И.О. Древнего Зла, или мой иномирный отпуск

14

Не сказать, что, войдя в выделенные мне покои, я так уж сильно удивилась, найдя у своей кровати мужчину.

Учитывая все вводные, чего-то подобного следовало ожидать, и хорошо ещё, что незваный гость не провернул “я лягу на твою кровать в грязных сапогах” трюк, который почему-то обожают маскулинные и самоуверенные красавчики.

Строго говоря, тут мы имеем совсем другой тип красавчика. Тот, кто в жизни не станет вести себя нагло, но это не остановит толпу девчонок, бегающую за ним… И не тот, кого я вполне ожидала увидеть в своей спальне сегодня…

Но тот, кого мне с самого начала этой истории немного хотелось увидеть в своей спальне.

Ну жадность и желание недостижимого, помните? Я вроде как это и переросла, но в то же время нет.

Тяжела она, доля тёмного властелина!

— Мастер Лин, — промурлыкала я, — забираться ко мне в спальню. Ну разве это не неприлично?

Он едва заметно дёрнулся: похоже, приличия всё ещё очень волновали его. Я с удовольствием за этим пронаблюдала.

— И что вас ко мне привело? — уточнила я. — Вы передумали насчёт того, чтобы я вас злобно соблазнила?

— Нет, — интересно, эта лёгкая заминка мне почудилась? — Я просто хотел обсудить с вами ситуацию с мастером Дэа.

Я вздохнула.

— Ну слушайте, мои паучишки тут всё уже заплели, и нас никто не подслушает. Давайте, может, называть вещи своими именами? Вы не можете не знать, что так называемый “мастер Дэа” — всего лишь пустая оболочка, отражение, выпущенное из зеркала, результат размножения личности вашего ученика… Кстати, об этом. Звучит невежливо, но мне плевать: чем вы вообще думали, когда брали Да-эра в ученики? Вы не могли не видеть, что он уже давно стал тёмным колдуном.

Мастер Лин отвернулся и помедлил.

— Его отец был моим другом… Очень близким. Человек великих талантов, колдун поразительного могущества. Он был многим для меня.

Я молчала.

Я, в принципе, догадывалась, что будет дальше в этой сказочке. Власть повторяющихся историй, а? Но я позволяла мастеру Лину рассказать ровно столько и ровно так, как он сам пожелает.

— Мы были друзьями, — продолжил мастер Лин, — но потом очень сильно не сошлись во взглядах на власть и справедливость.

Как типично. И знакомо.

— Мы отвернулись друг на друга, даже сразились, хотя вы бы сказали, что это скорее было валяние дурака, чем бой… А потом я посадил на трон своего императора. И он убил моего друга… помимо прочего, что последовало.

Я задумчиво смотрела на пустое выражение лица мастера Лина.

Даже не делая скидку на эпоху, ничего атипичного в ситуации не было. Тут даже винить, скорее всего, некого — сакраментальное “так получилось” и никаких гвоздей. Скольких друзей я сама отправила на тот свет в бытность свою тёмным властелином? Причём не из-за своей кровожадности даже, а в силу жестокости эпохи, постоянно меняющихся ветров и, порой, фатальных стечений обстоятельств.

Но тут тоже надо понимать, что разные бывают друзья. Под понятием “дружба” принято подразумевать порой очень разные агрегатные состояния. И, судя по тому, как правдоподобно убивается мастер Лин, в данном случае было нечто глубже, чем “мы разделяем некоторые идеи и порой встречаемся за кофе”.

В этом-то и проблема.

— То есть, вы взяли мальчика из вины, хотя не могли не видеть, на что похожа его аура…

— Это была моя вина, не так ли? — уточнил мастер Лин. — То, что сделали с ним.

Я хмыкнула и развалилась на кровати в соблазнительной позе.

Вина, вина… Штука опасная и в целом бесполезная, замешанная на жалости-ненависти к самому себе, беспомощности или страхе наказания… Вина — это яд.

Мастер отвёл взгляд.

— Мастер Лин, — позвала я мягко, — могу я спросить, сколько вам лет?

— Около шестисот, — ответил он сухо. — Если вы пытаетесь сказать, что я веду себя глупо…

— Нет, — хмыкнула я, перевалившись на спину и уставившись в потолок.

Нет, не глупо. Скорее даже традиционно, особенно для солярных с их поголовным перфекционизмом. Эти часто спотыкаются на неспособности простить себя за совершённое, одна из классических ловушек на пути.

