Глаз бури

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В два часа ночи 2-го февраля мы добрались до вершины протяженного пологого склона, который выходил прямо к огромному разросшемуся военному комплексу, который представлял собой аэродром Мудайсис. В слабом лунном свете через прицел «Кайт» я смог разглядеть несколько крупных ангаров полукруглой формы, чьи бетонные стены, металлические крыши и ворота были настолько хорошо замаскированы, что огромные сооружения, казалось, сливались со взлетно-посадочными полосами и открытыми стоянками для авиатехники. Скоро всего, с воздуха их было очень трудно разглядеть даже при дневном свете. На аэродроме находились и другие сооружения, которые, как я предполагал, являлись административными и жилыми зданиями, и которые тоже были замаскированы.

Штаб приказал провести разведку днем с тем, чтобы выявить на базе любую деятельность и подсчитать количество самолетов, поэтому я решил выслать двух человек для оборудования передового наблюдательного пункта (ПНП). Тем временем, основные силы подразделения мне приходилось держать вне поля зрения иракских дозоров, которые могли патрулировать периметр и прилегающие к нему территории. Заведя машины, мы поехали на северо-запад от аэродрома. Примерно в трех километрах от него я подобрал для патруля место временной базы, а после поручил двум бойцам выдвинуться на мотоциклах примерно на километр от ограждения аэродрома и найти укромное место, откуда можно было бы вести за ним дневное наблюдение.

Для проведения разведки я выбрал Деса и капрала по имени Кен. Это был тридцатилетний бывший парашютист, невысокого роста, но коренастый и очень подтянутый; кроме того, он, как и Маггер, являлся первоклассным сапером. Его порекомендовал Дес, чего для меня было вполне достаточно, но просто наблюдая за ним на протяжении последних нескольких дней, я отметил его неунывающий характер. Для себя я назвал его «Вилко»[102],что означало, что у него позитивный настрой и он, скорее всего, сделает все, о чем я его попрошу, причем быстро и компетентно.

Вдвоем они выехали на своих мотоциклах незадолго до рассвета, каждый имел при себе суточный паек, спальный мешок и свою M16. Свой НП они оборудовали в километре от аэродрома. Выбор оказался удачным, поскольку с того места открывался панорамный вид, позволявший им видеть все передвижения самолетов и машин на базе.

Когда союзники завоевали превосходство в воздухе — что произошло почти сразу же после начала авиационного наступления — иракцы укрыли все свои военные самолеты в ангарах, которые имели определенную степень защиты от бомб, либо переместили их на скрытые аэродромы. Более того, многие самолеты иракской фронтовой авиации на время войны были переброшены в Иран. Саддам явно решил, что рисковать дорогостоящими самолетами в одностороннем поединке против значительно превосходящего противника не стóит. Авиабаза Мудайсис была частично повреждена ударом самолетов «Торнадо» Королевских ВВС, которые пытались уничтожить аэродром, но истребители-бомбардировщики большого ущерба не причинили, но потеряли при этом, как я узнал позже, один самолет. Поскольку нам было поручено провести разведку, стало ясно, что в штабе союзников рассматривается возможность нанесения еще одного авиаудара.

Однако, когда перед самым закатом вернулись Дес с Кеном, они доложили, что на базе практически нет никакой деятельности. Кроме пары легких самолетов, других летательных аппаратов не было видно. База являлась почти аэродромом-призраком. Поскольку задачу мы выполнили, я передал по радио разведывательное донесение и сообщил в штаб, что намерен вернуться на основной маршрут снабжения № 3, который иракцы использовали для доставки грузов из иорданского Аммана. В ответ я узнал, что капрал «Райан», один из солдат пропавшего патруля «Браво Два Ноль», находится в безопасности в британском посольстве в Дамаске. Он отделился от остальных и, после своего эпического путешествия пешком через строго охраняемые иракские территории, успешно ушел через иракскую границу в Сирию. Эта новость дала ребятам повод для шуток, и мы снова покинули наше расположение на высокой ноте.

Первая часть нашего ночного путешествия прошла без происшествий, если не считать небольшой катастрофы, постигшей одного несчастного военнослужащего нашей группы. Он не проверил крепления своего «бергена», который был пристегнут к задней части его «Ленд Ровера», и где-то по дороге рюкзак незаметно свалился. В нем находились его спальный мешок, набор личных вещей и почти все, что могло понадобиться в полевых условиях, кроме оружия. Это означало, что пока мы не пополним запасы, спецназовцу придется обходиться без бóльшей части своего имущества.

Тем не менее, случившееся заставило остальных быть повнимательнее при креплении «бергенов» к машинам. К счастью для солдата, через три дня должны были пополнять наши запасы, и по радио я смог оставить для него заявку на новый «берген» с необходимым комплектом.

Вскоре после полуночи мы вышли на основную дорогу, связывающую основной маршрут снабжения № 3 с Нухайбом. Дорога проходила примерно с севера на юг, и поскольку я просто не мог себе представить, чтобы в данный момент в Саудовскую Аравию шел интенсивный поток иракских машин, то решил, что по ней можно проехать несколько километров. Ехать по поверхности, которая не заставляла «Ленд Роверы» постоянно подпрыгивать и крениться, было чистым блаженством. То же самое касалось и тишины, поскольку без всех этих ухабов исчез постоянный шум, к которому мы все привыкли.

