Жнец и его тень

Глава 21. ⟰ О материальном и потустороннем

Казалось, что профессор философии просто мирно задремал в кресле, зачитавшись интересной публикацией. Его душа, как часто бывает, ещё не осознавая, что с ней произошло, привычно приблизилась к большому окну, разглядывая, как красное солнце закатывается за горизонт.

Жнец бросил взгляд на обложку лежащей на столе книги, откуда с фотографии смотрело улыбающееся лицо автора, того самого, чья душа сейчас меланхолично смотрела вдаль.

— У вас очень интересные работы, профессор. Мне несколько раз попадались ваши статьи.

Он лихорадочно обернулся, смущённый присутствием постороннего.

— Что вы делаете в моей квартире?

Жнец привычно кивнул, коснувшись шляпы:

— Прошу прощения, я не представился. Смерть.

Душа нервно рассмеялась:

— Скверная, очень скверная шутка, молодой человек. Если вы пришли меня убить, не обязательно делать это с таким бульварным романтизмом. Только кому перешёл дорогу простой философ?

— Боюсь, вы неверно меня поняли. Я никого не убиваю, лишь провожаю людские души.

— В этом случае вынужден сказать вам, что вы говорите антинаучный вздор. Я мыслю — следовательно, я существую. В случае моей смерти я бы не видел ни вас, ни этой комнаты — ничего... О, я понял! Это осознанный сон, так ведь? Я уделял такой практике достаточно мало внимания, но некоторые мои коллеги...

— Отнюдь, если не ограничиваться рамками современной физики, всё происходящее имеет вполне научное объяснение.

Как раз в этот момент душа принялась озираться, стараясь найти в окружающем пространстве подтверждение своим словам и наконец впервые заметила собственное тело, соединённое с душой сверкающей нитью.

После некоторого тяжелого раздумья, профессор принял решение:

— Для сна всё выглядит слишком детализировано. Я не могу быть уверен, что вы не являетесь моей предсмертной галлюцинацией, но как учёный не могу упустить случая выслушать вашу версию. Может быть, вы присядете?

Буквально пару месяцев назад жнец бы ответил категорическим отказом — какой ему прок от общения с мёртвыми душами? Бесконечная череда лиц, обстоятельств, реакций — всего лишь часть работы. В памяти хранился целый список отличных фраз, способных пресечь попытки разговоров на корню, а если и они не сработают — на крайний случай всегда можно воспользоваться властью, что жнецы приобретают над именем, занесённым в списки.

Но в последние недели беседы на отвлечённые темы вдруг стали казаться ему занимательными. Чтож, план всё ещё перевыполнен, рабочий день заканчивается — так почему бы и нет?

Жнец с достоинством опустился на диван, принимая вид в меру расслабленный, но всё ещё профессионально собранный:

— Как пожелаете. Материальный и нематериальный миры, Явь и Навь, если угодно, неразрывно связаны друг с другом, но имеют разную энергетическую структуру, что приводит к конфликту и колоссальному выбросу энергии при прямом переходе обитателей одного мира в другой. Вы, начитанный человек, наверняка обратили внимание, что все описанные в мифологии явления ангелов и богов сопровождались неземным сиянием и прочими визуальными эффектами? Процессы, протекающие в Яви быстротечны и переменчивы, Навь же вечна и почти статична. Во всей этой системе человек — уникальный симбиоз материального тела и нематериальной души, которая, лишившись своей оболочки должна быть своевременно возвращена в Навь и оставаться там до того момента, когда ей будет подобрана новая. Несоблюдение этого правила приводит к растрате накопленного опыта и трансформации в одержимого призрака. Моя работа, помимо прочего, состоит в том, чтобы не допускать подобных инцидентов.

Профессор деловито почесал подбородок, как привык при жизни:

— Я слушаю вас, и, к моему величайшему удивлению, такое объяснение даже не кажется мне нелогичным. Любопытно другое: вы говорите о существовании богов, как о неоспоримом факте, но в то же время похвалили мои работы, где я всегда придерживался позиции, что только атеистическое сознание истинно гуманно, поскольку совершает благородные поступки не из жажды награды или страха наказания, а только по своим внутренним убеждениям.

