Хладнокровное чудовище (СИ)

Глава 29 Меня не спасти

— Ты всё-таки безумец… — Айдан восхищённо цокнула, и Вальдер снова заметил, что она здесь, в этих горах, с новой прической и одеждой стала какой-то… настоящей, что ли?

— Отчего же? — Вальдер поднял повыше факел и огляделся, заметив большой камень недалеко.

— Ты пришёл туда, куда тебя не звали. И готов идти дальше, даже не выяснив, куда приведёт тебя эта дорога. Развязал войну и готов положить весь свой отряд из-за… из-за чего, Вальдер? Только не говори, что из-за моих прекрасных глаз и потому что я тебя позвала.

Айдан невесело улыбнулась, снова пытаясь высвободить руки.

— А ты не звала? — делано удивился Вальдер. — Но оставила противоядие.

— Мне нужно было время уйти…

Вальдер подошёл к ней вплотную и выдохнул в лицо:

— … и тебе со мной так понравилось, что идея отравить и потом привести в чувства показалась… самой удачной?

Свет ли факелов или в этой женщине осталась крупица стыда — но щёки Айдан как будто зарумянились от воспоминания их последней встречи в случайном доме на улицах Эмариша.

Она не ответила, и Вальдер спросил снова:

— Так понравилось или…

— Если я скажу «да», ты развяжешь мне руки?

— Слишком просто, — разочарованно выдохнул Вальдер, оставил факел на земле у большого плоского камня и потянул Айдан за связанные руки так, чтобы поднять их у неё над головой.

Она прогнулась, встав на цыпочки, но чёрный во мраке пещеры взгляд снова горел вызовом. Скажет ли она всё, когда так упряма?

Вальдер дёрнул за завязки её просторной рубахи, в которой она поначалу походила на воина без признаков женственности.

— Если ты хотел этого… то стоило ли идти сюда, — усмехнулась она, пытаясь снова освободить руки и переступая с ноги на ногу. — Есть другие места, где можно заниматься любовью…

— Ты называешь это любовью? — улыбнулся он, дернув и разорвав ещё одну завязку под её грудью — шире разошелся ворот, а в прорехе от его меча показалась нежная кожа.

— Ты ведь не собирался причинять мне боль, — напомнила Айдан с лёгкой тревогой.

Надо же, неужто она засомневалась в собственной безнаказанности и силе своего обольщения? И удивляется, что он не спешит падать к её ногам…

— Я только сказал, что никогда ещё это не делал.

Айдан снова попыталась вырвать запястья из его хватки, но в этот момент её кофта оказалась расстегнута полностью. Вальдер рванул и нижнюю рубашку, разрывая её до низа.

Впервые он видел Айдан обнаженной: все прошлые моменты их безумной близости она была одета то в парадное дархановское платье, то в темное, посвященное последнему испытанию Четырёх богов.

У неё была красивая грудь: в меру полная и высокая, с небольшими и аккуратными тёмными сосками на молочного цвета коже. От позы с поднятыми вверх руками грудь приподнялась и покрылась мурашками.

Тени пробежались по соблазнительным ореолам и вдоль плоского живота ниже, очертив впадину у пупка. Мышцы упругого подтянутого тела напряглись, и Вальдер не мог не оценить всю силу и гибкость дарханки, которую она так долго таила под просторными одеяниями.

Айдан глубоко дышала, околдовывая и путая мысли. Хороша — безумно… Но безумство её это обоюдоострое лезвие, что ударит по каждому, кто приблизится. И всё же Вальдер не готов был убить её, выполняя собственный же приказ не брать пленных.

— Нравлюсь тебе? — промурчала Айдан хрипло, бросив попытки выбраться.

Вальдер оказался сильнее её и магически — иначе бы она уже давно смогла его обезвердить. Похоже, Айдан куда больше полагалась на свою изворотливость и предательство, чем на истинный дар богов.

— Очень, — выдохнул Вальдер. — Но скажу точнее, когда осмотрю тебя полностью. Кто знает, сколько ещё ножей или отрав ты прячешь на своем теле?

Подтолкнув её к высокому и почти плоскому камню у стены, он заставил Айдан опуститься на него полулёжа на спину — и тут же придавил железкой хваткой за плечо и прижал её колени бедром, насев сверху.

— Поверишь, если я скажу, что больше не осталось? — невинно улыбнулась Айдан, облизнув разбитую губу.

