Хранители

Глава 4

Металлическая сетка отделяла Этана от офицеров полиции Митчелла и Циснероса, когда он, на заднем сиденье патрульной машины, возвращался домой. Так положено, сказали они. Этан началбыло сопротивляться, он мог бы приехать и сам, но вспомнил, чтоу него нет ключей от собственной машины. Он отдал их Эндрю вместе с остальной связкой.

Пластиковая обшивка заднего сиденья была грязной, липкой ивоняла блевотиной. Но еще более тяжелое впечатление производиласетка. За свою профессиональную жизнь Этан привык, что она отделяет сотрудников полиции от преступников и жертв. Сейчас он сидел на месте жертвы.

Жертва. Это слово к нему не клеилось. Жертвы обычно вызывают жалость и сочувствие – эмоции, которые Этана раздражали. Какправило, жертвами становятся слабаки, простофили, неудачники, несумевшие предвидеть проблему или неспособные за себя постоять.

Чуть подвинувшись на сидении, Этан влез рукой во что-то липкое.

Он попытался вытереть это носовым платком.

С тех пор как они выехали из школы, Митчелл с Циснеросом несказали ни слова. Ни ему, ни друг другу. Каждые несколько минут тишина прерывалась приятным женским голосом районного диспетчера:

Четыреста пятнадцатый, приготовиться триста четырнадцатому. Перекресток Техас-авеню и Мид-стрит. Мужчина средних лет, без определенного места жительства, угрожает клиентам винно-водочного магазина «Вэлли Ликвер».

Восемьсот одиннадцатый – восемьсот четырнадцатый. Домашнее насилие в апартаментах Лас-Пальмас, по адресу: двадцать пять ноль четыре, Полк-авеню. Драка между мужем и женой.

Вызов поступил от менеджера апартаментов. Это вся информация на данный момент.

Всем подразделениям. Грубые нарушения правил дорожного движения. Юниверсити-авеню, в районе трехсотых номеров, в восточном направлении. Трое подростков в голубом «Мицубиси Эклипс»,номер машины неизвестен, обгон в запрещенных местах, по встречной полосе, неприличные жесты.

Восемьсот двадцать шестой, отправляйтесь по вызову о торговле наркотиками, угол Парк и Мид. Двое белых мужчин, на видоколо двадцати пяти лет, одеты в темное, сбывают неизвестныенаркотики. Конец связи.

Обычные вызовы для Мид-Сити. Соответствующие подразделения тут же реагировали.

Чуть раньше, когда прозвучал его адрес, это было гораздо необычнее.

Выстрелы из огнестрельного оружия. Возможно, человеческиежертвы.

– Эндрю… – сам того не заметив, Этан произнес вслух имя брата.

Он заметил, что Митчелл внимательно посмотрел на него в зеркало заднего вида. В его глазах так и читался вопрос: «Интересно, чточувствует человек, когда убили его брата-близнеца?»

Этан едва удержался, чтобы не врезать кулаком по сетке и не гаркнуть, чтобы Митчелл не совал нос в чужие дела. Он и сам удивился,откуда в нем столько ярости.

Он повернул голову и уставился в окно в грязных разводах. Чтоэто за разводы? Пот? Слюна?

На перекрестке рядом с ними остановилось «вольво» последнеймодели. Оттуда Этана просверлили взглядами мужчина и женщина средних лет – слишком культурные, чтобы показывать пальцами и смеяться, как делают некоторые другие. Тем не менее, Этан догадывался, о чем они думают: «Что это за изверг? Что он натворил?»

Сзади к окну прижались две мальчишеские мордашки.

«Хорошо учитесь, мальчики, не забывайте молиться перед сноми держитесь подальше от неприятностей. А иначе вас может ожидатьтакой же конец, как этого пройдоху».

Этан отвернулся.

С каких это пор дорога домой стала такой долгой?

Еще пару километров, и патрульная машина повернула налево, наОрегон-стрит, а затем направо, на Коупли-авеню. Они подъехали кего дому с западной стороны.

