ХРАНИТЕЛИ

Глава 17

–Только что мы очень странно поговорили с мамой, – сказала Мередит, занося в салон поднос с кофе и печеньем. – Онахихикала, как девочка.

– Не могу представить, чтобы твоя мама хихикала, – ответил Этан.

Он вытянулся на диване с раскрытой книгой на коленях, погруженный в свои мысли. Они с Мередит завели привычку проводитьвечера вместе. Полицейский может позволить себе следовать распорядку дня только тогда, когда он временно не работает.

В эту субботу они взяли напрокат фильм. Пока Мередит убиралапосле ужина и звонила маме – неотъемлемый субботний ритуал, –Этан решил почитать. Мередит вернулась неожиданно быстро, проговорив с мамой намного меньше обычного.

– И что послужило причиной маминого веселья?

– Не знаю, она не сказала. Пообещала рассказать мне позже, сновазахихикала и повесила трубку.

Мередит поставила поднос. Не отрываясь от книги, Этан убралноги с дивана, освобождая место для Мередит.

– Но вообще-то я этому рада, – сказала Мередит, наливая кофев чашки. – В начале этой недели у нее было ужасное настроение. Ееклиенты, семейная пара, отменили свой заказ из-за того, что у нихсгорел дом. Дотла. Ничего не осталось.

– Ужас, – сказал Этан, продолжая читать.

– Ты уже поставил диск с фильмом?

Этан не отозвался. Мередит взяла коробку и увидела, что дискпо-прежнему внутри.

– Ты же сказал, что поставишь, – сказала она, направляясь к плейеру.

Она снова уселась, взяла в руку пульт и приготовилась включать.

– Так ты будешь читать или смотреть кино? – спросила она.

– Минуточку.

– Что читаешь?

Он поднял книгу, показывая ей обложку. Это был бестселлер Мэлори Саймона «Три гигантских шага к успеху».

– Я думала, ты порвал ее на мелкие кусочки, – сказала она.

– Да, но я купил себе новую.

– Зачем?

– Погоди…Он продолжал читать.

Наконец, оторвав глаза от книги, он сказал:

– Кажется, теперь я понимаю, почему Саймон коллекционирует Библии.

Это заинтересовало Мередит. Она отложила пульт в сторону.

– Для него это вопрос власти, – объяснил Этан. – В этой главеСаймон пишет о том, как завоевываются власть и собственность. Поего словам, история доказывает, что власть отбирается главным образом не силой, а идейным путем.

– В смысле?

– Вначале нужно распространить идею. Сама подумай: все революции начинались с идеи. Идея вдохновляла вначале одного человека, а потом целый народ. А распространялась она посредством символов. Понимаешь?

– Да. Продолжай.

– Например, какая идея подвигла американские колонии на революцию?

– Идея свободы.

– Совершенно верно. А какие символы были у свободы?

– Ну, наверное, их было несколько. Колокол свободы. Декларациянезависимости. Ах да, и конечно же, флаг! Тринадцать полос, тринадцать звезд.

– Да, флаг – это важнейший символ. Надругаться над флагом страны, значит, оскорбить чувства ее граждан.

– Так ты хочешь сказать, что Саймон собирает Библии как символ христианства? Но почему только некоторые? В мире полно и других Библий.

Этан сдвинулся на край дивана:

– Мне вспомнилось, что говорил Саймон на семинаре в Лас-Вегасе.

Он постоянно подчеркивал, что ради сегодняшней славы и успехаему пришлось порвать с собственным отцом. В его уме революциюпроизвела идея, что он мог прожить совершенно иную жизнь, не такую, как прожил его отец.

– Стать человеком, всем обязанным самому себе.

– Точно! Но интересно было то, как он это сформулировал! Он придумал свой собственный девиз: «Обруби корни, и цветок засохнет».

– Броско.

– Поэтому он собирает не все Библии подряд, а только те…– …только те, которые тесно связаны с прошлым! Он обрубаеткорни!

– Вот именно!

