Хартблид: Цепи разума

Глава 8: Дихотомия Нубятника

Мастер взял книгу, осторожно, словно она рассыплется прахом прямо у него в руках, перелистнул пару страниц, затем на миг замер. Закрыл книгу и протянул обратно:

— Мне казалось, все экземпляры этой книги сгорели при пожаре. Теперь у меня возникают вопросы к тому, кто этот пожар мог устроить. Где труп старого хрена?

— Оставил в аудитории, — пожал плечами Хартблид.

— Отлично. У нас как раз урок, и пока ты будешь грызть гранит науки, я добуду парочку ответов на давно мучившие меня вопросы.

— И под гранитом науки имеется ввиду?..

— Магия, — Мастер развернулся и вышел.

— И всё таки, я хочу научиться заклинанию развеевания заклинаний! — в который раз повторил просьбу мальчик, стараясь не отставать.

— Ты будешь учится тому, что я считаю для тебя нужным.

— А если вдруг мне потребуется развеять какое-то заклинание?

— Если тебе вдруг потребуется развеять какое-то заклинание, тогда одно из двух, либо его делал я, и у тебя ничего не выйдет, либо в Нубятнике было два мага, а не один, то есть я, — отрезал Мастер.

— Желанный окорок, — напомнил Хартблид.

— Даже владей ты магией разрушения заклинаний, ты был очарован окороком и твои мысли занимала не проверка его на предмет магии, и не разрушение оной, а стремление его сожрать. Ты можешь мне не верить, но то время, которое ты потратишь на попытку разрушить магию, которая тебе не поддастся, можно потратить с куда большей пользой. Видишь ли, если бы много лет назад у меня было заклинание исполнения желаний, всё могло бы сложиться по другому, но у меня его не было, а потому пришлось выкручиваться тем, что есть. И вот мы с тобой здесь, мы существуем, — Мастер наставительно поднял палец. — в отличие от тех, кто потратил бесценные мгновения на попытку развеять мою магию.

— А разве существует заклинание исполнения желаний?

— Нет, я его выдумал. Это пример имбовой херни, за которой все гоняются, забывая о том что иногда важнее не цель, но путь.

— Не понимаю.

Череп в аудитории издал зубами дробь. Мастер не глядя махнул рукой, и тот затих.

— Скажем так, есть три точки зрения. Одни утверждают что ради благой цели все средства хороши. Другие считают, что если к цели прийти неправедным путем — всё будет зря. Третьи считают что чистый душой и нравственно зрелый живущий не может выбрать дурной цели и дурной путь к ней в силу своей природы. У меня есть предположение, что авторы этих точек зрения никогда не оказывались в ситуации, когда выбор стоит не между "поступить хорошо" и "поступить правильно", а между "сдаться и всё проебать" и "сделать то, что можешь". В будущем, скорее всего, придется сто раз пожалеть обо всём этом, но — цель всегда находится там, в будущем, вот только никакого будущего у тебя не будет, если ты не сделаешь выбор прямо, блядь, сейчас. От чего будет зависеть твой выбор?

Хартблид задумался. Он припомнил сложные ситуции в своей жизни, их было не так уж и много, но определенная последовательноть всё же присутствовала. И он ответил:

— От знания, что я получил… То есть, от пройденного мной пути. Ой!

— Ты понял, — одобрительно сказал Мастер. — Однако, пока что ты только в самом начале пути понимания. Ничего, этот путь самый долгий. Хех, из тебя вышел отличный ученик, Хартблид! Так что доставай свою волшебную книжку, будем учить тебя как соответствовать образу великого волшебника. Поскольку ты, применив по назначению данные тебе знания успешно разрешил одну давнюю загадку, а также добыл, наверное, единственный сохранившийся экземпляр "Легендариума", уже не говоря о куче всякого прочего лута, думаю можно провести урок на расслабоне, темой его будут вспомогательные заклинания. Для начала, проблема освещения. Не всегда есть возможность разжечь костер, запалить факел или таскать с собой лампу. Однако с тобой всегда будет призрачный свет — обычно его зажигают в навершии посоха, туда ещё нередко вставляют какой-нибудь кристалл, чтоб свет фокусировать, но можно просто подвесить светящийся шарик над головой и не париться. Как-то вот так, — Мастер щелкнул пальцами и над его головой соткался призрачный светляк, светящийся зеленоватым светом. — Ты просто используешь магию чтобы создать эффект разложения эманаций Смерти солнечным светом. В отличие от аналогов — а у многих магов есть аналоги — этот свет позволяет видеть бестелесную нежить. Далее, иногда бывает холодно, а ещё бывает неплохо приготовить поесть. Как бы ты согрелся?