Тут странно другое.

Просто обычно к пятиста годам колдуны, светлые там или тёмные, уже понимают всю степень своей силы — и всю степень своей беспомощности. В жестоких и опасных мирах паутины ловушка вины открывает свою пасть перед каждым, притом ещё в очень раннем возрасте. Те, кто не справился с этим демоном к пятиста годам, редко до пятиста в принципе доживают: мало что на этом свете столь же саморазрушительно, как вина.

Тот факт, что в данном случае этого не случилось, говорит о нестандартном развитии и опыте. Может, мастер Лин провёл много лет, отшельничая? Или медитируя в пещере? Вполне распространённые вариации на тему светлого пути, почему нет?

Впрочем, возможно, ментальная рана от потери друга была просто слишком глубока. Как бы всякие нам подобные ни кичились своим просветлением, хладнокровием и бессмертием, но в вопросах по-настоящему сильных чувств мы частенько как по щелчку пальцев регрессируем капризных обиженных детей, сотен лет мудрости как не бывало. Понятно, что с годами это случается всё реже, но… Сколько этажей ни надстраивай, фундамента это не изменит.

Ещё раз вздохнув, я решила, что хочу ненадолго включиться в модус старой занудной пилы.

— Просто… Чувство вины — это яд, мастер. Для всех вовлечённых сторон. Не говоря уж о том, что… как бы так сформулировать… учить хтонического мага с покорёженной аурой, пользуясь солярными приёмами — это занятие бессмысленное. Нет, технику он усвоит, конечно, в нашем искусстве естественный отбор таков, что живыми до стадии осознанности доходят только гении. Что ему ваши фокусы для малолеток, когда он в буквальном смысле этого слова выпотрошил себя вручную?.. Но техника — это ерунда. Намного важнее путь, дух, традиция. Нет проблемы в том, чтобы вызубрить заклинание, но есть проблема в том, чтобы контролировать откат. И нижние тропы разительно отличаются от, скажем так, троп верхних. Другие акценты, другие моменты, на которые надо обратить внимание… Фактически, всё это время вы учили рыбу летать. И то, что она научилась планировать, заслуга вашего с Да-эром общего упрямства и таланта… Но стоило всё же начать с плавания, знаете ли. Практичнее и разумнее.

Переобщалась с паучатами, как есть переобщалась. Вон, лезу с поучениями там, где это не то чтобы сильно надо… А ведь думала, что уже исцелилась от этой дурной привычки…

Но надо отдать пророку должное: он не выглядел обиженным.

— Я уже понял это, наблюдая за вами, — признал он. — То, как вы работаете со своими учениками…

— Какими такими учениками? — возмутилась я. — Я типичный тёмный властелин, я не завожу учеников. Если вы про малышню, то они — мои человеческие паучки.

Мастер Лин бросил на меня очень характерный за-что-мне-млять-это взгляд, но комментировать не стал.

—..Я пронаблюдал за вашим общением с Да-эром и с… паучками (насколько мне это было позволено, разумеется). И пришёл к некоторым выводам. В частности, я могу сказать, что работа с энергиями строится совершенно иначе. Жаль, что у меня не было подобной информации раньше. Тогда… мне казалось, что я спасаю его, пытаясь увести на другой путь. Я верил, что уж мне-то по силам всё исправить.

Угу, угу… Снова светлая классика, удивляться нечему.

Любопытно, неужели у мастера Лина правда не было возможности пообщаться с кем-то из мне подобных?.. А откуда, с другой стороны? Мир весьма молод, а до ступени, на которой нынче я, и так доходят в лучшем случае единицы…

Не говоря уж о том, что даже из тех, кто дошёл, мало кто захочет делиться профессиональным опытом с пророком. Логично же.

— Жаль, что так получилось, — сказала я. — Но парень выгребет, если раньше не помрёт. И к вам у него отношение… сложное, но не негативное. Он вас даже прикончить пока не пытается, хотя убийство наставников — это то, чем наша темновластелинская братия прям страдает по молодости… Ненависть к авторитетам и чувство противоречия в действии. Мы отлично умеем учиться у книг, но не у людей. Вопрос власти, особенность пути. У своих наставников тёмные властелины способны перенимать только слом, силу и ненависть. Вам с ним обоим повезло, что вашей ненависти было недостаточно, чтобы наполнить до краёв его чашу.

Мастер Лин слабо улыбнулся.