– Тогда понятно, почему Саймон так интересовался бизнесомЭндрю. Эндрю писал свои романы, чтобы напомнить американцам об их духовных корнях. Но неужели это возможно? Неужелион сможет так просто уничтожить христианство – отобрав у наснаши символы?

– Не знаю. А ты представь, если бы у нас больше не было американского флага? Если бы в школах не учили историю Америки?

Вопрос повис в воздухе. Наступила неловкая пауза.

– М-м-м… Думаю, тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – заявила Мередит.

Этан обеспокоенно посмотрел на нее:

– Ну, давай уже, говори.

– По поводу вопроса, который ты только что задал. – Она замялась. – С тем же успехом можно было спросить, а что если не рассказывать нашим детям об их духовных корнях? Я имею в виду не только библейские истории, но и истории о мучениках, о людях, отдавшихжизнь за то, чтобы мы могли читать Библию на английском.

– А что, разве кто-то отдал за это жизнь?

– Энн Эскью и Джоан Бохер были сожжены на костре, за то чточитали Библию на английском. Но это только два примера. Былии многие другие, храбро отстаивавшие свои убеждения.

– Например, Дрю Морган.

– Ну вот, я же говорила, что тебе это не понравится.

Этан внимательно посмотрел на Мередит. Неужели она и ее мамавсегда были правы? Неужели такие, как они, мешали мэлори саймонам завладеть этим миром?

Кофе остыл. Мередит отнесла его на кухню, чтобы подогреть, ивернулась через несколько минут. О фильме никто и не вспомнил.

– Я тут дальше расследовал жизнь Саймона, – сказал Этан, перебирая копии газетных и журнальных статей.

Мередит налила ему чашку горячего кофе.

– И что ты выяснил?

– Он заработал свой первый миллион на измельчении документов. Уничтожал бумаги различных компаний и банков. Посколькухранение старых документов обходится очень дорого, а правительство очень щепетильно следит за соблюдением всех формальностей,всего за пару лет его бизнес разросся до невероятных размеров. Онполучал огромные прибыли. Это он впервые разработал «мобильныеизмельчители документов» – микроавтобусы, которые приезжали повызову и резали бумаги на мелкие кусочки на глазах у заказчиков.

– Со всеобщей компьютеризацией Саймон обновил свою продукцию и перечень предлагаемых услуг. Его компания разработала программное обеспечение для необратимого уничтожения файлов, а также механические измельчители высокой мощности для физическогоуничтожения компакт-дисков и винчестеров.

– Но на этом он не остановился. – Этан нашел нужную статью. – Поданным «Ньюсуика», Саймон настолько прославился своими разрушительными способностями, что крупнейшие компании стали обращаться к нему за услугами иного рода. Они стали заказывать уже неуничтожение документов, а уничтожение конкурентов! Он стал любимым подрядчиком ребят с Уолл-стрит.

– Но что за человек строит карьеру на разрушении? – поразиласьМередит. – Ты не думаешь, что рано или поздно он за это поплатится?

– Пока что это только помогло ему стать звездой. Я много раз говорил Скаю, что в нашем мире разрушение вошло в разряд развлечений. Оно воспевается повсюду – в кино, в видеоиграх, в роликах,размещенных в Интернете. Стоит каким-нибудь террористам выложить в Интернет видеозапись смертной казни, и на их сайт повалят миллионы посетителей. Люди будут пересылать друг другу эту ссылку по электронной почте.

– Но это же извращение!

– Это мир, в котором живет Мэлори Саймон. Вот еще одно интересное сообщение о мистере Саймоне. Оказывается, он активновыступает за то, чтобы убрать из общественных мест кресты и рождественские вертепы.

– Опять-таки, это символы. Выходит, что Мэлори Саймон объявилвойну христианской символике.

– Нужно предупредить твою маму, – сказал Этан.

Мередит прикрыла рот рукой от испуга:

– А я и не подумала об этом! Ты прав! Известно ли Саймону о еемузее?

– Кто его знает.

