Хладнокровное чудовище (СИ)

Глава 30 Избранница императора

Какое-то время неподвижную тишину пещеры нарушало только их громкое дыхание, с порывами, сиплое. Вальдер продолжал сжимать Айдан в объятиях, и сжимать хотелось с силой, вымещая всю накопленную ярость и успокаивая кипящую от страсти и опасности кровь.

«Нельзя спасти»? Очередная ложь и попытка найти его слабость. Ей нельзя верить ни в чём… и именно это, похоже, так выводило его из себя. Вальдер понимал, с кем сталкивается, ещё впервые увидев Айдан в кабинете императора — с первого же взгляда. Это была равная соперница, готовая уничтожать и бить наотмашь в самое сердце. И всё же он пошёл на это — от собственного отчания, от толкающей на безрассудство неосознанной силы.

Айдан была послана ему богами.

Я погибель твоя, капитан.

— Ты остригла волосы, чтобы забыть себя прошлую? — он снова сжал её волосы на затылке, натянул до легкой боли, наблюдая, как Айдан слегка приподнимает голову.

— Да, — слабо улыбнулась она.

— Какую именно себя ты хочешь забыть?

— Всё, Вальдер. — Айдан приподняла к нему лицо и посмотрела прямо в глаза: мерцали в темноте её зрачки и танцевало пламя в холодных тёмных радужках. Черты в таком свете стали резче и будто и правда чужими, незнакомыми. — Всё, что было прежде.

— Хочешь забыть себя как одну из совета Дарханов? — заговорил Вальдер, продолжая вплетать пальцы в её волосы и медленно обхватывать затылок. — Как сенту де Марит из благородного ивварского рода? Или как бывшую, самую верную и самую преданную ученицу Сиркха… влюбленную в своего учителя?

Последний удар был верным. Айдан вздрогнула, и это не могло от него укрыться бесследно.

— Он и правда такой монстр, как ты мне рассказала? Он действительно убивал девушек из отбора невест?

Они стали слишком близки, чтобы ей удавалось врать так же талантливо, как раньше. Вальдер чутко ловил каждый её вздох и каждое невольное движение тела, и Айдан, прижатая к его груди и смотрящая прямо в лицо, не могла увернуться.

— Насколько он ужасен? Расскажи мне…

Глаза Айдан смотрели, почти не моргая, и в глубине их творилось что-то мощное, страшное, ломались старые преграды, уже разрушенные принятым решением, но теперь высказать всё вслух — как нанести последний удар.

— Что он сделал с тобой? — продолжал Вальдер, не выпуская Айдан.

— Отпусти меня… — произнесла она одними помертвевшими губами.

Вальдер разжал пальцы с прядями коротких её волос, и Айдан в одно мгновение вывернулась и вскочила на ноги. Схватила с земли свои штаны, запахнула рубаху, и оделась на ходу, отходя от Вальдера.

Он потянулся за факелом и медленно встал следом, чувствуя дрожь во всем теле. Ей некуда отсюда бежать, если только в Сеттеръянг, куда вел этот тайный ход. Айдан скрылась в темноте, но он будто наяву видел её силу и огонь её души, что оставляли след.

— Айдан, — громко сказал он, идя следом и освещая стены факелом. — Это ты моя погибель, а не наоборот. Кажется, ты забыла свою роль. Разве я страшен, чтобы от меня бежать?

Она не отозвалась, только слышались её вздохи и легкие, почти бесшумные шаги по сырой холодной земли — как же неудобно убегать босиком. Мелькнул впереди её силуэт. Айдан обернулась, но ничего не сказала и продолжала уходить, не срываясь на бег — в темноте немудрено сломать себе ноги или рухнуть в какую-нибудь яму.

— Ты хотел путь — я покажу тебе, — наконец глухо отозвалась она, продолжая идти впереди и не останавливаясь.

— Остановись!

— Обратного пути нет… капитан, — прошелестел её голос.

Проклятье. Кажется, он поторопился предоставить ей свободу. Похоже, эта упрямица может говорить только под пытками, только если приковать к этой скале и не выпускать ни на миг. Чего стоило ждать от той, кто провёл столько времени с императором-отшельником, с магом, чья сила словно сводит с ума её обладателя?

И быть может, сейчас Вальдер сам сходит с ума, преследуя тени своего личного кошмара и пытаясь поговорить с призраком своей самой темной стороны. Той, которая столь же близка к потере себя.