К сожалению, время, когда надо было снова съехать в пустыню и вернуться к нашему обычному мучительному путешествию, наступило слишком быстро. Однако, когда мы уже собирались сворачивать, Маггер вдруг указал направо — в той стороне виднелся какой-то объект квадратной формы, располагавшийся вровень с землей примерно в двадцати метрах от самой дороги, и заметный только потому, что он отличался по оттенку от окружающей местности. Я велел остановиться и передал через один из мотоциклов сообщение Пэту, приказав ему повернуть назад. К тому времени, когда его «110-й» развернулся, а другие машины приблизились сзади, мы с Маггером вышли из своего автомобиля и посмотрели вниз. Это оказался стальной люк размером в четыре квадратных фута. Поверх него от тяжелой металлической петли с одной стороны до не менее прочного кронштейна с другой, проходил стальной плоский ригель, крепившийся большим висячим замком. Я уставился на эту конструкцию, гадая, что же может быть под ней такого, что требуется защищать таким образом.

— Очевидно, они не хотят, чтобы мы подглядывали за их канализацией, — сообщил я Маггеру. — Никогда раньше не видел, чтобы крышка люка так закрывалась.

— Должно быть, она защищает волоконно-оптический кабель, — ответил тот, дергая себя за мочку уха, очевидно, глубоко задумавшись. — А это значит, — продолжил он, — что где-то неподалеку должна быть еще одна такая же симпатяшка.

Сказав остальным оставаться на месте у машин, я вместе с Маггером пошел вдоль обочины, которая была хорошо видна в лунном свете. Пройдя ровно 200 метров, мы наткнулись на еще один люк, так же надежно закрытый.

— Ну вот и все, — произнес Маггер. — Вероятно, кабель соединяет этот аэродром и другие места с Багдадом.

— Прекрасно, — ответил я. — Нам лучше зафиксировать это место в Тримпаке[103], чтобы мы могли сообщить о нем в штаб. А пока давай уберемся с этой дороги, пока нам везет, и пока по ней не пошла вся иракская армия.

Мы поспешили вернуться к остальным, запряглись и быстро двинули в путь, пробираясь на север по проселкам, вдали от пустынных дорог. По мере того, как мы наматывали километры, я заметил, что постепенно передвигаться становилось легче, местность становилась менее пересеченной, а ее поверхность — менее каменистой. Достигнув места, которое я выбрал накануне днем, мы оказались на огромном, почти ровном плато, с которого можно было все просматривать на пять-десять километров во все стороны. После того, как к нам подъехали крайние «Ленд Роверы», я сказал ребятам:

— Это наше новое место для временной базы. Распределим машины попарно, как обычно, и поставим их там, где я укажу. Также выставим обычные дозоры.

Однако я видел, что некоторые были не слишком довольны тем, что они расположились на месте с такими слабыми маскировочными свойствами.

— А если появится иракская бронетехника? — спросил кто-то. — Что тогда будет?

— Все будет очень просто, — ответил я ему. — Мы вызываем авиацию, чтобы ее уничтожить. В экстренном случае мы можем использовать свою спутниковую связь, и самолеты будут здесь менее чем через полчаса. Так что давайте приступим к делу.

— А как же маскировочные сети? — последовал последний вопрос. — Мы будем их использовать, когда мы так на виду?

— Когда мы находимся так на виду, то это еще одна причина, чтобы дать нашим парням знать, кто мы такие, — сказал я им. — Я уже однажды говорил вам, что мы делаем, так что давайте приступим к делу.

До этого времени, за исключением авиабазы в Мудайсисе, мы не заметили ни одной вражеской позиции. Как уже упоминалось, иракцы могли поднять в небо лишь горстку самолетов, да и то с трудом, и у них не было причин перебрасывать войска через всю страну в этом направлении так далеко от основной дороги. Насколько я понимал, на этом прекрасном гравийном плато мы находились в такой же безопасности, как и в двадцатифутовой канаве, и я не собирался даже париться об этом — гораздо важнее было как можно быстрее передать нашу информацию в Аль-Джуф. Как только я направил «Ленд Роверы» попарно на их позиции, я сообщил Гарри, чтобы он включил радиостанцию. Когда все было готово, мы передали в штаб информацию об обстановке в Мудайсисе и о нашем новом местоположении, а затем я сообщил им, что мы обнаружили вероятное место пролегания волоконно-оптического кабеля и запросил разрешение перерезать его. Ответ пришел через несколько минут: «Задачу утверждаем. Дайте ей приоритет».

Для проведения операции нужно было разделить свое подразделение на две части, так как было бы глупо рисковать всем патрулем ради простой работы по подрыву, да к тому же мы были бы очень уязвимы внизу, у люков на дороге. Я предполагал заняться оптическим кабелем вместе с Маггером и Гарри, экипажем Деса и Кеном, который должен был ехать на мотоцикле. Пэту я сказал, чтобы он, взяв «Унимог» и остальные шесть машин и мотоциклов, подобрал место дневки и посадочную площадку в пустыне для нашего вертолета снабжения, который должен был прилететь либо следующей ночью, либо рано утром во вторник.

Я достал свою аэронавигационную карту, на которой была четко обозначена система вàди, и ткнул на один из них. Убедившись, что Пэт перенес координаты этой точки на свою карту, я сказал ему, чтобы он ждал меня там в 04:00 следующего утра.

— Если я не появлюсь вовремя, отправляйся на место дневки без меня и возвращайся к месту встречи завтра в восемнадцать часов.