Было по-сентябрьски тепло. Ветер с калифорнийского побережьяразогнал облака, и с неба мягко светила полная луна. Идеальныйвечер для беззаботной прогулки. И совершенно неподходящий – дляубийства.

С заднего сиденья патрульной машины, через сетку из тонкойпроволоки, Этан Морган увидел, как сочеталось несочетаемое: егодом и место преступления.

Обычно в такое время Этан стряхивал с себя остатки рабочегодня, расслаблялся и начинал думать о содержимом холодильника и телепрограммы. Но сейчас картину полностью изменили полицейские автомобили и микроавтобусы телестудий, один за другим тесно припаркованные вдоль улицы. Этан ощутил, как у неговнутри включаются все защитные механизмы – невидимое оружие, помогающее отстраниться от тех ужасов, которые ему предстояло увидеть.

Зеваки, собравшиеся в кучку на другой стороне улицы, разговаривали друг с другом только шепотом. Кем бы ни был этот монстр,атаковавший дом, они не хотели его будить. Съемочные группы прилепили на дом снаружи неестественно яркие лампочки. Тени от нихнервно танцевали на двери гаража.

Место преступления было отгорожено желтой лентой, котораяпротягивалась от куста на углу двора до ручки двери гаража, огибаямашину Мередит и касаясь багажника машины Эндрю. В последнейбыла по-прежнему распахнута дверь со стороны водителя, словноожидая его возвращения в любой момент.

Входная дверь в дом также была открыта. Уходя, Этан оставил еезакрытой и запертой на замок.

Через полупрозрачные занавески виднелись тени полицейских иследователей, непрестанно снующие туда-сюда. Фотограф то и делосверкал вспышкой.

Машина, в которой они ехали, резко остановилась. Этану не терпелось вырваться наружу. Он протянул руку, но не нашел ручки двери.

Элементарный факт – как же он мог это забыть? Его разобрала злость.

Он выглядел в точности так же, как любая другая жертва преступления, стремящаяся поскорее вырваться из полицейской машины. Нетерпеливо ерзая на сидении, Этан дождался, пока Циснерос откроетдверь снаружи.

– Подожди здесь, – сказал ему Циснерос.

Но Этан его не слушал. И уж тем более не ждал. Он нырнул поджелтую ленту и устремился к дому, но его тут же остановил полицейский в форме. Он был килограммов на двадцать крупнее Этанаи совершенно ему незнаком.

– Простите, детектив Морган, но вам туда нельзя, – сказал полицейский.

– А я так не считаю, – Этан попробовал обойти его сбоку, но тотбыстро перекрыл путь.

– Таков приказ лейтенанта, – извиняющимся тоном объяснил он.

Человек в форме неправильно выбрал профессию. Ему следовалобыть защитником в баскетбольной команде НБА.

– Послушайте, офицер…– Раппапорт.

– Это мой брат, и я туда пойду, если только вы не свяжете меняпо рукам и ногам.

Митчелл и Циснерос заняли места по обе стороны от Раппапорта.

– Извини, Морган, – сказал Митчелл, – это приказ.

Из всех четырех мужчин – пяти, если отдать должное Раппапортуи посчитать его за двоих, – Этан был самым мелким. Но иногда размер не имеет значения, и это был как раз тот случай. Никто не сможетпомешать ему войти в его собственный дом!

Как там говорят? Чем ты выше, тем больнее падать? Этан нацелилсяв высокого – сильный толчок в грудь…Раппапорт явно не был знаком с этой пословицей, поскольку Этанотскочил от него, как теннисный мячик. Митчелл и Циснерос подскочили на помощь коллеге, хотя тот явно в ней не нуждался.

– Не мешай нам, Морган! – воскликнул Митчелл, хватая Этана заруку. – Мы всего лишь выполняем свою работу.

Требовалась новая тактика.

Через тонкую занавеску Этан видел спину лейтенанта полиции,находящегося у него в гостиной. Это был крупный мужчина по фамилии Савала, с круглой лысиной, отражающей яркий свет люстры.

С другой стороны, на улице, несколько репортеров уже заинтересованно наблюдали за стычкой Этана с полицейскими.