— Развёл костер, — бросил Хартблид, старательно орудуя пером.

— Ты не огненный маг.

— Вы как-то сказали, что специализация — удел насекомых, Мастер. Почему я не могу изучать огненные заклинания там, где это уместно?

— Очевидно потому, что развивать следует то, к чему у тебя склонности, а склонности у тебя к магии мёртвых, и ты сам это знаешь. К тому же, некромантия практически универсальна, в чём ты сейчас и убедишься. Ты помнишь могильный огнецвет?

— Отрава, дающая симптомы могильной лихорадки?

— Молодец, запомнил.

— Я всегда запоминаю то, чего лучше не касаться.

— Одним из симптомов этой лихорадки является очень высокая температура. Некоторое время назад бытовало мнение, что причиной этому является борьба жизненной силы с эманациями смерти. Истина, однако, иная — жизненная сила разгорелась настолько ярко, что начала сжигать тело, что привело к её истощению и смерти живущего. Это к вопросу о том, что могильный огнецвет при правильном применении способен возжечь угасающую жизненную силу. Но речь не об этом. Речь о том, что тот процесс саморазрушения магии, наподобие того, что ты применял в своих взрывных черепухах, можно замедлить, и вместо взрыва — получится тепло.

— Но энергия, высвобождаемая при взрыве чувствуется как прохлада, — возразил Хартблид.

— Разумеется. Энергии слишком мало, — Мастер развернулся к своему алхимическому уголку на саркофаге, и достал обычную спиртовку. — Смотри.

Он запалил фитиль от факела и поставил на стол.

— Это огонь, и все твои инстинкты говорят, что он горячий, верно? А теперь коснись его.

Хартблид с сомнением поглядел на Мастера, но всё же осторожно провел ладонью над язычком пламени. Нахмурился, провел ещё раз. Задержал над пламенем.

— Что за чёрт?

— Видишь ли, в спиртовке — необычная горючая жидкость, температура горения которой очень низкая. Её используют в очень тонких процессах, но нам сейчас это не важно, важно принцип. Магической энергии в черепе не хватило времени чтобы разогреться сколько-нибудь сильно, зато она успела разогнатья очень-очень быстро, за счет чего и получился такой вот пардоксальный эффект прохлады. В силу нематериальной природы, с воздухом эта магия практически не взаимодействует. Так что бери перо и переписывай в книжку вот это.

Мастер положил на стол три свитка. В первом был "призрачный огонек", во втором — только что описанный "могильный пламень" (и уже в процессе переписывания, Хартблид ужаснулся, какой температуры могло достичь это жуткое пламя), а в третьем было нечто.

— Мастер? Я не понимаю…

— Тебе не приходило в голову что шарахаться в компании кучи нежити — не всегда удобно, очень часто вызывает вопросы, причем чаще весего их начнут задавать уже поле того как разрядят в тебя всё что найдется, с перепугу, или по идеологическим убеждениям? Вижу что нет, вижу рассказы про религиозных фанатиков ты пропустил мимо ушей, а зря. Когда ты создаешь нежить, она становится с тобой связана, и используя эту связь — ты можешь призвать свою великую армию мёртвых, практически куда угодно. Точнее, лишь небольшую её часть, но в случае чего — отбиться хватит. К тому же, это пригодится тебе чуть позже, когда будем проходить причины по которым тебя люто ненавидят шаманы. Если в двух словах, некроманты выдумали эту магию, опираясь на крайне занимательные наблюдения о зомби. Зомби — не такие простые тупые куски мёртвого мяса, как о них обычно принято думать. Зомби всегда у тебя за спиной, как бы быстро ты не бежал. И когда ты остановился передохнуть, из под земли р-раз! — Мастер сжал кулак. — Из под земли тебя хватают за ноги. Мда. Короче, это какое-то очень сильное колдунство, но нам удалось его адаптировать и для другой нежити. Опробуй как-нибудь, только прими совет: делай это на свежем воздухе.