— Добро, — ответил он и направился к своей машине. Тем же вечером с последними лучами Солнца я выехал на двух своих машинах и мотоцикле и направился обратно к тому месту примерно в тридцати километрах к югу, где мы обнаружили люки, закрывавшие доступ к закопанным волоконно-оптическим кабелям. Нас вел Дес — и по очень веской причине. У него с собой был прибор системы глобального позиционирования «Магеллан», — спутниковое навигационное устройство, которое является одновременно очень точным и очень надежным. Я понятия не имел, как работает эта штука, и никогда ее не изучал, но Дес смог сотворить волшебство и через пару часов привел нас на тот участок дороги, где мы заметили закрытые колодцы.

Мой замысел состоял в том, чтобы взорвать оба люка и проложенные под ними кабели. Остановившись в нескольких метрах от первого, пока наши эксперты-подрывники Маггер и Кен готовили подрывные заряды, мы с Десом, воспользовавшись ломами, сломали навесной замок и убрали защитный ригель, удерживающий металлический люк. Когда он был снят, перед нами открылся колодец глубиной около шести футов и площадью фута четыре. В свете моего фонарика мы увидели три кабеля, идущие по дну колодца от трубы с одной стороны к такой же трубе с другой. Между трубами лежал еще один провод, который шел отдельно от трех основных кабелей.

Я позвал Маггера и Кена, чтобы они посмотрели и проверили, будет ли достаточно того заряда, который они готовили, для выполнения работы. Маггер внимательно осмотрел кабели при свете фонарика и сообщил мне:

— Три кабеля побольше — это оптоволокно. А что это за другой провод — понятия не имею. Но заряд, который мы туда заложим, не только перебьет линию связи, но и расплавит кабели вдоль туннелей на сотни ярдов в обоих направлениях. Им придется много копать, чтобы снова соединить этих красавцев.

— Отлично, — усмехнулся я. — Как говорится в песне: «Кто может просить о бóльшем?[104]»

Мы уже определились, что время задержки срабатывания взрывателя будет составлять тридцать минут, чтобы дать нам возможность удалиться на безопасное расстояние. Стандартные подрывные заряды поставляются в пластиковых коробах, что облегчает работу с ними, и уже через пару минут Маггер и Кен приготовили первый заряд. В качестве запалов использовались специальные химические «карандаши», в которых при изломе возникает химическая реакция, которая, в зависимости от типа выбранного запала, длится в течение точно определенного промежутка времени, после чего возникает искра. Таким образом, по истечении нужного времени зажигается дистанционная трубка, которая воспламеняет детонирующий шнур, который, в свою очередь, инициирует детонатор, впрессованный в подрывной заряд. Звучит весьма затейливо, но на самом деле, как только химический запал создаст искру, последующая цепная реакция происходит практически мгновенно.

Двое подрывников между собой решили, что в колодец для установки заряда лучше лезть Кену, как наиболее стройному. Сделали мы это с помощью буксировочного троса, который я прихватил из своего «Ленд Ровера». Как следует из его названия, эта штука представляет собой отрезок прочного нейлонового каната длиной около тридцати футов с петлями на каждом конце. С помощью карабинов — небольших металлических зажимов с подпружиненными замками, используемых альпинистами, — мы соединили эти петли вместе, чтобы получилась импровизированная «лестница», по которой можно было бы спуститься вниз. Поскольку петли очень прочные, то трос используют для буксировки автомобилей. Кен просунул ногу в одну из петель, и мы спустили его на дно колодца. Там он поместил подрывной заряд рядом с кабелями и щелкнул химическим запалом, после чего мы вытащили его наружу.

Дес и его экипаж вместе с Кеном тут же помчались к следующему люку, расположенному в 200 метрах, а Маггер, Гарри и я закрыли первый колодец, поставили на место ригель и аккуратно повесили висячий замок так, чтобы он хотя бы при беглом осмотре не вызвал подозрений. Пройдясь мешковиной вокруг люка, чтобы уничтожить все следы своего пребывания там, мы затем направились вслед за Десом.

Он со своей группой уже сняли люк со второго колодца, Кен подготовил заряд, и мы сразу же опустили его вниз. Менее чем через три минуты люк снова был уже закрыт, и мы уже маскировали место установки заряда, когда Маггер схватил меня за плечо.

— У нас гости, Билли, — тихо произнес он.

Я поднял голову и сразу же заметил примерно в километре три пары фар, медленно двигавшихся зигзагами по дороге по направлению к нам.

Внезапно мы все оказались в полной боевой готовности. На этот раз шансов на то, что наши гости окажутся бедуинами, не было никаких. Это был враг, направлявшийся прямо к нам. Мы почти наверняка были в меньшинстве, хотя я сомневался, что противник превосходит нас в огневой мощи. Я взвешивал наши шансы и оценивал риски, когда три машины остановились. Затем, через пару минут, они снова двинулись вперед с той же скоростью.

— Они проверяют колодцы, — сказал Маггер. — Тот отдельный провод, должно быть, является вибрационным датчиком. Мы зацепили сигнализацию, и они пришли посмотреть, что происходит.

Между местом, где мы оставили машины, и кюветом дороги проходила небольшая насыпь, идущая параллельно проезжей части. Если бы мы перевели мотоцикл и «Ленд Роверы» через нее, то смогли бы воспользоваться асфальтированной дорогой, чтобы быстро скрыться. Несмотря на то, что в этом случае мы бы оказались на одной дороге вместе с вражескими машинами, я решил, что для нас это наилучший вариант.

— Через насыпь, быстро! — Я указал на дорогу. — Дес первый, потом Кен, мы замыкаем. Вперед!

Водитель Деса поддал газу, быстро подкатил к насыпи и легко перемахнул через нее. Кен на мотоцикле шел всего в нескольких секундах позади него, и отлично изобразил Ивела Книвела[105], взлетев поверх края с запасом не менее фута.