— После некоторых моментов… предпочту увидеть своими глазами…

Он избавился от её завязок на штанах и одной рукой в несколько движений стянул их по бёдрам, оголяя Айдан полностью. Под тонкой тканью штанов она была абсолютно нага — никаких женских подюбников или кружев, только поджарое, крепкое и гибкое тело с темным треугольником волос на лобке.

В тусклом свете факела кожа её тела отливала шёлком, только кое-где темнели под светом факела синяки после схватки и ссадины. Кровь с молоком. И почему даже это кажется ему пьянящим?

Айдан вздрогнула, когда осознала, что лежит перед ним раздетая, и даже связанными руками не может прикрыть грудь целиком — только беспомощно пыталась свести локти, будто это может её защитить.

Предприняв ещё несколько безуспешных попыток брыкнуться и скинуть его с себя, Айдан наконец откинула голову на камень за собой — разметались короткие волосы, соблазнительно падая ей на глаза и прикрывая опасный тлеющий там огонь… И вот так, сдавшаяся, она стала ещё желанней.

— Нашел, что искал? — хрипло спросила она, понизив голос.

— Кажется, теперь тебе нечем меня ударить… — Вальдер склонился ниже, скользя взглядом по её губам, шее, ключицам, впадину у груди, ставшей глубже от сложенных у живота рук. — Но надо убедиться.

Разорванная широкая и плотная рубаха растянулась на камне, став отличной подстилкой под спину Айдан. Вальдер, по-прежнему удерживая её одной рукой за плечо, мягко скользнул второй по плечу, пробрался под её локтем к груди, сжал, вырвав у Айдан лёгкий вздох. Всё её тело откликалось на его движения: не замирало, как обычно, а следовало дрожью и мурашками вслед за его рукой. Вальдер склонился и прошёл по груди ртом, царапая нежную кожу щетиной, обвел языком затвердевший сосок и слегка прикусил, заставляя Айдан простонать.

Рукой он спустился от груди ниже по животу, по выпирающим косточкам таза и по внутренней стороне бедёр до колена. Шёлк её кожи, должно быть, царапали мозолистые после тренировок и сражений его руки, но Айдан будто бы нарочно прогибалась навстречу и не мешала касаниям, пока он изучал, есть ли ей ещё где спрятать смертоносное оружие: маленький кинжал, капсулу с ядом или ещё иной сюрприз, который стоит всегда ждать от этой женщины.

Ладонь Вальдера переместилась сбоку на её ягодицы, и Айдан снова шумно выдохнула. Он был так близко от средоточия её желания и страсти, но намеренно не касался там, распаляя и её, и своё желание.

— Ну же… капитан. Чего ты ждёшь? — проговорила Айдан в полумраке пересохшими губами. — Разве не ради этого ты так долго пытался меня поймать? Небось вспоминал днями и ночами в своем лагере… жаждал отомстить… попробуй.

— А ты так этого хочешь? — прошептал Вальдер, прижимая её бедра своим коленом и не давая ускользнуть.

Даже если неровная поверхность камня причиняла боль её спине, ему не хотелось ей сочувствовать. Айдан не побоялась ударить императора. Не побоялась отравить его самого. По всем законам ей грозит самая мучительная казнь… И здесь, с ним — это лишь малая толика той боли, которую заслужила предательница.

Айдан не ответила, но зато простонала, когда он, отпустив её плечо, снова пробрался до её груди, сжимая нежное чувствительное тело, и склонился к её лицу.

Вальдер поцеловал эти дерзкие, непокорные губы с привкусом крови, изучая каждый кусочек гладкой кожи, скользнув языком внутрь и вызывая у Айдан дрожь во всем теле. Беспомощная, сладкая, вызывающая и сводящая с ума — его личное наваждение, за которое ему точно придётся заплатить.

Айдан тихонько промычала ему в рот, подаваясь ещё ближе, прильнув к нему всем телом, насколько ей позволяла её поза. Она хотела, чтобы он сделал это. Чтобы был жесток и наказал, как она того заслужила — будто именно этого Айдан и добивалась всё это время. Но Вальдер не спешил, хотя всё его естество требовало взять её прямо сейчас и заставить стонать так, чтобы сотряслись стены этой пещеры и этого хода, ведущего в неизвестность… Безумие завладевало всё сильнее.

— Пожалуйста… Вальдер, — прошептала она, раскрыв глаза и ища его взгляд туманным взором, подернутым пеленой и страстью. — Мне больше нечего скрывать. Ты же… убедился?

Вальдер скользнул ладонью снова по её животу и по внутренней части бедра, медленно и с нажимом, чувствуя, как она готова раскрыться ему навстречу и как жаждет, чтобы он коснулся там…

— Так куда ведет этот ход? — спросил он, обводя пальцами вокруг самого чувствительного места: Айдан, похоже, возбуждала даже сама поза.