Мередит потянулась за мобильным телефоном:

– Вообще-то нет, – она положила телефон на место, – лучше я позвоню ей в понедельник. Сегодня она такая счастливая! Не хочетсяпортить ей настроение.

* * *

Пол Гетц вел машину по Келлог-роуд навстречу заходящему солнцу.

На нем была улыбка – та же самая улыбка, которую он впервые надел в пятницу вечером и не снимал ни в субботу, ни в воскресенье.

Оказалось, что носить ее очень приятно.

Оливия попросила его остаться в воскресенье до обеда, и Пол поменял билеты на дневной рейс. Потом он решил задержаться еще начуть-чуть и поменял билеты на вечерний рейс. За все эти переменыс него взяли плату, равную стоимости самого билета, но он ничутьне расстроился. Приятно проведенное время окупило это с лихвой.

Пребывание в Пойнт-Провиденсе подействовало на него, как лучшее лекарство. Он познакомился с такой жизнью, о существованиикоторой даже не подозревал. Его проводником по этой жизни былаОливия, и та порция радости, которую она ему подарила, была ещеслаще, чем десерты шеф-повара Черил. В Пойнт-Провиденсе не былони притворства, ни скрытых целей, ни борьбы за власть, ни ударов вспину, ни шика и блеска, предназначенных для того, чтобы отвлечь и заманить в ловушку. Зато там были искренние беседы, вкусныйкофе, неспешные прогулки по лесу и чистосердечные отношения. Онникогда еще не встречал никого лучше Оливии, расставаться с нейбыло крайне тяжело.

Дорожный знак предупредил его, что через две мили будет егоповорот. Он планировал поехать по окружной дороге, чтобы не пересекать весь город. Солнце било ему в глаза. Он опустил защитныйэкран и только убрал руку, как ему навстречу проехала машина. Человек на пассажирской стороне был очень похож на его сына. Но, конечно же, это не он. Или все же он?

Он посмотрел на удаляющуюся машину в зеркало заднего вида.

Черный «крайслер» одной из последних моделей. Нет, это никак немог быть его сын.

Оливия много говорила о родственниках. Особенно о Мередит. Они были так близки! Гетц и не догадывался, что между родителями и детьми может существовать такая тесная дружба. Оливия отзывалась о дочери с уважением и восхищением. Гетц еще невидел, чтобы родители так восхищались ребенком, и это вызвалоу него желание лучше узнать собственного сына. Видимо, поэтомуему показалось, что человек во встречной машине на него похож.

Просто он много о нем думал в последнее время. Кстати, а почемубы ему не позвонить?

Вытащив из кармана мобильный телефон, он нашел в меню быстрого набора номер сына. Может быть, они смогут вместе поужинать сегодня вечером?

После четырех сигналов ему ответил автоответчик.

– Привет, – Гетц решил оставить сообщение, – я сейчас вылетаюиз Цинциннати. Может, поужинаем вместе, когда я прилечу? Я угощаю. Перезвони мне.

Он захлопнул телефон. Что ж, во всяком случае, начало положено. Он свернул на окружную дорогу, но не мог выбросить из головымысли о сыне. Нет, он точно обознался. С какой стати его сын оказался бы в Цинциннати? Он вернул взятую напрокат машину и прошелконтроль. До вылета оставалось еще полчаса. Он купил кофе, чтобыскоротать время. Открыв ноутбук, он вошел в Интернет и проверилсвою электронную почту. Пришло несколько деловых писем наряду с непрошенной рекламой. Ни слова ни от Саймона, ни от сына. Онеще раз набрал номер сына и снова услышал автоответчик.

Нет, это не он был в машине.

Почему же тогда мимолетный образ упорно не желал покидатьего? Гетц захлопнул крышку ноутбука и направился мимо столикарегистрации к пункту проката автомобилей.

* * *

Уже совсем стемнело, когда Гетц вернулся в Пойнт-Провиденс.