– Я хочу поговорить с лейтенантом Савалой, – сказал Этан, высвобождая свою руку.

– Это невозможно, – ответил Митчелл. – Он-то как раз и приказалне пускать тебя вовнутрь.

Кажется, до Митчелла не дошло. Этан совершенно не спрашивалу него позволения.

– Я хочу поговорить с лейтенантом Савалой! – прокричал Этан.

Теперь Митчелл понял, к чему он клонит, и бросил нервный взглядна репортеров.

– Перестань, Морган! – прошипел он. – Не делай этого.

Этан закричал еще громче:

– Как это – мне нельзя увидеть моего брата?

Репортеры столпились так близко, как это было возможно, незаступая на место преступления. За ними по пятам следовали операторы, нацелив камеры на Этана.

– У меня есть права! Вы не можете не пустить меня в собственныйдом! – орал Этан. – Все, чего я хочу, – это увидеть брата!

На самом деле полиция имела полное право не пустить Этанадомой, и он об этом знал. Пресса тоже об этом знала. Но заявка, чтополиция не соблюдает прав человека, – это как кость для собаки.

Стоит подкинуть ее журналистам, и они еще долго будут таскатьее в зубах. И, как старшему по званию, лейтенанту Савале придется что-то предпринять, ведь это непременно будет освещено в вечерних новостях.

Шум и вспышки камер привлекли внимание Савалы. Он откинулзанавеску, чтобы получше разглядеть, что происходит, и пробормотал что-то себе под нос. Занавеска еще не вернулась на свое место,а лейтенант уже спешил через лужайку Видя, что Савала на подходе, Этан начал снова твердить о своихправах.

Митчелл пожал плечами, как бы извиняясь перед начальством.

Савала бросил на своих подчиненных недовольный взгляд и жестомотпустил их. Взяв Этана под руку, он увел его в сторону от репортеров и камер.

– Что это ты себе позволяешь? – возмутился Савала.

– Я хочу к себе в дом, – сказал Этан, нимало не оправдываясь. –Там мой брат и невестка, я хочу их видеть.

– Твою невестку уже увезли в больницу.

– Как она?

– Сильно избита. Ее бросали через всю комнату. Жаловалась наболь в животе. Я скажу Митчеллу, чтобы отвез тебя в больницу.

– Вначале я хочу увидеть место преступления и своего брата.

– Морган, не выдумывай. Ты же знаешь, что я не могу тебя впустить.

– Почему? О чем вы беспокоитесь? Что я буду путаться под ногами? Уничтожать улики? В конце концов, я же следователь по убийствам! Уж я-то знаю, как вести себя на месте преступления.

– Вот именно поэтому я и не могу тебя впустить. Это ж будет праздник для защиты! Кто еще способен исказить улики так же искусно,как несчастный родственник, случайно оказавшийся еще и следователем по убийствам? Я не могу этого допустить.

В его словах было рациональное зерно. Этан знал Савалу как профессионального полицейского и хорошего человека, преданного семье, отца двух дочерей-подростков.

– Савала, – взмолился Этан, – если бы там был ваш брат, что бывы делали?

Савала пристально посмотрел на него:

– Только ни к чему не прикасайся.

Уже на крыльце Этан спросил:

– А меня тоже подозревают?

– Нет. Мы знаем, где ты был. Весь актовый зал подтвердит твоеалиби.

Этан и Савала надели поверх обуви бумажные бахилы. Лейтенантначал вводить его в курс дела:

– Полицейские, прибывшие в дом первыми, сообщили, что, когдаони вошли, Мередит говорила с кем-то по мобильному телефону.

– С диспетчером?

Савала покачал головой.

– Нет, похоже, что она решала какие-то дела. Когда она их увидела,то сразу же отключилась.

– Решала дела? Что же она говорила?

– Все, что они разобрали, – «спасибо хотя бы на этом…»

– Я ее спрошу, когда увижу.

Он перешагнул порог и оказался прямо в центре событий. Этоместо не было похоже на его гостиную. Со всеми лампами и людьми,оно более походило на студийный макет его гостиной, изготовленныйдля съемки какого-нибудь детектива. Не считая тела, лежащего наполу лицом вниз, – оно как раз выглядело настоящим. Руки Эндрюбыли одеты в бумажные кульки, чтобы сохранить улики.