Будто случайно он скользнул пальцами ниже к входу в лоно, провёл лишь слегка, чтобы убедиться, какой она стала горячей и влажной. Такой же, какой была, когда «просила» его отдать письмо, склонившись между его коленями на ковре.

— В самое… сердце Сеттеръянга, конечно, — произнесла на выдохе Айдан, прикрыв глаза.

— И кто о нём знает?

Айдан напряглась, потерлась обнаженными бедрами о его колени и вздохнула, не получая желаемое: он снова лишь дразнил её мягкими, плавными касаниями горячих пальцев. Разнеженные, жаждущие ласки женщины готовы на всё, чтобы её заполучить, и он хорошо чувствовал, как они отзываются на его движения.

Быть магом — чувствовать гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. И сейчас Вальдер хорошо ощущал всю боль и нетерпение Айдан, жаждущей получить сладкое удовольствие, чтобы затмить унижение и боль от жесткого камня. Это будет так приятно, так долгожданно — поможет забыть об остальном…

— Те, кто готов был идти за мной.

Вальдер проник пальцами глубже, медленно раздвинув влажные складки и погружаясь в горячее лоно, и Айдан простонала снова. Ей это нравилось. Но проникновение, несущее наслаждение, не было долгим — и Вальдер снова переместил руку на бедро, сжал ягодицу, приподнятую в порыве, и продолжил спрашивать:

— Вы все здесь… только для того, чтобы сохранить за собой тайный проход в город?

— Да!

— Только поэтому ты не ушла?

— Да, Вальдер.

— И ты готова проиграть? Не верю, что ты сдалась так просто. Ты готова пожертвовать своей жизнью, чтобы убить императора?

Айдан сжала связанные руки и дёрнулась, будто не хотела отвечать, но он снова продолжил ласкать её пальцами, истязающе медленно, но ритмично погружая их во влажное горячее лоно. Беспомощность её позы и обнаженность на фоне его, в походной одежде, создавало такой контраст, что тело отзывалось трепетом и жаждой.

— Айдан… — Вальдер склонился к её щеке и пощекотал шепотом ухо, — ты хочешь умереть из-за него?

Он немного отстранился, позволив Айдан самой потянуться к его руке. И снова продолжил иметь её пальцами, хоть она ёрзнула, чтобы увернуться. Вальдер прикусил её за губу и снова поцеловал жадно, глубоко, утверждая свое право на это.

Дерзкая, упрямая, несносная Айдан — больше он не даст ей ускользнуть.

— Я… я не знаю, — прошептала Айдан, пытаясь сжать его запястье бёдрами.

Наслаждение накатывало на неё неотвратимо, ведь она позволила этому случиться. И знала, что он не убьет её, только сполна насладиться унижением. В конце концов Айдан закричала, отвернув голову в сторону, и сильные мышцы сжались в любовной судороге, сводя и его с ума.

— Нет, Вальдер… Нет, я не хочу! — прохрипела она. — Не хочу умирать.

— Что же ты хочешь?

Вальдер, оставшись стоять между её разведенных ног, прижал к себе её бедра, колени, огладил с нажимом, наслаждаясь их крепостью и изяществом — и тем, как они подрагивают от неги и нетерпения.

Айдан, прикрыв глаза, глубоко дышала, чувствуя прикосновение его напряженной плоти к своему самому нежному месту. Она прогнулась, пытаясь то ли прикрыться связанными руками, то ли дотронуться до него.

Вальдер размахнулся и с силой, от души ударил по её бедру, обжигая нежную кожу. Айдан всхлипнула и дёрнулась в его руках, но не ответила. Он ударил ладонью снова, не жалея.

Она вся поджалась и как-то настолько жалобно всхлипнула, что Вальдер не сдержался. Он обнажил напряженный член и прижался головкой ко входу. Взять её прямо здесь хотелось больше всего на свете. Видеть, как она хочет и как кричит от каждого движения, теряя все свои маски — надменной дарханки, избранницы императора, лживой предательницы, якобы хладнокровного воина.