Затем настала наша очередь. Маггер завел мотор, и мы устремились к насыпи, помчавшись вверх по склону. Но затем, как только мы достигли ее края, Маггер сбросил обороты, и мы заглохли прямо на гребне, слегка покачиваясь вперед-назад.

— Ради всего святого, Маггер, что ты делаешь? — Зашипел я ему в ухо.

— Вот дерьмо, — произнес он.

К этому времени Дес понял, что произошло, и подъехал обратно к нижней части насыпи со стороны дороги.

— Я отбуксирую вас, — крикнул он.

— Нет, ты не сможешь, — крикнул я в ответ. — Все, что тебе удастся сделать с этой стороны, так это поставить нас на ось. Вернись обратно и сдерни нас назад.

Наше положение становилось все более опасным. С нашей отличной точки обзора в «Ленд Ровере» на вершине насыпи я мог видеть три пары фар, которые приближались все ближе и ближе. Теперь до них оставалось менее 800 метров.

— Нам лучше приготовиться, — сказал я Гарри, сидящему сзади, и через несколько секунд успокоился, услышав звук гранаты, заряжаемой в гранатомет Mk19, и звук взводимого оружия.

Имея преимущество в виде асфальтированной дороги, Дес с легкостью перемахнул через насыпь и за полминуты прикрепил лебедку к задней части нашего «110-го». Еще полминуты, — и мы освободились, съехав обратно к подножию насыпи. Маггер отъехал на некоторое расстояние назад, чтобы хорошенько разогнаться. Водитель Деса сделал то же самое, как только освободил лебедку.

К этому времени до врага оставалось не более 600 метров, и время поджимало. И снова машина Деса без проблем преодолела насыпь, а затем настала наша очередь. Я полуобернулся на своем сиденье, ухмыльнулся своему водителю и сказал:

— Маггер, только не заглохни снова — пожалуйста!

Теперь настал его черед ухмыляться.

— Как два пальца, Билли, — сказал он, — как два пальца.

И, подняв обороты до рева, мы рванули вперед, а затем вверх по склону насыпи. На вершине «110-й» перепрыгнул гребень, клюнул носом вниз, и мы внезапно заскользили вниз по противоположной стороне и далее на дорогу.

— Порядок, — произнес я, а затем, бросив быстрый взгляд обратно на дорогу, где приближающиеся иракские машины находились уже менее чем в полукилометре, добавил:

— Давайте убираться отсюда, пока эти парни не подошли еще ближе.

Но бояться нам было нечего. Я полагал, что поскольку противник использует фары, то их ночное зрение настолько ухудшилось, что им нужно оказаться в пределах ста метров, чтобы заметить нас, а шум их собственных двигателей на таком расстоянии с лихвой перекроет звук наших.

Когда разрыв между нами и противником увеличился до километра, я дал знак Десу и Кену съехать вслед за мной с дороги в пустыню. Спустя какое-то время я остановился. Второй «Ленд Ровер» и мотоцикл остановились рядом со мной, и на мгновение воцарилась тишина. Я велел Десу и Гарри разрядить Mk19, а затем дал команду на перекур.

Ждать пришлось недолго. Примерно через десять минут, когда вражеские машины оказались уже почти рядом с первым из заминированных нами люков, подрывной заряд взорвался, выбросив в небо огромную струю красно-желтого пламени. Какая была реакция на борту вражеских машин, видно не было, но их фары внезапно замелькали в разных направлениях. Мы подождали не более пяти минут, пока не взорвется следующий заряд, что и произошло с не менее впечатляющими пиротехническими эффектами. Через несколько секунд до нас донесся тяжелый гул взрыва.

— Саддам больше не будет запускать «Скады», используя эту линию связи, — заявил я. — Молодцы, ребята. Теперь погнали на место встречи.

Смяв сигареты под ногами, мы поднялись на ноги и отправились в путь, чтобы проехать тридцать километров или около того до места, о котором я договорился с Пэтом. Я еще не знал, но у меня оставалась еще пара часов, чтобы насладиться успехом нашей операции, прежде чем все мое приподнятое настроение улетучится без следа.

Мы прибыли на место встречи вскоре после 03:30, но только для того, чтобы не обнаружить никаких следов присутствия другой группы. Через полчаса, когда наших товарищей все еще не было видно, я попросил Деса сообщить мне широту и долготу места, которое я выбрал. Когда я сопоставил эти координаты с нашим положением на карте, то сразу увидел, что мы находимся не в том месте, которое я выбрал, и не там, где я сказал Пэту нас дожидаться.

— Ты привел нас не туда! — Прямо заявил я Десу.

— Нет, не привел, — ответил он, немного смущаясь.

— Дес, я говорю тебе, что это не то место, где я сказал Пэту нас ждать. — Мое терпение быстро иссякало.

Он посмотрел на меня, и с еще более виноватым видом сказал:

— Думаю, мне лучше рассказать тебе, что произошло. После того, как ты сказал Пэту о месте встречи, он вызвал по радио меня и сказал, что меняет его на то место, где мы сейчас находимся.

Я был настолько ошеломлен, что на мгновение даже не мог говорить. Потом недоверчиво произнес:

— Ты хочешь сказать, что если бы случилась перестрелка и моя машина отделилась бы от основной группы, и направилась к месту нашей встречи, то мы оказались бы там в одиночестве, и это просто потому, что по какой-то причине, известной только ему, Пэт изменил место встречи?

