Хозяйка города Роз

Глава 33. Посетитель

Я могу вынести и стерпеть многое. Костя за десять лет научил. Да и сама жизнь не раз преподавала подобные уроки. Но слова Артура буквально полосуют мою душу острыми шипами. Зачем он так? Ведь мы оба знаем, что тогда, «по старой памяти», всё было иначе. Да, мы не признавались друг другу в любви и не обменивались клятвами под луной, но между нами не было грязи. Которой он поливает меня сейчас. Словно он всё это время её собирал. И почему-то выворачивает на меня одну. Даже, если я и заслужила, не ему меня судить!

Не дождавшись ответа, мужчина касается моих губ своими. Я знаю, что за этим последует и лишь сильнее сжимаю зубы. Испуганный Эльфёнок ещё глубже прячется в самый дальний угол моего сердца. Толкается там, деля место с болью, выталкивает её, спеша забиться в самый дальний угол. И боль тут же пользуется предоставленным шансом, сбегает, растекаясь по всему моему телу. Стучит молотками в голове, хватает спазмами живот. Даже короткие ноготки на пальцах ног, под светлым слоем лака, начинают болеть. Словно я прижала их чем-то тяжёлым. Закрываю глаза и, отдавшись боли, пережидаю поцелуй. Наверное, даже не дышу.

— Эля, — словно почувствовав что-то зовёт Артур. — Тебе плохо?

О, нет! Мне ещё никогда так не было хорошо!

— Пусти.

Он убирает руки и делает шаг назад. А у меня уже не осталось сил. Сбрасываю туфли на шпильке, потому что в них просто рухну ему под ноги и, обойдя стол, сажусь в своё кресло. Тяжело опираюсь локтями о дорогое дерево стола.

— Артур, уходи. Не хочу тебя видеть. Никогда. Это ведь сделать не сложно? Если для тебя ещё что-то значит та память!

На него не смотрю. В окно. Где на поднявшемся ветру дрожит одинокий розовый куст. Нужно сказать, чтобы его подвязали. Как я не обратила внимание на него раньше? Сломается же! Почему он не стал виться по сделанной для него опоре? Лучше сходить самой посмотреть.

— Эля, — напоминает о своём присутствии Артур. — Нам всё равно нужно поговорить об Артёме.

— Если тебя интересует во сколько он сделал первый шаг, или у него вылез первый зуб, или, когда он забил первый гол, спроси у Марека. Он всё знает. И фотографии у него есть. Задавай ему любые вопросы, — отрываю взгляд от куста и всё же смотрю на него. Глаза больно щиплет. Нужно всё же сходить к врачу за другими каплями и поменять линзы. — Ты понимаешь, что мы не можем просто сказать ему, что у него появился другой отец. Костя относится к Артёму, как к родному сыну. Между ними полное взаимопонимание. Извини, Артур, но, чтобы ты обо мне не думал, на такую низость я не способна.

— Значит, теперь Костя у нас святой? Посмотрим, насколько хватит его святости, когда я буду трахать тебя у него на глазах, — мужчина тяжело опирается на стол и касается пальцами моего подбородка. Приподнимает, заставляя взглянуть на себя. Я смотрю. Что он хочет увидеть в моих глазах, через призму пустого пластика? Во мне осталась только боль, которая скоро выплеснется через край. — По его инициативе! Не переживай, Эльф! Я не буду с тобой груб.

— Можешь быть грубым. Ни в чём себе не отказывай. Это твоё право! Как-нибудь вытерплю. Не в первый раз же. А теперь убирайся! Уходи! Иначе я вызову охрану! — он что-то ещё хочет сказать, но я обхватываю руками тяжёлую вазу с водой и стоящим в ней букетом. Замахиваюсь на него. — Оставь меня в покое, Артур!

Он уходит. Я падаю грудью на стол, роняю голову на вытянутую руку и долго смотрю, как качается розовый куст. Жалко! Сломается ведь! Но даже позвонить по телефону сил у меня нет.

Больше Артура я не вижу. Улетает в свою командировку. Несколько раз звонит Марек. И в пятницу вечером тоже. Уточняет к какому времени ему прийти в церковь, и кто ещё будет на панихиде.

— Наверное, никто, только я и ты, — отвечаю я.

Добровольский заметно удивляется:

— Так ведь десять лет. Памятная дата.

— Памятная, — соглашаюсь я. — Но не рассылать же приглашения. Марина Дюжева буквально неделю назад сама вспомнила об этом. Но никто не изъявил желание прийти, хотя все знали, что мы пойдём в церковь. Звонила тётя Регина, соседка по дому с другой стороны…

— Я помню, — произносит Марек.

— Она собиралась прийти. Но у неё сегодня давление весь день, да и дядя Стёпа эти дни плохо себя чувствует. Женщина физически не выстоит службу. Костя по церквям не ходит, но на кладбище меня отвезти собирался. Его родители и сами не верят и сына не приучили. Но сегодня в обед его мама звонила. Они в субботу к какому-то министру на юбилей пойдут. Приглашение и на нас с Костей в том числе. Я, конечно, не пойду, а Костя поедет с утра в столицу. У него и так с родителями из-за меня отношения натянутые.

— Не из-за тебя, — привычно повторяет Марек. — А твоя мама?

— Не хочет. Сразу собиралась, а сегодня наотрез отказалась. Сказала, что мы в обед дома помянем.