Хартблид кивнул и занялся перерисовыванием в волшебную книжку схем разделения и зацикливания потоков магической энергии с пояснениями смысла некоторых решений, а также формул для расчета эффективности. Формулы он практически не понимал, но Мастер пояснил, что когда он подрастет и будет лучше разбираться в математике, то сможет гораздо лучше дозировать энергию для совершения некоторых действий, определять "челлендж рейтинг" и свои шансы в бою.

Сам же Мастер достал из недр мантии журнал, положил на саркофаг и поставил на него пыльную бутылку, по всей видимости с вином. Затем нарисовал на полу белый круг, переместил туда останки алхимика и достал кинжал.

— Тритий! Приди из-за Предела, где ты скитаешься не зная покоя и тропы! Приди и ответь на мои вопросы! Тритий! Тритий! — скелет издал звук, нечто среднее между "кис-кис-кис" и свистом.

Труп шевельнулся.

Хартблид отвлекся от писанины, потому как этого способа призыва мертвых он ещё не пробовал.

— Зачем ты призвал меня… Кто бы ты ни был… — прохрипел труп алхимика Трития.

— О, не узнал, богатым буду, — Мастер взмахнул кинжалом, отгоняя Трития, потянувшегося к бутылке. — Не-не-не, сперва — ответы, потом — бухлишко. Я ведь знаю как ты любишь выдержанное вино и бесстыдных девок. Да с приходом игроков для тебя настоящие врата рая открылись! Ты готов отвечать?

— Спрашивай, — прохрипел труп.

— Вопрос первый: сколько всего было банок Неистового Огня, что ты продал тому, кто поделился с тобой ставшим, благодаря ему, библиографической редкостью экземпляром Легендариума?

— Шесть, — выплюнул труп.

— Один в типографию. Один в кузницу. Один, в казарму. Один в дом бургомистра. Один, я так понимаю, достался твоей лавке, и ты подумал что спрячешься в своем логове, но задохнулся. Где ещё один?

— Понятия не имею. Время вопросов заканчивается, дай мне напиться!

— Если я не узнаю от тебя чего-то полезного, отдам твой труп ученику на эксперименты. Кто покупатель?

— РазГибатель, — прохрипел труп, делая новую попытку добраться до бутылки. Мастер взмахнул кинжалом и труп отпрянул. — Пожалуйста! Я не пил целую вечность…

— Пьянство — порок, ублюдок, — Мастер ещё раз махнул кинжалом. — Кто ещё был в деле?

— Айкиллер, Грэм, Соснулла и Доместос… Я видел как они ошивались у таверны и разговаривали друг с РазГибателем.

— Разрешаю накатить, — Мастер отошел в сторону и труп, жадно вцепившись в бутылку, отбил той горлышко, после чего содержимое окуталось призрачным пламенем, и труп рухнул на пол, словно марионетка с оборвавшимися нитями.

— Вот как-то так нужно допрашивать покойничков, — самодовольно сказал Мастер. — Поманишь их тем, что они любили при жизни — и они запоют как Изабель. Итак, мы выяснили имена остальных членов этого сраного кружка имбецилов-гриферов. Айкиллера, — тычок в скелета. — Мы уже знаем. Но что-то тут не сходится.

— Мастер, — немного подумав, подал голос Хартблид. — А может ли быть такое, что Гиб — это сокращение от РазГибатель?

— Может. Но вряд ли. Потому что эти говнюки были игроками, а всех игроков постигла Катастрофа. Значит Гиб, о котором говорила твоя подружка… как её там… Дайто… Дай это… Дайкатана, вот, был местным. А тут было слишком дохрена народа чтобы я всех поименно знал. А что?

— Мастер, сколько я не спрашивал, вы очень мало рассказывали о Катастрофе. Может быть, пора? Потому что, куда бы я не пошел, я натыкаюсь на неё. Я не понимаю что происходит, и меня терзает любопытство, — Хартблид отложил перо в сторону и сложил перед собой руки. Вся его поза выдавала готовность слушать.