Дес промолчал, и возможно, вполне разумно, так как я был в ярости, и тут же решил, что этой же ночью отправлю Пэта на базу на вертолете снабжения. Между тем казалось, что мой заместитель и остальная часть патруля не успеют на новое место встречи, а нам еще нужно было подобрать место для дневки. На этот раз я заставил Деса следовать за мной, еще не решив, как дальше с ним обращаться.

Мы проехали ночью несколько километров, пока не наткнулись на идеальное место, чтобы расположиться на день, тем более что маскировать нам нужно было только два 110-х «Ленд Ровера» и мотоцикл. Расположив машины и выставив пару дозорных, я сразу же вернулся к своей машине, где связался по радио с Аль-Джуфом и доложил об успешном выполнении задания. В ответ штаб сообщил мне, что этой ночью на вертолете, который прибудет с запасами для нас, прилетит мой новый заместитель. Он должен был заменить Пэта и пробыть с нами около двух недель, однако на протяжении всего отведенного ему времени патрулирования ему предстояло находиться под моим общим командованием. Его имя штаб не назвал, но описал его как «вновь назначенного командира эскадрона “А”».

Было еще одно сообщение, переданное Пэтом, в котором говорилось, что я должен встретиться с ним и остальными военнослужащими патруля «Альфа Один Ноль» в 18:00 тем же вечером. Как правило, во время переговоров по радио использовать нецензурные выражения запрещено, но если бы у меня была такая возможность, я бы, конечно, в тот момент выругался. Вместо этого мне пришлось довольствоваться тем, что я через Аль-Джуф послал ему ответное сообщение, в котором в качестве моего прямого приказа говорилось, что он должен встретиться со мной в 18:00 в другом месте, координаты которого были указаны на карте. И так будет до тех пор, пока он ко мне не явится.

С места своей днёвки мы обнаружили противника на вершине холма, находившегося в трех или четырех километрах на нашем правом фланге. Поскольку его мы могли видеть, я был уверен, что он тоже мог заметить нас, но его солдаты не создавали нам никаких проблем. Поскольку при наличии только шести человек и двух «Ленд Роверов» я был не в состоянии в тот момент что-либо предпринять против них, то проинструктировав Деса и его группу следить за врагом на протяжении дня, я постарался выбросить это из головы. Тем не менее, перед отъездом в 17:30 тем же вечером я отправил короткое сообщение в Аль-Джуф, сообщив им координаты иракской позиции. Если вражеские войска после нашего ухода останутся там на какой-то более-менее продолжительный период, то на ужин у них будет очень неприятное дополнительное блюдо в виде нескольких ракет класса «воздух-земля».

Выбранное мной место встречи находилось всего в тридцати минутах езды, и мы прибыли туда почти одновременно с остальными бойцами нашего подразделения. Как только все машины остановились, я подошел к Пэту и сказал, чтобы он следовал со мной. Несмотря на то, что я все еще кипел, мне удалось сдержаться и не произнести ни слова, пока мы не отошли примерно на сто метров от людей и не оказались вне пределов их слышимости. И вот тогда я вздрючил его — это был один из самых суровых разносов, которые я когда-либо устраивал.

— Какого хрена? Ты что думаешь, это игры? — Начал я. — Я ведь сказал тебе, где ты должен нас ждать, но как только я отправился, ты сообщил Десу, что меняешь место встречи! Ты намеренно отменил мой приказ, хотя у тебя не было на это никаких полномочий, и, кроме того, ты поставил под угрозу жизнь людей в моей машине. Если бы случился бой и нам пришлось бы разделиться, мы бы поехали в совершенно другое место, чем все остальные!

Пэт ничего не сказал.

— С меня довольно и тебя, и твоего негативного отношения, — продолжил я. — Сегодня вечером ты отправишься обратно на вертолете снабжения.

Он был потрясен, настолько потрясен, что не мог произнести ни слова. Однако он понимал всю степень своей неправоты. Не говоря ни слова, он просто отвернулся и медленно пошел к своей машине, опустив голову. Выглядел он совершенно подавленным, но я не чувствовал к нему ни малейшей жалости, поскольку все еще был в ярости. И не только потому, что он проигнорировал мой приказ, и даже не потому, что он подверг риску мою жизнь, а потому, что он рисковал жизнями Маггера и Гарри.

Разобравшись с Пэтом, я вернулся, нашел Деса и взял его под руку.

— Теперь так, — потребовал я, — я хочу знать, почему ты не сообщил мне, что Пэт изменил место встречи.

— Извини, это была моя вина, — ответил он. — Но я находился между молотом и наковальней. Пэт для меня старший, это же так просто.

Ну конечно, вот эта проклятая система старшинства. Дело в том, что у нас в Полку существует определенный порядок старшинства среди людей одного звания, основанный на дате, когда человека повысили по службе. Каждый военнослужащий знает, где в этой вертикали он находится, — подобно игрокам в команде по крикету. У вас может быть шесть человек, и все будут штаб-сержантами, но каждый из них будет точно знать, кто для него старше, а кто младше. Не нужно быть гением, чтобы понять, что кого-то повысили до вас. Все знают, что так все устроено, и все с этим мирятся. Полк по численности очень маленький, и так было всегда.

Дес наивно полагал, что изменения, сделанные Пэтом, принципиально ничего не изменят. И если бы я не спросил широту и долготу, или если бы мы прибыли на место, а Пэт был там, то я бы никогда не узнал о подмене, поскольку в таком случае просто не проверил бы координаты.

Пытать дальше Деса не было смысла, поэтому я просто сказал ему:

— Если в будущем кто-нибудь отменит мой приказ, я хочу, чтобы ты сообщил мне об этом сразу же, как только это произойдет. И неважно, кто это будет и насколько он будет выше по старшинству. В этот раз нам повезло, и никто не пострадал, но я не хочу, чтобы подобное случилось в следующий раз.