— Вы не столько призываете отрицать богов, сколько взять на себя ответственность за свою жизнь, не оглядываясь на высшие силы, — возразил жнец. — А это именно то, чего хотят от людей боги.

— Так вы видели их?

— Нет. Только подписи на документах.

— Документы? Вы серьёзно? — кажется, такая простая и естественная вещь вызвала куда больше удивления, нежели даже существование потустороннего мира.

— Разумеется. С каждым годом людей умирает и рождается всё больше. Без строгой отчётности этот процесс быстро превратится в хаос.

— Тогда разрешите задать нескромный вопрос, раз уж у нас такой разговор: легенды о проводниках в загробный мир появились ближе к нашей эре, но, например, в Египте во времена Древнего Царства считалось, что умершему надлежало самому найти путь. Их представления были ошибочны, или что-то изменилось?

Жнец понимающе улыбнулся:

— Верное наблюдение. Это старая схема, по которой больше не работают. В древности каждый с детства знал, что надлежит делать. А вот вы, допустим, смогли бы самостоятельно найти дорогу через пограничье? Люди стали больше думать о жизни и меньше — о смерти. Наверху решили, что это правильно. Так появились мы.

Профессор прошелся по комнате, уже постепенно забывая переставлять ноги.

— Представляю, что подумают мои коллеги, знающие о моих взглядах, если, проснувшись от этого странного сна, я расскажу им всё это...

— Мне очень жаль, но это невозможно, — жнец поднялся с дивана, показывая, что время научных экскурсов прошло, — у нас не приветствуется раскрывать смертным информацию о мироустройстве — считается, что это может помешать развитию вашей цивилизации. Я рассказал только потому, что как только разговор закончится, вам придётся пойти со мной.

— И если я не буду сотрудничать, вам придётся применить силу, — подсказала душа.

— Верно. Мне не хотелось бы до этого доводить.

— Что ж, у меня не остаётся выбора. В любом случае, спасибо за беседу.

Серп привычно перерезал связующую нить, одна из стен сменилась проходом, что вёл на берег реки Смородины.

У перепутья за Калиновым мостом нетерпеливо переминался с ноги на ногу всклокоченный ангел в видавшей виды штормовке.

— Главный жнец четвёртого отдела, что-то ты в этот раз не торопился, — с ехидством заметил он, скрывая за ним свою обиду. — Чёрту из седьмого круга перед этим за две минуты клиента доставил, а я тут уже полчаса торчу.

— Ты про того зачинщика бытовой поножовщины? С такими и церемониться нечего. А с интеллигентной душой иногда приятно поговорить, — невозмутимо объяснил жнец, не испытывая ни малейшего раскаяния за задержку. — В моей должностной инструкции есть понятие «план на неделю», который, к слову, я уже выполнил, но нет понятия «требование к времени обработки вызова». Так в чём именно твоя претензия?

— Вот ты как всегда, тебе слово — ты пункт из должностной инструкции, — поморщился ангел. — Можно хоть иногда не быть таким бессердечным, а думать о неудобстве, которое ты своим поведением причиняешь коллегам?

— У меня работа такая — быть бессердечным, — напомнил жнец.

— Ну что вы, я не назвал бы вас, бессердечным, — вмешалась душа. — Вы были очень любезны, удовлетворив моё любопытство.

— Спасибо, профессор, — жнец чуть кивнул ему и вновь посмотрел на ангела: — Если тебе так неудобно было меня ждать, хотя это — твоя работа, так зачем сейчас время тянешь? Давай закончим побыстрее. Жнец смерти вверяет эту душу в юрисдикцию Небес.

— Ангел-привратник принимает эту душу в юрисдикцию Небес и обязуется доставить её в место пребывания между жизнями, — принуждённо буркнул тот.

— Подождите, — и тут не смог скрыть любопытства профессор. — Вы сказали, ангел-привратник? А как же апостол Пётр? Или это просто легенда?

— Замначальника отдела миграции редко выходит к клиентам лично, — пояснил ангел. — И уж точно никогда — когда их приводит он, — и укоризненно наставил палец на жнеца. — Из-за него нас всех сто лет назад премии лишили! Вот ты не мог разок закрыть глаза на недоразумение, а не строчить донос на десять страниц?