— Они же хорошо с твоим отцом жили, — вздыхает Добровольский. — Десять лет прошло, а она так и не простила.

— Наверное, — соглашаюсь я. — И прощать нет за что. Я уверена. Но ты же знаешь мою маму. С каждым годом с ней всё сложнее и сложнее. Артёма я решила не брать. Будет всю службу с ноги на ногу переминаться. А бабки на скамейках с укором головами качать.

— Артём их не знал. Ему трудно представить наши чувства, — поясняет мужчина. — Артур только что звонил. Сегодня вылететь не сможет. Но сказал, что на службу обязательно успеет. Так во сколько начало?

— Сразу после утренней службы. Завтра она короткая, поэтому где-то в половине одиннадцатого. Теперь можно священника пригласить, чтобы на самом кладбище помолился. Я пригласила. Ты же не против?

— Не против, — говорит Марек. — Не бери такси. Я в десять заеду.

— Я, наверное, поеду раньше. Постою всю службу. Никакого праздника нет, людей будет немного. А мне есть о чём подумать.

— Я не занят. Могу приехать к началу.

— Марек, мне лучше одной. Я давно собиралась, но так и не выбралась. На кладбище с тобой поедем, а в церковь я сама.

— Как скажешь, тогда до завтра?

— До завтра, — прощаюсь я и нажимаю кнопку отбоя.

— Всегда говорила твоему отцу, что он плохо кончит, — ворчит мама, естественно, стоявшая за дверями и слышавшая весь разговор. — И Аньке говорила. Десять лет прошло, а помянуть и некому. Даже удивительно, что Марк идёт. Что ему? Подружка твоя в земле лежит, а он со всем городом гуляет. А Артур зачем вернулся? С Европы выперли, что ли? Тоже отец алкашём был. Может, и сын теперь на стакан наступает.

— Мама, перестань, — прошу я. — Не идёшь в церковь, не иди. Тебя никто не уговаривает.

Мама осматривается, не видно ли где Кости с Артёмом, затем продолжает:

— Я одно время думала, что ты Артёма от Артура нагуляла. Ошивалась у них целыми днями. Но Костя бы тебя с пузом от другого не стал бы замуж брать. Не такая у них семья, чтобы свою фамилию чужому ребёнку давать, — не унимается родительница. — А теперь Марк около тебя трётся. Смотри, дочка, по отцовым стопам не пойди!

Грозно тряхнув перед моим носом кулаком с зажатым в него кухонным полотенцем, мама всё же уходит.

А я в эту ночь обратно почти не сплю. Болезненной судорогой сводит пустой желудок. Опять есть не хотелось. Какая всё же это дурацкая неделя! Может, дальше будет проще? Махнуть на всё, купить путёвку и съездить вместе с Артёмом куда-нибудь отдохнуть? Недели на две. Возможно, за это время Милана окончательно приберёт к рукам Артура и ему станет не до нас? Я точно не помню, сколько ей лет. Наверное, тридцать шесть. Не станет долго с ребёнком затягивать. Она женщина не глупая, хорошо понимает, что Артура не только нужно женить, но ещё и удержать. Совет им, да любовь! Главное, от нас с сыном как можно дальше. Если нужно, я уговорю Костю остаться и на зиму в Фариново, а не возвращаться в Сити, где мы каждый день будем сталкиваться с Артуром.

Несмотря на принятые и кажущиеся мне разумными решения, уснуть не получается. Верчусь так часто, что просыпается Костя:

— Болит что? — интересуется супруг.

— Нет. Не спится. Тяжёлый день будет.

— Если бы не родители с этим юбилеем, я бы тоже с тобой в церковь сходил, — неожиданно признаётся муж.

— Костя, пожалуйста, завязывай с этими играми. Поговори с Марком. Прими помощь. Всё анонимно. Никто не узнает.

— Я подумаю, — хмурится мужчина. — Нет, хорошо, что родители с юбилеем нарисовались. В эти выходные не пойду в казино. Может, всё устаканится. Артур же не чужой человек, не будет требовать этот дурацкий долг.

— А разве карточные долги имеют друзей? — уточняю я. — Наоборот, отдать долг другу — это дела принципа.

— Ну, да, — тянет Костя. — Я больше никогда так не поступлю. В тот вечер я выигрывал… Даже не помню, откуда этот Димон нарисовался. Не, с Артуром, конечно, поговорить надо. Если хочет, сходите с ним в ресторан. Ну, ещё что-нибудь. Я проиграл ночь с тобой, но это же не значит…

— Я видела запись, Костя. Ты проиграл ночь секса со мной. Твои собственные слова. Там не подкопаться.

— Переночуете с Артуром в районе Роз. Лишний народ не увидит, а кому нужно скажем. С Мареком тоже нужно поговорить. Пусть поможет разрулить ситуацию.

— Костя, ты… ты… У меня просто слов нет.

Рука мужа скользит по моей ноге, забирается под рубашку. Я напрягаюсь.

— Не дашь, да? — вздыхает муж. — Наказан? Из-за тех шлюх? В казино?

— Они не шлюхи, — морщусь я. — Деньги Мареку вернул, которые он за тебя им отдал? Или мне возвращать?

— Эль, я тебя люблю.

— Костя, ты когда-нибудь любил?

Ожидаю услышать очередной вздох. Но муж ложится на спину и смотрит в потолок. Убирает руку с моей ноги.

— Любил. Еву.