Вернувшись к колонне, я сказал людям, чтобы они садились в свои машины. Затем подошел к «Ленд Роверу» Пэта.

— Ладно, — сказал я ему. — Надеюсь, прошлой ночью ты выбрал приличное место для посадки вертолета. У нас достаточно времени, чтобы добраться туда до полуночи, но тем не менее, давайте двигать.

Какими бы недостатками он не обладал, Пэт все равно был лучшим нашим ориентировщиком. Ему просто не хватало тех качеств, в которых я нуждался. Было очевидно, что ему не нравился ни я лично, ни мой способ управления. Позже мне сказали, что он считал меня слишком расслабленным, чтобы командовать патрулем в тылу врага и благополучно вернуть его домой.

Признаюсь, мне нравится производить именно такое впечатление. Такова моя натура и именно так я действую. Столкнувшись с необходимостью делать выбор, я всегда выберу позитивные действия, но никогда не стану рисковать жизнями людей без необходимости. Тем не менее, САС — это полк, девиз которого «Побеждает отважный», и именно в этом заключается наша работа — идти вперед и по-настоящему пытаться выполнить задачу или достичь цели. Пэт, похоже, считал меня слишком беззаботным, даже беспечным; мне показалось, что ему не хватало того, что я искал в своем заместителе, чтобы побудить патруль к выполнению поставленных задач.

Расстояние до посадочной площадки составляло всего тридцать километров, и мы должны были оказаться там задолго до полуночи, что давало нам несколько часов на то, чтобы обеспечить охранение этого места до прилета вертолета, — конечно, если бы Йорки не съехал на «Ленд Ровере» Пэта через край отвесной скалы в овраг, что в таких условиях может случиться с каждым. Одному Богу известно, каким образом никто не погиб и не получил серьезных травм, поскольку «110-й» свалился в овраг примерно на шесть или семь футов, а затем перевернулся вверх колесами. Думаю, что троих находившихся там солдат спасла поперечина кузова, принявшая на себя основную силу удара, но все же ребята получили несколько сильных ударов и были сильно потрясены. Из бака машины вытекло все топливо, а боеприпасы, канистры с горючим, оружие, снаряжение и пайки оказались разбросаны по дну оврага.

Нам потребовалось почти полтора часа, чтобы вытащить «Ленд Ровер», — мы вынуждены были работать очень осторожно, чтобы не вызвать искр, которые могли бы воспламенить топливо. В конце концов нам удалось приподнять его лебедкой, подцепить к «Унимогу» и вытащить из оврага задним ходом.

Удивительные машины, эти «Ленд Роверы». После того, как мы проверили и заправили потрепанный «110-й» Пэта, он завелся с полоборота. На самом деле, за все время нашей работы в поле, в течение которого мы проехали тысячи километров по ужасной местности, у нас ни с одной машиной не возникло никаких проблем. Марку «Ленд Ровер» я готов поддержать в любое время.

Пэт со своим экипажем был настолько потрясен, что я, в общем-то, смягчил свое решение о его отправке. Притянув его к себе, я сказал ему, что решил дать ему последний шанс, но добавил, что это последнее предупреждение. Думаю, он это оценил, — черт возьми, он должен был это сделать, ведь благотворительность не входит в список приоритетов любого полкового сержант-майора, и уж тем более меня. Он пробормотал что-то вроде благодарности, хотя после аварии его все еще сильно трясло. Каким-то чудом Йорки тоже не пострадал и, к его чести, он сказал, что чувствует себя вполне нормально, чтобы вести машину. Мы смогли продолжить путь в прежнем составе, с задержкой, но все же более или менее целыми.

В итоге мы прибыли на место посадки вертолета с запасом в два часа — встреча была назначена на 02:00 ночи, — и сразу же занялись организацией охранения. Мы должны были убедиться, что прилегающая территория абсолютно стерильна — то есть свободна от противника и гражданских лиц, — поэтому на несколько километров вокруг выслали патрули. Если никаких признаков присутствия врага обнаружено не будет, то мы расставим машины в оборонительные пикеты вокруг посадочной площадки, а военнослужащих патруля оставим в центре, чтобы они направляли вертолет. Поскольку нам необходимо было соблюдать полное радиомолчание, летчик не мог приземлиться, если не видел на земле правильного сигнала.

Точно в срок появился «Чинук», пролетевший всего в тридцати футах над землей. Он пронесся над головами, развернулся в радиусе ста метров и шумно, но достаточно изящно приземлился точно в обозначенном месте. Пыль вздымалась огромными тучами, стоял ужасающий грохот, поскольку двигатели работали постоянно.

Первым, кого я увидел после того, как опустилась хвостовая аппарель, был борттехник. Выйдя вперед под вращающимися лопастями, чтобы поприветствовать его, я затем передал ему конфиденциальное донесение, написанное мной для командира. В нем объяснялась ситуация с патрулем «Альфа Один Ноль» — некоторые вещи я не мог доверить радиоэфиру. В этом донесении, после изложения командиру своей оценки бойцов и их морально-боевых качеств, я настоятельно попросил его ни при каких обстоятельствах не рассматривать вариант разделения подразделения на два патруля. Я слышал по радио, что один полуэскадрон «Дельты» разделился, однако полагал, что мы будем более эффективной боевой силой, если «Альфа Один Ноль» останется целым патрулем, — не в последнюю очередь потому, что у меня вызывал опасения образ действий Пэта. Было необходимо, чтобы все бойцы оставались вместе под моим командованием, пока мы не выйдем из Ирака.