— Боюсь, вы переоцениваете нас. Либо только меня, как вариант. Боюсь, я дал ему слишком много ненависти, даже если мне и казалось тогда, что я, наоборот, делюсь благом. Да-эр просто умён… Он понимает, что сейчас мне выгодно посадить его на трон. И я могу быть ему полезен.

Я покосилась на мастера Лина. Ну серьёзно, что ли? То есть, как Да-эр и предполагал, учитель не имеет представления о подлинной силе своего ученика и его настоящих целях? Или это такая игра? При другом раскладе я бы не поверила, но, учитывая разницу в изначальных эгрегорах… Может, всё может быть.

Но не мне в этом разбираться.

— Вы можете думать, что вашей душе угодно, мастер. Но я считаю, в конечном итоге, как учитель вы не были так уж плохи. В любом случае… вы пришли о воспитании детишек говорить?

Мастер Лин вздохнул и помялся.

— Я пришёл поговорить… О ваших отношениях с Да-эром.

Ох, серьёзно?

— И кто же из нас, по вашему скромному мнению, может опорочить честь другого?

Мастер Лин глянул на меня с лёгкой укоризной.

— Моя леди, вы определённо составили превратное обо мне представление. У меня, разумеется, могут быть свои представления о том, как должны выглядеть уместные отношения между двумя заинтересованными сторонами. Но я при этом достаточно адекватен, чтобы понимать, что никто эти самые представления разделять не обязан. Особенно в случае, когда речь идёт о существах вполне взрослых и самодостаточных.

Я невольно хмыкнула.

— Ваши бы слова — да многим другим в мозг… Но в каком контексте тогда вы хотите обсудить мои так называемые отношения с Да-эр-ом?

— Сейчас я собираюсь отправиться за госпожой дома Фаэн, — отметил он. — Но… я не стану этого делать, если… ваши намерения серьёзны. Мой ученик… точно заинтересован в вас, а вот насчёт вас я не вполне уверен. В любом случае, если вы пожелаете занять в этой игре место рядом с ним, то я пойду вам навстречу. В некотором смысле вы… лучше, чем дева Фаэн. Я не могу этого не признать.

Я пару мгновений хлопала на него глазами… а потом не нашла ничего лучше, кроме как расхохотаться.

— Ох, мастер Лин, — сказала я. — Порой вы поражаете меня. То есть, действительно поражаете. Ну при чём тут дева Фаэн? Как я могу её заменить? Вы же не допускаете всерьёз, что я могу выйти замуж за вашего ученика и нянчиться с ним вместо вас, вставляя на место покоцанные опасными колдовскими приёмами мозги? Мне что, делать нечего?

Мастер Лин глаз не отвёл.

— Вы можете в своей обычной манере говорить о себе и своих деяниях хуже, чем они на самом деле есть. Но в данном случае мне очевидно: вы с моим учеником испытываете что-то друг к другу.

Кхм.

— Что-то? Ну, может. Но неужели вы и правда думаете, что мы с вашим учеником испытываем друг к другу нечто вроде этой вашей мифической любви?

Мастер Лин бросил на меня полный сочувствия взгляд.

— Она не мифическая, — ответил он тихо.

Я проглотила слова “обсудим лет через пятьсот”. Во-первых, судя по намёкам Шийни, с большой долей вероятности я довольно скоро погибну. Во-вторых, если уж претендуешь на роль старой и мудрой женщины, то соответствуй ей.

— Смотря что называть любовью, — сказала я примирительно. — И потом, иные мифические вещи порой встречаются. Чем я сама не доказательство? Просто встречаются они намного реже, чем принято считать. А в остальное время эта ваша любовь играет роль морковки, которую подвешивают перед носом у молоденьких ослиц, чтобы они шли в нужном направлении. Обещание сказки, которое никогда не сбудется, потому что в подобных историях принято менять местами причину и следствие… Впрочем, признаю, что вопрос дискуссионный. Просто после нарративов, принятых в мире, где я нынче живу, от разговоров о любви начинает немного подташнивать.

Мастер Лин сочувственно покосился на меня.

— У вас принят излишний романтизм?

— О нет, куда там. У нас любовь — это самый продаваемый бренд… Ладно, мастер, это сложная тема, в которую едва ли имеет смысл углубляться, не объясняя при этом тысячелетний пласт становления культуры человеческой, а также зарождение и трансформацию мифа “любви” в её рамках.