— … Нет, — Мастер отвел взгляд. — Это тема для очень долгого рассказа, и у меня нет абсолютно никакого желания в него пускаться. К тому же это всё дела давно минувших дней, к сегодняшним реалиям имеющие весьма опосредованное отношение. Мне просто хочется узнать все детали. Не забивай этим себе голову, мой юный ученик, и если ты закончил переписывать заклинания, давай приступим к урокам. И ещё, ты должен прочитать Легендариум. Тогда ты поймешь, чем выдуманные приключения, отличаются от реальных.

— Можно подумать, что грохнув Мясника, я этого не понял. Я не настолько тупой, Мастер.

— Тебе не интересна эта книга?

— Я её бегло пролистал, и она очень скучная, — вздохнул Хартблид. — Мне подобного уныния и в жизни хватает, чтоб я ещё про это читал.

— Ясно. И всё же, это моё задание. Ты будешь читать книгу, и после каждой части напишешь изложение собственными словами того, что показалось тебе важным и интересным. И если ты подойдешь к делу ответственно, я придумаю как поощрить твою тягу к знаниям.

— Опять писанина… — вздохнул Хартблид. — Хорошо, Мастер, я сделаю это.

— Какое слово я дал тебе выучить вчера?

— Дихотомия, — скучным тоном отозвался ученик. — Лучший способ развязать драку в круге магов.

— Я действительно так сказал? — деланно удивился Мастер.

— Ага… — из сумки появился глоссарий. — Вы сказали, "Лучший способ развязать драку в круге магов, это упомянуть о дихотомии добра и зла, Света и Тьмы, Жизни и Смерти".

— А, то есть самого определения я не давал, — Мастер хмыкнул. — Хорошо, восполним пробел. Все эти противоположные, по общему мнению, вещи — являются сторонами одной монеты. То есть у каждого своя правда, и они отстаивают её фанатично и, временами, упорото. Однако одно без другого не существует. За одним исключением, что позволяет предположить наличие некоего более общего правила… А именно, существует теория, что зла на самом деле нет.

— Оно есть, я его видел, — вздохнул Хартблид. — и в комиксах, и в воспоминаниях мертвых, и в ваших рассказах.

— Да, но что именно ты видел? Можно взять любую вещь, повесить на неё ярлык, ткнуть пальцем и сказать, это мол, добро, а это, дескать, зло. И станет так. Мы не можем взглянуть на обе стороны монеты сразу, но мы можем сделать так:

Мастер развернулся к стене, используемой в качестве грифельной доски и начертил на ней круг.

— Стена — это множество. Круг — это некое узкое подмножество. Круг — это одна сторона монеты, стена — другая, ибо она — не-круг. Таким образом, если в кругу написать ярлык "добро", всё что вне круга автоматически станет злом. Даже если это не так, — Мастер нарисовал ещё один круг и написал внутри слово "добро". — Мы можем ведь так сделать? Ну а хуле, почему нет. Мы — не-мёртвые, у нас тоже есть понятие морали. Таким образом, вместо абстрактного "добра" будет логичнее написать "мораль Икс", где Икс — это некая категория разумных. Мораль служит делу выживания вида, ибо более моральные существа обычно живут дольше чем аморальные, особенно среди социальных видов, к которым относимся и мы с тобой. Таким образом, — Мастер нарисовал круг, захватывающий краями уже имеющиеся. — Существует множество схожих элементов морали и у живущих, и у нежити. Но есть и отличные, — Мастер ткнул пальцем в круг. — Например?

— Нежити нужны эманации Смерти, — вздохнул мальчик. — А живые очень не хотят умирать.

— Ошибочка, — скелет поднял палец. — Не хотели бы они умирать, не брались бы за оружие чтобы друг друга азартно мочить. Ещё варианты?

Хартблид задумался.

— Может быть, дело в том, что в местах, покрытых эманациями Смерти, живущие не могут жить, а не-живые, соответственно, крайне плохо чувствуют себя там, где царит жизнь?