У Этана задрожали колени. Видеть тело брата, оформленное повсем правилам следствия, оказалось сложнее, чем он ожидал. Емупришлось прислониться к двери.

– Наверное, все же не стоило тебя впускать, – сказал Савала.

– Я в порядке, – заверил его Этан, хотя сам не ощущал такой уверенности. Но не хотелось давать лейтенанту повод выдворить егообратно на улицу.

Подошедший полицейский прошептал что-то на ухо Савале. Тоткивнул и сказал, обернувшись к Этану:

– Мне нужно на минутку отлучиться.

– Можете обо мне не беспокоиться, – кивнул Этан.

Савала посмотрел на него с недоверием.

– Обещаю, что буду хорошо себя вести.

Лейтенант удалился вглубь дома, а Этан напомнил себе о психологической самозащите. «Я с этим справлюсь» – твердил он про себя.

Он окинул обстановку взглядом детектива, как в любой аналогичной ситуации. Тело, лежащее на полу, как обычно, было центромвсеобщего внимания; вокруг него вращались по своим орбитам следователи и технические сотрудники. Они собирали улики, искалиотпечатки пальцев и фотографировали каждую деталь под всевозможными углами.

Этан не только знал, что они делают, но и прекрасно понимал, зачемэто нужно. Он сам проходил это уже сотню раз, и сейчас так и рвалсяпоучаствовать – сделать хоть что-нибудь полезное. Но он также знал,что Савала с него голову снимет, стоит ему к чему-то прикоснуться.

Он обошел вокруг дивана, осторожно, чтобы не вступить в кровь,и глянул на тело брата. Затем он опустился на колени.

В комнате все притихли. Этан поднял голову. Все стояли неподвижно, словно статуи, и смотрели на него.

Наверное, они думают о том, как странно видеть себя мертвымна полу. Но они ничего не понимают. Все не так. Совершенно не так.

Никогда в жизни Этан не видел в своем брате-близнеце себя. Эндрюне был его отражением. Они отличались столь же разительно, как двеполовины их детской. И разница заключалась не только во внешности.

Эндрю был мечтателем, счастливчиком, всеобщим любимчиком,талантливым, привлекающим прекрасных женщин наподобие Мередит – в общем, олицетворением успеха. В то время как он приобреталславу и богатство, Этан уклонялся от кредиторов.

Между ними не было соперничества, как это часто бывает у близнецов. Этан не завидовал успеху брата. Успех был Эндрю к лицу,а ему – не очень. Этан вполне довольствовался ролью пессимиста,скептика, одиночки. Его профессия и образ жизни соответствовали его характеру.

Деятельность в комнате возобновилась и вскоре пошла прежнимчередом, оставив Этана в какой-то мере «наедине» с Эндрю. Воспоминания нахлынули на Этана, пробивая его защитную броню. Онстарался смотреть на тело так, как на любую другую жертву огнестрельного оружия, но вспышки событий из прошлого напоминалиему о том, что это – его брат.

Он вспомнил, как радовался Эндрю в восемь лет, когда один изего рисунков получил приз на конкурсе и был опубликован в газете.

Он вспомнил голос брата в ночной темноте, в их детской спальне,когда предполагалось, что они уже спят и видят сны. В то время дляних не было никого ближе друг друга. Только они, вдвоем, ночью всвоих кроватях. Он вспомнил застенчивую улыбку Эндрю, когда тотсжимал в руке зеленую бархатную коробочку с золотым кольцом.

В тот день он предложил Мередит стать его женой.

Наконец, он вспомнил досаду на лице Эндрю этим вечером, когдаЭтан сделал вид, что забыл дома Библию. Эндрю ни на секунду неповелся на эту уловку. Он сразу понял, что Этан изобрел ее, чтобысбежать с вечернего мероприятия.

Это он, Этан, должен был лежать сейчас на полу. Его ребяческаязатея стоила Эндрю жизни.