— Я бы послушал с удовольствием, — отметил он негромко.

Ха. А ты правда умеешь нравиться девушкам, да?

— Возможно, в другой раз. Сейчас мы вернёмся к нашим тёмным властелинчикам. И я могу вас заверить, что моё отношение к Да-эру, каким бы положительным оно ни было, не имеет ничего общего с матримониальной стороной. Максимум, что может нас с ним объединить — парочка уроков и несколько ночей, проведённых к обоюдному удовольствию. И я признаю, что охотно помогу ему справиться с выходящей из под контроля силой, потому что он трогательный с моей перспективы и очень напоминает мне меня же… Но не ценой многих лет жизни. Нет. Долгие лета деве Фаэн! Пусть она сама с этим счастьем любится. Мне оно не надо, я не альтруистка. И базово — очень ленивое зло.

Мастер Лин бросил на меня странный взгляд, в котором смешалось очень много различных эмоций.

Интересно.

— А по поводу вашего ученичка и его нежных чувств… Неужели вы правда совсем не понимаете, как это работает у нам подобных? Это удивительно, что за всё это время вы не встретили ни одного тёмного властелина… Хотя, молодой мир. Этого следовало ожидать.

Мастер Лин отвёл взгляд.

— Да, как и сказал, я не встречал вам подобных. Буду благодарен за объяснения.

Ну что же.

— Жадность, мастер. Да-эр прямо сейчас проходит тот этап становления великого тёмного мага, когда хищная тварь внутри него уже более-менее взята под уздцы, но всё ещё не поддаётся полному контролю. Он ещё не умеет сам становиться пустотой, наслаждаться пустотой, жить в мире со своим могуществом. Он всё ещё жаден, как жадны и алчны все молодые твари. Им движет иллюзия, что эту пустоту внутри он может заполнить чем-то извне. Новым троном, новым любовным интересом, новой победой… Я признаю, пока что он справляется неплохо. Лучше, чем большинство других тёмных властелинов, которых мне доводилось видеть. Но некоторые признаки никуда не денешь…

Я усмехнулась, глядя в потолок невидящими глазами. Для меня там проигрывались картины сражений, и страданий, и интриг, и предательств.

— Мастер Да-эр заинтересован во мне, да, — сказала я, — как бывает ребёнок заинтересован в новой игрушке. Каждая новая будет для него сиять ярче предыдущих, а я… Как уникальное для этого мира явление, я, разумеется, вполне тяну на главный приз очередной гонки. Но… мастер Лин, не тешьте себя иллюзией, что это нечто серьёзное. Это может быть несколько глубже из-за нашего ментального контакта, признаю. Но в конечном итоге мальчишка ищет не любовь или другой подобный сказочный ликвид, но затычку для своей внутренней пустоты и клей для износившихся масок. Но тут есть проблема.

Я прикрыла глаза и криво улыбнулась пустоте под веками.

— Никто не способен заполнить эту пустоту, — продолжила я. — Никто и ничто. Пока ты сам не сумеешь обуздать хищную поломанную тварь, которой всегда надо ещё, пока не сумеешь перенаправить эту жажду в верное, конструктивное лично для тебя русло, пока не посмотришь в глаза этой тьме и не позволишь ей сломать тебя до конца… До тех пор, пока это не случится, ни о какой любви для нас речи быть не может. Это всегда будет только жадность.

Я снова открыла глаза.

Тьма отступала неохотно, мерцая где-то на границе сознания.

Мастер Лин смотрел на меня, не отрываясь, и нечто странное отражалось в золоте его глаз.

— Но это ведь не должно быть так жестоко, — его голос был странным, как раз под стать всему этому вечеру.

— Это всегда жестоко, — ответила я лениво, — особенности пути. Понятно, что у каждого они вариативны, не некоторые вещи неизменны.

Мастер Лин вздохнул:

— То есть, вы думаете, он хочет воспользоваться вами.

Я не выдержала и расхохоталась, прикрыв лицо руками. Боги, как давно я не вела такого рода разговоров в темноте спальни? Воспользоваться, моя паучья задница! Уф.

Отсмеявшись, я тихо фыркнула, перекатилась по кровати и стекла на пол рядом с мастером Лином, позволив одеянию художественно сползти, небрежно оголяя плечи, обнажая ровно столько кожи, чтобы возникло желание развернуть конфетку.

Мастер Лин отвёл взгляд.

