светлана Ершова.

— Тишина. Пожалуйста… Тишина.

Господин Ким испуганно покосился на дверь, из-за которой неугомонно лаяла собака. Он отсчитал несколько купюр и сунул деньги в карман Юлиного пуховика.

Из квартиры Кимов вышла малышка лет десяти, выводя на поводке болонку с дурашливой мордочкой. Любимая дочурка подбежала к Ким Юн Хи, повиснув у него на шее, а потом что-то тихо спросила, поглядывая на оборванку. Мужчина растерянно посмеялся, отстранившись от плода давней интрижки. Хоть Юля и не поняла, о чем эти двое шептались, но она отчетливо все почувствовала: неловкость, страх разоблачения, склизкую ничтожность мужчины, которого чуть не поймали на чем-то, что может разрушить всю его расчудесную жизнь. Ей все это было слишком хорошо знакомо. Юля перестала плакать, будто кто-то перекрыл вентилем слезные каналы. Сказочный образ отца разрушился — он оказался таким же мерзавцем, как и большинство мужчин, которых она знала.

Малышка с собачкой ушли на прогулку, и Юля вновь осталась с господином Кимом наедине.

— Я мечтала, что увижу тебя, папа. Думала, каким ты окажешься, представляла, как обрадуешься, когда узнаешь, что у тебя есть дочь. Как подхватишь меня на руки и похвалишь за то, что я тебя отыскала… знаю, глупо мечтать о таком, когда тебе четырнадцать, но мне было плевать.

Юля не знала, зачем все это вывалила на господина Кима. Наверное, чтобы попрощаться с тем образом папы, о котором она мечтала в “Магнолии”, забравшись на высокое дерево. Глупые грезы ребенка, не видевшего жизни за оградой детдома.

— Девочка. …Хватит. Я дать… деньги. Что еще?

Отчаянная беспомощность обращалась холодной стальной злобой, закаленной в горниле детдомовской жизни. Маленькая трясущаяся девочка превратилась в прагматичную женщину. И эта женщина не хотела обратно в ад.

— Если вздумал откупиться от меня этой мелочью, подумай получше. Я прекрасно знаю, сколько у твоей новой семьи денег и какие у тебя связи. Так что, если не хочешь, чтобы обо мне узнала твоя женушка или тесть…

— Как ты сметь?! — господин Ким замахнулся для пощечины, но Юля не отвела взгляд — беспощадный, волчий, какой бывает только у тех, кто хлебнул в жизни дерьма. Ким Юн Хи остановился, краснея от злобы. Он так и не решился ударить дочь.

— Подумай хорошенько, что можешь предложить. Я приду, когда твоя подачка закончится, и лучше бы тебе предложить что-то получше, папочка.

Юля ушла, оставив господина Кима наедине с призраками прошлого. Она чувствовала внутри всепожирающую пустоту. Мир взрослых победил, не оставив ей ни шанса на счастливое детство. Но теперь Юля твердо решила: этому гребаному миру точно не понравится та взрослая, что из нее получилась.