– Прости меня! – прошептал Этан.

Эти слова имели действие пробки, вылетевшей из бутылки. Заними хлынули все те эмоции, которые Этану до сих пор удавалосьсдерживать: грусть, злость, сожаление. Глаза Этана наполнилисьслезами, в горле застрял комок. Но сильнее всего оказалась жажда мести. Она поднялась в Этане огромной и страшной волной, такчто у него задрожали руки.

Он наклонился низко-низко, чтобы никто его не слышал, и прошептал в самое ухо Эндрю:

– Я найду того, кто это сделал. Даже если это будет стоить мнежизни, я найду этого человека!

Он говорил медленно и отчетливо, как будто каждое слово содержало отдельное обещание, а все предложение вместе – целуюнизку обещаний.

Этан протянул дрожащую руку к телу брата, чтобы скрепить обещание прикосновением. Он уже проигрывал битву с собственнымислезами. Его губы дрожали. Но прежде чем чувства Этана успели окончательно вырваться из-под контроля, прибыл судебно-медицинскийэксперт. Это событие помогло водворить пробку на место.

Из молчаливого изумления судмедэксперта стало ясно, что егоне предупредили о наличии у покойного брата-близнеца. Однакоманеры эксперта не подвели, чего нельзя было сказать о его ассистенте, молодом следователе, которого Этану представили толькопо фамилии – Ньюкирк.

– Ого! Это еще что за чертовщина? – воскликнул Ньюкирк, переводя взгляд с Этана на Эндрю и обратно. – Ну прямо как в кино,когда дух покидает тело, и смотрит на себя со стороны, и не можетповерить, что это действительно…– Если ты не заткнешься, – прервал его судмедэксперт, – сейчасздесь будет два трупа.

Доктор Айзек Текле надел резиновые перчатки. Это был мужчиналет под шестьдесят с густыми седыми волосами и искрящимися глазами, которые сразу вызывали ассоциации с Санта-Клаусом. В полициион пользовался заслуженным уважением. Даже будучи начальникомотдела, он нередко и сам выезжал на место преступления, особенноесли дело подвергалось пристальному вниманию общественности –например, когда погибал близкий родственник полицейского.

– Примите мои сердечные соболезнования, – сказал Текле Этануи положил руку ему на плечо. – А также извинения за грубость моегоассистента.

Ньюкирку хватило ума, чтобы промолчать. Он принялся открыватьящики с инструментами.

Текле несколько минут внимательно разглядывал тело, нависаянад ним с различных сторон. Затем он взглянул на Этана:

– А теперь мне нужно его перевернуть.

Иными словами, он предлагал Этану возможность отлучиться.

– Я останусь, – ответил тот.

Осторожным движением Текле перевернул Эндрю на спину. Наего рубашке не оставалось чистого места от крови.

Этан стиснул зубы. И не из-за крови – на своей работе он повидалее в таких количествах, что можно было покрасить ею сарай. Ужаснее всего было видеть незрячие глаза Эндрю. Раньше, когда бы Этанни смотрел в глаза брата, в них всегда была жажда жизни. Он впивал и впитывал все вокруг – цвета, лица, манеры, жесты.

Доктор Текле осмотрел входные отверстия от четырех пуль. Затемон расстегнул рубашку на Эндрю.

– Я смотрю, ваш брат был поклонником «Изгоев из Невады», –заметил он.

Он отодвинулся в сторону, чтобы Этан мог взглянуть. То, что онувидел, совершенно его озадачило.

– Этого не может быть, – сказал он. – Эндрю не любил футбол.

Это не его футболка.

– Разве вы можете знать все вещи в гардеробе вашего брата? – усомнился Текле.

– Я знаю его самого. Он скорее бы умер, чем надел футболку«Изгоев».

Это был просто речевой оборот! Лишь несколько секунд спустяЭтан осознал, что сказал. К чести присутствующих, все сделали вид,что не расслышали, даже Ньюкирк.

– Этан, можно тебя на секундочку?

Сзади подошел сержант Эдуард Вайсберг, начальник следственнойгруппы номер один.