— Сойдет. Это, так сказать, фундаментальное отличие. И казалось бы, оставьте в покое наш некрополь, и мы не полезем на ваши фермы, и, с другой стороны — не лезьте на наши фермы за свежим мясом, и мы не будем пытаться стереть с лица земли ваш некрополь. Мы говорим на разных языках, мой юный ученик. Но об одном и том же: о кровавой вражде, при том, что по сути, делить нам нечего. Это явственно показал фараон Птаитис, умудрившись сочетать несочетаемое — в его царстве прекрасно себя чувствовали и живые, и неживые. А всё почему? Потому что в мире живых всегда есть преступники и изменники, от которых можно легко избавиться если кинуть их в некрополь. И время от времени посылать великую армию мёртвых на подвиги, благо в те времена наш мир был сущим адом. Орды чудовищ, разборки богов, делящих сферы влияния, и посреди этого — горстка людей, боящихся всего на свете, и потому придумавшая во-первых возводить стены для защиты, а во-вторых делать оружие из дерева и камня. И Птаитис заключил с богами договор, мол, мы вас почетаем, а вы нам благоволите. Мда.

Мастер замолчал, стирая со стены круги.

— … В общем, это было давно, но в те времена как раз и произошло появление системы, при которой так называемые светлые боги захапали себе очень много власти, что не понравилось хтоническим богам и непримкнувшим, которых назвали тёмными. Пантеон смыл всю хтон в Бездну, где они до сих пор и пребывают, установил разделение сфер влияния и назвал злом всё, что не входит в официально разрешенный список. А Птаитиса они кинули, пообещав, что его царство будет стоять и процветать, покуда в фараонах течет его кровь, вот только никто не сказал бедолаге, что его прокляли бесплодием за борзость. Так вот, это я к чему. Большую часть магии люди получили как дар от Тёмных, не пожелавших становиться частью системы. Но конкретно некромантию Птаитис получил от мёртвых, и это была первая магия, которая стала известна людям.

— А другие расы? — с интересом спросил Хартблид.

— Ох чтоб их, — Мастер скрежетнул зубами. — В отличие от людей, которые являются древнейшей расой в мире, остальных создали боги. Как дети почитают родителей, так и все прочие расы почитают своих богов, и у них там, к слову, почти у всех единобожие. Кроме орков, у них два божка, хитрый и сильный. В общем, дабы уравнять шансы, волею богов оркам досталась магия духа, эльфам выпал счастливый билет — магия воды и воздуха, дварфов кинул их собственный божок, заявив, что магией занимаются только дрищи, не способные держать в руках кирку, мохноногим хоббитам досталась природная, кстати об их долбаных фермах, тёмным эльфам — магия крови, ну и так далее. Точнее так было до того как выяснилось, что шила в мешке не утаишь, и люди всеми правдами и неправдами выковыривают магические тайны других рас к усилению собственного могущества. Так что, в мире появилось несколько доменов, в которых обитают нечеловеческие расы, и там же окопались их боги, из-за чего вторгнуться туда оказалось мягко говоря проблематично, и людская экспансия сосредоточилась на освоении уже занятых пространств. Появились королества — и тут же устроили войнушку. Несколько слились в империю — и войнушка стала больше. Потребовалось больше железа — войнушка переместилась к дварфам, где люди неслабо так огребли, потому что только идиот будет воевать с дварфами в горах, итогом чего были испорченные отношения и мирный договор. Потребовались уникальные сорта древесины — войнушка поехала к эльфам, где люди тоже огребли, по той же причине — не надо воевать с эльфами в насквозь контролируемом ими лесу. И вот тогда у людей в голове что-то щелкнуло, и как думаешь, что они сделали?

— Ммм… Стали торговать? — отозвался Хартблид.

— Чёрта с два они стали торговать. Они прокачали алхимию и магию, разработали тактику, и сперва почти сожгли леса эльфов, а потом чуть не обрушили своды подземного города дварфов, и обложили их всех данью. Потому что опять захапавшие непомерно много власти жрецы постановили что все нелюди суть есть унтерменьши, их боги — говно, и даешь крестовый поход ради земель, лута и рабов.

— А орки? — с горящими глазами спросил Хартблид.

— А что — орки? "людышкы хатят напинать жопы эльфам? И без нас?!", — спародировал Мастер, будто у него был рот, в котором росли клыки. — Орки живут только ради битвы, всё прочее их не интересует. "Мы бля орки, мы зделаны для драки и пабеды" — вот их кредо. Ну, по крайней мере, было. Развитие тактики привело к разногласиям между людьми и орками на тему того, как правильно драться, иными словами, воин и солдат — это разные вещи. Орки — воины, им интересно вломиться в гущу битвы и драться до смерти. А люди — солдаты, их никто не спрашивает, что им интересно, их просто строят в шеренгу и дают команду идти вперед, и не приведи боже сломать строй. Даже когда в гущу шеренги влетает огненный шар, выжившие просто смыкают края и идут дальше. Жуткое зрелище.