— А ты не мог бы не переругиваться со мной при клиенте, а написать свои претензии в письменной виде, чтобы я мог ответить предметно и по пунктам? — в ответ отчитал его жнец.

— Напишешь тебе, как же, — пошёл на попятный ангел. — В итоге я же виноватым и окажусь. Из всей небесной канцелярии только Габриэль от твоих писулек отбрехиваться умеет...

— Ещё одно слово, и я пишу Уриэлю, что ты безалаберно относишься к корпоративной этике, — жнец сказал это спокойно и буднично, но ангел устрашился.

— Зачем сразу начальнику отдела-то... я же говорю — бессердечный, — пробормотал он себе под нос, думая, что жнец не слышит. Не попрощавшись, он увёл душу в направлении лестницы в небо.

Жнец проводил его насмешливым взглядом — разумеется, ничего писать он даже не собирался. Он бы ни за что не добился, чтобы от его, по сути, безымянного сотрудника управления смерти, обещания написать жалобу вздрагивала половина Небес и Пекла, если бы действительно рассылал докладные, не подкрепленные достаточно весомой правовой базой. И прекрасно помнил, как изящно его переиграла Аида, когда, поддавшись эмоциям, он сделал так в прошлый раз. Но осознание своей зловещей славы в потустороннем мире было весьма приятным.

Дождавшись, когда и ангел, и клиент скроются из виду, жнец пешком побрёл в контору через Калинов мост. Осталось написать один отчёт, и можно идти домой. Кощей, наверное, опять что-нибудь вкусное приготовил...

Варвара медленно выглянула из-за колонны на крыльце корпуса и уныло вздохнула: ну разумеется, он всё ещё стоял там! Непримечательной внешности мужчина в безликой чёрной куртке привалился спиной к стволу дерева, постоянно поглядывая на часы, словом, очень достоверно делал вид, что кого-то ждёт. Но Варвара-то знала, что это дядя Василий, охранник, которого часто можно было увидеть патрулирующим территорию между бизнес-центром и товарным складом. Неужели папа правда думал, что когда в детстве приводил дочь на работу, она действительно смирно сидела в его офисе, а не носилась по всем этажам? Даже обидно как-то.

Вчера папа неожиданно спокойно принял объяснение: «Это Олег, мы вместе учимся» — и, более того, никак не среагировал на ироничное: «Надеюсь, он не выглядит слишком опасным?». Зато сегодня около универа появился охранник. Совпадение? Как бы не так! Место он выбрал просто отлично — обойти, не попавшись на глаза, не получится. Мелькнула мысль испытать удачу и проверить, не открыт ли пожарный выход с другой стороны здания, но Варвара быстро её отбросила. В конце-то концов, ей уже двадцать лет! А бегать от внимания родителей через чёрный ход — какой-то детский сад. Она поправила сумку на плече и уверенной походкой пошла прямо к охраннику.

— Дядь Вась, вы меня помните? Я Варя Третьякова!

К чести Василия, он почти ничем не показал, что что-то пошло не по плану.

— А, Варенька! Конечно помню! Ты так выросла, прямо красавица стала!

Она подобающе случаю улыбнулась и сразу пошла в атаку:

— Дядь Вась, знаете, так хорошо, что вы здесь! Вы сейчас заняты? Можете меня подвезти до Верхневолжской?

В этот раз сохранить самообладание ему было гораздо сложнее:

— Ну, это... я...

— Если вы кого-то ждёте... — с деланным пониманием протянула Варвара, — то я доеду на автобусе, ничего страшного.

— Нет-нет, никого, — поспешил заверить Василий, окончательно подтверждая подозрения, что оказался он тут по её душу. — Буд рад помочь!

Пока старенькие, но ухоженные «жигули» ехали до набережной, Варвара успела выяснить, что Василий больше не охраняет склад, его повысили до оператора пульта охраны, и теперь он внимательно смотрит в четыре монитора, месяц назад у него родилась первая внучка, Новый год — самый лучший праздник в году, а Пётр Семёнович — прекрасный руководитель, дай бог каждому...