Точнее, почти вернулся. Он оставил машину на обочине примернов километре от гостиницы и проделал оставшееся расстояние пешком. Если бы он подъехал на машине, Оливия увидела бы свет фар,вышла бы ему навстречу и задала бы вопросы, на которые у него небыло ответа.

Она даже не догадывалась, кем работают они с сыном. Когда онэто осознал, с него быстро слетели розовые очки, хоть он и успел привыкнуть к ним за выходные. Оливия не должна была узнать, кто онна самом деле. Она ни за что этого не поймет и тем более не одобрит.

Она жила в мире, недоступном для него, как принцесса в сказочномкоролевстве. В его мире люди готовы были перегрызть друг другуглотку в любой момент. Они не ведали, что такое прощение. Жизньбыла постоянной борьбой, хоть и приукрашенной мишурой снаружи.

Гетц наблюдал за домом издали сквозь кроны деревьев. Окнасветились теплым светом, словно приглашая его приблизиться.

Больно было думать, что она здесь, совсем рядом. Очень хотелосьвзбежать по ступенькам и сделать ей сюрприз. Он мог бы придумать какую-нибудь историю, чтобы объяснить происшедшее. Ведьон отлично умел лгать.

Держась на расстоянии, он решил обойти вокруг дома. Все былотихо и спокойно. «Вот дурак, пропустил свой рейс без всякой причины», – подумал он.

Продолжая свой обход, он вышел к северному фасаду дома. Отвходной двери его отделяла только парковка. Все было так, как положено – здесь стояли всего одна или две машины. Начиная с воскресного вечера постояльцев в гостинице не было. Понедельники вторник были выходными.

Гетц вглядывался в окна, надеясь увидеть Оливию. И тут дверьоткрылась. Она вышла на крыльцо с чашкой в руке. Его сердце на секунду замерло, а потом бешено забилось, как у подростка. Он упрекнул себя в глупости. Разве он не слишком стар для подобных чувств?

Он прятался в темноте, мечтая о женщине, которая никогда не будет ему принадлежать. А она стояла на крыльце, опершись о перила и безмятежно глядя вдаль. О чем она думала? Что если о нем? Какбы она отреагировала, если бы он вышел из своего укрытия? Его таки подмывало это сделать. Конечно, у него была масса причин сдержаться. Главная из них: каким образом взрослый человек может объяснить подглядывание из леса? И вторая, не менее весомая: все кончено. Не стоит встревать в то, из чего заведомо ничего не получится.

Из дома раздался голос. Оливия обернулась на него и тут же зашлавовнутрь. Дверь захлопнулась, резко обрывая все его размышления.

Ему стало не по себе. Он понимал, что сейчас уйдет отсюда и больше никогда ее не увидит. Так будет лучше. Ради ее же блага он не станет ей звонить. Ради ее же блага он больше никогда сюда не вернется.

Но уйти было непросто. Через силу он спустился с пригорка. Сейчасон выйдет к дороге, снова поедет в аэропорт, купит новый билет доЛас-Вегаса и постарается забыть Пойнт-Провиденс и Оливию Купер.

Не доходя до дороги метров сто, Гетц заметил, что деревья редеют, образуя что-то наподобие поляны. Выйдя на поляну, он уперсяпрямо в машину, которую не было видно с дороги из-за деревьев. Этобыл черный «крайслер». В точности как тот, в котором сидел мужчина, похожий на его сына.

У Гетца зашевелились волосы на голове.

В машине никого не было. Дверцы были заперты.

Гетц побежал по пригорку обратно к дому и занял наблюдательныйпост, с которого были видны все подходы.

Гостиница выглядела точно так же, как в любой другой день, –спокойно и умиротворенно. Но что-то было не так. Он это ощущал.

Вокруг постепенно сгущались тучи, как в приближение грозы.

Гетц расположился поудобнее и решил выжидать. Если нужно, тохоть и всю ночь.

В начале одиннадцатого во всех комнатах по очереди выключилисвет. Дом погрузился в темноту.

Гетц ждал, ни на секунду не теряя бдительности.