— Мастер, а вы всё это видели? Но как, ведь Нубятник отгорожен Барьером!

— Это было ещё до появления Барьера и игроков. Потому, что случилось потом — я не имею ни малейшего представления, только слухи. За пару десятилетий могло случиться много чего. Вернемся к нашим ослам с волшебными палками. Как и в случае со жрецами, и я так подозреваю, с подачи их, в круге магов — я имею ввиду не группу психологической поддержки, где все сидят кружком и вайнят о том как им херово жить, а профессиональный круг общения — мнение о том, какая магия хорошая, а какая нет — разделились. Общими усилиями магия крови, некромантия и демонология были выбошены из круга за аморалку, а шаманизм — за клоунаду, недостойную высшего общества. На их адептов устраивали гонения, итогом которых были народные гуляния и массовые сожжения, и в общем, в круге остались практически исключительно одни стихийники, что к слову говоря, примитив. Подозреваю что к этому приложили руку эльфы.

— А каким образом тогда вам попала в руки та книга, о некромантии?

— Как ты наверное понял, Тритий — жуткий библиофил. Я не знаю где он достал эту книжку, но он заломил за неё, сука, тысячу золотых. Ты себе представляешь сколько это? В одном золотом — двести сорок медных монет. Можешь посчитать на досуге, сколько нужно пахать, чтоб заработать эту сумму. Это к вопросу о том, почему я так ненавижу этого жадного краба.

— Где-то три года, — шевельнув пальцами, за несколько секунд прикинул Хартблид. — … Если торговать жареным мясом.

— Молодец, счёт у тебя получается всё лучше и лучше. На самом деле там есть множество тонкостей, например то, что мне нужно было что-то есть и пить, платить за жильё, а также налоги и сборы.

— Три года… — Хартблид покачал головой. Для него это было сродни вечности.

— На самом деле больше. У меня не было семьи, почти не было друзей, одна работа в количестве "дохуя". И книги. У Трития была целая библиотека, жаль сгорела. Там я по сути и узнал многое из того, о чём рассказываю тебе. Итак, ты понял что такое дихотомия?

— Мне кажется, что да. Это действительно хороший способ устроить драку в круге магов. Они тогда ещё лупили друг друга по голове посохами?

— Нет, тогда они тыкали друг в друга палочками. К посохам перешли чуть позже, — Мастер подошел к столу и заглянул в волшебную книжку ученика. — … Неплохо. Развивай полученные знания, ищи новые применения, и однажды ты станешь настоящим повелителем мёртвых, потому что тебе придется, если не хочешь угодить на костёр. Итак, продолжим. Темы сегодняшнего занятия. По музыке: разучим, наконец, "литанию проклятых"; по геометрии — "нахождение объема усеченной пирамиды", чтоб тебе жизнь мёдом не казалась, логика у нас была вчера, философствовать мы уже на сегодня закончили, по литературе задание я тебе уже дал, астрологический прогноз ты уже составил… О, у нас возникла проблема: ты не владеешь разговорным языком живущих. Значит, будем учить.

Планам Хартблида по дальнейшему исследованию Нубятника было не суждено сбыться. Сперва он заработал перелом руки, когда неудачно упал во время попытки починить крышу своей хижины, чем вызвал раздражение Мастера и внеочередное занятие по технике безопасности, а затем умудрился заболеть, и заболеть тяжело. Причиной, как показали исследования, крылись в одной из банок с крупой из логова Трития — крупа оказалась заражена крайне опасным грибком. Мастер ругался, сыпал проклятьями и сутками сидел в лаборатории, варганя лекарства, в то время как мальчик метался в бреду, исходя жаром. Смотритель проводил с ним всё своё время, меняя компрессы и держа за руку. Один раз, когда мальчик из последних сил затянул "Литанию Проклятых", скелета пробрала дрожь.

Затем пришла зима.