– Хочу задать тебе несколько вопросов.

Вайсберг отвел Этана в сторону. Это был мужчина средних лет стонким носом и чересчур близко посаженными глазами. Этан было нем не слишком высокого мнения. Вайсберг заслужил повышениене столько тяжелым трудом, сколько подхалимством. Теперь же, ставначальником, он полагал, что первая обязанность подчиненных – работать на его репутацию. Вайсберг был первым начальником Этана, когда тот только стал следователем. Между ними произошло несколько стычек по разным поводам, и поэтому, когда появилась вакансия в четвертой следственной группе, Вайсберг устроил так, чтоЭтана перевели. А тот и сам был рад уйти.

– Ты узнаешь вот это? – спросил Вайсберг, указывая на раскрытыймобильник на полу. – Это телефон твоего брата?

Этан опустился на колени, чтобы хорошенько рассмотреть телефон. Это была дорогая модель. Экран не светился.

– Кажется, да, – ответил он, – но точно не уверен.

– Финч снял с него этот номер. Он тебе знаком? – Вайсберг показалЭтану листок, на котором было написано: 431-1617.

Этан покачал головой:

– Четыреста тридцать один? Это не местный номер.

– Откуда ты знаешь?

Для детектива, Вайсберг иногда немного тормозил.

– А вы пробовали по нему звонить? – спросил Этан.

Не дожидаясь ответа, Этан уже вытащил из кармана свой телефони набрал номер.

– Что ты делаешь? Перестань! Не надо!

Этан понял, что Вайсберг еще не звонил по этому номеру, и знал,что он будет возражать. Поэтому он так и поступил.

В ответ он услышал сообщение телефонного оператора: «Данныйномер не обслуживается».

Он поднял телефон в руке, чтобы Вайсберг тоже услышал сообщение.

– Это последний номер, по которому звонил мой брат?

– Не звонил. Только набрал. Номер светился на экране, но не былвызван.

Этан взвесил в уме этот факт. Еще одна загадка. Загадки постепенно накапливались. Во-первых, телефонный звонок Мередит, затемфутболка «Изгоев», а теперь еще и это.

Как правило, преступление складывалось из таких вот маленькихзагадок, и Этан это понимал. Каждая маленькая загадка, обретя разгадку, превращалась в кусочек общей мозаики. Но в данном случае«мозаикой» была смерть его брата, и каждая маленькая загадка раздражала его больше, чем обычно.

Вайсберг пометил в своем блокноте то, что Этан узнал из телефонного звонка, а потом позвал его:

– Иди сюда!

Огибая тот участок на полу, где судмедэксперт продолжал обследовать тело Эндрю, Вайсберг повел Этана к столовой.

Этан остановился возле кресла:

– Я этого здесь не оставлял, – сказал он, указывая на пакет из-подчипсов, обертку от кекса и пустую банку из-под лимонада на журнальном столике. – И, кстати, фоторамка тоже передвинута.

– Ты уверен? – спросил Вайсберг, тыкая ручкой в обертки.

– Конечно. Я ничего не ел с обеда.

– Может быть, твой брат решил перекусить?

– Нет, он спешил вернуться в школу до антракта.

Вайсберг занес и эти сведения в свой блокнот.

– Довольно нагло с его стороны, – пробормотал он, скребя ручкойпо бумаге, – вор вламывается в дом, убивает человека, а затем садитсяв кресло и устраивает себе перекус.

– Возможно, он сидел в засаде.

Вайсберг поднял голову:

– Тебя ждал, что ли? Или ты хочешь сказать, что ему нужен былтвой брат? Но как он мог знать, что Эндрю сюда явится?

– Нет, он нас перепутал, – ответил Этан. – Киллер принял Эндрю заменя. Эндрю и сам заранее не знал, что окажется сегодня у меня дома.

Вайсберг записал это в блокнот.

– А что было здесь?

Он указал на витрину. Та была открыта и пуста. В замке попрежнему был ключ, с которого свисала вся связка ключей Этана.

Вид пустой витрины и связки его ключей был двойным ударом всердце Этана.

– Библия, – только и смог сказать он.