Первым сигналом был хруст ветки, а за ним – шорох листьевпод чьими-то ногами. Одинокая фигура подошла к дому с тыльнойстороны, осторожно передвигаясь от дерева к дереву. Когда она метнулась через открытую площадку между лесополосой и домом, Гетцбезошибочно узнал ее, несмотря на темноту. Он видел те же повадкиеще много лет назад, когда его сын играл в войну с соседскими мальчишками, а затем и недавно, когда они вместе выполняли грязнуюработу для Саймона.

Больше ждать не стоило. Гетц не стал тратить время даже на то,чтобы сделать небольшой круг и подойти к дому под прикрытиемдеревьев. Он направился прямо через парковку обычным шагом.

Фигура подошла вплотную к двери и скрылась из поля обзора.

Гетц услышал треск – деревянная дверь была вскрыта металлическимлезвием. Быстро и ловко. Один звук – и все стихло. Как будто веткаотломилась и упала с дерева. Даже если кто-то и услышал этот звук,то не обратил на него внимания. Нигде в доме не зажегся свет.

Гетц подошел к двери. Она была распахнута. Он оглянулся вокруг – в машине ведь было двое людей. Но сейчас он не видел больше никого и ничего, кроме леса, растворяющегося в темноте.

Он зашел в дом и направился в кухню. Все было тихо. Его рука автоматически потянулась к поясу за пистолетом, но он не взял с собойпистолета. А даже если бы и взял? Смог бы он выстрелить в собственного сына? А если бы жизнь Оливии была в опасности?

В ответ на все эти вопросы Гетц подошел к разделочному столу исхватил внушительных размеров нож для мяса.

Он вошел в темный коридор как раз в ту секунду, когда в дверимузея мелькнуло что-то белое, похожее на привидение. Затем в музеевключили свет.

– Кто вы? Что вы здесь делаете?

В голосе Оливии слышался страх, и в груди у Гетца поднялся благородный гнев – древний мужской инстинкт, призывающий вступитьсяза слабого. Он был готов на что угодно, чтобы защитить Оливию иразвеять ее страхи.

Гетц шагнул на порог музея. Ему понадобилось не больше секунды,чтобы оценить ситуацию. Оливия стояла у центральной витрины – той, где хранилась Библия Морганов, – загораживая ее собой. В рукеона держала мобильный телефон, словно это было оружие, некийлазерный пистолет будущего.

Злоумышленник неподвижно стоял у дальней стены, лицом кОливии, с рюкзаком в руках. Судя по тому, что лямки были натянуты до предела, рюкзак был очень тяжелым. Гетц прекрасно знал, чтонаходится в рюкзаке. Работая на Саймона, он собирал десятки таких комплектов. Это была зажигательная бомба с дистанционнымпусковым механизмом.

Сын увидел его первым. Если до этого на его лице была досадаиз-за того, что его поймали на горячем, то сейчас она смениласьизумлением. Оливия развернулась, чтобы увидеть, что же его такизумило. На ее лице отразился целый спектр эмоций – удивление,недоумение и, наконец, облегчение.

В это мгновение Гетц впервые почувствовал, что его жизнь обреласмысл. В ее глазах он прочел, что она убеждена в его добрых намерениях. Она верила, что он пришел спасти ее, а не причинить ей боль.

Внезапно Пол Гетц осознал свое жизненное предназначение: любить,оберегать и лелеять эту женщину до своего последнего вздоха.

– Пол! Что ты здесь делаешь? – резко спросил его сын. Он не называл его «папа» лет с десяти.

– Пол! Ты знаешь этого человека? – спросила Оливия.

– Иди в свою комнату, Оливия, – ответил он. – Все в порядке.

Я тут сам разбе…Взрывная волна отбросила его назад, через дверной проем, и ударила о лестничные перила. Вначале все в глазах потемнело. Потом онуслышал стон. Свой собственный. Только он был приглушен и шелоткуда-то издалека.

Его голова безвольно болталась по сторонам. В лицо бил жар огня,сообщая мозгу, что нужно срочно что-то делать, как-то спасаться.