Я склонилась вперёд, почти касаясь губами его чудных скул, и весьма демонстративно вдохнула запах.

Жаль, языком нельзя провести. Интересно, каков он на вкус?

Но нет, нельзя соблазняться. Моё любопытство не стоит чужих обетов, какие бы они ни были.

Но это не значит, что я не могу немного прощупать границы, не так ли?

— Мастер Лин, — промурлыкала я, — не обманывайтесь. Рядом с вами две жадные твари, привыкшие охотиться на интересную добычу. Разница лишь в том, что одна из них старше, опытнее и лучше умеет держать в руках свою природу… Более ли менее. Но это ничего не меняет… по сути.

Я небрежно-нежным жестом отвела его волосы в сторону и положила руку на щёку, мягко вынуждая посмотреть на меня. Ох, какой же золотой костёр пылает в этих глазах…

— Моя сущность — та же самая жадность, — сказала я вкрадчиво. — Просто мой интерес — это не деньги, или удовольствия, или власть, или сила… Что-то я опробовала и опротивело, чем-то изначально не интересовалась… Но я не менее жадна, чем ваш ученик, мастер Лин. А может, даже и более. Знания, магия, впечатления, могущественное, запретное и неизведанное — вот та сторона, где лежит моя жадность. И мастер Да-эр для меня — как более юное, слегка трогательное отражение меня самой. Все его желания передо мной как на ладони, он прост и понятен, хоть и прекрасен в своей сломанной деструктивности… Но вы, с другой стороны…

Я усмехнулась и медленно провела удлиннившимся чёрным когтем по его шее, наслаждаясь тем, как ускорился пульс.

— Вы похожи на вкусный, недосягаемый торт, который видит на витрине жадный ребёнок… И всё же пришли прямо ко мне. Неужели ваши светлые книжки не учили вас, что прекрасным светлым магам не стоит под покровом ночи соваться в логово зла?

Я с удовольствием наблюдала, как темнеют его медовые глаза. Наши губы оказались близко-близко…

Он отшатнулся и вскочил на ноги, едва в них не запутавшись. Для вечно элегантного и прекрасного существа вроде него это был, скажу я вам, показатель.

Я усмехнулась и встряхнулась, выбрасывая себя из модуса соблазнительницы.

— Весело получилось, правда? — уточнила я.

Пару мгновений он таращился на меня, и грудь его вздымалась.

Я ждала, с любопытством наблюдая за реакциями. Сбежит? Сорвётся? Ударит? Я даже уклоняться не буду, если что.

Вроде как даже заслужила.

— Это для вас… развлечение? — не этого вопроса я ожидала.

Я пожала плечами.

Не то чтобы я могла врать.

Не то чтобы ему стоило знать об этом.

— Вы — шкатулка, полная светлой силы и загадок, мастер Лин, — только и ответила я. — Существам вроде вас стоит быть осторожнее, разгуливая тёмной ночью по логовам сомнительных монстров. Это всё, что я могу вам сказать.

Он долго молчал, неотрывно глядя на меня. Я чувствовала, как пляшет у него внутри что-то дикое, острое, вкусное.

Я не реагировала.

— Я прошу прощения, — сказал он в итоге, — моё поведение было недопустимым.

Я ответила усмешкой, чтобы не сказать ничего лишнего.

— Сейчас, если у вас нет возражений, я отправлюсь встретить дочь дома Фаен.

— Разумеется, — улыбнулась я. — Удачной вам ночи, мастер.

Когда дверь за ним тихо закрылась, я только покачала головой, снова опустившись на кровать.

Вот так отдохнула, ни во что эмоционально не вовлекаясь. Мир, а мир? Ну может не надо, правда? Я буду очень хорошей… в смысле, очень плохой…

Эх.

Где же ты рос, пророк, что совершенно ничего не понимаешь в тёмных путях? Как получилось, что, получив типичную пророческую ауру, ты не научился контролировать свои очевидные слабости, которые, по моему опыту, обычно исчезают после пары-тройки смертей?

Может, дело и правда в молодом мире. И всё же…

И всё же я хочу разгадать секреты этой конкретной шкатулки… Или, по крайней мере, осторожно заглянуть под крышечку.

И это опасное, ох какое опасное желание.

Потому что про свою жадность я не врала. Только вот куда это может завести нас обоих…

Я закрыла глаза, и жадная пустота привычно обступила меня со всех сторон.

Впервые за много лет я очень отчётливо ощущала её голод.