Вайсберг поднял брови:

– Я никогда не замечал за тобой особой религиозности, Морган.

– Это фамильная реликвия.

– Дорогая?

Этан посмотрел на брата, распростертого на полу. Доктор Теклезакончил первый этап осмотра. Он как раз снимал перчатки, диктуячто-то Ньюкирку.

– Последний раз, когда Эндрю отправлял ее на экспертизу, ееоценили в пятьсот тысяч долларов.

Вайсберг присвистнул и объявил на всю комнату:

– Мальчишки и девчонки, мы только что обнаружили мотивпреступления. Украдена Библия стоимостью полмиллиона долларов.

Затем он повернулся к Этану:

– Сколько людей знали о существовании Библии?

– Трудно сказать.

– Почему трудно сказать?

– Ну, это достаточно известный факт. Эндрю написал об этомцикл романов. А еще раньше в Голливуде был снят об этом фильм,который, правда, так и не вышел в прокат.

– Фильм, говоришь? И кто же играл тебя? Погоди, дай-ка я угадаю… Как зовут этого сердцееда? Того, по которому сейчас сохнутвсе школьницы? А, точно, Джонни Депп!

Этан криво улыбнулся:

– Фильм был о моих предках. История моего рода – и этой Библии –прослеживается на четыреста лет назад.

Незаметно, чтобы Вайсберга это впечатлило. Не прикасаясь квитрине, он внимательно ее рассмотрел.

– Книга, которой четыреста лет и которая оценивается в полмиллиона долларов… На твоем месте, я бы не оставлял ее посредигостиной без охраны.

Этан хотел было огрызнуться, но сдержался. Вайсберг поддалсяискушению, типичному для всех полицейских и сводящемуся к мысли«сам заслужил». Когда преступление уже совершено, так и хочетсясообщить людям, как следовало его предотвратить. Этан и сам стораз так поступал. Оказалось, что слышать подобные замечания в свойадрес далеко не так приятно.

– Где именно он вломился в дом? – спросил Этан.

Вайсберг провел его на кухню, где детектив Брайан Хинки снималотпечатки с подоконника. Этан внутренне содрогнулся, увидев этогочеловека у себя в доме.

Обладатель коротких рыжих курчавых волос и лица, густо усеянного веснушками, Хинки производил примерно тот же эффект, что искрежет железа по стеклу, моментально раздражая всех присутствующих. Этан был убежден, что Хинки не спит ночами, изобретая новыеспособы действовать людям на нервы.

Ну почему из всех, кто мог снимать отпечатки, оказался Хинки?

Этан увидел его в действии в первый же день своей работы в полиции. Они расследовали убийство девушки, студентки университетаСан-Диего, проживавшей в квартире рядом с парком Бальбоа. Однажды утром она вернулась домой с пробежки и обнаружила у себяв квартире постороннего человека – как оказалось, своего бывшегопарня.

Сначала было неясно, каким образом убийца вторгся в квартиру.

По одной версии, у него был ключ. Однако мать жертвы, которая являлась также владелицей квартиры, была твердо убеждена, что дочьни за что не дала бы ключ этому парню. Наоборот, она переехала вту квартиру, чтобы скрыться от него.

На окнах первого этажа не было обнаружено никаких отпечатков,и тогда мать попросила Хинки обследовать и окна второго этажа. Тотзаявил, что это пустая трата времени, поскольку к ним практическинет доступа. Мать настаивала и в конце концов пожаловалась Вайсбергу, который отдал Хинки приказ проверить отпечатки и сверху.

Разозлившись, что она пожаловалась начальству, Хинки снял отпечатки со всех подоконников на втором этаже, а потом и с оконных рам, и со всех дверей, и с тумбочек, и со шкафов, и с картин, ис каждой безделушки в квартире. Таким образом он решил отомстить бедной женщине за то, что она посмела указывать ему,как работать.

Большинство людей полагают, что самое неприятное в уборке места преступления – это кровь. Но это не так. Самое неприятное – эторабота с отпечатками пальцев. Снимать отпечатки – работа грязная,кропотливая, дотошная. Как и сам Брайан Хинки.