Но мозг, как ни старался, не мог заставить тело двигаться. Гетц задыхался от дыма. В глазах что-то замелькало, и он стал различатьязыки пламени.

Оливия!

Пол заставил себя приподняться и сесть, опершись спиной наперила. Вокруг кружилось и прыгало пламя, совершая свой древний ритуальный танец. Он попытался встать на ноги, и по всему телу пробежал электрический ток. Еще одна попытка – и вот он уже стоял наколенях, а потом и на ногах.

Он проковылял к двери музея и ухватился рукой за дверной косяк,чтобы не упасть, но тут же отдернул руку – все вокруг было накалено.

Комната была объята огнем. Витрины, стоявшие по периметру, сомкнулись в огненном кольце. Центральная витрина была перевернута,стекло разбито, а Библия вывалилась на пол.

Тут же лежала Оливия.

Гетц упал на колени рядом с ней. Он прокричал ее имя, хотя самс трудом расслышал свой голос. Она не отозвалась. Он прокричал ещераз, прикоснувшись к ее щеке. Кожа Оливии была нежной и бархатистой, как он и представлял. Он попытался прощупать пульс у нее нашее. Кажется, пульс был, но он не был уверен.

Нужно было вытащить ее оттуда.

Схватив ее под плечи и под колени, он нашел в себе достаточносил, чтобы пронести ее через весь коридор, кухню, по ступенькам водвор. Там он осторожно положил ее на землю.

– Оливия! Ты меня слышишь?

Он обхватил ее лицо ладонями:

– Оливия, пожалуйста, ну пожалуйста, не покидай меня! Я ведьтолько тебя нашел!

Ее губы задрожали. Она подняла веки и посмотрела на него.

– Все хорошо, – заверил ее Гетц. – Ты в безопасности.

– Пол…– Я здесь. Все будет хорошо.

Вдалеке загудели сирены.

– В безопасности… – пробормотала она.

– Да. Теперь ты в безопасности.

– А Библия?

Гетц оглянулся на пылающий дом.

– Нет. Все Библии сгорели.

– Нет, нет! – она разволновалась. – Нужно спасти… Библию… –она попыталась подняться, но ничего не вышло.

– Не двигайся. Это не в наших силах.

– Библия Морганов… Мы должны ее спасти…– Оливия, прошу тебя, не двигайся. Это всего лишь копия.

– Пол, пожалуйста… спаси ее…Слезы потекли у нее по щекам. Она закашлялась. Гетц крепкоприжал ее к груди.

– Пожалуйста… ну пожалуйста… – повторяла она между приступами кашля.

– Хорошо, – сказал он, – хорошо.

– Отдай ее… Мередит, – сказала Оливия.

Гетц посмотрел на дом, раскаленный, как пекло.

Все что угодно. Он сделает все, что она хочет.

– Звезды… – сказала она, – мы с тобой… и звезды…В субботу вечером они гуляли при свете звезд. Это был лучшийвечер в жизни Гетца. Он набросил куртку на голову и ринулся в горящий дом. Все стены пылали, а вместо потолка над головой нависалтолстый слой черного дыма. Он достал из кармана носовой платоки прикрыл им рот.

Было как в аду. Кухня – раскаленная сковородка. Коридор – камерапыток. Гетц понимал, что долго он не продержится. Он пробежал покоридору и завернул в музей. В центре на полу лежала Библия Морганов – нетронутая пламенем.

Он не верил своим глазам. Что такого особенного в этой Библии,если даже ее копия охраняется лично Богом?

Схватив ее, он направился обратно, но вначале бросил взгляд нато место, где перед самым взрывом стоял его сын. Лучше бы он тудане смотрел.

Голова догорала на полу, отдельно от тела.

Почему он это сделал? Почему?