Пока я разговаривал с борттехником, из вертолета высадился один человек со своей M16 и «бергеном». Это, должно быть, мой новый заместитель. Благополучно сдав свое донесение, я повернулся к новичку, и мы пожали друг другу руки. Я все еще не знал, что это за человек, но крикнул ему на ухо, чтобы он следовал за мной, подальше от шума двигателей. Когда мы отошли, мои люди забрались на борт «Чинука» и начали все перетаскивать на землю. Вертолет в этом вылете уже пополнил запасы других патрулей, и то, что мы были крайним подразделением, которое пополняло запасы, означало, что весь груз, оставшийся на борту, предназначался для нас. Это здорово упростило разгрузку.

Когда мы оказались в паре сотен метров от вертолета, новоприбывший опустил свой «берген» на землю и снова протянул руку.

— Я майор Питер, — сказал он. — Рад познакомиться с тобой, Билли.

Я улучил момент, чтобы внимательно его рассмотреть. Ему было около тридцати лет, рост около пяти футов девяти дюймов, коренастый, с густой копной светлых волос и твердым, уверенным взглядом. Он казался приятным парнем. Встречались мы впервые, так как он находился на службе в Эр-Рияде и в течение тех нескольких дней, пока я был там, наши пути не пересекались. Когда предыдущего командира патруля сняли с должности, Питер был назначен ему на смену. Он должен был вступить в должность командира эскадрона «А» только в ноябре, но командир решил, что если он отправиться к нам на несколько недель, то сможет познакомиться с половиной своего эскадрона и начнет быстро осваиваться на новой должности. Очень крутая форма обучения, если вы спросите меня, но я был уверен, что командир знает, что делает.

Я быстро ввел Питера в курс дела и рассказал ему о своих дальнейших намерениях. В течение нескольких дней я обдумывал одну идею, и пока ждал вертолет, наконец, решил ее осуществить. Я намеревался начать передвижение как днем, так и ночью, и проводить операции при дневном свете, где это было возможно. Мой новый заместитель не колебался — он был полностью согласен.

— Это даст нам шанс увидеть, что замышляет противник, — заявил он. — Я только за.

Через несколько минут я еще больше к нему привязался, когда он достал из-под плаща знакомую бутылку.

— Это для тебя, — сказал он, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто больше не видит. — Мне кажется, что давать тебе это не стóит, учитывая приказ командира, но мне сказали, что это исключительно для медицинского использования.

Я засмеялся.

— Давай мне эту штуку, — сказал я, взяв бутылку темного рома, — она здорово пригодится. Небольшая порция, добавленная в горячий шоколад или кофе, творит чудеса с боевым духом ребят. — И тут меня поразила одна мысль.

— А где остальное? — Спросил я. — Я заказывал полдюжины бутылок!

— Это все, — ответил он мне. — Я привез только одну.

«Ну, вот тебе и поднятие боевого духа ребят, — подумал я про себя. — Да будь я проклят, если поделюсь с ними одной бутылкой! Она останется в моем рюкзаке, чтобы в ближайшие дни я мог иногда наслаждаться в одиночку!»

К этому времени из вертолета все было выгружено, включая мотоцикл на замену одному из вышедших из строя, и я спустился вниз, дав сигнал борттехнику что все «чисто» и можно взлетать. Через сорок пять минут после того, как «Чинук» с грохотом взмыл в ночное небо, баки машин и все канистры были пополнены топливом, а на борту был уложен максимальный запас воды. Как обычно, у нас осталось много топлива в бочках, которые привез вертолет, но из предыдущего опыта на Ближнем Востоке я знал, что если его оставить на месте, то бедуины в конце концов его найдут и воспользуются для собственной пользы. Они не являлись нашими врагами, так что оставалось лишь пожелать им удачи.

Оставшиеся вещи, в основном картонные коробки из-под наших пайков, были сложены в кучу и подожжены на следующее утро. Я хотел создать как можно больше дыма, чтобы привлечь к себе внимание, пытаясь выманить врага. Как обычно, на земле были разложены «Юнион Джеки», чтобы наши летчики могли опознать нас с воздуха как британцев, если вдруг, привлеченные дымом и пламенем, они пролетят мимо, чтобы посмотреть поближе. Несколько парней немного нервничали из-за того, что мы выдали свою позицию, и снова захотели узнать, что произойдет, если мы навлечем на себя вражеские танки.

— Тогда мы вызовем Королевские ВВС, — объяснил я им. — Мы находимся на плато и можем чертовски далеко видеть. Танк не появляется из ниоткуда, он поднимает огромное облако пыли, которое будет видно за двадцать миль. Просто расслабьтесь. Устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь свежей едой.

Это было настоящее удовольствие — снова есть свежие фрукты и овощи, и даже мясо, хотя мы знали, что скоро вернемся к пайкам. Я заметил, что уже начал терять вес. Еще один способ диеты, но весьма эффективный.

Я решил, что в этот день патруль останется на месте, что позволило бы людям приготовить себе пару нормальных обедов и немного привести себя в порядок. Однако сразу после полудня мы получили из Аль-Джуфа приказ, согласно которому мы должны были подобрать в округе пригодную для использования взлетно-посадочную полосу, укрытую от любопытных иракских глаз. В следующем месяце, феврале, с 14-го по 20-е число должно было быть новолуние, что означало, что вертолеты не смогут летать и пополнять наши запасы. Кто-то в штабе в качестве альтернативы, которую поддержал командир, предложил использовать для пополнения запасов транспортник C-130, который выполнял бы рейсы ночью. Другими словами, самолет длиной 30 метров, с размахом крыльев более 40 метров и весом при полной загрузке более 75 тонн, должен был садиться в абсолютной темноте на неизвестную взлетно-посадочную полосу в 200 милях за линией фронта.