Ему было наплевать, что он таки нашел отпечатки пальцев бывшего парня на одном из подоконников второго этажа, и что доступк нему таки был.

– Как успехи? – спросил Вайсберг у Хинки, пыхтящего у кухонногоподоконника.

Хинки сверкнул глазами на Этана, прежде чем ответить.

– Видимо, этот парень надел перчатки. Есть вмятины там, где онвзламывал окно, но никаких отпечатков.

– Посмотри на кухонном шкафчике и холодильнике, – сказал Этан.

– Пустая трата времени, – отозвался Хинки.

– Мы точно знаем, что он взял там продукты, – объяснил Этан. –Возможно, он снял перчатки. В гостиной есть обертки и банка из-подгазировки – их тоже нужно проверить.

– Говорю тебе, что это трата времени! Хочешь копаться в мусоре?

Вперед, а я здесь при чем?

Хинки прекрасно понимал, что Этану запрещено к чему-либоприкасаться.

– При том, что это твоя работа! – гаркнул Этан.

Хинки выпрямил плечи и пошел на него. Вайсберг встал междуними и отдал распоряжение Хинки:

– Проверь шкафчик, холодильник, обертку и банку.

Проворчав что-то себе под нос, Хинки бросил убийственныйвзгляд на Этана. Он собрал свои инструменты, отправился на кухню и принялся обследовать дверцы шкафчиков, начиная с верхнего.

– Что ты делаешь? – закричал Этан.

– То, что мне приказано.

– Я храню кексы вот в этом шкафчике.

– Убийца этого не знал и мог сначала пошарить в других.

– Но мы ведь точно знаем, что этот шкафчик он открывал, –взмолился Этан.

Хинки не обращал на него никакого внимания.

Этан прекрасно понимал, что происходит – Хинки снова мстилза то, что его ткнули носом в его работу. Он решительно направилсяк болвану, но Вайсберг остановил его.

Сержант оглянулся через плечо, беспокоясь, что за ними можетнаблюдать лейтенант Савала. Но того не было видно. Снова повернувшись к Хинки, он прошипел:

– Да хоть раз в жизни перестань вести себя как идиот! Выполняйсвою работу!

Хинки начал было что-то говорить, но, в редком приступе самоконтроля, замолчал. Снова сгребая в кучу инструменты, он перебралсяк тому шкафчику, где лежали кексы.

– Убедитесь, что он осмотрит фотографию в рамке, там, в гостиной, – прошептал Этан Вайсбергу.

– Я сам способен справиться со своими обязанностями, Морган, –отрезал Вайсберг.

Хинки услышал, о чем они говорят:

– Вы о фотографии с рыжей девкой? А она очень даже ничего!

– Заткни пасть, Хинки, – сказал Вайсберг, прежде чем успел вмешаться Этан. Но Хинки продолжал:

– А вы втроем очень мило смотритесь на той фотке. Даже не разберешь, кто ее муж. Она-то сама вас различала?

Руки Этана сами сжались в кулаки. Он отвернулся от Хинки и решил выйти из кухни, пока не сделал чего-нибудь такого, о чем потомпожалеет. Но Хинки никогда не умел вовремя остановиться:

– Эй, Морган, а ты никогда не пробовал ее разыграть? Ну, заявитьсяк ней поздно вечерком и притвориться, что это твой брат?

Этан не помнил, как он развернулся. Он не помнил даже, как набросился на Хинки. Однако он хорошо помнил, как врезал ему позубам, и как у того из рук вылетела банка с порошком, и как он с размаху завалился на пол, а черный порошок посыпался на него сверху.

Хинки инстинктивно закрыл глаза, а когда открыл, они сиялибелизной посреди черного, как у актера водевиля, лица.

Именно в этот момент в кухню вошел лейтенант Савала.

Чтобы оттащить Этана от Хинки, понадобились усилия нескольких полицейских. Когда это наконец было сделано, лейтенант Савала приказал выпроводить Этана из дома. Его снова затолкнули назаднее сидение патрульной машины и приказали водителю ехатьв больницу Мерси.