Подхватив её под ягодицы и приподняв к себе, сжимая со всей силы пальцами, Вальдер чувствовал только, что в его руках сгорающая от страсти и желания женщина, которая больше не лжет…

— Хочу… тебя, — простонала Айдан и приоткрыла тёмные глаза, затягивая в свой ведьминский омут. — Вальдер…

Проникновение было таким ярким, что он и сам потерял чувство реальности. Горячая и узкая, Айдан была восхитительна в своей наготе и открытости перед ним. Она металась по своему жесткому ложу, вздрагивала от каждого сильного толчка и кричала снова и снова — и эхо пещеры удесятиряло их страсть. Вальдер до боли впивался в её бедра, насаживая Айдан на себя и не жалея силы, а она в какой-то момент перестала стонать, а мычала, поддаваясь каждому его удару и даже сама подставлялась, подаваясь навстречу.

Он скользнул пальцами, мокрыми от её влаги, по клитору, не переставая двигаться размашистыми шлепками, загоняя член до упора, до самого нутра, не считаясь с тем, будет ли это больно, и Айдан не удержалась от протяжных волн удовольствия, смешанного с болью, которые накрыли от его настойчивых ударов.

И бешеная энергия страсти, которую она испытала, этими же волнами пронизала все его существо, и он упивался ими как самым драгоценным наслаждением, которое может испытать человек. Вся Айдан сейчас принадлежала ему — и вся её сила, вся животная страстная и дерзкая натура, и вся расслабленная нежность и слабость, и вся нега и безумная мощь, обретающая в её существе — всё было его и принадлежало ему по праву.

Айдан стонала, протяжно и жалобно, и сладко, сжимая бёдра и царапая себя связанными руками, а Вальдер не стал сдерживаться и позволил себе кончить после двух сильных движений — мышцы даже свело лёгкой судорогой, а тело пробило испариной.

Зашипел и стал слабее гореть факел, но всё же не погас совсем. Вальдер прижал колено Айдан к себе ближе и, повернув голову, прошёлся жарким поцелуем по её голени, с силой прикусил кожу зубами и едва заметно двинулся снова под тихий стон Айдан.

— Развяжи… мне руки, — ослабевшим голосом прошептала она, подрагивая в его руках — даже многолетние тренировки не помогали ей сдержать трепет.

Освободившись и заправив рубаху, он позволил Айдан сесть — и та с видимым усилием поднялась и выпрямилась на камне, протягивая ему руки. Он в несколько рывков ослабил узел на ремне и в конце концов освободил её запястья. Стоило ждать, что Айдан набросится снова, как разъярённая кошка, но она не переставала дрожать и тут же обхватила себя руками за плечи, глядя из полутьмы в его глаза.

Волны слабости ощущались от всего её тела. Казалось, ещё немного, и она просто сползет на землю. Вальдер снова придвинулся ближе и приподнял её голову к себе, пристально глядя в лицо.

За дерзостью скрывалась настоящая она — и он не хотел упустить и тень этого изменения, что видел сейчас перед собой. Вальдер пробрался рукой под короткие волосы на её затылке и снова нашёл горячие губы, впиваясь со злой силой, со всем своим отчаянием и яростью.

Дрожь продолжала бить её тело, и Айдан вдруг вцепилась в его плечо и грудь, стиснула ткань плотной походной рубахи под короткой курткой ивварской формы, а по её щекам к губам потянулись солёные дорожки влаги. Она плачет? Вальдер взял её лицо в ладони и оттер большими пальцами слезы от искусанных губ, но теперь Айдан упорно отводила взгляд.

Казалось, стоит ему выпустить её — и она упадёт без сил. Вальдер подхватил Айдан под бёдра и вместе с ней опустился на землю, усадив её боком сверху на свои колени. Дарханка свернулась у груди, кутаясь в рваную рубаху, едва достававшую ей до талии, снова спрятала лицо.

Вальдер впервые видел её такой слабой. Никакого упрямства и попытки задеть — она вдруг, будто из-за того, что признала правду, сдалась и позволила себе быть просто женщиной. А может, предала свои идеалы? Но она первая опустилась перед ним на колени и ввязалась в смертельную игру на грани разумного, а теперь…

— Ты настоящая загадка, Айдан, — прохрипел Вальдер, с силой ероша её волосы на затылке и сдавливая пальцами за аккуратным ушком, а потом спускаясь ниже по её такой хрупкой теперь шее, на коротой он ещё недавно смыкал смертельную хватку. — Бросаешь мне вызов, пробуешь убить — и оставляешь в живых. Ждешь, что я приду, чтобы снова вызвать на бой. Сдаешься… и плачешь. Я не знаю, должен ли я убить тебя или спасти.

— Меня… больше нельзя спасти, — проговорила Айдан бесцветно, едва шевеля губами, и вся боль мира прозвучала в её словах так, что впервые в своей жизни Вальдер ощутил, как от чужой боли сжимается его собственное сердце.