Выходя из машины, она не удержалась и попросила Василия не рассказывать папе, что он её видел. Тот кивнул с таким серьёзным видом, что становилось ясно: позвонит сразу, как только свернёт в ближайший переулок.

Впрочем, Варваре уже было всё равно. У неё была зацепка, и она собиралась ей воспользоваться. Подойдя к двери, Варвара привычно потянулась к колоколу, но вовремя остановила руку и постучала по металлической оковке, так громче выходило.

Вышедший на стук Кощей улыбался с каким-то загадочным воодушевлением:

— Славно, что ты пришла, Варвара-краса. Щи заморские пробовать будешь.

«Заморские щи» оказались тайским супом том ям. Усадив Варвару за стол, Кощей, как полагается, поставил стакан воды, тарелку с самим супом, рис, украшенный чёрным кунжутом, а также подставку под ложку, палочки и небольшой черпак. А сам, прислонившись к шкафу, застыл в ожидании.

— Вот если бы я вас не знала, то решила бы, что вы собираетесь меня отравить, — усмехнулась Варвара, глядя на все эти приготовления.

— Полно тебе шутить, ты поешь сперва, — Кощей беззлобно погрозил ей пальцем.

Всё ещё подозревая подвох, девушка осторожно зачерпнула суп ложкой... потом ещё раз. И ещё раз. Варвара не была страстной поклонницей острых блюд, но здесь Кощею удалось соблюсти безупречно выверенный баланс между требуемой рецептом пряностью и съедобностью. Тарелка опустела почти мгновенно.

— Очень вкусно, спасибо! — искренне поблагодарила Варвара, чем вызвала победную улыбку.

— В ящике этом вашем с картинками самодвижущимися один иноземец кичился, что в наших краях никто его народный суп готовить не умеет, — пояснил Кощей свою заинтересованность. — Ну я, стало быть, решил доказать, что оный напраслину возводит.

— Вам с такими навыками самому можно в этом «ящике» выступить.

— Делать мне больше нечего, как скоморохом работать. Мне ж себе доказать надо, а не народу, — отказался Кощей и сменил тему: — Ты, кстати, чего пришла-то?

— А вы всегда так делаете, — Варвара вдруг вспомнила, что в прошлый раз ей тоже первым делом предложили крендели, — сначала обедом кормите, а потом спрашиваете о цели визита?

— А то как же! — даже удивился этому вопросу Кощей. — Какой бы век ни был, обычай гостеприимства никто не отменял. Сперва угостить надо, может даже в баньке попарить, а потом разговоры разговаривать.

— Вот даже не поспоришь... А пришла я спросить: вы что-нибудь знаете про последнего Старохронского князя?

Чародей вдруг изменился в лице. Поморщился, будто съел что-то горькое.

— Знать-то знаю, да вот только с превеликой радостью бы забыл.

Варвара мысленно прикинула наиболее вероятные причины такой реакции и остановилась на самой обобщенной:

— Он был таким плохим человеком?

— Кому как не ведаю, а для меня так точно. Он меня на костре сжёг.

— Вы выглядите слишком целым по сравнению с тем, что бывает после костра... — ляпнула Варвара но тут же прикусила язык: Кощей ещё больше погрустнел, присел к столу и тяжело на него облокотился.

— Так я бы там и помер, если бы матушка Мара не вмешалась. А всё равно вспоминать приятного мало. Тебе зачем этот князь понадобился?

Тут уж Варвара всё-таки задумалась над ответом. Вытягивать из человека подробности, вызывающие столь негативные эмоции, из праздного любопытства было как-то неловко. Но и идти на поклон к Олегу тоже не хотелось — мутный он товарищ. Как же лучше подступиться к выяснению личности Велеслава? Сдать Кощея Олегу... или Олега Кощею?

— Один мой однокурсник, — Варвара выбрала второй вариант, почти не раздумывая, — научился колдовать по книге, написанной Старохнонским князем, и очень лестно отзывался о нём как о выдающемся исследователе славянской магии...

Угадала: в чародее взыграло задетое чувство исторической справедливости.

— Да какой он исследователь! Вор и самодур! Что ж за исследования такие, если людей мечами и копьями к тому принуждают?! Ты послушай, как оно на самом деле было...