В темноте и мраке он теперь слышал только своё дыхание.

— Айдан, — выдохнул он, обводя факелом стены пещеры. — Я не ищу обратный путь. Я готов… узнать больше, слышишь?..

Он шёл неотступно на звук её шагов и её дыхания, и Айдан, словно истинная проводница смерти, незримо вела за собой. Однако и в ней полыхало пламя, хоть она не желала отвечать.

— Знаешь, — начал он задумчиво, вдыхая запах дыма от факела и влажный прохладный воздух пещеры, и осторожно переступая через большой камень. — Меня звали чудовищем, потому что могу пробудить самое тёмное в душе. Так уж получилось, это не со зла. Просто вижу, когда у человека такая боль, словно ком мрака в душе.

Айдан остановилась, шумно дыша неподалеку. Вальдер приподнял факел и высветил во мраке её мерцающие, точно у дикой кошки, глаза. В них по-прежнему стояли слёзы, такое не сыграешь мгновенно.

— Какое тебе дело до чужой души? — заговорила она наконец, кутаясь в свою порванную рубаху и поднимая к нему голову.

Вальдер, опустив факел, приблизился к ней осторожно, словно опытный охотник, боясь спугнуть зверя, который может то ли сбежать снова, то ли наброситься в ответ.

— Скажем, я ищу в них свои ответы.

— И давно ты их ищешь? — вздернула она подбородок, недоверчиво следя за его приближением.

— Так настойчиво… нет, недавно, — задумчиво ответил Вальдер, осторожно протягивая к ней руку и проводя пальцами по чёткой линии подбородка и подрагивающей от напряжения шее. — Возможно, впервые.

Перед глазами снова вспыхнул пожар, что устроила Ясмин на Юге, сжигая себя и всё прежнее, оставляя лишь выжженное поле и свою свободу. В том пожаре сгорело что-то в его собственной душе.

И теперь Айдан — и её темная, мятущаяся часть — словно отражают тлеющие в сердце угли, тёмные, раскаленные, жгучие. Её боль, которую она сдерживала внутри, отражалась в глазах.

Айдан схватила его за руку, сжала со всей силы запястье, но не сорвала прочь и не ударила, просто стояла и смотрела, дрожа и позволяя боли затапливать всё её существо.

— Он должен был умереть, — проговорила она сдавленно, и прекрасные, такие огромные в этом мраке глаза снова наполнились слезами. — Я должна была это сделать…

Что-то надломилось в ней, и Айдан, потеряв всякий контроль, закрыла ладонями лицо и согнулась, опустившись на землю. Давно сдерживаемый плач превратился в судороги, она плакала будто беззвучно.

Вальдер отставил факел, прислонив к стене, и опустился с ней рядом на холодный песок, сев на колени. Дерзкая, желанная, такая колючая Айдан впервые проявила слабость, и он не удержался — привлёк её к себе, прижал голову и заставил сесть на бедра, удерживая и пережидая приступ слёз.

Он дал ей выплеснуть горе, будто осязая его чёрную беспросветную мглу. Айдан так долго держала её в себе, что та затопила целиком, опутала своей паутиной. Чужая боль тоже могла стать силой — сила эмоций превращалась в чистую магическую энергию. Ненависть, злость, ярость, любовь, страсть — всё, лишь бы не лёд мертвого равнодушия.

Вальдер вспомнил холодные глаза матери, которые обретали жизнь только тогда, когда он причинял ей боль. Она не замечала его в любой другой момент — и боль стала путем к особой силе и власти.

Будь Айдан и дальше равнодушной, какой пыталась казаться, он бы продолжал держать её в тисках боли, но теперь преграда была разрушена. Обратного пути не будет. Оковы ломались на глазах, давая глубже дышать.

— Он… убил моих родителей. — Айдан замерла у его груди, сжав перед собой руки в кулаки и не поднимая заплаканное лицо, но Вальдер чувствовал, как слёзы мочат ткань ворота. — Он знал их, они были против. И знал силу моего дара. Ему нужно было, чтобы я потеряла всё, чтобы стала одной из них. Чтобы была одна из ордена дарханов и посвятила всю свою жизнь… ордену и ему, Самуэлю.