Сверху предупредительно хрустнула деревянная балка и тут жеобвалилась. Гетц успел отпрыгнуть в сторону, падая на пол и прижимая Библию к груди. Если Бог хранит эту Библию, подумал он, тосохранит и его, пока та у него в руках. Однако, выбежав в коридор,он засомневался в этом. Казалось, пришел конец. Легкие горели. Онтак отчаянно кашлял, что не видел, куда бежит, и боялся наткнуться на горящую стену. Все, что оставалось делать, – это исправно переставлять ноги и надеяться, что ему повезет и что он впишетсяв дверной проем.

С каждым шагом он надеялся, что вот-вот покажется дверь, ноее все не было и не было. Огненные стены казались бесконечными. И вдруг стена справа рухнула, сбивая его с ног. Он постаралсявстать, но не смог. Силы покинули его. Тогда, не поднимаясь с коленей, он рванулся вперед в отчаянном кувырке, прорвался через огненную стену и скатился вниз по ступенькам.

Он перевернулся на спину и уперся глазами в звезды.

Какое-то время он ничего не делал, только конвульсивно дергалсяот кашля, каждый раз ему казалось, что легкие сейчас выпрыгнут через рот. Потом ему удалось встать на четвереньки. Нужно было проверить, как там Оливия, сказать, что он вынес Библию из огня, бытьрядом с ней, пока не приедет подмога.

Он подполз к ней и приподнял заветный трофей у нее перед глазами.

Глаза были открыты, но ничего не видели. Их хозяйка покинуласвое тело. Последнее, что она видела, – это звезды.

* * *

Этан на скорости подъехал к дому Мередит, резко затормозили выпрыгнул из машины. Не обращая внимания на розовое зарево на востоке, он рванул к входной двери, на ходу выбирая нужныйключ в связке.

– Мередит!

Он вошел в дом. Всюду было темно, и только одна лампочка горелагде-то в конце коридора.

– Мередит!

Дверь в ее спальню была открыта, но свет просачивался не оттуда, а из ванной.

– Мередит…Двадцать минут назад он крепко спал в своей постели. Внезапноего разбудил телефонный звонок. По мелодии вызова он узнал, чтоэто она. Вначале она не могла ничего сказать, только плакала. Еерыдания вызвали у него панику, которая не отступила и до сих пор.

– Мередит!

Через дверную щель лучи света из ванной падали на ковер в коридоре. Этан медленно открыл дверь.

Она сидела на полу в белом махровом халате, прислонившисьспиной к тумбочке. Ее голова была запрокинута назад, глаза закрыты.

Подбородок дрожал. В руке она сжимала мобильный телефон.

Этан хотел сказать что-нибудь утешительное, но все слова, которыеприходили ему на ум, прозвучали бы бессмысленно и нелепо. В такиеминуты слова бессильны помочь.

Когда она ему позвонила, ей с трудом удалось выдавить из себяслова. Произошел пожар. Гостиница «Наследие» сгорела до основания. Ее мама… Дальше она поперхнулась, и долгие несколько секундЭтан мог только догадываться, что случилось с ее мамой. В конце концов, Мередит-таки подтвердила худшие подозрения Этана: ОливияКупер была мертва.

Склонившись над Мередит, сидящей на полу ванной, Этан поразился ее хрупкости и ранимости.

– Тебе что-нибудь принести? – спросил он. – Может, воды?

Он готов был действовать, спасать, помогать. В крови кипел адреналин. Он должен был сделать что-то полезное. Если бы Мередитпросто кивнула, он обрел бы миссию: найти стакан, наполнить водой,принести ей.

Но она никак не отреагировала. Она даже не подала виду, что знает о его присутствии. Тогда Этан сел рядом с ней, опершись спинойо ту же самую тумбочку. Он ничего не делал и не говорил. Он просто сидел, упершись взглядом в стену перед собой.

Через несколько секунд она прислонилась к нему. Ее щека прижалась к его плечу. Она открыла глаза, неосмысленно глядя вдаль,но уже не плача. Через рукав рубашки он ощущал тепло ее лица. Так,не двигаясь, они просидели еще несколько минут.

Потом Мередит прошептала:

– Спасибо, что приехал.