Летчики Королевских ВВС из 47-й эскадрильи[106] действительно были блестящими специалистами. Большинство из них до того, как их перевели в спецназ из-за небольших медицинских проблем или чего-то столь же тривиального, являлись летчиками-истребителями, летавшими на «Харриерах», «Торнадо», «Ягуарах», «Буканирах» и других боевых самолетах. Они и их экипажи были отличными парнями; они также отличались исключительной храбростью. Дайте им короткую, узкую полоску едва ровной земли, и эти герои точно посадят на нее «Геркулес». Никогда и нигде я не встречал таких людей, как они. Они прилетали, почти касаясь земли и сажали этих огромных монстров на траву, гравий, грязь, даже на замерзшее озеро — на что угодно, что было достаточно длинным, широким и более или менее ровным.

Для ночных полетов взлетно-посадочную полосу мы размечали сами. На каждом конце и в середине полосы устанавливались маяки — это все, что требовалось этим летчикам, чтобы сесть в глуши, выгрузить или забрать людей или снаряжение, развернуться и снова подняться в воздух.

Вечером я отправил часть своей группы на разведку к северо-западу от нашего местоположения, а Пэта и часть его группы — на северо-восток. Нашей задачей было найти подходящую посадочную полосу для C-130 и, если нам повезет, попытаться определить и оценить деятельность противника в этом районе. Должно быть, это была счастливая ночь, потому что примерно через двадцать километров мы наткнулись на заброшенный аэродром; и что еще лучше, он даже не был отмечен на карте. Как и десятки других, он, вероятно, был построен во время ирано-иракской войны и заброшен после перемирия.

Ночь была ясной, на небе не было ни облачка, и хотя Луна была совсем маленькой, светила она очень ярко. Заросшая травой взлетно-посадочная полоса резко выделялась в лунном свете и выглядела как протертый горохово-зеленый ковер. Мы с Питером прошли по всей ее длине, чтобы убедиться, что она ровная и без ям, а затем сели на центральной линии, чтобы выкурить по сигарете. После того, как мы некоторое время молча курили, он, ухмыляясь, произнес, глядя на меня:

— Если подумать, то это на самом деле довольно причудливо. Вот мы сидим посреди травяной взлетно-посадочной полосы, в глубине Ирака, и курим сигарету. И здесь нет никого, кто обратил бы на это внимание, кто остановил бы нас или проверил бы наши документы. Довольно сюрреалистично, на самом деле — но это чертовски приятное чувство.

Я понял, что он имел в виду, хотя попадание в странные ситуации в отдаленных местах — это настолько неотъемлемая часть жизни в САС, что я бы, наверное, даже не задумался об этом, если бы он ничего не сказал.

Ранним утром следующего дня, успев полюбоваться на новую, еще строящуюся автостраду, которая вскоре заменит основной маршрут снабжения из Аммана, мы вернулись на место нашей дневки, где я оставил половину наших сил с «Унимогом» и несколькими «Ленд Роверами». Мы ждали возвращения Пэта. Он вернулся перед самым рассветом и сообщил, что его подразделение обнаружило только одно подходящее для посадочной полосы место, которое в любом случае придется расчищать.

Заброшенный аэродром представлялся нам лучшим вариантом, поэтому я связался по радио со штабом, чтобы сообщить точные координаты, которые затем будут переданы летчикам C-130. Как только эта небольшая задача была решена, я смог уделить время планированию дальнейших действий. В ту ночь, 5-го февраля, я намеревался снова двинуться дальше на север и занять позицию вблизи основного маршрута снабжения, чтобы мы могли начать наблюдение за передвижениями противника по нему — включая, как я надеялся, и передвижения мобильных пусковых установок ракет «Скад».

Утро 6-го числа застало нас на позиции вблизи основного маршрута снабжения № 3. Моросил дождь, было жутко холодно. Вокруг нас простиралась грязно-серая пустыня, усеянная низкими темными холмами и огромными серыми валунами. Она выглядела очень негостеприимной — и точно так же ощущалась. Рано утром, когда я пытался немного поспать под «Ленд Ровером», меня разбудил Гарри, мой радист.

— Извините, что разбудил вас, босс, но вас вызывает штаб. У них для вас срочное сообщение.

— Небось, опять какая-то рутина, — проворчал я, выкатившись из-под машины и, пошатываясь, вставая на ноги.

Но когда я закончил его расшифровку, сообщение оказалось совсем не таким, как я ожидал.

Патрулю «Альфа Один Ноль» приказывалось проникнуть и уничтожить пункт управления и наведения «Скадов», известный под кодовым наименованием «Виктор Два», и выполнить задание не позднее 06:00 утра пятницы, 8-го февраля — чуть менее чем через тридцать девять часов. Мы должны были вывести из строя основное оборудование связи и волоконно-оптические кабели, находящиеся в укрепленном подземном бункере. Пункт управления, расположенный прямо на основном маршруте снабжения, находился в важном перевалочном районе, используемом гражданскими машинами, и оборонялся минимальными силами противника — согласно приказу, там находилось около тридцати солдат.

Внезапно мы оказались в самой гуще событий. Уже по той скудной информации, которую мне выдали в первом приказе, я понял, что нас отправляют в настоящий бой.