Его настоящее имя прозвучало сейчас особенно хлёстко. Как удар. Стоило признать, что её слова звучат правдиво — это было в духе Сиркха и всей его веры. Это было в духе Четырёх богов. Вальдер хотел испытать всю ту боль, что жглась в груди Айдан, но снова чувствовал пустоту. Слишком много лет он прожил в мёртвом холоде. С самого детства. Разум говорил, что эта боль одна из сильнейших, он видел её и знал, но не отзывался. В какую пропасть ещё он должен упасть?

— Когда ты узнала об этом?

— Не так давно. Месяц. Он… он сказал это сам, ждал, настолько ли я сильна, чтобы выдержать… это. Он…

Айдан дрожала так сильно, что Вальдер с трудом удерживал её в руках. Пришлось прислониться спиной к стене рядом с факелом и уложить её на себя, удерживая под спину и прижимая к груди за затылок.

— Все, кто рядом со мной, умрут, Вальдер. Мои родители. Мой дядя. Самуэль однажды сказал, что все испытания мы выбираем себе сами до рождения. Наша душа стремится набрать силы, чтобы приблизиться к Великому Духу. И что он лишь проводник моих желаний и амбиций моей души, выбравший этот путь…

— Ты любила его? — Вальдер усмехнулся, чувствуя, как в один миг все тело Айдан превратилось в камень от напряжения. — Он — твой личный бог, да?

Айдан оттолкнулась ладонями от груди Вальдера и приподнялась.

— Он действительно одарен богами.

— Но ты осмелилась ударить его в спину.

— Мне не хватило веры, — поджала она губы, всё ещё дрожа, но продолжая упрямо смотреть Вальдеру в глаза. — Я недостаточно сильна, чтобы сделать это.

— Ты так долго преклонялась перед ним, Айдан, — проговорил он, тоже не отводя взгляд. — Почему решилась сделать это сейчас?

— Он объявил об испытаниях для отбора невест…

— Ты могла в них победить, — Вальдер спустил ладонь по её спине до поясницы и прижал к себе теснее. — И стать его избранницей. Разве нет?

И снова что-то страшное, тёмное промелькнуло в её глазах — и Вальдер вгляделся в них с пытливым вниманием, не упуская ни крохотной тени и перемены чувств.

— Я уже была его избранницей… — прошептала она, не моргая, только дрожали руки, которыми она упиралась ему в грудь. Улыбка скривила её красивые губы, тёмно-бордовые в тусклом свете. — Я уже принадлежала ему целиком. Была средством утехи… и испытаний. Я принадлежала ему с тех пор, как мне исполнилось тринадцать. Я не знала другой жизни, Вальдер.

Ему передалась вдруг эта её дрожь и запрятанный гнев. Сиркх… вот же мудак! Конечно, стоило понять, что Айдан вовсе не так невинна, какой пыталась себя показать. Но… не ему, может, говорить об этом, но здесь император перешёл все грани. Вальдер напрягся, оставляя Айдан сидеть на себе, а пальцы сами собой сжались до судороги.

Если это правда, то во главе империи поистине беспринципное чудовище, а не одаренный богами правитель. Если Айдан не лжет… Но будешь ли о таком лгать? Сразу вспомнились их первые встречи, её такой изломанный дух, прячущий за дерзостью собственную бездну. Её резкая сдача, когда она опустилась перед ним на колени. То, как бы не поступила ни одна благородная девушка на её месте, только та, которую уже сломили.

За её провокационными речами и поступками теперь стояла другая, мрачная, разрывающая души суть, и Вальдер позволил этой боли затронуть теперь и его сердце. Айдан осталась сидеть, открытая и беззащитная, демонически соблазнительная даже так, в чём была, стриженная, отчаянная, гибкая… Сиркха можно было понять. Как устоять, когда такая влюблена и готова на всё, чтобы быть с тем, перед кем поклоняется?

Был ли император с ней жесток? Он мог — одни демоны знают, на что готов свергнувший короля и перевернувший весь мир вверх ногами. Давший власть тем, кто её никогда не имел. Берущий на себя вершить судьбы людей и мира — под именем богов.

— Помоги мне, Вальдер. — Айдан уселась рядом с ним на колени, несколько раз глубоко вдохнула, возвращая себе контроль. — Ты должен помочь. Самуэль не должен править. Теперь ты знаешь, почему и что у него внутри.